Глава 1. Январь

В разных домах Новый год начался по-разному.

Том Фезер проснулся в Стоунфилде с болью в плечах и застывшей шеей… Кресло оказалось не слишком удобным. Он достал из холодильника апельсиновый сок, липкой лентой прикрепил к стакану цветок и прямиком отправился в спальню.

– С Новым годом, самая красивая, святая и великодушная женщина в мире! – воскликнул он.

Марселла проснулась и потерла глаза:

– Я не святая и не великодушная. Я ужасно зла на тебя.

– Но ты не станешь отрицать, что ты красивая, а я полностью простил тебя, – радостно сообщил он.

– О чем ты? Меня не за что прощать! – Она откровенно негодовала.

– Совершенно верно, а потому мы больше не станем об этом говорить. На самом деле я должен тебя поблагодарить, так как прошлой ночью нашел помещение.

– Ты – что?

– И все это благодаря тебе: если бы ты не вела себя так плохо и не вынудила меня уйти с вечеринки, я бы никогда не нашел то место. Я отведу тебя туда, как только ты выпьешь этот красивый изысканный напиток, который я для тебя приготовил, и…

– Если ты хотя бы на мгновение подумал, что я выскочу из постели и…

– Ты абсолютно права. Я и минуты не думал о таком. Как раз наоборот, я подумал: а не прыгнуть ли в постель? Воистину потрясающая идея!

Говоря это, он уже стягивал с себя помятую одежду.


В доме Нила и Кэти в Уотервью зазвонил телефон.

– Это твоя мать. Сообщает, что все гости умерли от сальмонеллы, – сказала Кэти.

– Скорее это какой-нибудь мозгоправ, решивший, что тебя нужно отправить в психушку из-за сильной паранойи, – заявил Нил, ероша ей волосы.

– Наверное, мы могли бы не отвечать, – с сомнением произнесла Кэти.

– Когда мы такое делали? – возразил Нил, протягивая руку под кровать, где спрятался телефон. – К тому же это может быть Том.

Это был не Том, звонили насчет Джонатана. Нил начал выбираться из постели.

– Скажите им, я уже еду, – говорил он в трубку.

Пока Нил одевался, Кэти сварила кофе.

– Некогда, – возразил он, стоя в дверях.

– Послушай, я налила его в термос. Возьми с собой, сможешь выпить в машине.

Он вернулся, взял термос и поцеловал Кэти.

– Прости, милая. Я очень хотел сегодня утром пойти с тобой и посмотреть то место, ты знаешь.

– Я знаю, но это важнее. Иди.

– Ничего не подписывай и ни на что не соглашайся, пока мы не найдем кого-нибудь, кто во всем разберется.

– Да, мистер Адвокат, ты знаешь, я не стану этого делать!

– И к тому же у меня есть адрес на тот случай, если дело закончится быстро и я смогу поехать прямо туда.

– Быстро не кончится, Нил, это же на весь день. Иди и спаси его, пока не поздно.

Кэти наблюдала за Нилом из окна. Когда он поставил термос на замерзшую землю, чтобы открыть дверцу машины, то сообразил, что Кэти видит его, и помахал ей рукой. Джонатану повезло, что Нил Митчелл был на его стороне. Нил мог вцепиться в дело, как пес в косточку, и точно так же он бы нашел коллегу для изучения правовых документов того места, которое наконец-то идеально им подходило.


Джей Ти и Маура Фезер проснулись в «Фатиме», маленьком доме из красного кирпича на тихой улице. Прежде это были коттеджи для рабочих, но Фезеры с неодобрением заметили, что их стали покупать ультрамодные молодые люди. А это привлечет в их район грабителей.

– Не думала, что мы проживем еще год, Джей Ти. Должно быть, Господь приберег нас для какой-то цели, – сказала Маура, высокая худая женщина с длинным грустным лицом, с постоянным выражением печальной Мадонны, склонившейся под тяжестью греховности мира.

Ее муж был крупным и широкоплечим, закаленным годами тяжелой физической работы на стройках. Его потрепанное временем лицо всегда выглядело так же печально, как лицо жены.

– На самом деле мы не такие уж старые, но я понимаю, что ты имеешь в виду, – согласился с женой Джей Ти.

Он включил машину для заваривания чая между их кроватями. Подарок Тома. Маура считала, что хлопот с ней больше, чем пользы – нужно регулярно мыть и приносить свежее молоко, – но достаточно удобно, так как не надо спускаться в холодную кухню.

– Еще один год, и никаких признаков того, чтобы кто-нибудь из них захотел отказаться от своего бизнеса, – тяжело вздохнул Джей Ти.

– Или наконец вступить в брак, как велит Господь, – фыркнула Маура.

– Ох, брак – это совсем другое дело! – заявил Джей Ти. – Каждый может жениться или не жениться, но у других парней из этого района нет готового бизнеса, в который можно войти, однако Джо шьет платья для девиц в Лондоне, а Том печет пирожки и пирожные. Это может свести в могилу раньше времени.

Маура ненавидела, когда муж бледнел от тревоги.

