Восемь планет вращаются вокруг Солнца, а мы вращаемся вокруг бабушки, маминой мамы, она у нас карбюратор, заводит всё наше семейство, и не только наше. Есть Солнечная система, а есть Бабушко́вая система. Бабушка – участковый педиатр в районной поликлинике, как после института пришла, так и сидит в том же кабинете, к ней уже внуки первых пациентов приходят, кажется. Правда, не все в поликлинику, кто-то прямо к нам домой, а некоторые увозят бабушку в свои коттеджи и новостройки. По старой памяти. Потому что старый врач лучше новых двух.
Мама у меня непутёвая (так говорит бабушка, но я протестую), она главный библиотекарь, причём в детской библиотеке. «Настя, найди более перспективную работу, – не устаёт уговаривать маму бабушка. – Кто сейчас ходит в эту твою библиотеку? Все давно в интернетах сидят! Смени, в конце концов, профессию! Вон маникюр-педикюр-наращивание-шугаринг неплохо оплачиваются. Я не вечная, а без меня вы с Женькой лапки сложите и кверху брюхом сразу всплывёте!» Но мама ничего не хочет менять, с упорством истинного Дон Кихота выдумывает всё новые и новые приманки, капканы и лассо для читателей.
В библиотеке каждые выходные заседают творческие студии и проходят мастер-классы – от банального бисероплетения до роботомоделирования. Помнится, к маме приходили даже реальные кузнец и кожемяка, но ковка и кожевенное дело почему-то не пошли в массы. Помимо мастер-классов, в библиотеке есть бесплатный кинозал, но показывают только фильмы и мультики, снятые по книгам, так что не всех это интересует.
Мама ведёт блог «Червекнижник» и каждый день отбирает для своих пабликов в соцсетях цитаты и картинки, а недавно запустила и пропиарила новые мемы #booka (или #бука, если по-русски) и #литеродура. Бабушка называет мамин креатив мышиной вознёй, зудит, конечно, больше по традиции и для порядка. Я в ответ замечаю бабушке: чего она в своей районной поликлинике сидит, давно бы устроилась в частную или вообще семейным врачом. Но она возмущается до глубины души: «Меня отсюда только вперёд ногами вынесут! Я уйду, а кто останется? Кто сюда работать за копейки пойдёт?»
Никуда она, конечно, не денется. Она даже в пресловутые «лихие 90-е» никуда не ушла, хотя маму воспитывала одна. С дедом развелась почти сразу после свадьбы: «Не сошлись характерами с этим». В 90-х мама окончила школу и поступила в библиотечный институт. Вы себе представляете это безумие? В стране хлам, революция, путчи, бучи, перевороты, завороты, цейтноты и незнамо что, а она поступает в библиотечный! Впрочем, две её подружки по инсту очень даже прилично устроились: у тёти Аси три небольших книжных магазинчика детской литературы «Букашка», а у тёти Светы вообще сеть тату-салонов в ближнем Подмосковье. Ну, короче, профессию сменили все, кроме мамы, у неё тоже позиция «отсюда вперёд ногами», хотя характер совсем не бабушкин.
Мама – типичный сангвиник, с вечной радугой в глазах, любит весь мир, и мир отвечает ей взаимностью. Она и во сне улыбается – в любом, даже кошмарном, – и непременно ото всей души и с забавными ямочками на щеках. Маме нужно, чтобы вокруг неё двадцать четыре часа в сутки взрывались фейерверки и счастливое человечество отмечало праздник жизни. Представители этого человечества иногда доводят нас с бабушкой до мигрени: к маме косяками плывут гости, половина из других городов, и живут по нескольку дней. Публика весьма разношёрстная: от десятилетних детей до пятидесятилетних почти-что-пенсионеров. Если бы мы с бабушкой не устраивали акции протеста, наша квартира давно превратилась бы в общагу или хостел.