Диалог между Генри и Крисом
1962 год (по большей части)
С этой ссоры и началась реально история этого несчастного…
(Генри спокойно лежит на диване, читая какой-то технический журнал. Тут врывается Крис и начинает ходить по комнате, трогая то один, то другой предмет меблировки. Ясно видно, что он чем-то крайне недоволен и удручён. Он расстроен, но перед братом пытается не показывать этого, маскируясь гневом и негодованием. Генри же всё время разговора остаётся спокойным и рассудительным. Он никогда не верил в то, что Крис добьётся чего-нибудь на театральном поприще, но щадил его чувства, проявляя снисхождение к его молодости и наивности. Видно, что он очень любит младшего брата. Поначалу он не отрывается от своего журнала, но позднее отбрасывает его прочь и садится, настроенный на серьёзный разговор.)
Г.: Какие новости, Крис?
К.: Снова отказали, даже не прослушав мои реплики. Идиоты, вот они кто!
Г.: Не ругайся, пожалуйста!
К.: Да их не назовёшь другими словами, этих узколобых снобов. Посмотрим, как они заговорят, когда я добьюсь успеха. Как у них вытянутся рожи, когда они вспомнят, что когда-то, когда я ещё был начинающим актёром и никому не известным, они отказали мне, а вот теперь, когда я уже знаменит, я никогда не приму их предложение, каким бы щедрым оно ни было.
Г.: Успокойся, брат. В тебе слишком много гнева, но он не поможет. Расскажи мне всё по порядку. Ты сходил в эти три театра, в которых тебе обещали роли? Почему они отказали? Ожидали тебя, или были удивлены, когда ты вошёл?
К.: Меня все уже, должно быть, знают в Лондоне, поэтому никто не был удивлён. Они смеются за моей спиной, потому что я не первый раз обиваю их пороги, но только я один всегда получаю отказы. И все непременно спрашивают, в каких ролях я уже пробовался, хотя прекрасно понимают, что я не мог нигде играть по причине повсеместного отказа.
Г. (медленно, с расстановкой): По порядку, Крис.
К.: Я пришёл в первое место, театр современной комедии нравов и положений, и на меня сразу посыпались вопросы. (Имитирует женский голос.) Где вы уже работали? Кто вас обучал сценическому мастерству? Какой-нибудь режиссёр или актёр может поручиться за вас? (Снова своим голосом.) А я и говорю, откуда у меня всё это, если я начинающий актёр. Только кончил курсы такого-то, но нигде пока не играл. Я стал упрашивать (что ради профессии не приходится делать!), возьмите меня хотя бы на самую маленькую роль, дайте самое незначительное место в труппе, только пусть это будет на постоянной основе, а не ради одного единственного спектакля, в котором заболевшего актёра некому заменить. Ты же помнишь, что так уже получалось несколько раз, и я с тщетной надеждой работал за гроши, после чего снова оказывался не у дел. Я ведь могу и дублёром быть. Я знаю многие пьесы на память. А мне говорят, нет, такой им не нужен. У них полно и своих начинающих актёров с незначительными ролями. Тогда я пошёл в другой театр, классической драмы, но там меня даже слушать не стали. (Снова имитирует женский голос.) Кто вы? Ах, никто, простой любитель, но для такого у нас места нет. У нас серьёзный театр. Мы показываем постановки в лучшем классическом духе и не можем выпускать новичка на сцену. Вам бы заниматься самодеятельностью, а вы собираетесь начать с нашей сцены.
Г.: Так ты бы им сказал, что знаешь любые роли не хуже всякого другого актёра с образованием и мастерски перевоплощаешься.
К.: Да они даже слушать меня не стали. Отмахнулись, как от назойливой мухи. Можно подумать, что Мольер был профессиональным актёром, или образование помогло Шекспиру написать хотя бы одну пьесу. Не перестаю удивляться людскому скудоумию. Твердят, что нужен актёр с образованием. Но настоящему таланту никакая корочка не нужна. Гениями становятся не в университетах. А неореализм? Какие таланты он открыл среди обычных людей…!