– Я постоянно твержу, чтобы ты думал о своем давлении и не волновался так из-за него, – предостерегла она. – Он, как все молодые люди, просто ищет себя. Только подожди, пока он не обзаведется парой детишек, тогда быстренько прибежит и поинтересуется, нельзя ли ему войти в дело.

– Может, ты и права, – кивнул Джей Ти, но в душе не верил, что когда-нибудь услышит от одного из своих сыновей просьбу разместить над его строительной фирмой вывеску «Фезер и сын».


Матти Скарлет проснулся внезапно. Прошлой ночью случилось что-то хорошее, но он не мог вспомнить, что именно. Потом все вернулось. Он вытащил какую-то лошадь на розыгрыше лотереи в пабе. Вот и все. Большинство людей были бы довольны этим. Но Матти, бывший серьезным игроком на ставках, в подобных вещах не имел ни навыков, ни знаний.

Ты просто покупаешь лотерейный билет, а потом двадцать один человек получает какую-нибудь лошадь, причем ты даже не можешь выбирать. Матти досталось нечто по кличке Счастливица. О ней ничего не было известно, полный аутсайдер, может, даже на трех ногах. Лиззи совершенно этого не понимала. Она просто была рада за него, сказала, что он получит удовольствие от бегов, не тратя на лошадь недельного жалованья.

Бедная Лиззи. Не стоило и пытаться объяснить ей что-либо о лошадях. И она была совершенно уверена, что ничего из того, что она зарабатывает, не попадает к букмекеру. Но нужно быть честным, она всегда ставила на стол еду и не требовала от него всего его пособия по безработице. Матти уже давно не работал. У него болела спина. Но не настолько, чтобы он не мог встать с постели и принести Лиззи чашку чая. Ей же попозже нужно было идти в чужие дома, убирать и наводить порядок в канун Нового года. Лиззи служила большой поддержкой всем им, детям в Чикаго и Кэти. Матти улыбнулся себе под нос, как он часто делал, думая, ловко же их Кэти подловила Нила, сына и наследника «Дубков», гордость и радость Ханны Митчелл. Даже если бы ему не нравился Нил, Матти все равно был бы сверх меры рад этому браку. Просто увидеть жесткое, полное ненависти лицо Ханны на свадьбе было достаточной местью за все, через что бедной Лиззи пришлось пройти в доме Митчеллов. Но сам Нил – так уж вышло – оказался отличным парнем. Вам не найти лучшего за целый месяц свободных поисков. Какие странные вещи иногда случаются, говорил себе Матти, отправляясь готовить чай.


В «Дубках» проснулись Джок Митчелл и Ханна.

– Ну… – угрожающе начала Ханна. – Ну, Джок, уже завтра. Ты сказал, что решишь все завтра.

– Черт, прием был так хорош! – простонал Джок. – Я это чувствую скорее не всем существом, а болью в левой части головы.

– Не удивляюсь, – отозвалась Ханна. – Но сейчас не время говорить о твоем похмелье. Мы говорим о тех детях. Они не останутся в доме еще на одну ночь.

– Не торопись! – умоляюще произнес Джок.

– Я и не тороплюсь. Я была весьма терпелива, когда вы с Нилом заявили вчера, что дети должны остаться. Я была просто святой! И не переломала им кости, когда увидела, что они натворили. Тот жакет Эйлин невозможно отчистить, видишь ли, просто невозможно. Бог знает, чем они его перемазали…

– Вот и хорошо, что не отчистить. Она в нем выглядит как серая мышь, – простонал Джок.

– Ты достаточно сделал для Кеннета за многие годы…

– Не в этом дело.

– В этом.

– Нет, не в этом, Ханна. Куда еще они могли отправиться? Они дети моего брата. А он, похоже, совсем их забросил. – Джок поморщился от боли.

– Это уж слишком! – воскликнула Ханна. – К тому же они очень грубые, оба. Никаких извинений. Заявляют, что я сама сказала, будто они могут занять любую комнату, и они выбрали эту. Достаточно, чтобы выставить любого на посмешище, а ведь предполагалось, что это будет праздничный прием, веселье!

– А ты не слишком потворствуешь себе?

Джок питал слабую надежду на то, что у Ханны тоже может быть похмелье, что сделает ее терпимой к «Кровавой Мэри» за завтраком.

– Кто-то же должен присматривать за всем, – фыркнула Ханна.

– Ладно, но разве Кэти не организовала все очень хорошо? Я слышал много похвал…

– Да что мужчины знают о том, как все должно быть?

– Она оставила все блестящим, словно новенький пенни! – Джок попытался защитить жену сына.

– Да, по крайней мере одна из наук, которым я обучила ее бедную мать, дала со временем плоды.

Ханна просто не могла сказать о Кэти что-нибудь хорошее. Джок сдался. Есть вещи, ради которых не стоит сражаться, в особенности при такой боли в голове.

– Верно, – согласился он, чувствуя, что в каком-то смысле предает трудолюбивую девушку.

