Замковый кот Бэзил с интересом смотрел на симпатичную полосатую кошечку.
Иннокентий не испугался. Псих жены, естественно, оставался непонятным, но ничего необычного в самих трансформирующих превращениях не было. Ему, конечно, подобное волшебство недоступно, но ведь он и не природная ведьма, рождённая в изначальном мире. Мелкая дисперсия флюидов Иннокентия вообще не позволяла признать его ведьмой по последней классификации. Хотя по сути деятельности он выполнял обязанности обычной болтун-ведьмы. И у него это здорово получалось! Во всяком случае, когда он слюбливал Ирэн и Козлика, оборотня, воспитанного специально для сожительства в браке, то на преодоление ШИЗ-барьера своей старинной знакомой и подруги жены ему потребовалось минут сорок. Воля Козлика значения не имела, он был специально сформированным существом. А вот короткий срок сопротивления навязываемой любви для действующей статус-ведьмы, по сути – управленца, у которой болтун-способности должны быть развиты гипертрофированно, это был позор и большая тайна Ирэн. Хотя Ульянке Иннокентий, конечно же, об этом рассказал.
– Почему кошечка, мама? – продолжала допрос Виллина. – Чем папа так провинился?
– Где кошечка? – в комнату ворвалась Э-Виллина, младшая доченька.
Иннокентий, осваиваясь в зверином теле, уже частично сбросил лежащую на нём одежду.
– Ой, какая милашка! Обож-жаю! А почему папины вещи валяются посреди комнаты? Вот же его штаны, майка! Вилка, почему дом за порядком не следит? Ой, и очки здесь… У-у-у, му-муся! Зачем ты залезла в папину одежду?
Вилка! Доброе, смешное прозвище. Так звали Виллину домашние. А вот младшая дочь именовалась звонко и торжественно – Эвилла, с одной или двумя «л» в зависимости от настроения.
Э-Виллина болтала без остановки. Казалось, что она готова расплескаться заботливым озерцом вокруг неизвестной кошечки.
– Кажется, я псих-ханула, девочки, – запинаясь, произнесла Ульянка. – Простите…
– И на сколько это теперь? – уточнила въедливая Виллина.
– На полчаса обычно хватает… моих способностей.
Ульянка растерянно хлопала глазами. Сил не осталось никаких. Голова не соображала.
– Сейчас, наверное, сильнее, – добавила она. – Может быть, час.
Иннокентий с гордостью подумал, что точно – час! Уверенно так у Ульянки это действие получилось! Не то что в молодости, на экзамене в институте, когда она и на десять минут едва могла превратить любимого в заданную живую субстанцию. И ведь это при полном доверии, где нет необходимости преодолевать ШИЗ-барьер. Это было их тайной! Они завязали снятие всех естественных препятствий на чувства друг к другу. Официальная теория магии утверждала, что это невозможно, что это мистика. Но в некоторых вопросах Иннокентий был ничуть не менее хулиганом, чем Ульянка. У неё, как у природной ведьмы, был полный доступ в библиотеку, даже к самым запретным, мистическим книгам. В них они и вычитали про такую возможность. Прочность ШИЗ-барьера Ульянки Иннокентий не проверял никогда, но про себя знал совершенно точно, что стоило ему лишь представить её серые полупрозрачные глаза, смешную гармошку губ, за которыми угадывались упрямые острые костяные прямоугольнички неправильной формы, как его барьер растворялся, исчезал, делая его обычным драконом, которые и составляли большинство населения. Хотя надо сказать, что возможности Иннокентия к сопротивлению магии были невелики. За исключением, конечно, болтун-способностей.
Вот и сейчас, увидев нацеленные на себя флюиды, он привычно открылся. Хотя и понимал ненормальность происходящего. У Ульянки иногда случались капризы, но не могла же она затеять их обычную постельную игру сейчас! Ну не при детях же!
– Так где мой папочка? – повторила свой вопрос Э-Виллина. – Он обещал со мной полетать! Иначе я никогда не сдам магическое руление! А одной мне нельзя, пусть даже и в нашем саду.
– Твой… папочка… – всхлипнула Ульянка.
– Одна я боюсь, – тихо, словно признаваясь в чём-то стыдном, прошептала младшая доченька. – Где папа?