Г. (отбрасывает журнал и садится): Но диплом об образовании подтверждает уровень твоего мастерства. И не я ли говорил, что, сколько бы ты не занимался в театральных студиях, тебя всё равно никуда не примут, кроме любительских постановок, где ты будешь трудиться задаром, что никак не назовёшь настоящей работой. Ты всегда тратил ползарплаты на все эти актёрские курсы, которые сам же и называл никому не нужными, и я и слова не говорил, хотя знал, что это ни к чему не приведёт. Прости мне мои слова, брат, но я считаю, что ты занимаешься дурью. И пора это прекратить. А скажи, ходил ли ты в тот театр, где, как ты меня заверял, тебе обещали серьёзную роль через три месяца? Ведь срок уже истёк.
К.: Да, пришёл к ним. Но, позволь, я разыграю сценку, чтобы показать тебе в лицах, как был отшит. Итак, я пришёл, через сорок минут был принят, сел и сказал этому толстяку, руководителю труппы, следующее:
– Я согласен на любые роли, какие предложите. Мне не много надо, и я готов быть статистом, если хотите.
– К сожалению, в данный момент в труппу совершенно никто не требуется. У нас нет свободных вакансий, и даже при желании я не могу вас принять.
– Тогда зачем вы обещали попридержать для меня место, когда я приходил к вам три месяца назад? Вы могли бы сразу отказать, и я не стал бы тешить себя надеждой.
Тут он немного смутился, верно, совесть дала о себе знать, хотя у таких наглецов и обманщиков совести в принципе быть не может.
– Вы тогда меня не совсем верно поняли, молодой человек. Мои слова были лишь формой вежливого отказа, а если вы углядели в них нечто большее, приношу свои извинения. Я думал, вы сами всё поймёте.
(В сторону.) Собака! Я потратил время на ожидание, хотя мог бы получить роль в другом месте.
Г.: Значит, теперь тебе совсем ничего не светит. Помнится, ты уверял меня, что в этом-то театре тебе обязательно повезёт.
К.: Но не по моей же вине! Я сам имел столько надежд на этот театр. Откуда мне было знать, что их директор наигнуснейший обманщик?
Г.: Крис, твоя жизнь в большом мире связана с доками больше, чем с любыми другими местами. Ты разрываешься между работой там и мыслью получить место в театре. Забудь ты о своей дурацкой детской мечте! Уже в какой раз я предлагаю тебе стать совладельцем моей звукозаписывающей компании.
К.: Нет-нет, ведь, знаешь, ещё в паре мест я оставил своё резюме. Если они не позвонят мне в ближайшую неделю, я сам к ним приду.
Г.: Ты кормил меня этими отговорками неоднократно. Если быть точным, как окончил школу. Тебе двадцать пять. Когда ты, наконец, бросишь свои глупые фантазии и заживёшь, как все нормальные люди? Работа со мной ничуть не хуже тех, что ты находишь в доках. И это никак не скажется на твоей независимости. Мне давно нужен помощник, и я хочу видеть им тебя, а не какого-нибудь ленивого глупого незнакомца, а тебе эта работа будет приносить стабильный доход. Потом ты обзаведёшься семьёй, а не будешь коротать вечера непонятно с кем. Твои подружки, разыскивая тебя, постоянно ломятся в мою квартиру. Знаешь, всему есть предел. Пора бы уже перестать смотреть на мир сквозь розовые очки.
К.: Что ты упрекаешь меня, будто я несмышлёный ребёнок?! Если тебя напрягает, я могу больше не появляться в твоём доме.
Г.: Речь не об этом сейчас. Ты меня даже не понимаешь. Получая отказ за отказом, ты упорно продолжаешь настаивать на своём. Когда ты поймёшь, что актёр из тебя никудышный? Когда тебе будет тридцать, сорок лет? Тогда ты поймёшь, что загубил свою жизнь? Потратил молодость на глупости.
К.: Ну, знаешь ли, такого я тебе не прощу. Я думал, братья всегда должны стоять друг за друга, и вдруг узнаю, что ты никогда не верил в меня. Прощай, Генри. В следующий раз мы увидимся только тогда, когда я чего-нибудь добьюсь как актёр. Вам всем назло! И то, если мне захочется. (Убегает, хлопая дверью.)