До меня не сразу доходит, что эта обесцвеченная блондинка на кровати и есть моя Вика. Какой дурак ей посоветовал перекраситься?! Руки бы ему отбить. Подхожу медленно, делая короткие вдохи-выдохи, потому что вздохнуть поглубже не получается, и замираю у ее койки. Тут же, как будто почувствовав мое присутствие, она открывает глаза. Такие любимые… Такие родные… Такие желанные. Невозможные просто глаза.
– Лев, – выдыхает счастливо.
Как будто я – лотерейный выигрыш, а не обычный парень. Черт… «Только не обнадёживайся раньше времени, счастливый придурок!» – тут же отдергиваю себя голосом Ти Джея.
– Привет, – шепчу, сгребая ее маленькую ладошку. – Как жизнь?
Ну точно, придурок! Оригинальнее ничего придумать не мог? – тут же костерю себя за неудачное начало разговора. Удивительно, но мой вопрос совсем не расстраивает Вику, наоборот, она широко улыбается, демонстрируя свои знаменитые ямочки.
– Господи, это, правда, ты. Только ты мог такое спросить. – Смеется тихонько и подносит к лицу наши переплетенные руки. Прижимается к ним щекой, и я растекаюсь лужей. Оборачиваюсь назад, в попытке скрыть эмоции, но отвлечься не на кого. Маленькая доктор нас тактично оставила наедине. Повторяю, как мантру: я сильный, я сильный, я сильный.
– Что все-таки случилось, Вика? – спрашиваю, наконец, устраиваясь возле нее. Моя рука так и остается зажатой в ее ладони. Не готов пока отстраниться… Да и Вика не спешит, значит, будем так…
– Меня исключили из тренерского состава.
– Я в курсе.
– Блин, ты так вырос, Левка. Поверить не могу, что ты такой огромный. Я тебя точно не смогу на руки взять.
Да, это наш прикол родом из детства. Я всегда хотел вырасти, и Вика мне в этом подыгрывала, говоря каждый раз после долгой разлуки, что теперь уж вот точно не сможет меня поднять. Мне это льстило лет до шести. Потом я уже стеснялся залазить к ней на руки. Да и действительно вырос. Впрочем, сейчас, если сравнивать с тем, каким она меня видела последний раз, я набрал килограмм десять мышечной массы. И ее слова можно воспринимать вполне буквально.
– Ну, тогда моя очередь носить тебя на руках.
Блин. Опять пафосно, да? Как же тяжело это все… Впрочем, Вика на мои слова реагирует с присущим ей юмором:
– Думаю, тебе это может грозить вполне реально. Я как бы не очень в форме, и не знаю, насколько хватит моих сил при перелете.
– Что все-таки случилось? – настаиваю, глядя в родные глаза.
– Меня хотят убрать.
– Господи, Вика…
– Думаешь, я умом тронулась? – улыбается невесело. – Я бы тоже так подумала, если бы перед этим мне так откровенно не угрожали.
– Кто угрожал? – настораживаюсь.
– Кое-кто в высоких кабинетах силовых структур родного государства.
– И что они хотели? – Я сглатываю. Мне реально страшно.
– Блин, Левка… У тебя акцент! – изумляется Вика некстати. – А я-то думаю, что мне ухо режет?
– Вик, – дергаю недовольно плечом, – это неважно. Ты лучше рассказывай все.
– Страшно? Может, зря я тебя втянула…
– Страшно! Только не за себя, – перебиваю ее бредовую речь.
Она вскидывает на меня взгляд свой хрустальный, и я готов отдать все, что имею, только бы вернуть этим глазам их привычную беззаботность.
– Спасибо. Это так важно, когда есть на кого положиться…
– А твой…
Вика накрывает ладошкой мои губы и машет из стороны в сторону головой.
– Нет его. Он сразу же сдался. Только на меня стали давить…
– Червяк, – не в силах удержаться от комментария.
– Не у всех есть яйца, Лева. Это нормально.
– Я бы никогда…
Опять не дает мне договорить, прикасаясь ладошкой к губам… Смешная. Я же могу и не вытерпеть. Впиться губами в эту мягкую холодную ручку. Или зубами цапнуть, ставя метку.
– Я знаю, золотой. Я знаю…
Ну, что же она делает со мной своими словами, а? Неимоверным усилием воли беру себя в руки, и задаю логичный вопрос:
– Почему они не довели дело до конца?
– Я думаю, из-за моей известности. Мое убийство сейчас вызвало бы массу вопросов, ввиду разразившегося допингового скандала. Поэтому решили действовать не так нагло. А тут еще и повод такой свести счеты с жизнью. Брошенка с выкидышем. Все в лучших законах жанра. И не придерешься ведь.
Черт. Это страшно. Реально очень страшно осознавать, что я мог ее потерять. Только уже не так, как тогда – четыре года назад, а навсегда. Какое страшное, оказывается, слово…
– А с малышом… Что с малышом случилось?
Очень больно – осознавать, что твоя любимая женщина принадлежит другому. Живет с ним, делит постель, готовит ему завтраки. Или даже печет твои любимые блины. Да. Это очень-очень больно. Но существует штука, которая перевешивает даже это. Например, когда ты узнаешь, что она, ко всему прочему, еще и беременна. Все. Это как контрольный в голову.
– Банальный выкидыш, – шепчет любимая, отворачиваясь.
– Почему? – Я действительно должен знать. Это не праздное любопытство. Если у меня все-таки получится завоевать Вику, мне нужно будет сделать все, чтобы не допустить повторения этой истории.
– Этого никто не знает, Лева. Никто…
Не то чтобы я был в восторге от такого ответа, но… Ладно… Будем решать проблемы по мере их поступления.
