Следующий день прошел без особых событий. Валька после последнего похода в усадьбу, как-то сникла, словно из нее, как из воздушного шарика, выпустили весь воздух. Ночевать больше у меня не оставалась, и мы коротали вечера вдвоем с Васькой. Я попыталась успокоить подругу по поводу ее неудавшейся «атаки» на Егора.
– Ты пойми, он парень непростой. К нему нужно другой подход искать. Такими «махновскими» наскоками его не взять.
Валюха на меня сердито глянула:
– Ага… Другой подход!!! Тебе вон и подходов искать не нужно…
Я на нее захлопала ресницами и с недоумением спросила:
– Ты это о чем?
Валька шмыгнула носом и пробурчала себе под нос:
– Думаешь, я не видела, как он на тебя смотрит?
Я несколько оторопела от ее заявления:
– Ты чего, подруга… Как он на меня смотрит? Да он никак на меня не смотрит, как, впрочем, и я на него. Ты же знаешь мое отношение к таким вот «красавчикам». Не люблю я их…
Подруга глянула на меня искоса, и опять пробурчала, словно ребенок, который старался, читал стишок, стоя на табуретке, а Дед Мороз ему подарка не дал:
– Да… Ты-то не смотришь, зато он смотрит, когда думает, что ты не видишь…
Я сгребла Вальку в охапку, прижала ее к себе.
– Валюха, тебе просто так показалось. Выкинь всю эту глупость из головы! Если это твое, то никуда он от тебя не денется. А если не твое, то и держать не стоит, пускай себе идет с Богом. И вообще, мне сейчас не до новых романов…
Подруга выбралась из моих объятий, и в глазах ее зажегся огонек любопытства. Она, почему-то шепотом, спросила:
– Что… ОНА опять приходила?
Я помотала головой:
– Да, вроде бы нет… Но мне и одного раза за глаза… У деда завтра девять дней. Нужно обед приготовить, да и дом надо в порядок привести. И я по-прежнему не знаю, как мне эту ее туфельку искать, то есть, убийцу. Даже с какого конца и куда подходить не представляю. Думала, дядя Слава прольет хоть какой-нибудь свет на эту историю. Но ничего стоящего он не рассказал. По крайней мере, ничего такого, что можно было бы привязать к той, давней истории на чердаке. По-прежнему непонятно, кем был тот мужик, да и кто у него завернут в ковре тоже неясно. – Мне вдруг пришла в голову мысль. – Слушай, Валентина, ты говорила, что наш, из «разбойников», Колька Кирьянов где-то в городе в чинах каких-то там ходит. Так может к нему обратиться, вдруг он чем поможет? Конечно, тогда милиция этим делом не занималась, но ведь тогда, человек должен был пропасть. А милиция всех пропавших на учете держит. Может и наша барышня таким образом найдется. Мы знаем точно, что это молодая девушка, и жила она где-то здесь. Скорее всего, конечно, из приезжих дачников. Потому что, если бы своя, из поселка пропала, то все бы об этом знали и искали. Ясно, что она из приезжих. А приезжие-то все из города. А значит, там она должна числиться пропавшей. Есть же у нее родственники какие-то в конце концов?
Валька задумчиво ковыряла какую-то дырку на моем столе, и кивала в такт моим словам головой. Когда я закончила, она задумчиво проговорила:
– А знаешь, у меня где-то его телефончик был, домашний. Он когда лет пять назад приезжал, оставлял. Сказал, мол, если вдруг в город приеду, чтоб позвонила. Встретимся, говорит, то, да се… – Закончила она как-то неопределенно.
Я с подозрением покосилась на подругу.
– Что «то, да се»? – Валька как-то несерьезно хихикнула и покраснела, что уж вовсе было на нее непохоже. Я подступила к ней с вопросом. – А ну, колись давай. Что? Поди и с Колькой шуры-муры закрутила? Помниться, он тебя всегда в нашей компании выделял. Конфеты все тебе таскал.
Подруга опять хихикнула, но под моим строгим взглядом смутилась, и заговорила в притворном раздражении:
– Ой, ну скажешь, тоже… Колька – жених… Вот умора!!! – Я продолжала сверлить ее взглядом, и она сдалась. – Ну было, маленько… Так, ничего особенного. В кино сходили в клуб пару раз, один раз на танцы. Проводил до дома – вот и вся песня. Потом он уехал в свой город, про меня и думать забыл. У него там, поди, девок – пруд пруди. Сама знаешь, как оно там. – И она подмигнула мне, словно на что-то намекая.
