«Алое перо» - читать онлайн

Глава 2. Февраль

– Скажи мне, что мы там все прибрали, – сонно произнес Том на следующее утро, обращаясь к Марселле. – Скажи, что мы не ушли просто так и не оставили все как есть.

Марселла засмеялась:

– Ты наверняка помнишь, как заявил всем, что мы ждем два такси через полчаса и что все должно остаться безупречным.

– Знаешь, мне казалось, я помню это, но боялся, что мне это лишь приснилось, – ответил Том.

– Ты заставил нас всех работать, как в ускоренной съемке, и к тому времени, когда приехали такси, все уже было уложено в пленку для пищевых продуктов, расставлено по местам и посудомоечная машина включена.

– Я гений! – радостно заявил Том.

– Конечно. Ты, правда, сказал, что надо вымыть около сотни бокалов, но ты весьма горд тем, что все мешки для мусора завязаны и пол чистый.

– Боюсь, я слишком приналег на вино, – виновато произнес Том.

– Лишь в самом конце. Вы с Кэти, должно быть, за десять минут выпили по бутылке каждый, и вы это заслужили, но ты ничего не ел и не пил весь день. – Она погладила его по лбу и стала выбираться из постели.

– Но ты же не оставишь меня одного в утро моего триумфа и с некоторым похмельем, нет? – Том был разочарован.

– Том, у меня урок танцев, – ответила она.

– Конечно.

Он забыл. Марселле, вообще-то, не нужны были эти двухчасовые уроки пластики по утрам в субботу; точно так же ей не нужны были и другие занятия. Она была гибкой, красивой девушкой, на которую все засматривались. Но Марселла была убеждена, что все эти занятия – часть ее обучения ремеслу, и постоянно трудилась, чтобы получить дополнительные деньги. После работы она тратила на это часы, а ранним утром заполняла полки в продуктовом отделе в «Хейвордсе». Только служащие видели Марселлу Мэлон за такой черной работой. Но они не имели значения, как всегда говорила Марселла, потому что не были теми, кто мог бы помочь ей войти в модельный бизнес. Остальные же воспринимали ее как красивую маникюршу в салоне «Хейвордса» или как красивую тусовщицу, которую часто фотографируют на приемах для прессы и в клубах.

Том хорошо понимал, почему Марселла отказалась выступить в роли официантки в «Алом пере». Для нее это означало бы конец мечты, признание, что впереди ее не ждет звездное будущее. Он, правда, не был до конца уверен, что и Кэти это понимает. Иногда ему казалось, будто он видит вспышку нетерпения в глазах партнера по бизнесу, когда он говорил, что его подруга не будет им помогать. Муж Кэти, Нил, никогда не возражал против того, чтобы принести тяжелые подносы или загрузить фургон, если оказывался поблизости. Но рядом он бывал редко, да и в любом случае он мог позволить себе это, поскольку уже был кем-то – успешным и известным молодым адвокатом, его имя и фотографии часто появлялись в газетах. Он уже завоевал свое место в жизни. А Марселле это лишь предстояло.

Том знал: ему следует пойти в их фирму, разобраться с бокалами, убедиться, действительно ли вся еда убрана, но было еще слишком рано, а они так спешили вчера с подготовкой, что он заслужил еще чашечку кофе. Том посмотрел в окно на зимний пейзаж, на голые деревья и мокрый двор Стоунфилда. Отец Тома всегда говорил, что это просто позор – оставлять пустующей эту землю, когда можно построить на ней еще три дома. И они не были бы безликими, если бы при домах имелись маленькие садики, или лужайки, или еще что-то. Том тщетно пытался ему объяснить, что люди, готовые жить здесь, просто не имеют времени на то, чтобы косить лужайки. Но им нужно место, чтобы разворачивать и парковать машины, а для таких, как Марселла, еще и держать велосипеды в элегантно оформленных сараях. Джей Ти Фезер, строитель с тех давних времен, когда все было куда лучше, не понял бы этого и за миллион лет. Он, пожалуй, согласился бы с тем, что такие, как Том и Марселла, с учетом их доходов, могли бы взять ипотеку. Так что лучше не нагружать его отца такими подробностями. А подробностей становилось все больше, вздохнул Том.

Эта мысль привела его к размышлениям о брате. Джо обещал позвонить перед отъездом в аэропорт, но потом весьма туманно отозвался о родителях. Том позвонил ему в отель.

– Ты решил, что я забыл тебе позвонить, – сказал Джо.

– Ты? Забыл позвонить родным? Никогда! – Том добродушно засмеялся.

– Я бы и позвонил. Прежде всего, хочу сказать, что вы устроили великолепный прием, очень профессионально, правда. Мы с Джеральдиной неоднократно говорили друг другу, что сделали лучшее вложение в жизни.

– Она очень красивая, эта женщина, правда? И стильная. Кстати, нет ли ее там у тебя?

Такое было бы вполне в духе его брата Джо.

– Вообще-то, нет. Ее нет. Скажем так, именно ее нет.

– Не понимаю, как ты умудряешься это делать, Джо. – Том покачал головой.

Представить только, Джо прихватил вчера кого-то с их приема и убедил поехать к нему в отель!

– Это просто потому, что я печальный старик без любимой жены вроде твоей.

– Она мне пока не жена.

– Знаю, но может и быть, судя по взглядам, которые она бросала на всех остальных.

Слова брата понравились Тому, и Джо это понял.

– У тебя кто-то, кого я знаю, с приема?

– Ага, – ответил Джо.

– Она с тобой? Сейчас?

– В ванной комнате. У тебя найдется время выпить до того, как я сяду в самолет?

– Мне нужно заехать в наш офис… Не хочу, чтобы Кэти пришла и занялась всем.

– Хорошо, я заскочу туда на полчаса, – решил Джо.

Уже через несколько минут Том был готов к выходу. Фургона перед домом не было, он стоял в Уотервью, у Кэти. Том поймал на улице такси. Он хотел кое о чем поговорить с Джо. Например, есть ли какая-нибудь надежда, что Джо действительно сделает хоть что-нибудь в отношении их родителей, заедет повидать их, пусть и ненадолго. Для них такой визит значил бы очень много, а на образ жизни Джо вряд ли повлиял бы и к тому же снял бы огромный груз с души Тома.

Когда Том приехал, фургон уже стоял у здания. Том рассердился не только потому, что Кэти его опередила, но и потому, что он не сможет поговорить с Джо. Возможно, они выйдут куда-нибудь выпить кофе… А позже он загладит свою вину перед Кэти. Том надеялся, что Нила там нет, в противном случае это лишь подчеркнуло бы, насколько больше они вовлечены во все это, тогда как Марселла отправилась на занятия пластикой, а Том готов ускользнуть с братом. Но нет, Кэти приехала без Нила. Зато с ней явились эти странные дети, которых она, похоже, взяла под крылышко. Они были серьезными, эгоистичными, упрямыми и ужасно невоспитанными, хотя в последнее время их поведение немного улучшилось.

– Ты опоздал! – заявил Саймон.

– А где твоя подруга? – поинтересовалась Мод.

В приемную вышла Кэти и обняла его.

– Не правда ли, такой вечер стоит запомнить? – Она глянула на детей и добавила совершенно другим тоном: – Том не опоздал. Мы здесь всего две минуты, а у его подруги Марселлы занятия по танцам. И что я вам говорила насчет того, как следует здороваться с людьми? – (Саймон и Мод опустили глаза.) – Нет, не надо таращиться в пол! Как люди приветствуют друг друга в цивилизованном обществе? Отвечайте немедленно!

– Мы им говорим «привет» и делаем вид, что рады их видеть, – сказал Саймон.

– Мы называем их по имени, если знаем их, – добавила Мод.

– Хорошо. Извини, Том, не мог бы ты выйти и снова зайти. Тут у нас общество было не слишком цивилизованным, но оно будет таким, когда ты вернешься.

Том в раздражении вышел за дверь. Времени и без того мало, а теперь ему приходилось еще и играть в глупые игры в тщетной попытке научить манерам этих чудовищных детей.

– С добрым утром, – произнес он, входя снова.

Саймон, искривив лицо в чудовищно неестественной улыбке, шагнул вперед и протянул руку:

– С добрым утром, Том.

– Мы рады тебя видеть, Том, – сказала Мод.

– Спасибо… э-э-э… Мод и Саймон, – ответил Том, стискивая зубы из-за того, что эти двое детей приветствовали его в собственном офисе. – Большое спасибо. А чему мы обязаны такой приятной компании?

Они уставились на него, совершенно не понимая, о чем он говорит.

– Моя мать не слишком хорошо себя чувствует с утра, – пояснила Кэти.

– Выпила слишком много вина вчера вечером, – уточнил Саймон.