– Часик-то мы подождём! – уверенно заявила Виллина. – Это не вопрос!
– Мя! – вякнул Бэзил и потянулся всем своим могучим телом.
«Моя!» – привычно перевёл его речь Иннокентий и обрадовался. Потому что, как оказалось, даже в состоянии трансформации, он сохранял способности к пониманию животных. А в книгах утверждалось обратное. Скажете, опять мистика? Может быть. А вот дальнейшая речь кота была абсолютно неприличной по меркам любого живого существа в этом мире. Он, Бэзил, был, вообще-то, не очень воспитанный кот.
– Хоро-о-ошая! – потянулась к кошечке Э-Виллина.
– Дочь, подойди, пожалуйста, ко мне, – прохрипела Ульянка. – Я должна тебе кое-что объяснить.
– Что, мамочка? – послушно вскинулась Э-Виллина. – Ой!
Так она отреагировала на порывистое объятие Ульянки, которая, зарывшись носом в складки-бретельки дочкиного платья, отчаянно зарыдала.
– Дочь, я дура! – призналась ведьма. – Я заколдовала нашего папочку! Я превратила его в зве-е-е-ря-я! Но он сам виноват…
Экзамен по магической трансформации был очень важным.
– Вот сдашь маг. трасформуху, – и пойдём к моей матери! – строго сказал Ульянке перед его началом Иннокентий.
– А если не сдам? – хныкала ведьма. – Вдруг она разозлится?
– Не говори глупостей! За волосы поволоку!
Услышав такое, Ульянка немедленно окутала и себя, и Кешу интим-сферой, которая в теории никому не позволяла их услышать. Потому что неприлично говорить ведьме про причёску, оборотню про хвост, людям-драконам про крылья. А уж желание куда-то тащить повелительницу метлы и волшебного котелка за волосы… Да даже по закону убить за это не считается преступлением! Конечно, если свидетели подтверждают факт произнесения подобных угроз. Но близким людям, естественно, можно говорить и такое, поэтому они и близкие. А Иннокентий, безусловно, стал для Ульянки самым-самым дорогим! Ещё вчера! И случилось это совсем неожиданно. Сначала они, как обычно, дурачились, летали на метле между флюгерами, пугали птиц, целовались. Но потом Иннокентий вдруг остановил Ульянкину метлу и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
– Любовь, Ульянка, это не звёздное небо, не испуганные птицы и не беспорядок в одежде! – и потянулся к её девичьему бантику.
– С ума сошёл?! – обмерла Ульянка. – Мы сейчас вниз упадём!
Но Иннокентий уже распустил Ульянкин бантик, вынул из её волос незамужнюю ленточку и молча завязал на своей правой руке. Значит – никаких временных союзов, сейчас, отныне – и навсегда! И тогда Ульянка почувствовала, что умирает! Умирает от счастья! Если так бывает!
Никогда! Никому! Даже лучшей подруге Ирэн не созналась бы Ульянка, что она не сама повязала семейный бантик Кеше. Нет хуже позора для ведьмы, чем когда какие-то мужские пальцы, пусть даже и очень любимые, развязывают этот бант! Ведьма сама выбирает свою судьбу, а не наоборот! Но это тоже было их тайной.
А экзамен по магической трансформации Ульянка сдала. Даже хорошую оценку получила. Неожиданно.
Очень неожиданно и, можно даже сказать, беспардонно были прерваны трогательные воспоминания Иннокентия. Сначала он почувствовал тяжесть на спине, ощутил острые зубы, кусающие его у основания шеи. Вспомнил, что сейчас он принадлежит к роду кошачьих, и успел подумать: "Вот ведь действительно – совсем это и не больно, когда тебя хватают за загривок…".
– Мо-у-я-у! – иерихонской трубой взвыл Бэзил, а дальше всё опять было неприлично.
«Ага, – мелькнула мысль у Иннокентия. – Коты тоже умеют проталкивать звуки сквозь сжатые челюсти. Прямо как тигры! И лексикон у них, оказывается, очень разнообразный…». А далее заколдованный муж Ульянки понял смысл слов и действий Бэзила. И ему немедленно стало противно и мерзко. Он бестолково взвился, но был укушен и безжалостно вдавлен в пол. Наверное, от обиды, от бессилия и от безысходности Иннокентий потерял сознание. Думается, это лучшее, что могло с ним приключится в таком положении.