Я усмехнулась:
– Ну насчет девок, которых «пруд-пруди» я не в курсе. Но народу там и вправду полно. Наверное, среди них есть и девки…
И мы принялись с ней смеяться.
Наше веселье прервал вдруг стук в дверь, я бы сказала, такой деликатный. Мы переглянулись с ней.
– Ждешь кого-нибудь? – Валька выглядела почему-то напуганной.
Я пожала плечами.
– Да, вроде, никто не грозился зайти.
Встала и пошла открывать дверь. Подруга мне вслед прошипела:
– Ты там смотри, осторожней. Ночь на дворе… Мало ли…
Я только удивленно на нее глянула и вышла в сени. Включила свет на улице и открыла дверь. На крыльце стоял… Егор. Вот уж гость нежданный. Видимо, вид у меня был несколько растерянный, потому что, он смутился и стал говорить быстрой скороговоркой, наверное, решив, что я сейчас у него перед носом дверь захлопну:
– Здравствуй… Ты извини, что поздно и без приглашения. Мне с тобой поговорить нужно… – И вопросительно уставился на меня.
Я быстренько взяла себя в руки, вспомнив вовремя поговорку «гость в дом – Бог в дом», открыла пошире дверь, и проговорила:
– Проходи…
Он бочком протиснулся мимо меня, смущаясь как красна девица, что при его-то … данных было весьма и весьма удивительно.
Когда мы вошли в комнату, то застали Валентину в странной позе. Она стояла посредине комнаты с колотушкой для раскатыванья теста в руках. Интересно, кого она ожидала увидеть? Судя по ее приготовлениям, какого-то супостата, не иначе, но уж точно, не того, кого увидела. Узрев Егора, она несколько подрастеряла свой пыл и быстро, спрятала колотушку за спину, и как-то жалобно проблеяла:
– Здрасьте…
Он поздоровался в ответ, но взгляд был каким-то удивленно-растерянным. Скорее всего, подумал, что мы на пару с подругой тут того… этого… В общем, ничего хорошего точно не подумал. Я, на правах хозяйки, предложила гостю присесть, на что он опять быстро затараторил:
– Я на минуточку… Хотел только попросить у тебя ту фотографию, которую ты Петровичу показывала. Я завтра в город рано утром уезжаю, хотел отдать ее в ателье, чтобы пересняли. У меня нет такой фотографии мамы, и я хотел бы ее иметь. – Я собралась ему ответить, но он не дал мне такой возможности, быстро проговорив: – Не волнуйся, я вернусь через несколько дней и верну тебе фото в полной целости и сохранности.
Произнес он последнюю фразу так, что было не совсем понятно по какому поводу я должна «не волноваться», то ли из-за его отъезда, то ли из-за фотографии. Молча, не говоря ни слова, я отправилась в свою комнату и вынесла фото. Протянула ему кусочек пожелтевшего картона и почему-то проговорила:
– Понимаю тебя. Я бы тоже…, – запнулась на полуслове. Егор смотрел на меня пристально, ожидая продолжения фразы. А у меня слова словно застряли в горле, и я с трудом выдавила. – Я бы тоже хотела иметь фото своих родителей, которого у меня раньше не было.
Он молча кивнул головой и уже совсем собрался уходить, ка я попросила:
– Отпусти, пожалуйста, дядю Славу завтра на обед ко мне. Деду три дня, а он даже на похороны не сумел прийти, все вашу усадьбу караулил.
Егор в дверях притормозил, брови у него слегка вздернулись, и он ответил:
– Так Петрович у меня сегодня отпросился на завтрашний день. Сказал, у него какие-то дела. Наверное, поэтому и отпросился. – И не прощаясь вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
На протяжении всего непродолжительного визита, Валька сидела и молчала, словно в рот воды набрала. А как только за Егором закрылась дверь, она шумно выдохнула, достала из-за спины скалку, которую прятала все это время, грохнула ее об стол и почти простонала:
– Ну… Что я говорила?