Но Кэти лучше других поняла бы, что с Ханной легче идти по линии наименьшего сопротивления.

– А под конец она просто сбежала, поскольку ей позвонили посреди ночи из-за какого-то помещения для этой ее безумной затеи.

– Я понимаю, глупо, – произнес Джок Митчелл, вставая, чтобы принять что-нибудь от головной боли, и чувствуя себя Иудой.


Джеральдина была на ногах с семи утра. Она оказалась в одиночестве в плавательном бассейне Гленстара. Обычно здесь собирались человек шесть постоянных жильцов, обожавших этот благоустроенный бассейн, но новогодняя ночь внесла свои изменения. Джеральдина, как всегда, проплыла двенадцать раз туда и обратно, вымыла волосы и отправилась готовиться к большому благотворительному ланчу. Она посоветовала организаторам устроить ланч первого января, поскольку в этот скучный день люди стремятся восстановить свои силы в компании. И действительно, на приглашение откликнулось удивительно много людей. Так что она умно поступила, уйдя пораньше с вечеринки у фотографа. Там все равно не оказалось никого, с кем ей интересно было бы поговорить, к тому же большинство гостей были моложе ее. Джеральдина тихонько ускользнула еще до полуночи. Она видела Тома Фезера и его головокружительную подругу, но не смогла до них добраться, чтобы поздороваться. Кэти и Нил также были приглашены, но Кэти, конечно, обслуживала вчера прием у Митчеллов. Джеральдина надеялась, что там все прошло хорошо и у Кэти была возможность завязать полезные знакомства. Кэти терпеть не могла Ханну Митчелл, а потому было по-настоящему важно, чтобы новогодняя ночь принесла ей хоть какой-то успех в деловом смысле. Джеральдине также хотелось, чтобы Кэти с Томом поскорее нашли помещение. Она согласилась дать им заем, когда придет время, как и Джо Фезер, довольно неуловимый старший брат Тома. Все они старались найти такое место. И тогда храброй, отчаянной Кэти не пришлось бы наклеивать на лицо улыбку и трудиться в кухне ее свекрови, которую ненавидела со всей страстью. Одной из выгод одиночества было как раз то, что не приходилось иметь дело со свекровью, думала Джеральдина, наливая себе еще кофе.


В другой части Гленстара проснулась Шона Бёрк и задумалась о предстоящем годе. Многие женщины двадцати шести лет проснулись бы сегодня, чувствуя рядом тепло другого тела. Вообще-то, Шону уже тошнило оттого, что люди постоянно интересовались, когда она собирается остепениться. Это было так назойливо! Шона не стала бы задавать людям вопросы: почему у них нет ребенка или когда они собираются удалить волосы на лице? Она никогда не допытывалась, почему кто-то водит машину, которая разваливается на части, или не расходится с супругом, который явно ни на что не годен. Так почему они имеют наглость, не стесняясь, спрашивать ее, почему она не замужем?!

– Возможно, потому, что ты выглядишь слишком крутой и слишком успешной. Парни просто не рискуют заговорить с тобой или проводить до дома, – желая помочь, предположила как-то одна из коллег Шоны.

Прошлой ночью на вечеринке у Рики нашлось множество таких, кто мог бы и поговорить с ней, и отправиться вместе с ней в Гленстар. Вообще-то, она даже получила одно весьма откровенное предложение и два намека. Но это были не те люди, которые задержались бы надолго. Не те, кому она могла бы довериться или на кого положиться. А Шона Бёрк была не из тех, кто легко доверяет. Скоро она встанет, отправится в Дун-Лэаре, чтобы немножко погулять там с соседской собакой, потом вернется и будет готовиться к благотворительному ланчу. Поскольку она считалась лицом «Хейвордса», ее часто приглашали на такие мероприятия. «Хейвордс» был известным универмагом в Дублине. Он пережил разные перевороты, переделки и испытания временем. И сегодня он давал ей шанс надеть новый наряд, купленный на распродаже в «Хейвордсе». Глупо иметь в двадцать шесть лет столько чудесной одежды и не иметь мест, куда можно ее надеть.


– Нил, есть время поговорить?

– Вообще-то, нет, отец. Мы тут как раз кое-чем заняты…

– Вот и мы тоже. Мы заняты теми двумя детьми, которые разносят дом по кирпичику.

– Нет, я имел в виду, что дело по-настоящему серьезное. Я сейчас не могу говорить о Мод и Саймоне.

– Но что нам делать?

– Отец, мы будем за ними присматривать, все очень просто. Мы тебе поможем, мы с Кэти, но сейчас извини меня.

– Но, Нил…

– Я должен идти.

Джок Митчелл устало повесил трубку. Близнецы распаковали все десерты, оставленные Кэти в холодильнике, и съели их на завтрак. Саймона вырвало. На ковер.


