Он долго готовился, приучал себя к мысли, что это случится в любой момент, и теперь, умирая, не ощущал страха. Только сожаление – от того, что не успел закончить работу и никто не узнает о его открытии. Зато и плакать не будет – он позаботился, чтобы его смерть никого не опечалила.
Порой он чувствовал себя самым одиноким человеком на Земле, но запрещал себе огорчаться.
Он исключил из своей жизни других людей, но в ней осталось очень много такого, чем мог занять себя человек с пытливым умом. Вот и сейчас ему было интересно – когда же появится пресловутый свет в конце туннеля?
Тот появился, но оказался не слепящим белым, а желто-красным, неверным и неровным, будто прыгающим.
В этом слабом теплом свете он увидел рядом слегка волнистую гладкую поверхность. Сначала решил – это узорчатый кожаный полог, но вдруг стало светлее, и он отчетливо разглядел покатую каменную стену, а на ней – искусно нарисованных быков, тонконогих, круторогих и упитанных.
В дергающемся свете они как будто зашевелились и побежали, и он сначала ощутил сотрясение почвы, а уже потом услышал звуки. Вспомнил их и удивился – как, откуда? Кто узнал?
Тягучий мотив, всего четыре ноты; теперь он понял, что это за песня.
Невысокие коренастые фигуры выступили из темноты, подсвеченные со спины огнем. Лиц было не разглядеть, но он знал, что никогда их не видел. Их никто не видел очень, очень давно.
Звуки нехитрой мелодии резонировали в его теле, сердце билось им в унисон, замедляясь и останавливая бег крови. Те, кто вышел к нему из пещерной тьмы, старательно тянули свою песню, и он наконец понял, о чем она.
Ты не один, пели ему. На самом деле, ты никогда не был один и никогда не будешь. Мы все с тобой, а ты с нами. Ты наш, мы узнаем тебя. Мы принимаем тебя. Иди, не бойся.
На финальной долгой ноте его сердце остановилось.
Он умер с улыбкой.