Кэти перебила его:

– И потому я подумала, что лучше всего будет, если они придут и помогут здесь… И если у тебя нет возражений, они готовы очень аккуратно загружать тарелки в посудомоечную машину и разгружать ее. Быстро! – внезапно рявкнула она на детей, и те исчезли.

– Извини, – шепотом сказала она Тому. – Мне на самом деле пришлось. Никогда не видела свою бедную мать в таком состоянии. Я так ненавижу эту старую суку Ханну Митчелл… Мне пришлось накачать маму спиртным, чтобы она просто не слышала, как эта женщина говорит с ней…

– Кэти, делай что хочешь, поверь, я просто…

– Просто – что? – Глаза Кэти вспыхнули, она всматривалась в Тома, ожидая продолжения.

– Ну… просто я, похоже, работаю меньше тебя… Я собирался встретиться с Джо и поболтать с ним, так что теперь мы можем уйти, а это нечестно по отношению к тебе… К тому же это как бы…

– Ох, продолжай, скажи это, Том! Спроси, будут ли они жить с нами до тех пор, пока мы с Нилом не состаримся и не поседеем, и я отвечу: ни черта я не знаю! Знаю только, что мы не можем их бросить. И они сами этого хотят. Ты же видишь, так что отправляйся к Джо и, бога ради, перестань говорить, что ты не тащишь свой груз. Ты сделал гораздо больше, чем я.

– Но вчера все действительно было великолепно! – воскликнул Том. – Теперь я и вправду думаю, что у нас все будет хорошо. А ты?

– Я думаю, мы станем миллионерами, – ответила Кэти как раз в тот момент, когда в открытую дверь вошел Джо.

– Вот это приятно слышать, – сказал Джо Фезер, подхватил Кэти и закружил. – Отлично поработали, Кэти Скарлет! Вы с моим младшим братцем действительно прошли испытание.

Том заметил, что Кэти довольна, как и каждая женщина, на которую Джо Фезер обращал внимание.

Мод и Саймон выглянули из кухни на шум.

– Доброе утро, я Мод Митчелл, а это мой брат Саймон. Мы рады вас видеть.

– Разрешите взять ваше пальто? – спросил Саймон.

– А я Джо Фезер. Очень рад с вами познакомиться.

– Вы отец Тома? – заинтересовался Саймон.

У Кэти вытянулось лицо.

– Не совсем так, я скорее его брат, – любезно произнес Джо.

– А у вас есть свои дети и внуки? – Мод тоже интересовалась подробностями.

– Нет, я холостяк, то есть человек, слишком везучий для того, чтобы жениться, – ответил Джо так, словно давал интервью для радио. – И я живу сам по себе в Лондоне, в квартире в Илинге. На работу я каждый день езжу по Центральной линии, от «Илинг-Бродвей» до «Оксфорд-серкус», потом иду пешком в торговый район, там я продаю одежду.

Ничего этого Том не знал. Он знал лишь почтовый индекс брата, но не подозревал, что это в Илинге… И о поездках в метро ему тоже не было известно.

– А вы ее продаете в магазине или на улице?

– Вообще-то, это скорее нечто вроде офиса. Видите ли, одежду привозят ко мне, а затем я снова ее отправляю, – объяснил Джо.

– А вы ее как-то переделываете? – спросила Мод.

– Вообще-то, нет. Нет, она остается такой же.

– Тогда это просто дурацкая трата времени, разве не так? – заявил Саймон.

Последовало молчание.

– Наверное, так, в своем роде, – наконец согласился Джо. – Но такова система, понимаешь? И так я зарабатываю деньги.

Все снова замолчали.

– Мы слишком много говорим? – спросил у Кэти Саймон.

– В общем нет, но почему бы вам теперь не вернуться в кухню и не рассортировать посуду? – рявкнула Кэти так, что все подпрыгнули.

Мод и Саймон мгновенно удрали.

– Они необычные, – заметил Джо.

– В них всего понемногу, – сказала Кэти.

– А кто они такие? – спросил Джо.

– У тебя мало времени. Пойдите выпейте кофе где-нибудь в спокойном месте, а мы тут займемся уборкой.

Тому показалось, что Джо не хочется уходить. Его брат был бабником, всегда им был… Том невольно надеялся, что Джо не заинтересуется вдруг Кэти. Жизнь всегда была запутанной, но сейчас Тому менее всего было нужно, чтобы случилось что-то подобное. Похоже, его брат, который очаровал все женское население Ирландии, готов вмешаться в счастливейший во всем западном мире брак, брак Кэти и Нила Митчелла. И что бы еще ни произошло, этого не следовало допустить в первую очередь.

– Пойдем, Джо, посидим в «Бьюли», – предложил Том, и они ушли.

– Чем Джеральдина зарабатывает на жизнь? – спросил Джо, когда они сидели за столиком с булочками синнабон и кофе.

– У нее рекламное агентство, ты это знаешь.

– Нет, я имею в виду, как она раздобыла денег на все это и как умудряется равняться со мной?

– Забавно, – произнес Том. – Джеральдина то же самое спрашивала у Кэти насчет тебя. Ей хотелось знать, как ты добываешь деньги.

– И что Кэти ей ответила?

– Сказала, что не знает и что, насколько ей известно, я тоже этого не знаю.

– Ладно, а что тебе хочется знать? Спроси, я отвечу.

– Наверное, я просто не знаю точно, чем ты занимаешься. Ты никогда не говорил.

Джо наклонился через стол и посмотрел на брата без своей обычной насмешливой улыбки:

– Боже, но ты ведь знаешь, что я делаю, Том. Я арендую две комнаты в торговом районе Лондона. Я покупаю то, что делают на Филиппинах. Я импортирую, показываю розничным торговцам, они это покупают, а я покупаю еще товар, в Корее, и предлагаю еще большему количеству перекупщиков, и они это берут.

– И это все?

– Конечно, черт возьми! Ты что же, думаешь, я краду пенсионные книжки старых леди или продаю гашиш в пабах?

– Нет, конечно же нет.

– Но тогда в чем дело? Ты знаешь, чем я занимаюсь. Тут никогда не было никакой тайны. Когда ты работал в ресторанах, я знал, к чему ты идешь. Я не признавался в этом себе, а просто гадал: что Том делает в «Квентине»? Я понимал, что ты учился в помощниках у шеф-повара Патрика, как бишь его звали?

– Бреннан. Патрик Бреннан.

– Да, так. Я часто туда заходил, его жена Бренда – это нечто. Когда ты повернул в сторону кейтеринга, я понял, к чему это. Спрашивай что захочешь, если тебе непонятно, чем я занимаюсь, – усмехнулся Джо.

– Да, похоже на допрос в уголовном розыске.

– Даже хуже, похоже на допрос в ирландской налоговой службе! – с выражением насмешливого ужаса на лице воскликнул Джо.

– Кстати об этом, Джо, мы нашли очень порядочного бухгалтера…

– Меняешь тему? – засмеялся Джо.

– Нет, я хочу сказать, он на самом деле задает очень сложные вопросы, а ты меня знаешь, мне нравится, когда мелкие проблемы решаются просто.

– У меня есть действительно безупречный бухгалтер, поверь. И он окажет тебе любую поддержку.

Том решил не двигаться дальше в эту сторону на тот случай, если ему вдруг придется услышать о бухгалтерах далеко не безупречных и узнать то, что ему не хотелось знать.

– А ты когда-нибудь бывал в тех местах на Дальнем Востоке, видел, как шьют всю эту одежду? – спросил он.

– Не слишком часто. Понимаю, ты думаешь, что я капиталистическая свинья, но мне действительно не вынести такого: видеть, как бедны там люди и как мало им платят. Я предпочитаю видеть товар прибывающим на склад.

– Ох, я не могу теперь говорить о капиталистических свиньях, я сам к ним присоединяюсь, – невесело произнес Том.

– Знаю, да еще и фирма «Фезер» тоже будет твоей, – усмехнулся Джо.

– Кстати, об этом…

– Да? – Теперь в голосе Джо прозвучала настороженность, словно он знал, что последует за этим.

– Джо, я не хочу читать тебе проповеди, но разве ты не мог бы хоть иногда навещать маму с папой? Ты никогда с ними не видишься, и мне приходится…

– Нет, Том, ты не должен делать ничего такого, чего не хочешь сам. Я виделся с ними вчера вечером, черт побери!

– Тридцать секунд на вечеринке.

– А ты хочешь, чтобы я тратил часы, слушая, как мама объясняет мне, что я сгорю в аду из-за того, что не хожу на мессу, а папа жалуется, что моего имени нет на вывеске строительной фирмы… Нет, Том, у меня своя жизнь.