В выходящей окнами в сад квартире в Ратгаре Джеймс Бирн уже встал и сидел за своим письменным столом. Шесть месяцев назад он вышел на пенсию, но продолжал жить прежними привычками. Завтрак, состоявший из вареного яйца, чая и тоста, десять минут на минимальную уборку трехкомнатной квартиры, потом вторая чашка чая и двадцать минут за письменным столом. Это было полезно, когда он работал в большой бухгалтерской фирме. Проясняло голову, определяло порядок дел, перед тем как он шел в офис. Теперь, конечно, никаких приоритетов в делах не было. Ему не нужно было решать, следует ли возразить против какой-то схемы налогов под тем предлогом, что это похоже на уклонение от уплаты. Другие, более молодые люди принимали теперь решения. Дел оставалось все меньше и меньше, но он всегда мог что-нибудь найти. Он мог обновить подписку на журналы или заказать какой-нибудь каталог. К его удивлению, вдруг зазвонил телефон. Джеймсу Бирну вообще мало кто звонил, и, уж конечно, он не ожидал звонка в десять утра в первый день Нового года. Это оказалась какая-то девушка.

– Мистер Бирн? Я слишком рано позвонила?

– Нет-нет. Чем я могу вам помочь?

Голос был молодым и очень взволнованным.

– Это насчет помещения, мистер Бирн, мы заинтересованы в нем больше, чем вы можете поверить. Есть ли какая-нибудь возможность встретиться с вами сегодня?

– Помещение? – Джеймс Бирн растерялся. – Что за помещение?

Он выслушал ее объяснение. Это было старое здание типографии Магуайров, куда они не входили после несчастного случая. Бирн знал, что они впали в апатию и депрессию. Они не желали слушать никакие советы. И теперь, похоже, они вообще исчезли, оставив объявление о продаже на двери и номер телефона Джеймса Бирна. За долгие годы Джеймс научился тому, что никогда не должен перекладывать собственные тревоги или растерянность на клиента.

– Дайте мне выяснить, смогу ли я их найти, мисс Скарлет, – сказал Джеймс. – Я перезвоню вам в течение часа.


Кэти осторожно положила телефон и огляделась. Она была в квартире Тома, где маленькая группа людей внимательно прислушивалась к каждому слову разговора. Том, наклонившийся вперед, как всегда делал ее отец, слушая радио, если хотел узнать, кто победил на бегах. Марселла в старой розовой рубашке Тома и черных джинсах; темные глаза и облако черных волос все больше и больше делали ее похожей на топ-модель, которой она хотела стать. Джеральдина, свежая и элегантная, уже одетая для светского ланча, но все же нашедшая время присутствовать при важном телефонном звонке и узнать, что он может им дать.

– Он не агент по недвижимости, он бухгалтер. Знает этих людей, владельцев, и перезвонит нам в течение часа, – сообщила Кэти с сияющими глазами.

Они с трудом могли в такое поверить.


Казалось, прошло уже три часа, но Джеральдина заявила, что прошло всего тридцать шесть минут. Потом прозвенел звонок. На этот раз ответил Том. Джеймс Бирн, бывший бухгалтер, связался со своими друзьями в Англии. Они сказали, что действительно намерены все продать. Они решили это еще до Рождества и вчера уехали в Англию. Джеймса Бирна попросили все устроить. Причем как можно скорее. Кэти недоверчиво посмотрела на Тома. Это происходило на самом деле. Именно о таком месте они мечтали. И они были первыми потенциальными покупателями, причем совершенно случайно. Том думал то же самое.

– Нам очень повезло, что вы готовы заняться всем для нас, мистер Бирн, и если вы позволите объяснить…

Голос в трубке перебил его:

– Вы, конечно, понимаете, что я в первую очередь позабочусь об интересах Магуайров, владельцев. Их будет представлять какой-то юрист, аукционист, и я постараюсь добиться для них как можно более высокой цены.

– Да, конечно, – слегка остыл Том.

– Но я вам весьма благодарен, мистер Фезер, за то, что обратили на это мое внимание, иначе могло пройти еще несколько дней…

Джеральдина написала что-то на обратной стороне пустого конверта и показала Тому.

– А как вы думаете, можно нам осмотреть здание изнутри? – спросил Том.

Последовала пауза.

– Безусловно, – наконец ответил его собеседник. – Никаких проблем. Вообще-то, Магуайры очень хотят знать, кто так быстро обнаружил их объявление. Они ведь повесили его только вчера, перед тем как поехали в аэропорт.

– Вчера? – изумился Том. – Но похоже на то, что здание давно заброшено.

– Так и есть. У этой семьи были большие проблемы.

– Извините… А вы их друг?

– В некотором роде. Когда-то я делал для них одну работу. Они доверяют мне.

Это прозвучало отрезвляюще. Том решил, что лучше вернуться к разговору об осмотре. Тут мистер Бирн откашлялся:

– Давайте встретимся через час.


