Я выставила таймер в смартфоне, чтобы сигналил каждые полчаса, и варила сначала мясо, потом сам борщ, периодически оставляя присматривать за кастрюлей на плите мужа или сына. Сама в это время бегала в подъезд, ой, парадную, поднималась на лифте на восьмой этаж и стучалась в восемьсот тринадцатую квартиру. Но на звонок не нажимала, потому что незнакомый Олег Голованов мне ничего плохого не сделал и пытки иерихонскими трубами не заслужил.
В квартире, похоже, никого не было – на мой все более решительный и громкий стук никто не реагировал.
После третьего забега мне пришло в голову, что тридцать минут – слишком большой промежуток. За это время шустрый молодой человек может и явиться домой, и снова уйти, а я так и буду думать, что он вовсе не появлялся.
Чтобы исключить вероятность такого конфуза, я попросила у сына жвачку, у себя выдрала волосок и прилепила его на дверь квартиры № 813, соорудив простейшую сигналку.
Очень довольная собой, я опять пошла домой и успела до очередного звонка таймера поесть борща и поговорить с Иркой.
Та позвонила, когда я со вкусом дожевывала последнюю чесночную корочку.
– Ты уже дома? – спросила подруга.
– Давно. А ты?
– Мы тоже еще в Мурино. Закончили обход того недостроя, и должна тебе сказать, что следов там полно, но чьи они – сам Феномен Купер не разберет.
– Фенимор, а не феномен, и сам‑то Купер был писателем, – машинально поправила я, – а его персонажа-следопыта звали Натаниэль Бампи.
– Вот только этот Бампер, наверное, и понял бы, кто там шастал, в этом недострое, – сердито сказала подруга. – Там отпечатков, как на дискотеке в деревенском клубе после дождичка в четверг, все полы заляпаны – и ногами, и лапами, и грязью, и глиной, и как бы даже не навозом! Дохлый номер там что‑то искать.
– Погоди, – озадачилась я, – вы что, прошлись по недострою только сейчас?!
– Ну… Когда ты убежала, мы решили немного отдохнуть, – чуть смущенно призналась Ирка. – Мара сказала, ей нужно восстановить энергетической баланс, и мы пошли в торговый центр. Там пообедали, потом прошвырнулись по магазинам, попили кофе с плюшками, это у нас был полдник, потом посмотрели кино, поужинали, а уже потом…
– Все ясно, – перебила я ее. – В итоге вы пропустили все самое интересное!
– Что именно?
– Приезд полиции, спецназа, пожарных и кинолога со служебной ищейкой, народный сход у ленты ограждения, отлов собаки Баскервилей, собрание комитета по встрече инопланетян, – перечислила я.
– Ты шутишь?!
– Нет, только слегка преувеличиваю. Пока вы прохлаждались в торговом центре, у нас тут был на редкость шумный кипеш, а инспирировала его, между прочим, твоя Мара своим жутким криком! Услышав его, народ стал сигналить во все инстанции и свистать всех наверх!
– Упс…
– И вся эта высвистанная толпа специально обученных людей и собак прошлась по недострою, опередив вас!
– И-и-и? Толпа там что‑нибудь нашла? – не стушевалась подруга.
– А как же! – Я рассказала ей про бесхозный рюкзак неуловимого Олега Голованова и сообщила, что неутомимо подстерегаю его вот уже почти два часа.
Чисто Натаниэль Бампи, только без бороды и ружья.
– Так мы сейчас придем и подстережем его вместе! – воодушевилась Ирка. – Жди, мы совсем рядом и будем сей же миг!
На этот раз сестрички и впрямь не задержались, явились через пару минут. Я встретила их у парадной.
Пока ждали лифт, Ирка поинтересовалась:
– А что там с Фабержатами, я не поняла? Твоя тетя сказала, у них проблемы? Уже? Они ж всего полгода в браке.
– Да нет у них никаких проблем, кроме Джулиной глупой обидки. – Я быстро изложила суть претензии капризули к супругу.
– Напрасно вы смеетесь, такие вещи нельзя недооценивать, – заявила Марина. – Когда мы произносим чье‑то имя, включается и активизируется цепочка энергий цели. Коверкая имя, мы нарушаем энергопотоки и препятствуем человеку в его действиях.