– У меня тоже, но мне приходится жить и за тебя… «Где он, почему с ним не связаться…»

Джо пожал плечами:

– Говори, что не знаешь.

– Я так и говорю, и это правда. Я не знаю. Я не знаю, почему ты, такой добрый к людям, не можешь послать родителям какую-нибудь открытку, позвонить изредка.

– Если я поеду в Манилу, то пошлю им открытку, договорились? А пока не можешь ли ты от меня отстать?

– Открытка из Лондона была бы достаточно экзотичной для мамы с папой, – сказал Том, но он понимал, когда нужно отступить.

Том и Кэти часами сидели, придумывая меню для приемов по случаю крещения, премьеры и для делового ланча… Все это было чрезвычайно важным на свой лад. Крещение должно быть событием ярким, богатым, это для людей, которые могут тратить деньги. А потому следовало сделать все правильно, дать немного больше информации о самой презентации. Театральная вечеринка проходила скромно; там хотели чего-нибудь куда более приятного, чем простые сосиски с чипсами, но за те же деньги, в какие обошлись бы сосиски с чипсами. Это требовало серьезных размышлений. Если они справятся с театральной публикой, это действительно пойдет им на пользу, тогда у них будут заказы на самые разные события. Кэти проявляла бесконечное терпение, стараясь придумать дешевую еду, которая выглядела бы высококлассной. Может быть, кростини? И много соусов и питы. Но поскольку люди на самом деле любят сосиски, может, и нужно приготовить немного, с глазурью из красной смородины и меда? Кэти знала, что прибыли в таком случае ждать не приходится, но все это было дорого Тому, а потому он хотел помочь ей с деловым ланчем. Кэти мечтала о том, что они договорятся с какими-нибудь банками или финансовым центром, где они могли бы подавать легкие, изысканные ланчи клиентам компаний как часть корпоративного гостеприимства и находить новые заказы с каждым поданным ланчем. И еще это означало бы больше работы днем.

Как-то раз Кэти спросила Тома, не подумает ли Марселла о том, чтобы помочь с этим первым заказом, просто для начала. Никто не сможет забыть Марселлу, наливающую им минеральную воду и улыбающуюся ошеломительной улыбкой. Тому неприятно было ответить отказом, но он знал: Марселла не станет заниматься ничем подобным, а потому и спрашивать незачем.

– Я понимаю, – пожала плечами Кэти. – Но тебе придется привыкнуть к тому, что когда она станет моделью, то постоянно будет пропадать на каких-то показах.

Том вдруг потрясенно осознал, что он, похоже, думал, будто Марселла никогда этого не добьется. Он почему-то видел будущее иначе: «Алое перо» добьется большого успеха и они наймут управляющего. Будущее, в котором они с Марселлой поженятся и обзаведутся двумя детишками. Но возможно, он просто обманывал себя.

– Кэти, что, по-твоему, будет с нами через десять лет? – внезапно спросил он.

– Я бы сказала, что мы все еще будем сидеть над этим чертовым меню, а дети уже почти вырастут и станут язычниками, поскольку их даже не крестили, – ответила она. – Ну же, Том, давай подсчитаем стоимость лосося и блюда из цыплят, они хотят, чтобы все было отлично, а судя по твоим цифрам, у них вряд ли большая семья и множество приглашенных.

– Это будет слишком дорого, ты и сама знаешь. Богатые всегда цепляются к ценам.

Они вернулись к делу. Сидели и спорили в их новеньком блестящем офисе, пили кофе из чудесных чашек с логотипом «Алого пера». Шесть штук таких, сделанных на заказ, подарила им Марселла. Подруга Кэти Джун, помогавшая им накануне, пришла сказать, что была бы рада работать официанткой по вечерам, и не подскажут ли они ей некоторые тонкости.

– Не уверен, что знаем такие, – ответил Том. – Но все равно постараемся.

Джун, маленькая веселая девушка, училась с Кэти в школе. Когда ей было шестнадцать, она забеременела. Самым замечательным в этом, по ее словам, было то, что сейчас воспитывают ребенка ее родные, а она может делать, что ей нравится. Но иногда Джун чувствовала себя уж слишком свободной, чтобы делать то, что ей нравится, – по крайней мере, так говорил ее муж. Однако Джун лишь смеялась, ведь теперь она ходит только на танцы и в клубы, поскольку именно этого ей не хватало в семнадцать и восемнадцать, когда она катала коляску и присматривала за ребенком.

– Я постараюсь не слишком бросаться в глаза или что-то в этом роде, – пообещала она Тому. – А если ты объяснишь, как называется все это, я вообще буду великолепна. Ну, по крайней мере, буду веселой, а то все эти типы, которых видишь на деловых встречах, выглядят так, словно у них кочерга в заднице.

– Верно, – согласился Том.

– Но конечно, если я им понравлюсь, мне не устоять.

– Да уж, – произнес Том.

– А когда этот твой брат снова приедет? Он почти так же хорош, как ты, но он настоящий ходок, ведь так? – Джун съела один кростини.

– Джун, прекрати, ты поедаешь нашу прибыль! – решительно произнес Том. – Ох, Джо приезжает и уезжает, он нигде не задерживается. Вот он только что был здесь, а вот его уже нет.

– Чертовски волнующе! – заявила Джун.

«А вдруг именно Джун была подружкой Джо, той женщиной, которую он привел с собой в отель после приема?» – мелькнуло в голове Тома. Но нет, конечно же, не Джун. Ее толкование свободы едва ли включало в себя загул на всю ночь. Ведь у нее дома дети. И действительно, сообразил он, это не могла быть Джун. Она танцевала до самого конца, когда Джо уже давно ушел. Она была на свой лад сексуальной малышкой. Но он не стал бы спрашивать об этом Кэти. Что ему действительно было нужно, так это двое маленьких Митчеллов. Они доберутся до сути любой истории. И почему-то никто не мог отказаться отвечать на их вопросы.

На курсах по кейтерингу Кэти и Том научились очень тщательно вести подсчеты, оценивая каждый ингредиент, работу и персонал. Им нужно было заранее рассчитать каждую порцию и то время, которое придется работать после. На театральном заказе они потеряли семьдесят шесть фунтов. Том был потрясен до глубины души.

– Это только один раз, – успокаивала его Кэти. – Это плата за репутацию фирмы. Нам следует отнести расходы на счет рекламы.

– У нас не заложены в бюджет расходы на рекламу! – в отчаянии стонал Том.

– Но это даст кое-что в будущем! – умоляла его Кэти.

– Нет, Кэти, это просто доставило удовольствие моим театральным друзьям, вот и все. Они же пригласили половину зрителей, так что никаких перспектив для бизнеса в той толпе… А мы еще потратили часы, приводя там все в порядок.

– И нам пришлось отправить Джун домой на такси, а она живет далеко, – согласилась Кэти.

– И нам пришлось заплатить ей за два дополнительных часа, потому что она их отработала. Я и понятия не имел, что все затянется допоздна, – сокрушался Том.

– Ладно, в этом месяце у нас три заказа, и на самом первом мы потеряли семьдесят шесть фунтов. Интересно, сколько мы еще потеряем к концу? Если мы сделаем это достаточно эффектно, наши расчетные книги можно будет выставлять напоказ. В качестве примера того, как не следует начинать бизнес.

– Мы должны завести эти чертовы книги, иначе кончим дни в тюрьме заодно с банкротством! А в теории все выглядело так просто, – с тоской в голосе сказал Том.

– Что нам нужно прямо сейчас, так это одна улыбка удачи, о которой мы постоянно говорили, что она у нас есть, – заявила Кэти.

Зазвонил телефон. Кэти сидела ближе к нему.

– О да, Джеймс, как вы?

Том увидел, что Кэти нахмурилась.

– Да, конечно, Джеймс, это было бы замечательно. – Она повесила трубку. – Ни за что не угадаешь, чего он хочет.

– Меня в последнее время ничто не удивляет. Но это не одна из тех улыбок удачи, что нам нужна, да?

– Не думаю, – медленно произнесла Кэти. – Он хочет, чтобы мы научили его, как приготовить ужин на двоих из трех блюд. Говорит, чтобы мы купили все, что нужно, и приехали к нему. Он оценивает наше время в пятнадцать фунтов в час. Минимум четыре часа, включая время на покупки.

– И когда ему это нужно? – спросил Том. – На этой неделе мы очень заняты, нам надо…

– Нет, это не срочно, но он хочет заплатить заранее, как за предварительный заказ. Он говорит, что так принято у профессионалов, и на этом настаивает, – объяснила Кэти, прекрасно понимая, что Джеймс просто пытается добавить какие-то деньги на их весьма скудный банковский счет.

– Тогда порядок. Шестьдесят фунтов почти покроют перерасход на театральную вечеринку.

