Когда мы вычленяем идеологемы для формулирования сталинизма как идеологии, то часто впадаем в теоретическую предвзятость – то есть в крайние оценки с позиции теории, не отдавая себе отчёт с позиции практики. Это касается понятия большевизма, несомненно, для нас негативной категории, который строит систему на непрофессиональной массовке, что не может не привести к массовому обману масс – причём по определению, кто большевизм бы ни проводил в жизнь – хоть Сталин, хоть Рузвельт – не меньший большевик, чем Сталин.
Но что мы будем делать, если массовка есть, и она работает только как организованное большинство? Да, всегда непрофессионально, да, всегда на свою голову, но как организованное большинство, которое организуется только фантомами и обманом.
Сталин был реалист и просто ничего не стал сочинять – взял большевизм предыдущей религиозно-организационной системы монархического царизма. Но тем не менее Сталин был большевиком в очень важной теоретико-практической части, которая не касалась царизма, а сейчас подзабыта и на неё мало кто обращает внимания. Но по тем временам педалирование на понятии «большевик» имело огромное значение и не совсем то, что мы сейчас предполагаем (управление большинством). Речь шла о большинстве не только как субъектно-правовой категории в решениях и подчинении меньшинства, а движущей силе истории.
Дело в том, что в борьбе с Троцким понятие «большевик» было у Сталина системообразующим и вот почему. Троцкий, хотя марксист, был несомненным последователем Огюста Бланки. Если писать о троцкизме как идеологии, то бланкизм, несомненно, составляет его часть. Именно против неё боролся Сталин.
Это крайне важное разделение. В чём же его суть?
Огюст Бланки – французский социалист. Социализм для него цель. Не ново. Но вот технологии были другими.
Первая позиция бланкизма: к социализму ведет только террор. Террор нужен для двух вещей: расшатать систему, вызвать негативную реакцию верхов, которые обрушатся на низы, тем самым вызывая революционную бурю. Как видим, логично – и вся дореволюционная практика в России работала именно как бланкизм. Как видим, для этой технологии даже не обязательно быть левым. Либерал Навальный требовал «шатать Россию», чтобы власть обрушила репрессии на низы, а именно из «пострадавших от власти» выйдут наиболее злые оппозиционеры. Поэтому хорошо, что «менты винтят на митингах», чем больше «винтят» – тем больше сторонников…
Вторая и самая главная: организовать террор и прийти к власти, взять власть, может только организованное, яростное (не рыхлое и не сомневающееся) меньшинство. Потому что создать небольшую террористическую организацию реально, а большой фронт (партию) нет. Самые мощные технологии – вязать кровью. Нечаевская организация, которая потом была изображена в романе «Бесы» Достоевским, была именно бланкистской. Именно те времена были разгаром бланкизма. И если кто-то полагает, что в России это направление было маргинальным, ошибается: писатель-бланкист П. Ткачёв был несомненный лидер молодежного сознания в те времена. Да и сам размах террора (тысячи (!) убитых чиновников и служащих от Царя, министров, губернаторов до мелких околоточных) говорит сам за себя.
Третье. По понятным причинам террористическая группа меньшинства может быть только тайной и нелегальной. Это значит, что не только организация, но и способы управления её могут быть только тайными, а значит произвольными, грубо говоря, незаконными.
Четвёртое: в социализм людей можно загнать только страхом и силой и держать социализм можно только страхом и силой в рамках персональной, а значит личной военной диктатуры (называй её хоть диктатурой пролетариата), у которой совершенно развязаны руки.
Как видим, даже небольшой абрис бланкизма делает Сталина чуть не святым. Как говорится, многое познается в сравнении. Но проблема в том, что бланкизм, по сути, именно та технология, которая и привела к революции:
1) террор;
2) дестабилизация страны;
3) антагонизация верхов и низов;
4) заговор верхов;
5) развал государства;
6) гражданская война и интервенция;
7) жестокая диктатура.
Тогда гораздо меньше были интересны аморфные коммунизм и социализм как цели, гораздо важнее методы и движущие силы. Такой маразм: цель отошла в сторону и была битва только вокруг средств.
Поэтому возникла не очень хорошая ситуация: Сталин категорически отрицал заговорщическую версию революции – но она состоялась благодаря бланкизму и его фигурантам – Троцкому и Свердлову. Последний символ бланкизма был и остается до сих пор мало исследованный – Яков Свердлов, классический террорист, заговорщик и диктатор. Сталин возненавидел Свердлова ещё в ссылке, которую они совместно отбывали.
Поэтому акцентирование на идеологеме большевизма у Сталина было сверхпринципиальным – оно означало отказ от экстремизма, терроризма, заговоров, военной диктатуры, но обращение к массовому сознанию и «творчеству» масс. Сейчас эти выражения смешны, но по тем временам имели категорическое значение серьёзного идейного поворота – от диктатуры армейского начальника к идеократии – власти идеологии и идеологам, жрецам, кем, собственно, Сталин и был.
Косвенно жёсткий отказ от террористического меньшевизма был началом отказа от перманентной революции. Поэтому Сталин свой большевизм выставлял как главную идейную доминанту.
Это выводит нас на реквалификацию двух исторических событий.
1. II съезд РСДРЦ где было разделение на большинство и меньшинство по анекдотическому признаку – результатам голосования. Есть очень основательное подозрение, что это было разделение именно в отношении бланкизма. Именно поэтому термин прижился. Ведь спустя пару лет тот же Ленин попал в меньшинство, но это не «переименовало» партию. Ленинцы остались «большевиками» потому что отрицали силовую диктатуру меньшинства и выступали за идеологическую индоктринацию большинства.
Почему институты марксизма-ленинизма не любили тему бланкизма тоже понятно – все (!) меньшевики-бланкисты… стали после революции членами ВКП (б) и… заложили новый заговор.
2. Заговор Троцкого в тридцатых имел несомненный бланкистский оттенок – во всех деталях. Тогда нужно чётко определять его как бланкиста. И тогда многое встанет на свои места.
Если дополнить бланкизм решением финансового вопроса, то ясно, что те же банкиры дадут небольшие деньги скорее на заговор, от которого можно получить хотя бы шантажный эффект, чем огромные – на воспитание массового большинства. Это говорит о том, что бланкизм был и остается мощнейшим идейно-технологическим течением в современном мире – все «цветные» революции шли строго по формату Бланки.
А значит борьба за «просветлённое большинство» Сталина тогда имело форму многостороннего вызова.
Это не меняет нашего отношения и к большевизму, но понимание его фатальности после разрушения и демонтажа систем приходит.