– Ну ясное дело, – кивнула я, потому что спорить с Мариной мне не хотелось.
Она же и арттерапевт, и гипнолог, и регрессолог, и кто‑то там еще – куда мне, простому русскому писателю, против такой толпы просветленных личностей.
Но регрессолога-ауропатолога и иже с ними неожиданно поддержала Ирка:
– Не смейся, я знаю такой случай. Помнишь Толика Грошева, он менеджер по продажам в нашей фирме?
Ирка с мужем – владельцы процветающего торгового предприятия формата «Все для сада и огорода».
– Помню Толю, – согласилась я. – И что с ним?
– Прервал перспективное знакомство с потенциальной невестой как раз на стадии оживленной переписки. Прекрасная дама в спешке все время пропускала буквы в словах, включая имя кавалера, и он то и дело получал сообщения типа «Тля, ты где?» и «Доброе утро, Тля!». Не вынесла душа поэта.
Я захохотала.
– Просто они не подходят друг другу по типу душевной энергии, – сказала Марина, даже не усмехнувшись. – Он, похоже, зануда, а она, судя по всему, очень легкая…
Мы с Иркой уныло переглянулись.
Тут, на наше с подругой счастье, приехал лифт, вознес нас на восьмой этаж, и назревавшей лекции душеведа-энергопатолога удалось избежать.
Мы подошли к нужной двери, и я первым делом наклонилась рассмотреть свою сигналку, пристроенную над самым полом.
Волосок был порван!
Вдобавок я отчетливо услышала за дверью близкие шорохи и обрадовала компаньонок сообщением:
– Он там!
– Я тоже слышу! – поддакнула Ирка.
Постучать я не успела, потому что Марина опередила меня, нажав на звонок.
Добротная дверь, надо отдать ей должное, как следует приглушила вой иерихонских труб, но я все равно посмотрела на излишне инициативную сестру подруги с укором.
За дверью сделалось тихо-тихо.
– Все, больше не слышу, – огорчилась Ирка.
– Еще бы, – проворчала я. – Он же в прихожей был, труба ему прямо в ухо взревела! Так и помереть недолго.
Досадуя, я подергала ручку двери и с удивлением обнаружила, что та не заперта.
– О, нам уже открыли! – снова обрадовалась Ирка.
Она большая оптимистка. Сто кило живого веса.
– Здра-а-авствуйте! – Не теряя времени и не тушуясь, оптимистка вдвинулась в чужую квартиру.
На месте ее хозяина, если он, конечно, еще не помер, я бы поспешила убежать и спрятаться. Интонации у Ирки были многообещающе зловещие.
Если бы Баба-Яга, не дождавшись вкусного Иванушку в своей избушке на курьих ножках, явилась к нему сама, она поздоровалась бы именно таким тоном. Под прозвучавшее «Здра-а-авствуйте!» Бабе-Яге идеально было бы заправить за воротник белую крахмальную салфетку и вооружиться столовыми приборами. Даже самый тупой Иванушка, услышав это приветствие, понял бы, что сейчас его с большим аппетитом и удовольствием схарчат.
Каюсь, я приблизила этот момент, подпихнув подругу в спину, чтобы протолкнуть ее в глубь квартиры и тоже втиснуться в тесную прихожую. Немного переусердствовала – затолкала Ирку в кухню.
Малогабаритные квартиры в нашем ЖК! Негде разгуляться Бабе-Яге с подружками.
Из неоснащенного дверью проема в комнату, мимо которого проскочила Ирка, опасливо выглянула лысоватая голова. Вместе блеснули стекла очков и круглая плешь.
– Вы кто? – испуганно спросил их обладатель.
– А вы кто? – Я прищурилась.
Этот Иванушка определенно не был Олегом, с которым хотел побеседовать наш участковый. Того Валерий Петрович называл парнишкой, а этот таковым быть перестал лет тридцать назад.
Я с моментально возникшим чувством вины подумала, что мы бесцеремонно вломились не к безответственному юноше, а к его уважаемому батюшке, если не дедушке, и уже даже открыла рот, чтобы принести извинения.