– Нет, он сказал по пятнадцать фунтов в час каждому.

– Он собирается заплатить сто двадцать фунтов за приготовление ужина? Он точно свихнулся.

– Подозреваю, это ради какой-то женщины. Он ведь сказал, что мы должны действовать осмотрительно.

– Ладно. Только не будем говорить Саймону и Мод. Они тут же передадут это в шестичасовые новости! – радостно произнес Том.

Раз в месяц Нил и Марселла готовили еду для всех. Оба они были совершенно безнадежны в этом, и Том с Кэти мучились желанием встать и сделать все самим. У них бы это заняло вдвое меньше времени с более удачным результатом. Но им приходилось сидеть и наблюдать за бесконечными спорами, подгоравшими сосисками, пересыхающим мясом и утопающим в приправе салатом. Но это был своего рода ритуал.

Том подумал, что если они собираются обучать кулинарии беднягу Джеймса Бирна, то и этих двоих следовало бы кое-чему научить. Но предложить такое он, конечно, не мог. Это выглядело бы слишком неодобрительно по отношению ко всему, что происходило прежде. Однако неожиданно такое предложила Марселла. Когда она услышала об уроке для Бирна, то заявила, что они с Нилом уже подумывали тайком пойти в ресторан «Квентин» и попросить Бренду и Патрика дать им урок. Могло ли это стать решением здесь, в их доме? Репетицией перед уроком у мистера Бирна? В этом месяце их очередь принимать у себя в Стоунфилде. Идеально.

– Если бы ты была такой же старой, как Джеймс, и он бы пытался тебя соблазнить, что бы ты хотела увидеть на столе? – спросил Том Марселлу.

– Она может и не быть старой, она вполне может оказаться молодой, – возразила Марселла.

– Ну все равно, что?

– Устрицы, филе камбалы, приготовленное на гриле, стручковая фасоль и салат из свежих фруктов без сахара, – уверенно ответила Марселла.

– Но это потому, что ты сидишь на диете с девяти лет, – жалобно возразил Том. – А она может оказаться крупной полной леди, которой жутко хочется бифштекса и пирога с почками, а еще и яблочного пирога.

– Да, но ей это не понравится на свидании, она предпочтет, чтобы с ней обращались как с хрупкой особой, даже если она не такая.

Том подумал, что это хорошая идея, и Кэти с ним согласилась.

– Нам следует включить Марселлу в нашу группу в качестве психолога, – одобрительно сказала она.

И, как обычно, Том просиял при этом комплименте. Ему нравилось, когда люди хвалили Марселлу, и иногда он боялся, что они не понимают ее достаточно хорошо, чтобы осознавать, как ее привлекает инициатива.

Кулинарный урок шел нелегко. Том и Кэти вынуждены были признать, что Нил и Марселла даже более безнадежны, чем они подозревали. Все приходилось объяснять по три раза, прежде чем что-то получалось. Ученики волновались и смущались. Даже сам кулинарный язык, простейшие термины, похоже, вызывали у них огорчение. Том и Кэти давали им разъяснения, которые, как оказалось, далеки от их понимания. Они не знали даже, что значит «сократить» что-либо. Нил уже спешил куда-то и наскоро просматривал бумаги.

– Полагаю, «сократить» значит выбросить половину? – рассеянно предположил он, собирая свои документы.

– Поверить не могу, что кто-то считает тебя взрослым человеком! – засмеялась Кэти. – Конечно, ничего такого это не значит, зачем бы тебе класть что-то вдвое больше нужного, а потом выбрасывать?

Нил пожал плечами:

– Ну, все равно это очень странно звучит. Ладно, увидимся вечером. – Он поцеловал Кэти и ушел.

Кэти хотелось крикнуть ему вслед, чтобы он не опаздывал. Ради этого урока Марселла пропускала занятия танцами. Но почему-то это показалось ей уж слишком тривиальным, и она промолчала. Том сообщил, что Марселла думает, будто «сократить» означает, что ты все сделал неправильно и нужно начать снова с меньшим количеством ингредиентов.

– Мы взялись за слишком тяжелую задачу, – грустно сказал он.

Кэти заехала в тот дом, где, как она знала, должна была работать ее мать. Лицо Лиззи осветилось при виде дочери.

– Какой прекрасный сюрприз! – воскликнула она, усаживаясь в фургон. – Я чувствую себя важной леди, когда меня так вот везут. Надеюсь, они это видели.

Кэти посмотрела на мать с нежностью. Она встречала так много людей, которые выглядели бы недовольными, садясь в большой белый фургон доставки, но для Лиззи Скарлет это было наслаждением.

– Послушай, а другим тоже нравилось готовить дома в юности или только мне? – спросила Кэти.

– Мэриан умела. Она вообще справляется со всем, чего коснется. У нее просто автоматически все получается, но остальные не увлекались… Да у них и времени не было научиться, они все так рано уехали. Зачем оставаться тут, когда там можно заработать целое состояние? – Лиззи вздохнула.

С тех пор как старший сын оказался в доме своего дяди в Чикаго и сообщил подросткам, какое жалованье можно получать в Иллинойсе, ее дети с трудом могли дождаться, когда им исполнится восемнадцать, и тут же мчались в аэропорт. И они были поражены, когда Кэти не проявила ни малейшего интереса к эмиграции. Ее мать тогда выглядела такой усталой, как после целого дня тяжелой уборки…

– Не слишком ли много было детей, ма?

– Нет, мне нравится их компания, а твой папа отлично с ними ладит. Он никогда не сердится на них. Я-то иногда…

– Знаю, мам. Но ты слишком добра ко всем.

– Но как приятно иметь рядом детишек! Я всегда готова снова за ними присматривать, когда вы с Нилом… ну… то есть если вы с Нилом…

– Мам, я сто раз говорила тебе, что пока это невозможно, а может, и еще долго… Мы сейчас слишком заняты.

– Благослови Господь прежние времена, когда у тебя просто не было выбора в этом деле, – сказала ее мать.

– Теперь ты говоришь, как мать Тома. Она постоянно твердит о добрых старых временах. Только это не были добрые времена, мам. В твоей семье вас было одиннадцать, а в семье папы – десять. И какие у вас были шансы?

– Мы все делали правильно. – Голос Лиззи прозвучал высоко и напряженно, она почувствовала обиду.

– Мам, конечно, делали, и ты для нас тоже делала все, что могла, но это было для тебя нелегко, вот что я хотела сказать.

– Да. Да, понимаю.

Они приехали на Сент-Ярлат-Кресент. Лиззи все еще дулась на необдуманное замечание дочери.

Кэти умоляюще посмотрела на нее:

– Полагаю, мне не стоит надеяться на чашку чая, так?

– Почему же, если у тебя есть время…

– А может, там осталось еще и немножко яблочного тарта?

– Ох, хватит, Кэти! Хватит вести себя как пятилетнее дитя!

Лиззи уже искала в кармане ключ, умирая от желания поставить на огонь чайник. Кэти знала, что ее мать способна обижаться не дольше сорока пяти секунд. И ощутила, как ее глаза защипало от слез.

Они собрались в квартире Тома в Стоунфилде. Все ингредиенты лежали на столе, и Марселла с сомнением смотрела на них. Нил пока не давал о себе знать.

– Может, начнем? – предложил Том.

Нил и Марселла с таким трудом все осваивали, что все равно они вряд ли смогли бы что-нибудь приготовить до полуночи. Том и Кэти терпеливо объясняли, и бедная Марселла изо всех сил старалась следовать их инструкциям. Потом зазвонил мобильник Кэти. Это был Нил, обещал явиться через час и спрашивал, не начнут ли они без него?

– Предатель! – крикнула Марселла с другого конца комнаты.

– Пообещай ей, что я приеду и сделаю свою часть работы! – попросил Нил.

Но Кэти уже слишком много раз слышала подобное, чтобы давать обещания. У них кончилось вино, но Нил, отвечавший за напитки, до сих пор не пополнил запасы. Кэти знала, что он легко может все забыть, и позвонила ему. В трубке слышался шум паба.

– Прости, милая, я уже еду. – Похоже, он был немного раздражен ее надоедливостью.

– Я лишь хотела напомнить тебе о вине, – холодно произнесла Кэти.

– Черт! Спасибо, что напомнила. Я совершенно забыл… Может, откроете то, что у вас есть… если оно есть.

– Есть, – коротко бросила Кэти.

– Хорошо, Кэти!

Нил прибыл в Стоунфилд через час, ровно на два часа позже обещанного. Он привез бутылку дорогого вина, тут же открыл ее и налил всем. Марселла сражалась с главным блюдом – цыпленком в вине – и была уже совершенно измучена.

– А ты, Нил, займешься десертом, – сказала она, падая на стул.

