В окна задувает ветер, лениво поигрывая занавесками. Сейчас август, и воздух с утра дышит зноем. Я сижу за кухонным столом, солнечный луч наискось ложится на газету и греет мне руки, а кофе тем временем стынет. Я вдруг не нахожу в себе сил встать и взять чистую чашку, сердце мое тревожно сжимается, а взгляд прикован к заголовку «Нью-Йорк Таймс»: «Хелен Гёрли Браун, легендарный редактор „Космополитена“, скончалась в возрасте 90 лет».
Слова рисуют ее портрет, отдавая дань уважения женщине, которая поощряла одиноких девушек по всей стране на сексуальную революцию и воскресила умирающий журнал, явив миру новое чудо, «девушку в стиле Космо». Через несколько абзацев упомянуты матерые феминистки, Бетти Фриден и Глория Стайнем, и затронута неоднозначная роль Хелен Гёрли Браун в женском движении. Материал добротный, это ведь «Таймс», и я не сомневаюсь, что Маргалит Фокс проделала хорошую работу, но все же там чего-то не хватает. Того, что известно лишь избранным, знавшим Хелен лично.
Я пробегаю взглядом некролог, и мне в глаза бросается строчка: «Хелен Гёрли Браун прожила 90 лет, хотя местами она была значительно моложе». Я невольно улыбаюсь и глажу пальцами черно-белую фотографию, сделанную в ее офисе в 1965 году, вскоре после того, как она пришла в «Космополитен». Хелен, в платье с леопардовым принтом, сидит за своим столом с карандашом в руке, а перед ней разбросаны бумаги. С краю видна обрезанная фигура молодой женщины. В редакции взяли ножницы и располовинили бедняжку. Но я и так узнала геометрический узор ее платья и край лица; глаз, нос и уголок губ, как и легкие завитки волос, касающиеся воротника. Мне хорошо знакомо это платье, а женщина – и подавно.
Ведь это я сама, сорок семь лет назад.