Воскресное зимнее утро выдалось темным, словно солнце уже зашло. Йона провел у Валерии две ночи, но близился понедельник, пора было на дежурство.
Валерия сидела в спальне за письменным столом и просматривала кое-какие пришедшие по электронной почте предложения, когда послышался шум мотора. Кто-то подъехал к дому.
Выглянув в окно, она увидела, что Йона положил лопату в тачку и машет белому “ягуару” на подъездной дорожке.
Йона пытался жестами остановить Нолена, но тот въехал прямо в пластмассовые горшки с гиацинтами. Горшки с хрустом треснули, влажная земля полетела во все стороны. Машина, въехав одним колесом на высокий бордюр, остановилась.
Стоя у окна, Валерия смотрела, как из накренившейся машины выбирается долговязый мужчина в очках-“пилотах”. Под расстегнутым дафлкотом у незнакомца виднелся белый медицинский халат. Узкий нос с горбинкой, седой “ежик”.
Нолен – профессор судебной медицины Каролинского института – был одним из ведущих европейских медэкспертов.
Пожимая руку старому другу, Йона отметил, что тот выглядит бледнее обычного.
– Тебе бы стоило надеть шарф. – Он попытался застегнуть Нолену воротник.
– Адрес мне дала Анья, – без улыбки ответил Нолен. – Мне надо…
Он резко замолчал, увидев Валерию – она спускалась по лестнице.
– Что случилось? – спросил Йона.
– Мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз. – Узкие губы Нолена были бледными, взгляд затравленным.
Подойдя, Валерия протянула долговязому руку.
– Это Валерия, – сказал Йона.
– Профессор Нильс Олен, – церемонно представился Нолен.
– Рада встрече, – улыбнулась Валерия.
– Нам с Ноленом надо поговорить, – объяснил Йона. – Мы можем посидеть на кухне?
– Конечно. – Валерия повела их в дом.
– Простите, что испортил вам воскресенье, – извинился Нолен.
– Ничего страшного, я работаю, сижу на втором этаже. – Валерия стала подниматься по лестнице. Йона сказал ей вслед:
– Не спускайся пока. Я скажу, когда мы закончим.
– Ладно.
Йона проводил Нолена на кухню. За дверцами дровяной печи потрескивал огонь.
– Выпьешь кофе?
– Нет, спасибо… я не… – Нолен замолчал и опустился на стул.
– Ты вообще как себя чувствуешь?
– Дело не во мне, – озабоченно ответил Нолен.
– Да что случилось?
Нолен, не глядя ему в глаза, разглаживал ладонью скатерть.
– У меня тесные контакты с коллегами из Норвегии, – медленно начал он. – Недавно позвонили из Института здравоохранения… отделение клинической судебной медицины теперь там.
– Я знаю.
Нолен сглотнул, снял очки и сделал вялую попытку протереть их, после чего снова надел.
– Йона, я приехал сюда, но не знаю, как объяснить… в смысле, чтобы ты не…
– Говори, в чем дело. – Йона налил воды и поставил стакан перед Ноленом.
– Насколько я понимаю, полиция Осло передала нашей уголовке одно расследование… в Осло в многоквартирном доме нашли убитого. Все указывало на обычную пьяную ссору, но в морозилке у жертвы обнаружились части человеческих тел… на разных стадиях разложения… Полиция разрабатывает версию, что убитый был ранее неизвестным осквернителем могил… возможно, некрофил и каннибал… как бы то ни было, он ездил по округе как торговец антиквариатом, бывал на ярмарках, участвовал в аукционах, а заодно вскрывал местные могилы и забирал трофеи.
Нолен отпил воды и дрожащим пальцем вытер верхнюю губу.
– Какое это к нам имеет отношение?
– Не хочу тебя шокировать, – Нолен в первый раз взглянул Йоне в глаза, – но у него в морозилке обнаружили череп Суммы.
– Моей Суммы?
Йона схватился за разделочный стол и опрокинул пустую винную бутылку, но даже не заметил, как она упала в раковину, где стояли стаканы и фарфоровые чашки. В ушах зазвенело, перед глазами возник образ жены.
– Ты уверен? – прошептал он, глядя в окно, на теплицы.
Нолен поправил очки и стал рассказывать, как полиция при помощи ДНК пыталась определить, куски чьих тел оказались в морозилке убитого. К расследованию подключили Европол, финские и скандинавские полицейские базы.
– Полицейские нашли зубную карту Суммы… а так как свидетельство о смерти подписал я, они позвонили мне.
– Понимаю. – Йона сел напротив друга.
– У него дома обнаружились подтверждения, куда и когда он ездил… в середине ноября он посетил аукцион в Елливаре… это недалеко от могилы Суммы.
– Ты уверен? – повторил Йона.
– Да.
– Можно посмотреть фотографии?
– Нет, – прошептал Нолен.
– Я в порядке. – Йона посмотрел Нолену в глаза.
– Нет, – прошептал тот. – Не смотри.
Но Йона уже достал из его сумки папку с эмблемой уголовной полиции и стал одну за другой выкладывать фотографии на кухонный стол.
На первом снимке камера смотрела прямо в открытую морозилку. Из ледяного кома торчала посеревшая детская ножка. Рядом с бородатым лицом и окровавленным языком угадывался позвоночник.
Йона перебирал фотографии полуразмороженных частей тел, разложенных на стальном столе. Вот сердце, разложение зашло далеко; голень с коленной чашечкой; младенец целиком; три чистых черепа; зубы и целый торс с грудью и руками.
На кухню вдруг вошла Валерия; она поставила на стол рядом с мойкой две кофейные чашки.
– Черт! – Йона попытался прикрыть фотографии, хотя уже понял, что она все видела. Валерия тихо пробормотала: “прости!” и торопливо вышла.
Йона встал, одной рукой оперся о стену, взглянул на теплицы, потом снова на фотографии.
Череп Суммы.
Это просто случайное совпадение, говорил он себе. Осквернитель могил не знал, кто она. Ее имени нет на надгробии, ее нет ни в одной базе данных.
– Что известно о преступнике? – спросил он, слушая, как Валерия поднимается по лестнице.
– Ничего. Никаких следов.
– А жертва?
– Судя по всему, в квартире произошла ссора. У убитого в крови на момент смерти было высокое содержание алкоголя.
– Разве не странно, что полиция не нашла вообще никаких следов второго участника?
– А ты что думаешь? Йона, о чем ты вдруг подумал? – напряженно спросил Нолен.