Мы с ней начали спорить. Она старалась мне доказать, что Егор «положил на меня глаз», а я пыталась ей объяснить, что это несусветная глупость. В конце концов, я схватила скалку, и, похлопывая ею по руке, проговорила:
– Так… На дворе уже ночь, пора спать. Если ты намерена и дальше продолжать этот дурацкий спор, то можешь продолжить его с Васькой. А я пошла спать. Завтра предстоит хлопотный день. И еще… если ты останешься ночевать, то спать будешь в другой комнате. В прошлый раз, ты храпела и не давала мне уснуть.
Не знаю, что оказало на нее большее влияние, моя пламенная речь или скалка в руке, но Валька обиженно надула губы и проворчала:
– И ничего я не храпела… – После чего послушно поплелась в другую комнату.
Некоторое время оттуда еще доносилось ее ворчание, но вскоре все затихло.
На обед пришло несколько старушек-соседок, а вот дядя Слава не пришел. Не знаю почему, но это меня очень беспокоило. После обеда мы с Валькой вдвоем отправились на кладбище, и подруга заметила:
– Слушай, а дядя Слава-то так и не явился. Интересно, из-за каких таких дел он отпросился с работы, а на поминки так и не пришел?
Я пожала плечами:
– Ну, мало ли…
Но беспокойство одолевало меня все сильнее и сильнее, хотя, я, как могла, старалась это скрыть.
Вечером мое состояние достигло апогея. Хотя, с чего бы это вдруг? Ну, ушел дядя Слава по делам. Мало ли какие у человека могут быть дела… А голос внутри меня ехидненько так проскрипел: «Ага… Огород пошел копать, который отродясь не выращивал…» Как назло, Валентину вызвали на работу. Какая-то старушка приболела, и ей потребовалось вмешательство медицины в лице нашей Валентины. Это я к тому, что поделиться мне своим беспокойством было не с кем. Васька, само собой, был не в счет. В общем, не выдержав, я решила вечером отправиться домой к дяде Славе.
Еще издали, я увидела большой замок на двери его дома, и кошки на душе заскребли всеми когтями, на всех четырех лапах одновременно. Но на всякий случай, я подошла к калитке и покричала:
– Дядя Слава, ты дома?
Зачем звала, я и сама не знаю, и так было видно, что дома никого нет. Но у меня теплилась слабая надежда, что вдруг он где-нибудь в сарае чем-нибудь там занимается? А мысленно, сама себе ответила: «Ага… На ночь глядя в сарае чем-нибудь занимается, да еще и Жучке лапы связал и пасть заткнул, чтобы не бегала и не гавкала!» Чья-то рука легла мне на плечо, и я от неожиданности подпрыгнула на месте. Так увлеклась своими переживаниями, что не услышала, как ко мне подошла Валентина. Подруга смотрела на меня с некоторым испугом:
– Ты чего тут… орешь на всю деревню? Не видишь, замок висит? Он, поди, уже на свой «пост» вернулся, и сейчас чаи распивает. А ты тут мечешься…
Слегка отдышавшись от пережитого испуга, я сквозь зубы выругалась:
– Валька…! Чтоб тебя…!!! Так и до инфаркта довести можно! Чего подкрадываешься, словно тать в ночи?
Подруга виновато хлопнула на меня ресницами, и стала оправдываться:
– Да ничего я не подкрадываюсь. Вот, собралась к тебе идти, а тут гляжу, ты сама пришла, стоишь и орешь. Я и решила полюбопытствовать, какой на тебя стих напал. А пугать я и вовсе не хотела…
Я прервала ее излияния.
– Ладно, поняла я… – Задумавшись на несколько мгновений, я решительно проговорила: – Мы должны пойти сейчас в усадьбу и проверить, вернулся ли дядя Слава.
Валентина уставилась на меня, будто я сказала какую-то глупость.
– Ты серьезно?!
Я кивнула головой.
– Серьезней некуда. Не нравится мне все это. Куда, по-твоему, мог деться старик, у которого ни кола, ни двора, ни ребенка, ни котенка? – Потом я покосилась на дом дяди Славы, и поправилась. – Я хотела сказать, что кроме собачки Жучки у него никого нет. И какие у него могут быть еще дела, если он не пришел на поминки, да и, судя по всему, и домой тоже? Так что, нужно идти… – И, развернувшись, я решительно зашагала в сторону усадьбы.
Валентина, постояв в нерешительности несколько секунд, рванула за мной, и схватила меня за руку.
– Постой!!! Давай я хоть фонарь захвачу. Скоро уже ночь непроглядная наступит. Мы с тобой в темноте лбы расшибем…!