И тут то ли батюшка, то ли дедушка вдруг зажмурился и лысой головой вперед, как бычок на корриде, ринулся к выходу, вынудив меня отпрыгнуть назад и в сторону!
Ойкнула Марина – это я случайно наступила ей на ногу, ахнула Ирка на кухне чужой квартиры.
А лысый очкарик, оказавшись в коридоре, со скрежетом развернулся на каблуках и побежал от нас прочь.
– Врешь, не уйдешь! – донеслось из кухни.
Я снова отпрыгнула (и опять Марине на ногу!), пропуская теперь уже Ирку. Та помчалась по коридору вслед за убегающим очкариком, азартно вопя: «Ату его!» и «Все за мной!»
Марина страдальчески поморщилась и, припадая на обе оттоптанные ноги, послушно заковыляла вслед за сестрой и очкариком.
Я выхватила из кармана телефон, тремя тычками в дисплей послала вызов мужу и тоном полководца, приказы которого не обсуждаются и не оспариваются, повелела:
– Коля, ахтунг! Сейчас с десятого этажа на лифте спустится лысый мужик, делай что хочешь, но задержи его!
И только после этого направилась за Мариной, которая поспешила за Иркой, которая помчалась за лысым, который вообще непонятно зачем побежал, как психованный заяц.
Или это Иркино многообещающее «Здра-а-авствуйте!» его так напугало?
Удивляясь, какими нервными бывают представители так называемого сильного пола, я быстро прошла к лифтам.
Там уже никого не было. В левой шахте затихало гудение удаляющейся кабины, в правой, наоборот, нарастал шум приближающейся. С лестницы доносились звуки, свидетельствующие о том, что кто‑то (предположительно – Марина), кряхтя и охая, торопливо спускается по ступенькам, но я не стала следовать ее примеру. Правый лифт как раз подъехал и за считаные секунды доставил меня на первый этаж.
Там я наконец ускорилась, выскочила на крыльцо – и сразу увидела, что можно уже не спешить. Лысый лежал на тротуаре, свернувшись червячком. Над ним стояла Ирка.
Можно было подумать всякое, но я сразу поняла, что подруга не виновата. Лысого уложила не она.
С выражением, которое я бы определила как немой восторг, подруга взирала на распахнутое окно квартиры на втором этаже.
В открытом проеме горделиво высился мой муж. Его рука в высоком замахе позволяла беспрепятственно любоваться прекрасной мускулатурой плечевого пояса. В руке была зажата поллитровая пластиковая бутылочка с водой.
Да, спортивное прошлое приучило Коляна соблюдать питьевой режим, у него на подоконнике всегда пара-тройка таких бутылочек охлаждается.
Я с трудом оторвала взгляд от своего героя, поискала глазами и увидела вторую такую же бутылочку на асфальте.
– М-да, – ожила Ирка. – А я‑то хотела подарить вам дуб-бонсай в горшке, чтобы стоял на подоконнике…
Очевидно, она тоже не затруднилась провести логическую связь между Коляном, стоящим с одной бутылочкой, и лысым, лежащим с другой.
Я представила, чем мог закончиться полет дуба в горшке, с содроганием молвила:
– Не надо нам бонсая! – и снова посмотрела на мужа.
– Что? – чуточку нервно спросил он. – Ты сказала – делай что хочешь, но останови его! Я остановил!
Я покосилась на лысого:
– Он там живой?
– Ой, да что ему сделается, не бонсай же в него прилетел! – Ирка уже вернула себе обычный оптимизм.
– Тогда вы дальше сами, ладно? – Мой герой понял, что может удалиться со сцены.
Я послала в закрывающееся окно признательный воздушный поцелуй и повернулась к лысому, но сказать ничего не успела.
– Что вы с ним сделали? – растерянно хлопая глазами и тяжко дыша, подоспела Марина.
– Задержали, – успокаивающе сказала я.
А Ирка, гордясь чужим подвигом, развернула и расцветила мой ответ:
– Настигли и завалили, как мамонта!
– Как ма… ой! Как мамонта! – неожиданно затрясся лысый.