Город еще частично спал, но Джеймс Бирн уже бодрствовал. Маленький, очень аккуратный, одетый в темно-синее пальто и перчатки, с шелковым шарфом, повязанным на шее, это был мужчина лет шестидесяти, которого вполне могли бы пригласить на роль обеспокоенного банковского менеджера или озабоченного политика в каком-нибудь фильме. Он официально представился и каждому пожал руку, словно они находились в офисе, а не стояли на лютом холоде первого дня года перед ветхой типографией. Сначала Кэти понравилось, что мистер Бирн снял с двери курьезную картонку с объявлением, неодобрительно отозвавшись о ее любительском виде, но потом он еще раз объяснил, что, конечно же, будет организована открытая продажа, возможно, даже через аукцион. Значит, его могли перехватить. Кэти и Том каким-то образом чувствовали, что мистер Бирн не намерен рассказывать им о Магуайрах и о том, какие несчастья или проблемы обрушились на них. Да и не время было расспрашивать.

Они с любопытством вошли внутрь. Это место могло стать новым домом «Алого пера». Первым домом.

Всю его среднюю часть можно отдать под главную кухню. Вон там разместить морозильную секцию, здесь – туалет для штата и душевую, а тут – устроить кладовую… В маленькой комнате можно организовать приемную для встречи с клиентами. Это было почти идеально, здесь имелось все, на что они надеялись. Но помещения были отчаянно ветхими и запущенными. Может, другие не сумеют оценить потенциал этого здания. Кэти только тогда осознала, что сжала руки и закрыла глаза, когда услышала, как откашливается Джеймс Бирн. Его, похоже, беспокоило, что Кэти выглядит чересчур счастливой, чересчур уверенной. Нужно его успокоить, решила она.

– Все хорошо, Джеймс, я понимаю, что здание пока не наше, что это лишь первый шаг очень долгого путешествия. – Она тепло улыбнулась Бирну.

Уже добрых сорок пять минут они разговаривали с ним, постоянно называя его мистер Бирн. Он был незнакомцем, вдвое старше их, а она назвала его Джеймсом. Кэти почувствовала, как слегка порозовели ее щеки. Но она точно знала, почему так поступила: подсознательно это было частью ее желания никогда не чувствовать себя стоящей ниже, никогда не пресмыкаться и не попрошайничать. Но возможно, на сей раз она слишком поспешила. Кэти решительно посмотрела на Бирна, надеясь, что он не обидится. Джеймс Бирн улыбнулся в ответ:

– Путешествие может оказаться и не слишком долгим, Кэти. Магуайры очень хотят, чтобы все поскорее закончилось, им хочется быстрой продажи. И дело может пойти намного быстрее, чем все вы думаете.


Кэти не пошла домой. Ей не хотелось сидеть в одиночестве, когда ее ум был перевозбужден, а других мест, где ей хотелось бы оказаться, было не слишком много. Тому и Марселле наверняка надо какое-то время побыть наедине. На Сент-Ярлат-Кресент придется выслушивать подробные описания ночи в пабе, тогда как Кэти хотелось рассказать о волнующих событиях в ее жизни. И невозможно было оказаться даже рядом с «Дубками». В том большом доме как раз в этот момент, скорее всего, бушевала ужасная война. Чужие детишки, с их серьезными личиками и полным пренебрежением к чужой собственности или чувствам, могли уже разгромить весь дом. Кэти прекрасно знала, что рано или поздно они с Нилом будут вынуждены принять какое-то участие в их судьбе, но пока куда умнее держаться подальше от «Дубков».

Ханна Митчелл наверняка звонит своим друзьям, смеется и стонет или жалуется мужу на то, что их дочь так и не позвонила из Канады. Ханна могла пока не заметить аккуратно закрытые тарелки в холодильнике, на которых были наклейки: «цыпленок», «овощи», «десерты». Кэти знала, что ее никогда за это не поблагодарят. Это не входило в условия любой сделки со свекровью. В лучшем случае она могла надеяться на то, что Ханна Митчелл оставит ее в покое.

Нет, не так. Куда лучше было бы, если бы ее свекровь провалилась в канализационный люк. Кэти волновалась, ей нужно пройтись, освежить голову. Она обнаружила, что едет на юг, из города, к Дун-Лэаре и морю. Она припарковала машину и пошла по длинному пирсу, обхватив себя руками для защиты от ветра. Многие жители Дублина, страдающие похмельем, похоже, также решили совершить такую прогулку и ждали времени ланча, чтобы утолить жажду. Кэти тихо улыбалась; должно быть, она оказалась здесь самой серьезной и воздержанной особой. Полбокала шампанского в полночь, и ничего более. Даже ее мать, утверждавшая, что вообще не пьет, встречая Новый год, выпила три порции горячего виски. И наверное, не стоит размышлять о том, сколько пинт принял ее отец. Но среди гуляющих на пирсе в первый день Нового года не было никого, кто был бы так же взволнован, как Кэти Скарлет. Она собирается открыть собственное дело. Она будет работать на себя. Станет совладельцем того, что должно иметь огромный успех. И впервые с тех пор, как все началось, Кэти осознала, что это не просто мечта.