– В какого зверя, мамочка? – удивилась Э-Виллина. – И где этот зверь?
Именно здесь Бэзил и взвыл своё «Мо-я-у!»
– Это… кошечка, – всхлипнула Ульянка.
– Что-о-о? – поразилась младшая дочь. – Это – папа? Почему ты его так?!
– Потому что я дура! Психованная! – продолжала реветь Ульянка. – Потому что кто-то украл лист бумаги с мольберта! И я не смогла вовремя выплеснуть свои эмоции в рисунок! Потому что меня никто не любит! Не понимает! Не ценит!
– Мама, не говори ерунды! – возразила старшая дочь. – А то я сама тебя заколдую!
– Но лист бумаги действительно украли, – растерялась Ульянка. – Иначе чего бы я психовала?
– А со мной, – вдруг добавила она гордо, обращаясь к Виллине. – Ты не справишься! Маленькая ещё! Школу сначала закончи!
Э-Виллина не слушала их пререкания, она внимательно смотрела на нахальные действия кота.
– Он же!.. – воскликнула она, почти догадавшись. – Он что, папу хочет изнасиловать?! Ах ты, свинья!
И Бэзил немедленно получил увесистый пинок по мягкому животу, который отбросил его довольно далеко от желаемого объекта.
– Свинья! – радостно вскричала Ульянка, совершенно себя не понимая. – Конечно же! Где бумага, бесстыдницы?!
И все её страсти, переживания и сомнения немедленно испарились.
А вот Бэзил стерпеть обиды не смог! Не для того он рвал шкуры всех окрестных котов (да и собак, если они были маленькие), чтобы какая-то девка лишала его любви! Коты магических замков – это великие воины! С устрашающим мявом он немедленно взвился в воздух…
– В шкафчике у тебя бумага, – Виллина подсказала матери совершенно очевидную вещь.
– Ага! Правильно! – Ульянка кинулась к шкафу.
«Ни-и-ет! – думал Бэзил. – Глаза выцарапывать не будем! Но вот пройтись коготками по бархатной щёчке, раздирая её до самых зубов!..». И это у него могло бы получиться! Со взрослой тётенькой или со студенткой какой – точно бы получилось! Но Э-Виллина была ещё школьницей, ведьмой, закалённой в междоусобных стычках со своими одноклассниками и одноклассницами. На полной скорости Бэзил ткнулся в бетонную стену, выросшую прямо перед ним. И пусть толщина её была меньше миллиметра, но стена всё равно была непреодолимой и жёсткой. Уже сползая по ней, кот вдруг понял, что препятствие рассыпается исчезающим песком, из гущи которого выскакивает тоненький девчачий кулачок, тыкающий его точно в нос. Это было безумно больно! Избитый и ошарашенный неожиданным поражением, Бэзил метнулся в угол комнаты. Затаиться! Оглядеться!
– Ты не обидишь папу, скотина! – с чувством погрозила Бэзилу Э-Виллина.
Она стояла в середине комнаты, широко расставив ноги, раздувая ноздри, как породистый конь, а её тонкие пальчики, казалось, жили собственной жизнью, сплетая, несомненно, убийственную вязь заклинаний. Тех, которые она знала. Флюиды, витавшие вокруг девочки, были почти бесформенные. Прото-флюиды или бэби-флюиды, как их называли. Их жёлтые и красноватые оттенки говорили о том, что Э-Виллина готовится использовать, преимущественно, боевую магию. Например, молнию. Про магическое электричество Бэзил знал очень много плохого. Он решил не связываться…
– Сви! Нья! Сви! Нья! – торжественно декламировала Ульянка, прикрепляя чистый лист бумаги к мольберту.
Новый светло-зелёный флюид уже вылазил из самой Ульянкиной макушки. Иннокентий, несомненно, порадовался бы – как же быстро восстановила энергию его жена.
Старшая дочь подняла бесчувственную кошечку и переложила на кровать.
– Полежи лучше тут, папуля, – сказала она. – Здесь мягче.
И она ласково погладила кошечку по голове, пощекотала животик. Та, впрочем, никак на эти нежности не реагировала.