– Ладно. Вик…
– Ммммм, – уже практически сквозь сон.
Как же быстро она устает! Что с ней сделали?!
– Я тебя заберу отсюда. И только посмей спорить.
– Хорошо.
– Что хорошо?
– Забирай.
Я не верю своим ушам. Я действительно это слышу? Уточняю на всякий случай:
– Я тебя навсегда заберу. Нечего тебе больше дома делать.
– Это угроза? – улыбается, превозмогая усталость.
– Констатация факта.
– Забирай. Только с визой что-то нужно решать. И как можно скорее – у меня нет времени ждать.
– Тогда я поеду прямо в посольство, а ты отдыхай.
– Спроси Булата. Он обещал помочь.
Это еще кто? Не успеваю уточнить – Вика проваливается в сон. Целую ее дрожащие веки и выхожу за дверь, где меня ждет Полина. Замечаю возле девушки здоровенного мужика. Я, вообще, как бы тоже не маленький. Но его размеры действительно впечатляют.
– Лев, это мой муж Булат. Он обеспечит охрану вам с Викторией и поспособствует скорейшему получению визы.
Я пожимаю руку здоровяку. Мне не хотелось помощи. Самым большим моим желанием было справиться со всеми проблемами самостоятельно, показав Вике, какой я мужик. Но… Сейчас не до этой показухи. И я чётко это понимаю. Если для спасения любимой мне придётся поступиться своими принципами – значит, так тому и быть. Интересно, кстати, кто этот мужчина?
– Документы Виктории уже находятся в посольстве. Вопрос о выдаче визы решится сегодня. В крайнем случае, завтра, – тихим, но от этого не менее значимым голосом заговорил мужчина. – Посол в курсе ситуации и счёл возможным не соблюдать обычные формальности.
Серьезно? Вот так взял и все порешал? Видимо, мои эмоции отражаются на лице, потому что Булат тут же поясняет:
– Мне просто помогли организовать встречу с послом. Услышав, о ком идёт речь, и приняв во внимание реальную угрозу для жизни Виктории, он дал мне гарантию, что все будет готово в кратчайшие сроки.
Этот чувак крут. Очень крут.
– Спасибо. Я что-нибудь…
– Забудь. Ничего ты не должен. Женщину свою береги. Она того стоит.
Вскидываю взгляд:
– Она не моя… По крайней мере, пока.
– Значит, сделай так, чтобы была твоей, – улыбается Булат, демонстрируя крепкие белые зубы.
– Уже лет двадцать пытаюсь, – признаюсь неожиданно. Странно, никогда не любил таких разговоров с почти незнакомыми людьми.
– Так в чем проблема? – спрашивает, привлекая в свои объятия жену.
– Вика была моим опекуном. У неё на почве этого пунктик. Ну, и возраст, само собой… – пожимаю плечами.
– Возраст… – протягивает задумчиво. – Херня это все!
– Булат! – одергивает мужа Полина.
– Прости, маленькая, – тут же извиняется тот.
И я ощущаю волны любви, омывающие этих двоих. Мне даже как-то неловко становится, будто я невольно увидел то, что не было предназначено для моих глаз.
– Ничего. Только постарайся не ругаться, ладно? Тим вчера наябедничал, что Руслан занимался в садике «хелней».
– Получит он у меня, – смеётся здоровяк.
– За то, что «хелней» страдает? – не в силах удержаться, хохочет в ответ Полина.
– Нет. За то, что стучит на брата, – сверкает глазами Булат.
Я наблюдаю за этой семейной идиллией со смешанными чувствами. С одной стороны, меня радует, что ещё остались семьи, где царят любовь, понимание, счастье. Где супруги сумели пронести свои чувства через годы, не позволив рутине, бытовухе и взаимным обидам похоронить ту любовь, которая их соединила вначале. А с другой стороны, мне немного завидно. У меня тоже могло бы такое быть. Уже четыре года как. Любимая жена и, вполне возможно, ребёнок. Уж я бы точно постарался сделать Вике бебика. Думаете, парню моего возраста не может хотеться детишек? Может. Ещё и как. Даже крохотная часть Вики для меня бесценна. Что уж говорить о ребёнке – её плоти и крови?
– Тогда что требуется от меня? – уточняю у Булата, признавая его право голоса.
– Ничего. Сиди тихо и не высовывайся. Как только виза будет на руках, купишь билеты на первый попавшийся рейс. Все.
– Ей бы ещё отлежаться, – протестует Поля.
– У нас нет времени, – парирует Булат.
– И климат менять нежелательно. И так организм перенёс колоссальный стресс.
Я серьёзно забеспокоился. Вдруг своей спешкой мы причиним ещё больший вред здоровью любимой? Оправдано ли это? Перевожу взгляд на Булата. Он покачивает головой из стороны в сторону, будто бы понимая мои опасения:
– Нет времени, Лев. Если за неё взялись спецслужбы, существует только один шанс выжить – дать показания. И как можно скорее.
– А если она замолчит… Ну, пообещает держать рот на замке?
– Уже поздно. Да и не пойдет она на это. Не в её принципах, если, конечно, моё первое впечатление о ней верно.
– Вы правы, – признаю очевидное.
Виктория никогда не смирится с несправедливостью. И не пойдёт на попятный, если уверена в своей правоте. Испугать её или сломить невозможно. Она – кремень. Вика намекнула, что для того, чтобы выступить против толпы, нужно иметь стальные яйца. У неё они титановые. И мне нужно соответствовать. Стать не просто её опорой, а окружить непробиваемой стеной. Чтобы в принципе оградить любимую от любых неприятностей.