Они нарисуют на фургоне логотип, будут каждое утро приходить в этот забавный переулок, над дверью появится их вывеска. Ничего резкого или крикливого, что будет выглядеть странным в таком районе. Возможно, даже из кованого железа? Они с Томом уже договорились покрасить две двери в сочный алый цвет. Но пока рано было разыскивать причудливые дверные ручки и молоток. На этом этапе нельзя тратить деньги на воображаемые детали. Они уже много раз подсчитывали, сколько могут себе позволить. Они не должны потерять свой бизнес до того, как он вообще начнется. Один из гостей на вчерашнем приеме Митчеллов владел большой фирмой канцелярских товаров. Возможно, Кэти могла бы обратиться к нему насчет печати буклетов и визиток. Не то чтобы они в этом очень нуждались, но таким образом могли напомнить тому человеку и его весьма светской жене об их существовании.

Нужно будет сделать миллион разных вещей. Как же им дождаться решения тех незнакомых людей, которые явно просто бросили неудачный бизнес и, не оставив никаких распоряжений насчет оборудования и прочего, исчезли в одну ночь? И если бы не спокойные манеры Джеймса Бирна, Кэти могла бы испугаться, что они имеют дело с сумасшедшими, которые могут бесконечно тянуть с совершением сделки. Но в том человеке было нечто успокаивающее. Нечто такое, что заставляло вас чувствовать себя в безопасности и в то же время держало на расстоянии. Ни она сама, ни Том так и не решились спросить у него, где он живет или какую компанию представляет. У них был лишь его телефон с того странного объявления, но Кэти знала, что ни она, ни Том не отважатся ему позвонить и поторопить. Им придется ждать новостей. А он безупречно вежливым, но не слишком выразительным тоном сообщил им, что уверен: это будет скорее раньше, чем позже. Кэти гадала: вернулся ли он домой, где жена приготовила ему ланч? Или он поведет семью в ресторан? Возможно, у него нет семьи, он холостяк и сам заботится о себе. Он выглядел все-таки слишком ухоженным: лакированные ботинки, отлично отглаженный воротник рубашки… Может понадобиться вечность, чтобы разузнать что-нибудь о нем. Но после того, как Джеймс Бирн познакомит их со странными ускользающими Магуайрами, они, пожалуй, могут больше его и не увидеть. И все же Кэти должна как-то добыть его адрес, чтобы, когда «Алое перо» начнет свою деятельность, она могла бы сказать ему, что именно он стоял у самых истоков… Они должны иметь успех, Кэти это знала. Ведь не потратили же они два года на планирование, чтобы все закончилось провалом, как утверждает статистика новых фирм.

И Кэти Скарлет, деловая женщина, сможет устроить своей матери шопинг, а потом отвести на ланч в шикарный ресторан. И тогда ее всепоглощающее желание убить Ханну Митчелл должно пройти. Она сможет относиться к ней как к еще одному обычному и даже жалкому представителю рода человеческого. Тому Фезеру отчаянно хотелось преуспеть по его собственным причинам, а Кэти хотела этого еще больше по своим соображениям. Да, все очень сложно, признала Кэти. Некоторые причины они едва ли смогли бы объяснить банку, Джеральдине и даже иногда Нилу. Существовало общее мнение, что жизнь могла стать намного надежнее, если бы Кэти Скарлет отдала свои таланты, работая на кого-нибудь другого. Чтобы кто-нибудь другой принял на себя все риски, платил по счетам, сталкивался с возможными потерями. Обычно, но не всегда, Кэти даже могла представить, что ее страсть, энтузиазм и полнейшая убежденность совершенно разумны и практичны. Кэти, набравшей полную скорость, трудно было сопротивляться.

Но иногда бессонными ночами она сомневалась в себе. Раз или два, рассматривая все возражения, она гадала, смогут ли вообще они с Томом пробиться на рынок. В конце долгих рабочих часов в одном из ресторанов Дублина она иной раз испытывала соблазн просто пойти домой и понежиться в ванне, вместо того чтобы провести пару часов с Томом, стараясь разобраться, во сколько им обойдется покупка продуктов, как им самим приготовить это лучше, как красиво украсить блюдо и обслуживать как можно быстрее.

Однако прошлой ночью, когда она увидела то здание, и сегодня, когда поняла, что они могут его получить, Кэти уже не сомневалась. Она улыбнулась себе со всей уверенностью мира.

– Ну, есть хоть кто-то, кто все же отлично встретил Новый год, – произнес чей-то голос.

Это была Шона Бёрк, очень красивая молодая женщина, возглавлявшая в «Хейвордсе» отдел кадров, или как там это называлось. Всегда спокойная и уверенная, она была подругой Марселлы и Тома и очень помогала им находить заказы. Ее тащил за собой рыжий сеттер, желавший найти других собак или полаять на море – что угодно, кроме еще одного скучного разговора с человеческими существами.

– С чего вдруг ты так подумала? – засмеялась Кэти.

– В сравнении с теми, кого я тут встречала, ты просто сияешь! Все они навсегда отказались от спиртного, или их бросила настоящая любовь, или они не могут вспомнить, куда им следует пойти на ланч.

– Они еще и не начали познавать трудности… Они не обслуживали прием у Ханны Митчелл. – Кэти сделала большие глаза.