– Конечно займусь, и уборкой тоже. – Нил добродушно улыбнулся всем.

– Объясните мне наконец, что значит это ваше «сократить». Я всех спрашивал сегодня на собрании, и они думают, что это имеет отношение к калориям. – (Том с Кэти объяснили.) – Но почему бы не использовать более подходящее слово… ну… сделать более густым? – поинтересовался Нил.

– Или просто выпарить лишнее? – предложила Марселла.

Том и Кэти делали записи во время кулинарного урока. Нужно было все основательно изменить, прежде чем они начнут занятия с Джеймсом Бирном. Мусс из лосося оказался ученикам не по силам, значит его следует вычеркнуть из списка. Цыпленок в вине был неплох, но на его приготовление ушел целый день и вся ночь. Тирамису и на вид, и на вкус был отвратителен. Том даже не понимал, почему это так, но десерт был сырым и ничем не напоминал то, что они просили сделать. Еда была ужасная, но почему-то вечер не был испорчен. Кэти заметила, что Марселла практически ничего не ест и лишь понемножку прихлебывает вино. Нил предложил сдержать свое обещание и вымыть посуду, но Том и Кэти знали, что если позволят ему это, то просидят здесь до рассвета, а потому сами все прибрали с бешеной скоростью.

– Неплохо получилось, да? – Кэти восхитилась их работой.

Том окинул взглядом квартиру:

– Небольшая площадь весьма практична, но мне бы не хотелось жить здесь вечно. Лучше просто пройти через это, не оставив следа.

Когда он это сказал, квартира действительно показалась весьма минималистской. Голые белые стены, не слишком много книг на полках, никаких украшений на каминной полке или на подоконнике. Вообще-то, немного похоже на номер в отеле.

– Иногда я чувствую то же самое насчет Уотервью. Если погрузить книги Нила в фургон, то больше ничего не останется. Но, с другой стороны, хотел бы ты жить, как на Сент-Ярлат-Кресент, где вообще нет места, чтобы что-то положить? – спросила она.

– Или как в «Фатиме», – согласился Том.

Они сошлись на том, что лучше всего в мире – золотая середина.

Они и не представляли, как трудно налаживать контакты. Люди или не считали себя теми, кто нанимает поставщиков продуктов питания, или уже знали кого-то, кто делал все вполне хорошо. Джеральдина и Рики дали им несколько имен, но все они оказались пустышками. Том был полон решимости не терять бодрости духа.

– Послушай, мы напечатаем флаеры и наймем какого-нибудь ребенка, чтобы он разнес тысячу-другую.

Если Кэти и думала, что это бесполезно, то промолчала. Иногда после целого дня безрезультатных поисков работы она могла бы сказать, что лишь энтузиазм Тома заставляет ее продолжать. И он был искренен, он действительно верил. Том не просто старался морально поддержать ее. Они были так хороши, у них имелись такие оригинальные идеи, они так много работали… И это лишь вопрос времени, люди все это увидят и оценят их такими, какие они есть. И Том никогда не сидел на месте и не ждал, когда что-то случится. Он всегда был в движении, искал, расспрашивал, выяснял.

– Мне неприятно отнимать у тебя время, Джеральдина, но нельзя ли мне прийти и потратить всего тридцать минут, чтобы еще раз просмотреть список твоих клиентов? Ты ведь знаешь, как мы хороши, тебя не скомпрометирует то, что ты нас порекомендуешь.

– Моей репутации пойдет лишь на пользу, если ко мне явится такой интересный молодой человек, как ты, – ответила Джеральдина. – Заходи утром в воскресенье, и мы посмотрим, что можно найти.

Многоквартирный дом Гленстар содержался в идеальном порядке. Здесь постоянно работали ландшафтные дизайнеры, все внешние деревянные конструкции красили ежегодно, везде блестела бронза, в холле стоял нарядный швейцар. Том гадал, сколько здесь платят в год за обслуживание. Потом он напомнил себе, что не следует постоянно думать о том, сколько стоит то или иное, или о том, что оно приносит. Именно так смотрели на мир его родители, но ему это определенно не было нужно. Просто уроки с Джеймсом Бирном оказались слишком утомительными и беспокойными.

Бирн организовал хранилище для записей и завел специальные книги регистрации, строго-настрого приказав, чтобы сохранялись все рецепты и все подробности о каждой единице купленного оборудования, чтобы любое ухудшение его работы сразу отмечалось. Он объяснил, как они должны выставлять счета официантам или официанткам, которые просят клиентов платить им наличными. Так они избегали проблем с налогами. Разговоры с Джеймсом Бирном зачаровывали. Они заставляли Тома чувствовать, что возможно все, что угодно, и что они защищены ото всех минных полей, подготовленных им налогом на добавленную стоимость или любой другой формой налога. Три февральских заказа были не слишком плохи. Так ли? И Том продолжал охоту на новые заказы. И у него была воскресная встреча с Джеральдиной О’Коннор, и она вполне могла порыться в своем списке клиентов и решить, к кому можно подойти и с какой стороны.

Джеральдина выглядела великолепно: на ней был темно-зеленый мягкий бархатный спортивный костюм, волосы были еще слегка влажными после плавания в бассейне Гленстара. Ее большую гостиную наполнял аромат кофе. Воскресные газеты были разбросаны по длинному низкому столу перед диванами.

Джеральдина сразу приступила к делу, и они провели целый час, рассматривая любую из возможностей.

– Отель Питера Мёрфи бесполезен, конечно, у них и так есть все, что нужно, и они сами поставляют бизнес-ланчи. Садовый центр никогда не желает тратить деньги, они выставляют клиентам капельку теплого белого вина, и все. Агентству по недвижимости можно в крайнем случае послать меню и письмо, в котором говорилось бы, насколько выиграет любое будущее мероприятие, если подавать необычные и запоминающиеся канапе. Примерно так: «Это может дать людям нечто такое, что вспомнится среди их монотонных дел».

Том восхищенно смотрел на Джеральдину. Она никого не боялась. Откуда у нее такая уверенность?

– Но, Том, вот это чуть более обнадеживает… – Она дала ему адрес какой-то компании, занимающейся импортом. – Они закупают множество одежды, даже кое-что у твоего брата, о чем он рассказал мне вчера вечером. Для этих ребят нет пределов. И они теперь полностью законны, никакой черной бухгалтерии. Я посоветую им искать большей известности и устроить для этого высококлассный прием. И пообещаю, что тогда у них будут покупатели даже из «Хейвордса».

– А сам «Хейвордс»? – с надеждой спросил Том.

– Нет, никаких шансов. Мы с Шоной Бёрк уже говорили об этом, и не раз. Она старается как может, но у них есть кафе, так что им нет смысла звать посторонних.

– Да, знаю, это так. Просто у них могла бы найтись какая-нибудь мелочь и для «Алого пера», – с тоской произнес Том.

Но Том, прежде всего, имел в виду, что это пошло бы на пользу и Марселле. Если ее друг занимается кейтерингом высшего класса, она рядом с ним тоже выглядела бы неплохо. Но это было неосуществимо. Они продолжали работать над списком. Возможно, фармацевты, образовательный проект – мимо, организаторы больших литературных конкурсов связаны с пивными компаниями, и у них есть свои контакты, те, кто занимается трансграничным сотрудничеством, лишних денег не имеют. Том изумлялся точности, с какой Джеральдина вела свои дела. И она высказывалась о своих клиентах обдуманно и осторожно, подчеркивала, что все это строго доверительно, что она не имеет возможности повлиять на кого-нибудь из них. Она предложила встретиться у нее дома, а не в офисе, поскольку не хотела, чтобы ее служащие знали, что она делится с кем-то информацией. И Джеральдина чувствовала себя так свободно, в отличие от других женщин, которых он знал. Не как ее сестра Лиззи – та постоянно тревожилась и извинялась. И не так, как Кэти, которая была одержима желанием показать Ханне Митчелл, что она деловая женщина. И не так, как его мать, которая во всем видела только плохое и полагалась на силу молитвы. И не так, как Шона Бёрк; у Шоны всегда было отсутствующее, печальное выражение лица. Он вспомнил, как Джо спросил, где Джеральдина сумела найти деньги, чтобы купить это агентство, но Том никогда не смог бы задать ей такой вопрос, хотя великолепие апартаментов и ее готовность поддержать их с Кэти в начинаниях иногда заставляли его задуматься над этим. Том нахмурился. Он не будет одержим деньгами, как многие в эти дни.

– Какого черта ты кривишься, Том? – Джеральдина ничего не упускала.

– Вообще-то, думал о деньгах и о том, почему они не должны становиться божеством, но если ты за ними не присматриваешь, то вылетишь в трубу, – ответил он.