Я не сразу поняла, что он содрогается от сдавленного смеха.
– Кажись, все‑таки повредился, – расстроилась Ирка.
– Да с чего бы, ему не в голову, а в плечо прилетело, – донеслось из неплотно прикрытого окна.
Я бросила туда комплимент:
– Коля, ты молодец!
Это древний закон: мужчина, заваливший мамонта, заслуживает похвалы.
– А, так вы симулируете? – Ирка бесцеремонно потрясла и. о. мамонта. – Вставайте, прикинуться мертвым не выйдет, мы не отстанем.
– Я понял. – Лысый закряхтел и сел.
Добрая Ирка протянула ему руку и помогла встать на ноги.
Я оглядела двор, увидела, что за нами уже наблюдают мамашки с детской площадки и какой‑то мужик в авто, и предложила:
– Давайте поговорим в другом месте.
– Туда, – тоже быстро оглядевшись, решила Ирка и потянула лысого к пекарне в соседнем доме.
Это заведение не пользуется особой популярностью, наплыв посетителей случается только за полчаса до закрытия, когда всю не распроданную за день выпечку отдают с тридцатипроцентной скидкой. До этого счастливого момента было еще далеко, и мы без труда нашли местечко, удобное для проведения допроса с пристрастием, замаскированного под дружеские посиделки.
Ирка, продолжая держать лысого за руку, как ребенка, усадила его в угол и плюхнулась рядом, отрезая путь к отступлению.
Пленник выглядел покорившимся судьбе, но исключать новую попытку побега не стоило. Было понятно: если он вырвется на бульвар, повторно изловить его будет непросто – там многолюдно и полно мест, где можно спрятаться, а позиций дружественных нам гранатометчиков – стрелков по мамонтам вовсе не имеется.
– Кому чай, кому кофе? – спросила я, охлопывая карманы.
Бумажника при себе, конечно, не было.
Ирка, правильно истолковав мое замешательство, перебросила мне свой кошелек и сказала:
– Нам с товарищем мятный чай, он хорошо успокаивает.
– А я буду свой травяной напиток, у меня с собой. – Марина достала из сумки термос и села рядом с нашим пленником с другой стороны.
Я не отказала себе в удовольствии пару секунд полюбоваться этой картиной: неказистый лысый очкарик в богатом обрамлении кустодиевских красавиц-близняшек Ирины и Марины неожиданно похорошел. Даже приосанился, видимо осознав, что должен постараться соответствовать окружению.
Я сбегала к стойке за напитками и пирожными (лично меня они успокаивают лучше, чем всякий чай), вернулась, села напротив пленника и задушевно спросила:
– Так кто же вы такой?
– Можно? – Лысый потянулся к курящемуся паром стакану. – Спасибо. Позвольте представиться: меня зовут Геннадий Леонидович Бордовский…
– Так и знала, что не Олег! – Ирка пристукнула по столу кулачком.
– А вы родня Олега? – живо повернувшись к ней, спросил Геннадий Леонидович.
– Да боже сохрани! – открестилась от родства с сомнительным Олегом подруга. – Мы думали, это вы его родня!
– Я?! Да мы даже не знакомы! – прозвучало очень искренне.
Мы с Иркой переглянулись, дружно посмотрели на лысого. Он моргнул, но честный взгляд не отвел.
– Все незнакомы с Олегом – и вдруг сошлись в его квартире? – озвучила я мысль, посетившую, кажется, не только меня.
Это был риторический вопрос, но он неожиданно получил ответ.
– Как регрессолог, скажу, что за якобы случайными встречами нередко стоит отработка кармических задач, – хлюпнув своим травяным чаем, изрекла Марина. – Из прошлой жизни, где мы все вместе не закончили общее важное дело.
– Какое? Не спасли гугенотов в Варфоломеевскую ночь? – съязвила я.
– Или не загнали мамонта в каменном веке? – Ирка заглянула еще дальше в прошлое.
А господин Бордовский снова истерически захихикал и чуть не поперхнулся чаем.
– Вы как‑то странно реагируете на упоминание мамонтов, – уличила я его. – С чего бы это?
– Сейчас я расскажу все по порядку, – пообещал он.