Шона должна была знать жуткую Ханну, неизменную посетительницу показов мод и вечеров для особых покупателей в «Хейвордсе».

– Но ты все еще жива и улыбаешься.

– Я не из-за приема улыбаюсь, уж поверь мне. Вы не продаете в своем универмаге какие-нибудь не оставляющие следов яды? И кстати, где ты была прошлым вечером?

– На вечеринке у Рики. Встретила там Марселлу и Тома… Ну… Том довольно быстро ушел.

Кэти немного помолчала. Ей хотелось рассказать Шоне их новость, но они договорились: никому ни слова, пока не появится нечто, что действительно следует знать. Джеральдина и Марселла согласились помалкивать, так что и Кэти не должна ничего говорить. И точно так же не следовало спрашивать, почему Том не задержался на вечеринке.

– А какая там была еда? – вместо этого спросила Кэти.

– Не слишком хорошая. Том практически попробовал всего понемножку.

– Извини. Ну да, мы с ним такие скучные.

– Ничего подобного, а еда, по правде говоря, была паршивая. Но я попросила у Рики рекламный буклет, я пришлю его тебе, а еще спросила, сколько он заплатил, и ты просто изумишься…

– Изумлюсь в хорошую сторону или в плохую?

– В хорошую, полагаю… Я же знаю, что вы двое могли бы сделать на такие деньги… Извини, это животное готово вот-вот затащить меня в залив…

– Оно ведь не твое. Разве ты смогла бы держать собаку таких размеров в квартире в Гленстаре?

– Ну да, я просто взяла ее на время, чтобы выводила меня на прогулку перед ланчем.

Кэти вдруг поняла, что совсем ничего не знает о личной жизни Шоны Бёрк. Наверное, в наши дни все чересчур стараются иметь эту личную жизнь. Или, скорее всего, они слишком стараются найти время для того, чтобы порассуждать о чужой личной жизни.

– Клянусь, я изо всех сил стараюсь найти вам подходящее место! Но поверь, вы его найдете тогда, когда будете меньше всего ожидать.

Кэти ощутила легкое желание поблагодарить Шону. Но обещание есть обещание. Она смотрела в лица проходящих мимо. Некоторые люди и за миллион лет не стали бы их клиентами, но другим вполне могло раз-другой в жизни понадобиться «Алое перо» – в день рождения, в честь окончания учебного заведения, или свадьбы, или юбилея, встречи старых друзей… даже по поводу похорон. Люди давно уже не думали, что такого рода обслуживание существует только для богатых и знаменитых. Они давно отказались от образа суперженщины и не притворяются, будто все приготовили сами, одновременно работая, присматривая за детьми и наводя порядок в доме. Вообще-то, нынче считалось, что ты умен, если способен найти кого-нибудь, кто сделает за тебя часть работы. Некоторым из тех, кто гуляет по утрам и смотрит на волны, вполне можно отправить те рекламные буклеты, которые они с Томом вскоре подготовят. Бойкая пара с двумя спаниелями могла бы заказать вечеринку в честь выхода на пенсию или тридцатой годовщины свадьбы. Хорошо одетой женщине, выглядевшей такой подтянутой, могла бы понадобиться организация ланча для друзей по гольфу. А вон тем двоим, что держатся за руки, они с Томом могли бы устроить вечеринку с выпивкой в честь помолвки. Даже мужчина с красными глазами и бледным лицом, тщетно надеявшийся, что свежий воздух сотворит чудеса с тем ущербом, который он причинил самому себе прошлой ночью, может оказаться старшим менеджером, искавшим фирму, способную обеспечить корпоративное гостеприимство.

Возможности были бесконечны. Кэти с удовольствием обхватила себя руками. Ее отец обычно говорил, что жизнь прекрасна и настолько длинна, насколько у тебя хватит сил. Ну, не то чтобы ее отец слишком для этого старался. Он и не ходил никуда, кроме как к Сэнди Кину или в букмекерскую контору Хеннесси. Бедный папа! Он бы просто в обморок упал, узнай, сколько они с Томом собирались заплатить за помещение… А ее мать побелела бы. Маме еще предстояло примириться к концу жизни с тем, что каким-то образом дочь простой уборщицы сумела поймать в капкан единственного сына великой Ханны Митчелл. Это ведь было страшное преступление – в тысячу раз страшнее, чем взять получасовой перерыв, для того чтобы выпить чашку чая, перекурить и посмотреть по телевизору короткую викторину. И в этом мать не менялась. Поначалу Кэти пыталась заставить двух женщин встретиться по-светски, но это оказалось слишком болезненно. Каждый раз, когда их приглашали в «Дубки», ее мать вскакивала из-за стола, чтобы убрать посуду, и у Кэти руки непроизвольно сжимались в кулаки. В конце концов она прекратила эти попытки. Нил же относился ко всему спокойно и с безразличием.

– Послушай, ни один нормальный человек не мог бы поладить с моей матерью. Не заставляй свою несчастную мать делать то, что ей ненавистно. Предоставь своей семье жить по-своему, не тащи их в наш дом.