– Я понимаю, о чем ты. Деньги сами по себе совершенно не важны, но для того, чтобы их заработать и добиться той жизни, какой тебе хочется, ты должен на какое-то время притвориться, что они важны просто для того, чтобы они приходили. – На мгновение ее лицо стало жестким.

Том больше ничего не сказал на эту тему. Он собрал свои записи, собираясь уйти. Когда он отнес в кухню чашку, то увидел там на столе продукты для приготовления ланча.

– У тебя сегодня хлопотливый день? – спросил он.

– Друг придет на ланч, – оживленно ответила Джеральдина. – Что, кстати, напомнило мне… Найди в морозильнике канапе и достань их, а потом можем поговорить о чем хочешь.

– Конечно, но почему бы тебе не позволить нам приготовить для тебя ланч. В любое время. Это меньшее, что мы можем сделать.

– Знаю, Том, и Кэти уже говорила об этом. Вы оба очень милые, но тем, кого я приглашаю, нравится думать, что я сама приготовила все для них, собственными руками.

Шона Бёрк выскочила из своей маленькой машины и окликнула его, когда он уходил.

– У тебя есть телефон твоего брата в Лондоне? – спросила она.

– Нет, и ты туда же! Что вы все в нем находите? – застонал Том.

– Чистый бизнес, – сказала она. – Но в любом случае ты выглядишь куда лучше, чем он. Просто в конце весны в «Хейвордсе» будет рекламная кампания для молодых людей, а он говорил, что, может быть, у него найдется линия того, что называют одеждой для отдыха, ну… купальники, пижамы и все такое.

– Извини, Шона. – Том достал записную книжку, чтобы найти лондонский номер Джо.

– Ты что, его не помнишь?

– Ну, у меня нет памяти на номера. – Шона кивнула, и Том почему-то решил добавить: – Так или иначе я не слишком часто ему звоню, как и он мне, уж не знаю почему. А у тебя есть сестры и братья?

Шона замялась:

– Ну да, в каком-то смысле.

Ответ был странным, но Том не стал уточнять. Некоторым людям было неприятно, когда их расспрашивали о родных, как, например, Марселле. Ее мать умерла, а отец, женившийся снова, просто не интересовался ею, говорила она, и Марселла предпочитала оставить все как есть. А вот Кэти, наоборот, каждый день могла поболтать о своих родителях: она любила Лиззи и Матти, несмотря на смиренную благодарность, с которой ее мать относилась к жизни. Кэти могла также поговорить и о свекрови, о вечной враждебности Ханны, и о своих сестрах и братьях в Чикаго, в особенности о Мэриан, старшей, – та служила в банке, и ей до недавних пор не везло в личной жизни, но теперь она собиралась замуж за парня по имени Гарри, похожего на кинозвезду. А если посмотреть на его собственного брата Джо, так у него вообще не было привязанности к семье. Помахав на прощание Шоне, Том сел в фургон. Она стояла, не обращая внимания на начавшийся моросящий дождь, даже не стараясь прикрыть волосы, как сделало бы большинство женщин, и выглядела до странности одинокой и ранимой. А ведь она была интересной, пусть и не красивой в точном смысле этого слова. Марселла всегда говорила, что Шона Бёрк могла бы выглядеть намного лучше, если бы пользовалась косметикой и не причесывалась так старомодно. Ее волосы были тусклыми и жидкими. Но у нее была чудесная улыбка. Том даже подумал на мгновение, не она ли была в отеле с Джо после той вечеринки. А почему нет? Они оба свободны. Ей незачем кому-нибудь об этом рассказывать. Потом он спохватился. Не следует ему гадать таким образом. Шона что-то говорила, и он открыл окно фургона, чтобы расслышать ее.

– Я просто говорю, что ты очень спокойный, Том, мирный и красивый человек, – сказала Шона.

– И ни слова о той беспощадной решительности преуспеть, что гонит меня вперед? – поинтересовался он в ответ.

– Ох, ну это само собой. – Она засмеялась.

На следующий вечер, вернувшись домой из салона красоты в «Хейвордсе», Марселла сообщила Тому потрясающую новость. Женщина, которая пришла привести в порядок волосы, сделать маникюр и массаж лица, сказала, что собирается устроить в субботу сногсшибательный прием по случаю крещения и что ей нужен по-настоящему отличный кейтеринг. Том просто не мог в это поверить. Люди уже говорили о них, а они еще и не начали дело по-настоящему! Он не мог дождаться возможности сказать об этом Кэти. Но они с Нилом сегодня везли детей повидать их матушку где-то на краю света. Придется рассказать ей завтра.

– Отпразднуем? – спросил он Марселлу.

– Ох, милый, я только сбегаю в спортзал, – ответила она.

– Но не могла бы ты… только один вечер… Просто поднять бокал за прекрасных людей в «Хейвордсе», которые упоминают о нас как о прекрасных поставщиках?

– Том, мы же договорились. Абонемент стоит ужасно дорого, и, чтобы это имело смысл и принесло мне какую-то пользу, я должна ходить туда каждый день.

– Конечно, – согласился он, потом подумал, что в его голосе должно быть больше теплоты, и добавил: – Ты абсолютно права. И как только мы станем по-настоящему прекрасными поставщиками, ты будешь ходить на любые занятия, приходить как гость на наши потрясающие мероприятия и везде фотографироваться.

– А вы обязательно будете иметь огромный успех… И ты это знаешь, – сказала Марселла, и Тому показалось, что он заметил слезы в ее глазах. – Я не просто так это говорю… ты на самом деле знаешь.

– Да, знаю. – Ему было известно, что она с самого начала хотела наилучшего для них. – Конечно знаю, – повторил он и прижал Марселлу к себе, прежде чем она пошла укладывать трико, кроссовки и лосьон для тела.

Том смотрел ей вслед в окно, пока она не помахала ему рукой от ворот Стоунфилда, как делала всегда. Том гадал, понимает ли она сама, насколько она красива и привлекает внимание, что ей совершенно не нужно терзать себя безжалостным режимом.

Позвонил Рики. У него были готовы нужные им фотографии, шесть черно-белых художественных снимков разных блюд, которые они собирались повесить в приемной. Он мог завезти их завтра утром, если будут готовы рамки, и не хочет ли Том записать размеры.

Том хотел и приготовил бумагу и карандаш.

– Я собирался отдать их тебе вечером, но прикинул, что мы будем выглядеть глупо, занимаясь делами во время приема, – пояснил Рики.

– Приема?

– Ну да, ты же знаешь, в новом клубе?

– Нет, я вообще об этом не слышал.

– Но я говорил Марселле. Она сказала, что вы придете, – недоумевал Рики.

Том почувствовал, что его сердце забилось быстрее.

– Ну, наверное, какое-то недопонимание, – пробормотал он.

– Безусловно. Ладно, они в формате портрета. Сначала запиши размер по вертикали, потом по горизонтали. Твой отец подготовит для них место, да?

Рики продиктовал все размеры. Том записал в блокнот целый ряд чисел в сантиметрах, но действовал на автопилоте. Он не мог поверить в то, что Марселла просто сделала вид, будто идет в спортзал, хотя на самом деле собралась куда-то без него. И как тогда она объяснит позднее возвращение домой? Том ощущал такое потрясение и предательство, что почти не слышал слов Рики.

– Хорошо, я лучше пойду одеваться. Безумная идея – устраивать прием в такое время. Никто еще толком не проснулся. Увидимся завтра в твоем штабе.

– Хорошо, Рики, миллион раз спасибо, – ответил Том Фезер бодрому фотографу, только что разбившему его сердце.

Ему нужно передать отцу размеры. Фотографии должны были висеть на длинной рейке с вырезанными в ней пазами, на определенном расстоянии друг от друга, и Джей Ти уже интересовался, когда кто-нибудь сообщит ему, что именно он должен сделать, чтобы это не оказалось выполнено кое-как. Пальцем, который, похоже, приобрел вес свинца, Том набрал номер своих родителей, понимая, что сначала он должен поинтересоваться, как там настроение и прочее, прежде чем отец согласится записать размеры. «Пожалуйста, – мысленно молил Том, – пусть трубку возьмет отец… я просто не могу сейчас повторять процедуру приветствий дважды, если ответит мать».

– Да, – прозвучал голос в трубке.

– Простите, – начал Том. – Я ошибся номером. Я звонил Фезерам.

– Это и есть Фезеры. А вы кто?

– Том, их сын.

– Дрянь вы, а не сын, у вас что, ума не хватило оставить свой номер рядом с их телефоном?

– Но они знают мой номер! – воскликнул Том, ошеломленный грубостью и несправедливостью.

– Ну а сейчас они его не помнят! – закричала женщина.

– Что случилось?..

