В свой день рождения, в воскресенье, я работала. Эбигейл обещала сменить меня к семи вечера, точнее, настояла, хотя я пыталась объяснить, что никаких планов не имею. Я уже наняла сменщика, Оскара, только график не совпал – вчера он уже отработал второй день. Оскар мне сразу понравился, по одному взгляду на него можно понять: ответственный, скромный и тихий парень. У него уже был опыт работы бариста, так что я без сомнений предложила ему выйти на смену в день собеседования. Мы плодотворно потрудились, Оскар схватывал на лету и оценил нашу идею с лавандовой ветвью. Даже пообещал вести в свои смены социальные сети кофейни.
Кстати о социальных сетях. Прошлой ночью я просматривала отметки на фотографиях нашего аккаунта и наткнулась на тех самых мать и дочь, недавно посетивших кафе. На фото женщина шла за руку с мужчиной, дочь выложила пост с текстом: «Если вы еще сомневаетесь в том, работает ли талисман кофейни “Лавандовая ветвь”, просто посмотрите на мою счастливую мать».
Репостнув запись, я ответила десятком смайликов и поздравлениями, сидя с улыбкой до ушей. Действительно ли веточка сделала свое дело? Неважно, было приятно стать частью чьей‐то счастливой истории.
Сегодня же я не успевала отвечать на поздравительные сообщения родственников, пытаясь пообедать, пока не было народа. Коннор поздравил меня непривычно ласково и многословно, но сообщил, что с того дня, как попал под ливень, слег с температурой и все еще валяется с кашлем и насморком. Бедняга, у него ведь тоже стоят дела в конторе. Пожелав скорейшего выздоровления и поблагодарив, я спрятала телефон под карточку меню, когда раздался звон колокольчиков.
– Добро пожаловать в «Лавандовую ветвь»! – воскликнула я в чудесном настроении.
Женщина в новомодной шляпке улыбнулась мне губами, обильно накрашенными темно-коричневой помадой, которая делала ярче голубые глаза. Ее бордовые волосы были коротко острижены и завиты крупными локонами. Легкая ткань длинного изумрудного платья струилась почти до пола.
– Привет, Селина, – улыбнулась она.
– Простите, мы… – Тут я вгляделась в лицо посетительницы. – Матерь Божия! Дороти?!
Дороти громко захохотала, и пусть она выглядела сногсшибательно, голос у нее все так же походил на двигатель грузового авто.
– Да, милая, это я. Пришла тебя отблагодарить.
– Меня? За что? – отупела я, не сводя с нее глаз. – Дороти, да неужели… неужели ты нашла жилье?
– Я нашла того, у кого оно есть. Еще в тот день, на аукционе.
– Пресвятая Дева Мария…
Выйдя из‐за стойки, я взглянула на белый металлический столик и стулья – тот самый уголок, который всегда занимала Дороти.
– Я так рада за тебя! Ох, господи, у меня все вылетело из головы при виде твоего шикарного облика! Я ведь начала переживать, что ты так долго не заходила.
Дороти вновь «завела мотор»:
– Угостишь меня латте? Мне с лавандовым сиропом.
– Конечно, а суп? Сегодня острый, испанский!
– Нет-нет, спасибо. Я сыта.
Я рассмеялась от радости. Впервые я переделывала кофе не меньше трех раз, так у меня перепутались мысли. А когда Дороти протянула мне банкноту, я и вовсе одурела.
– Я как‐то… не могу принять теперь, – усмехнулась я.
– Бери что дают! – проворчала она.
Мы сели за столик.
– Вот, милая, это тебе.
Дороти вытащила из пакета коробку, завернутую в яркую сиреневую упаковку, расписанную лавандой.
– Символично, – улыбнулась я. – У меня как раз день рождения!
– Ах! Надо же… ну тогда считай это и подарком, и благодарностью! Всего тебе наилучшего, моя добрая душа!
Я припрятала коробку в кладовку и вернулась за стол.
– Расскажи, что произошло?
И Дороти поведала, как уселась чуть ли не в первый ряд, где по бокам от нее восседала элита Британии. Она и виду не подала, что не имеет ни гроша за душой, пока настойчивый джентльмен, сидевший справа и выкупивший нелепую древнюю вазу, не предложил ей отобедать.