Предложение подруги было не лишено здравого смысла. Я остановилась.
– Дуй за фонарем! Я тебя здесь подожду…
Валька метнулась к своему двору, а я осталась ждать ее на месте, по-прежнему, пытаясь придумать повод, почему дядя Слава не пришел сегодня к деду на поминки. Ничего хорошего не придумывалось. Ну не видела я никакого такого благовидного предлога, почему он не появился ни у меня дома, ни на кладбище! На душе сделалось совсем неуютно. Что же такого могло с ним приключиться, черт побери?! Пока я так размышляла, появилась Валентина. В руках был старенький фонарь, и вид у нее был весьма решительный. Чуть отдыхиваясь от быстрого бега, она, как солдат перед боевым заданием, четко проговорила:
– Ну, я готова, пошли…
И бодро зашагала впереди меня. Такая смелость меня несколько озадачила, но я поспешила за подругой, а то она сейчас там ворота сметет с такой-то решимостью. А кому восстанавливать? Вот, то-то же и оно.
Усадьба нас встретила темными окнами и закрытыми воротами. Это несколько нас насторожило. Почему-то шепотом, Валька спросила:
– А куда все строители подевались?
Ответа на этот вопрос я не знала и просто пожала плечами. Но потом сообразила, что моего жеста Валентина видеть не могла по причине: во-первых, кромешной темноты, а во-вторых, потому что, я стояла несколько позади нее. Поэтому проговорила:
– Понятия не имею. Может, вместе с Егором опять в город уехали за какими-нибудь материалами.
Поглазев еще несколько минут на закрытые ворота, мы пошли вдоль забора к месту, где была щель «для своих». Благополучно ее миновав, мы осторожно, словно индейцы в дозоре, стали пробираться ко входу в дворницкую. Света там тоже не было.
– Может, дядя Слава лег уже спать? – Прошептала подруга, озираясь по сторонам, словно опасаясь, что нас может кто-нибудь подслушать.
– Ага… Сейчас… В такую-то рань… Еще только десять часов. Но, в любом случае, лучше убедиться. Если и разбудим, думаю, ничего страшного не произойдет. Ну подумаешь, поворчит маленько. Делов-то! Но думаю, в дворницкой никого нет. Иначе, Жучка давно уже хоть разок, да тявкнула бы…
Мы подошли к дверям, и Валентина постучала. Сначала тихонько так, я бы сказала, даже деликатно. Не дождавшись никакого отклика, потеряв всю деликатность, она повернулась спиной к дверям и стала тарабанить ногой. Я еле ее урезонила.
– Да перестань ты!! Пол округи бы уже разбудила, если бы она спала, эта самая округа! Нет там никого! И так понятно…
Валька озадачено посмотрела на двери и проговорила страшным голосом:
– А вдруг там дяде Славе с сердцем плохо стало, а помочь некому?
Я тяжело вздохнула:
– Об инфарктах у собак я ничего не слышала. А ты?
– Чего? – В недоумении протянула она. – При чем здесь собаки?! Я тебе про дядю Славу толкую, а она мне про собак!
Я слегка разозлилась, и в тон ей ответила:
– Да, того!! Дяде Славе с сердцем стало плохо, а Жучка тогда где? Тоже с приступом рядом лежит? – До Валентины, наконец, дошло.
– Точно…Я про Жучку забыла как-то…
Мы еще постояли несколько минут безо всякого толка разглядывая дверь. Валька шмыгнула носом.
– Ну, и чего теперь делать? Где его искать-то?
Я напряженно думала, пытаясь сообразить, куда бежать. К нашему участковому? Так он над нами просто посмеется. И тут мне в голову пришла идея.
– Вот что… Давай обратно в деревню. Ты позвонишь сейчас Кольке. По крайней мере, он может посоветовать, что нам теперь делать.
Валька попыталась прикинуться дурочкой:
– Это какому такому Кольке?
Я тихонько рыкнула на нее:
– Какому, какому… Кирьянову, конечно! И не вздумай юлить и прикидываться дурочкой. Видишь какая у нас тут ситуация складывается. А ты сама знаешь, дядя Слава одинокий, о нем и побеспокоиться-то некому, кроме Жучки да нас. Жучка в данной обстановке – не в счет…
Говоря это, я еще тогда не знала, в какой «счет» окажется Жучка. Можно сказать, в самый главный «счет».