Его охватил незнакомый доселе страх. Он слышал голоса невдалеке от телефона. Да, что-то случилось… Наконец после того, как он заверил женщину, что его номер стоит в начале списка в блокноте с пластиковой обложкой, который его мать по какой-то причине держала в ящике кухонного шкафа, резкий женский голос согласился объяснить, что происходит, и он узнал, что у его отца случился сердечный приступ, а его мать выбежала на улицу, зовя на помощь. Почти все соседи с их маленькой улочки явились в «Фатиму», кто-то поехал в больницу, когда прибыла «скорая», а другие остались, чтобы приготовить чай для бедной Мауры, которая была совершенно не в себе и просто ничего не понимала.

– Я могу с ней поговорить?

– А почему бы вам просто не приехать сюда? – неприятным тоном ответила женщина.

В этом был смысл. Тому надо быть более добрым к отцу и менее нетерпеливым… Он схватил ключи от машины и куртку. Помедлил секунду, прикидывая, не написать ли записку. Они с Марселлой часто оставляли друг другу письма на столе. Но ему не хотелось сообщать ей об отце. И более того, он не мог простить Марселлу за ее ложь. А он знал, что она солгала. Она выглядела слишком взволнованной, отправляясь в спортзал, она слишком хорошо пахла, у нее на глазах почему-то выступили слезы… Но, с другой стороны, она не должна думать, что он просто сбежал. И Том написал:

Это все ей объяснит. И Том поехал в больницу.

В отделении интенсивной терапии ему сказали, что, если приступ у его отца не повторится, прогноз вполне благоприятный. Компетентные, спокойные мужчины и женщины примерно его возраста, которые знали все о сердечных клапанах и артериях. Медсестра вежливо спросила, не хочет ли он посидеть снаружи. Том сообразил, что он, должно быть, торчит у всех на дороге.

– Он сейчас отдыхает, у него все хорошо.

– Да, знаю. Спасибо. – Том улыбнулся.

Она тоже просияла широкой, открытой улыбкой. Это была коренастая веснушчатая девушка с деревенским акцентом и слегка растрепанными волосами. Том узнал взгляд, который она бросила на него. Именно такой взгляд почти каждая женщина в Ирландии бросала на его брата Джо. Заинтересованный, понимающий и слегка влекущий. Том посмотрел на нее с пустым сердцем. Очень милая девушка, в белом кардигане поверх сестринского халата. Но конечно, он и за миллион лет не смог бы заинтересоваться подобной женщиной. В сравнении с его Марселлой эта девушка была словно с другой планеты. Абсолютно разные биологические виды. Том вышел в холодный вечер, чтобы глотнуть свежего воздуха и позвонить с мобильного матери.

– Он неплохо выглядит, мам.

– Что ты хочешь сказать, что значит – хорошо выглядит? Разве я не видела его собственными глазами, как он хватался за грудь и задыхался?

– Но сейчас он спокоен, мам, он нормально дышит.

Маура всхлипнула, и Том услышал, как соседка утешает ее.

– Я позвоню тебе через час.

– Зачем? – поинтересовалась она.

– Чтобы сказать, что все по-прежнему хорошо.

– Ему конец, Том, и ты это знаешь. Ему не следовало лазить по лестницам в его возрасте, он просто ужасно хотел сделать то место для тебя наилучшим образом!

– Это не имеет отношения к лестницам, так мне сказали. Это даже хорошо, так здесь говорят.

– О, так ты уже все знаешь о медицине? Парень, который даже десятый класс не закончил! Тот, кто отказался войти в бизнес отца, чтобы помогать ему! Ты вдруг все узнал о причинах сердечных приступов, да?

– Мам, я еще позвоню.

Он уже замерз, но это было лучше, чем жара, и шум, и запахи лекарств в больнице. Том ушел под навес для велосипедов, прячась от ветра, забился в угол и мысленно пожелал отцу выздоровления. А когда отец поправится, они поговорят по-мужски, и Том не отстанет, пока разговор не выйдет за рамки обычных пожатий плечами. Он должен настоять на том, чтобы его родители регулярно бывали в Стоунфилде. Он будет готовить то, что они любят: жареных цыплят, картофельную запеканку с мясом… Он должен просить Марселлу говорить с ними о том, что им интересно. Марселла… Он вспомнил о ней с ужасом. Он стоял и смотрел, как люди приезжают и уезжают в своих машинах с большой уродливой парковки. Что за отвратительное место!.. Но если уж говорить о деньгах, которые тратятся на больницы, Том предпочел бы, чтобы они шли на аппараты, которые будут следить за сердцем его отца, а не на лужайки вокруг. Он увидел, как кто-то, очень похожий на Шону Бёрк, в дождевике и с сумкой через плечо, запер машину, а потом направился в приемный покой. Это и была Шона. Том шагнул было вперед, чтобы поздороваться с ней, но тут же отступил назад. Он не хотел говорить с ней об отце, так как пока сам не знает, что сказать. И еще он не хотел, чтобы она спрашивала о Марселле. Было бы нормально, если бы чья-то подруга оказалась здесь, ведь речь шла о жизни его отца. Но как же насчет Марселлы?.. Однако Шона сама его заметила и окликнула:

– Ты, похоже, замерз, Том.

– Да, но внутри уж очень жарко.

– Я все знаю об этом заведении, ведь я довольно часто здесь бываю…

– Мне жаль, это…

– Все в порядке, Том. – Она говорила мягко, но давала понять, что не стоит обсуждать, к кому она приехала. – Но ты выглядишь неважно. Пойдем внутрь ненадолго.

– Хорошо.

Поначалу они не задавали друг другу вопросов. Потом Шона повернулась к нему:

– Дело плохо?

– Я не знаю. У отца… боли в груди, стенокардия… Все зависит от этой ночи. Если он доживет до утра, у него будут хорошие шансы.

– Бедный Том, когда это случилось?

– Я узнал чуть больше часа назад. Настоящий ад разразился… Моя мать так расстроена, что я боюсь, как бы она не оказалась на соседней с ним койке.

– Ты хочешь сказать, что только что узнал?

– Ну да, и до сих пор не пришел в себя.

– Значит, Марселла еще ничего не знает?

– Нет, – безжизненным голосом произнес Том.

– Ох, бедная Марселла… Я предложила подвезти ее домой из спортзала, но она сказала, что поедет на автобусе и по пути купит тебе цветок в горшке в качестве сюрприза.

И тут на глазах всего приемного отделения Том Фезер поцеловал Шону Бёрк и восторженно вскрикнул:

– Так она была в спортзале? Вечером?

– Но ты же это знал, Том! Она сказала, что ты хотел, чтобы она осталась дома и вы бы отпраздновали то, что люди называют вас классными поставщиками!

Он ехал домой на бешеной скорости и сам удивлялся тому, что не слышит за спиной постоянного воя полицейских сирен. Он вошел в дверь – и она сидела за столом, а рядом с ней стоял большой папоротник в горшке.

– Марселла… – выдохнул Том.

– Как твой отец? – Ее голос был ледяным.

– С ним все будет хорошо, он под присмотром… Ты была в спортзале?

– Как я тебе и говорила. – Лицо Марселлы застыло.

– Марселла, если бы ты знала… Понимаешь, я подумал…

– И что же ты подумал, Том?

– Я предположил, что ты отправилась в клуб на вечеринку… – (Она склонила голову набок, словно задавая вопрос.) – Понимаешь, позвонил Рики, сказал, что приглашал тебя.

– Да, приглашал. Но я не захотела пойти, поскольку ты слишком занят и устал и я знаю, что ты ненавидишь эти приемы, а потому пошла в спортзал, как собиралась и как говорила тебе.

Том не смог удержать выступившие на глаза слезы.

– Прости. Понимаешь, я не предполагал… я не думал, что ты можешь любить меня достаточно для того, чтобы ради меня отказаться от чего-то такого…

– Да, конечно любила. – Она говорила ровным тоном, ничем не показывая, что видит, насколько он расстроен.

– Ты меня любишь, теперь я это знаю.

– Нет, Том, я сказала: любила, а не люблю.

– Но ведь это не изменилось? Нет?

Она взяла записку и протянула ему:

– Ты самый невыносимый, недоверчивый человек из всех, кого я знаю. Как можно тебя любить? – Она встала и ушла в спальню.

– Марселла, но ты же не уходишь… – Том смертельно побледнел.

– Если ты воображаешь, что я могу остаться на ночь здесь, с тобой, когда ты считаешь меня лгуньей…

Он встал в дверях спальни, глядя на нее.

Марселла сняла с себя все и потянулась к одной из тех микро-юбочек, которые он так ненавидел. Она достала из ящика комода колготки и направилась в ванную.

– И куда ты?

– У меня есть друзья. Найду, куда деться.

– Пожалуйста, Марселла…

Она вызвала по телефону такси и захлопнула дверь ванной. Потом, услышав дверной звонок, вышла.

– Мне так жаль, – пробормотал Том.

– Все правильно, Том, ты должен пожалеть, потому что я всегда говорила тебе правду, а если ты думаешь, что можно лгать тому, кого по-настоящему любишь, то у тебя серьезные проблемы.

И она ушла. Потом зазвонил телефон. Это была его мать.

– Ты сказал, что позвонишь через час, и мне пришлось самой звонить в больницу!

– С ним все в порядке, мам?

– Ты просто невероятно заботлив, Том!

– Мама, прошу…

– Он на грани. Том, что нам делать, если он умрет?

– Я сейчас приеду в «Фатиму», ма.

Но, прежде чем уйти, ему нужно было сделать еще две вещи. Он позвонил Джо в Илинг. Там был автоответчик.

– Джо, это Том. У папы сердечный приступ. Я оставлю тебе номер больницы. Нужно только сказать, что ты его сын, и тебе все объяснят. Надеюсь, ты что-нибудь предпримешь, Джо, но это твоя жизнь, не моя, так что думай сам.

Потом он сел и написал записку, чтобы оставить ее на столе.

Том не выключал мобильник всю ночь, а вскоре после рассвета поехал в другую строительную фирму, чтобы ему сделали рейку для фотографий, потом отправился в их собственный офис. Кэти уже была там.

– А как выглядит другой парень? – спросила она.

– Что?

– Это шутка. Так говорят тому, кто подрался. Ты надеешься, что противнику досталось больше. – (Он уставился на нее пустым взглядом.) – Боже, Том, это же просто шутка! Ты еще хуже, чем Саймон и Мод. Ты выпил лишнего или еще что-то?

– Нет, я всю ночь провел с отцом. У него сердечный приступ, а Марселла ушла от меня. – Он произнес все это странным тоном, словно припоминая два несущественных события.

Кэти гневно посмотрела на него:

– Том, что случилось на самом деле?

Она и верила, и не верила одновременно. Том уже готов был сорваться и зарыдать, уронив голову на стол, когда явился Рики с фотографиями.

– Боже, но неужели ты пропустил дикую ночку? – спросил Рики, держась за голову. – Однако ты поступил мудро, не придя именно на эту вечеринку, друг мой.

– Ну да, это я, мистер Мудрый Парень, – грустно произнес Том Фезер, беря рейку, которую не смог сделать его отец, потому что свалился с сердечным приступом еще до того, как получил размеры.

– Прошло уже больше суток, па, а значит, все будет хорошо, – сказал Том отцу на следующий день.

– Если бы ты знал, каково это, Том… как будто кто-то стиснул твои ребра. – Отец уже выглядел намного лучше. – Мне сказали, ты тут всю ночь провел?

– А где еще я мог быть?

– Но как же Марселла?

– Она шлет тебе свою любовь, па.

– Знаю, она замечательная девушка. Одна из сиделок сказала, что вы обнимались и целовались в приемной, когда ты услышал, что со мной все будет хорошо. Я этого не забуду. – (Том непонимающе уставился на него.) – Ох, та милая девушка, Кэтрин, была на дежурстве и все мне рассказала, а потом сказала, что очень огорчилась, узнав, что у тебя есть подруга.

Отец похлопал Тома по руке, и Том улыбнулся. Медсестра видела, как он целовал Шону Бёрк, узнав, что Марселла действительно была в спортзале.

Прием по случаю крещения оказался тем, что, как сказала Кэти, следовало бы назвать Адским Торжеством. Им сделали заказ на пятьдесят человек, но, судя по тому, что они увидели, гостей было не меньше семидесяти. И кухню не прибрали как следует, так что Кэти, Джун и Тому пришлось потратить первые двадцать минут, протирая поверхности и все дезинфицируя. Когда они открыли окна в кухне, чтобы выветрился медицинский запах, пришел отец младенца и заявил, что здесь воняет мочой. Когда они пытались накрыть стол для фуршета, две маленькие хозяйские собачки разыгрались и принялись стягивать со стола скатерть.

– Люди, которым не нравятся животные, – явно не мой тип, – заявила молодая мамаша, успевшая принять три порции джина, перед тем как все уехали в церковь.

Церемония продлилась на сорок минут меньше, чем говорили Кэти и Тому, так что у них еще не все было готово.

– А мне говорили, что вы – высший класс, – заявил отец ребенка. – Мы деловые люди, как и вы, а потому не платим за то, чего пока нет.

В качестве закуски они заказали кеджери на горячих тарелках. Это был хороший выбор, но, прежде чем гости принялись за него всерьез, мать ребенка начала говорить всем:

– Не спешите объедаться всей этой рисовой и рыбной ерундой, позже будет еще настоящее жаркое.

И многие послушно отставили недоеденные закуски. Том и Кэти в кухне переглянулись в ужасе. Они надеялись, что все увлекутся кеджери, и теперь ждали чуда с хлебами и рыбами.

– Бога ради, что нам делать? – спросила Кэти.

– Дать им выпить, – предложил Том.

– Это нечестно по отношению к ним, это же значит, что им придется заплатить за лишнее вино.

– А что честно, Кэти, скажи мне, что вообще есть справедливого? Что справедливого в том, что мой отец, всю жизнь тяжко трудившийся, лежит в больнице? Что честного в том, что у тебя появились двое детей, которые не твои, и теперь они переворачивают вверх дном и твою жизнь, и жизнь твоих родителей? Что справедливого для того парня, которого Нил пытался спасти от высылки из Ирландии? И что честного в этих двух красавчиках, которые говорили нам, что будет пятьдесят гостей, а пригласили семьдесят пять? Дай им выпить!

И они дали. Основательно.

Но, прежде чем они это сделали, Кэти Скарлет решительно подошла к отцу младенца:

– Могу я предложить кое-что? Ваши гости, похоже, весьма всем довольны, и вы выбрали очень хорошие вина.

– Да-да, и что?

– Но на случай, если возникнут какие-либо сомнения насчет того вина, которое вы предложили подавать, могу я просить, чтобы вы подписали разрешение выставить больше?

– Мы рассчитывали полбутылки на человека, – ответил хозяин, невысокий, очень полный мужчина с маленькими поросячьими глазками.

– Да, мы говорили об этом, но все идет так хорошо, что мы хотели бы просить разрешения выставить…

– Делайте что хотите.

– А пока вы всем довольны?

– Да, все в порядке… просто продолжайте разносить выпивку.

– Спасибо. Вы замечательный хозяин, – сказала Кэти сквозь крепко стиснутые зубы.

Никто никогда не предупреждал их, что дело может пойти именно так. Том протискивался сквозь толпу гостей, улыбаясь и говоря, что кеджери очень аппетитное.

– А ты и сам очень аппетитный, – заявила какая-то женщина с измазанным шоколадом лицом.

Выглядела она глупой и, похоже, глупела все сильнее. Том поблагодарил ее за комплимент.

– У вас такое чудесное платье, – сказал он. – Это дизайнерский заказ из «Хейвордса»?

– Да, верно. – Дурочка была польщена.

– У вас какое-то пятнышко на лице. Подойдите вон к тому зеркалу. – Том предложил ей влажную салфетку.

Женщина посмотрела на себя и, ужаснувшись отражению, поспешила стереть шоколад.

– Ловко ты с этим справился, – заметила Кэти.

– Да ладно, Кэти… Эти клоуны, которые дают прием, настоящие проходимцы. Интересно, где я мог раньше видеть этого типа? Что-то он меня раздражает. А та идиотка с рисунками Уолта Диснея на лице разве не готова всем напакостить?

– Да, ты прав. Боже милостивый, там еще люди входят! Им придется жевать обои.

– А чем он зарабатывает на жизнь? Я где-то встречал его, точно встречал, уверен.

– Возможно, в каком-нибудь баре, где мы подрабатывали. Послушай, помоги Джун. Я позвоню отцу, чтобы он начал подгонять такси.

– Матти? Такси?

– У нас самих есть на это время? А половина тех, с кем мой отец делает ставки, таксисты.

– Ты великолепна, Кэти! Может, мы и сумеем что-то спасти в конце концов. Знаешь, я, наверное, с ума схожу, но этот Риордан смотрит на меня так, словно в меня влюбился.

– Ну, ты сам не осознаешь, как хорош собой. Почему бы мистеру Риордану и не попытать удачи, как любому другому?

– Извините меня…

– Да, мистер Риордан?..

– Мы ведь знакомы?

– Ну, мистер Риордан, я же поставщик…

– Да будет вам, мы встречались на вечеринке пару месяцев назад, в новогоднюю ночь…