Матти и Лиззи были желанными гостями в доме Кэти и Нила, как и любые молодые адвокаты, политики, журналисты и защитники гражданских прав, которые то и дело появлялись там. Нил и сам время от времени навещал родителей Кэти. Он умел найти тему, интересную для них обоих. Однажды он привел к Скарлетам молодого человека, которого его собственная мать назвала бы бездельником и цыганом, но которого Нил называл путешественником. Нил только что успешно защищал этого парня, обвиненного в краже лошади, и пригласил его отпраздновать это и выпить по пинте пива. Парень робко сказал, что таких, как он, обычно не приветствуют в пабах, а когда убеждения не помогли, Нил заявил, что тот должен познакомиться с его тестем: они могут выпить пива и поговорить о лошадях. Матти Скарлет никогда этого не забывал, он, должно быть, тысячу раз рассказывал Кэти о том, как был рад помочь Нилу развлечь его заключенного. Отец Кэти всегда называл клиентов Нила заключенными.

Постепенно ее мать стала слегка расслабляться, когда Нил приходил их навестить. Если она начинала суетиться, меняя ему остывший чай, или пришивая пуговицу к пальто, или, как в одном из самых ужасных случаев, предлагая почистить ему ботинки, он просто вежливо уклонялся от этого без каких-либо споров, которые могла бы начать Кэти. Нил находил все это совершенно нормальным. Он не видел ничего странного в том, что ест вареный бекон в скромном коттедже на Сент-Ярлат-Кресент с тещей, бывшей уборщицей, и ее вечно больным мужем. Нила все интересовало, и потому с ним было легко разговаривать. Он не выказывал никаких признаков яростной оборонительной позиции, что вечно была присуща Кэти. Для него тут не было ничего особенного. Хотя, как сотню раз говорила себе Кэти, это было не так. Но ее свекровь находила все гротескным и абсурдным. Кэти выбросила ее из головы. Она должна вернуться в Уотервью и ждать возвращения Нила.


Их дом под номером семь в Уотервью можно было описать как таунхаус. Глупое название, которое лишь добавляло несколько тысяч фунтов к цене маленького домика с двумя спальнями и крошечным садиком. Здесь построили тридцать таких домов для людей вроде Нила и Кэти, молодых и пока бездетных пар, причем оба супруга работали. Они могли добираться до работы пешком или на велосипеде. И это было идеально для Нила и Кэти и еще двадцати девяти подобных семей. А когда приходило время продавать дом, появлялось множество желающих занять их место. Это было хорошим вложением, если верить отцу Нила Джоку Митчеллу, который знал о вложениях все.

Ханна Митчелл никак не высказалась об Уотервью, если не считать тяжелых вздохов. Ей в особенности не нравилось отсутствие столовой. Кэти сразу решила, что эта комната должна быть кабинетом, поскольку они вполне могли есть и в кухне. Три стены в кабинете были заставлены книжными полками, а одно окно – с обещанным видом – выходило на воду. В комнате стояли два стола, покрытые зеленым сукном, и Ханна с Нилом работали там вместе допоздна. Кто-нибудь из них мог пойти сварить кофе, а позже другой мог решить, что пора открыть бутылку вина. Это было одной из их сильных сторон – возможность работать бок о бок. У них имелись друзья, которые частенько препирались и жаловались на то, что постоянная работа одного или другого не оставляет паре время на развлечения. Но у Кэти с Нилом никогда подобных проблем не возникало. С самого первого дня, когда они познакомились в Греции, когда Нил перестал быть тем высокомерным парнем, чья мать доставляла всем столько проблем, а Кэти перестала быть отродьем бедной миссис Скарлет, у них практически не возникало никаких недоразумений. Нил с самого начала понимал, что Кэти хочется иметь собственный бизнес. А Кэти понимала, что ему хочется определенной адвокатской практики. Для Нила Митчелла не существовало короткого пути, не было определенных часов работы, чего сумел добиться его отец. Нил не делал вид, что может как-то справляться с делами и при этом проводить время на поле для гольфа или в клубе в Стивенс-Грине. Они с Кэти могли допоздна говорить о подзащитном, у которого не имелось ни единого шанса, потому что все было против него, о том, как доказать, что он, будучи дислексиком, не мог читать и потому просто не понимал тех бумаг, которые ему присылали. Или они могли снова и снова рассчитывать бюджет для «Алого пера», и Нил брал свой калькулятор и складывал, вычитал, делил и умножал. Когда Кэти бывала подавлена, Нил ее утешал и заверял, что один из партнеров его отца, человек, который жил ради денег, может дать совет по поводу каждого шага на ее пути.

Кэти вошла в дом номер семь в Уотервью и села в кухне, единственном помещении, где на стенах висели картины. В кабинете вдоль стен располагались полки с книгами, папками и документами. Коридор и лестница были слишком узкими, и там ничего не было видно, а в двух спальнях наверху встроенные шкафы и туалетные столики занимали все место.

Кэти села за кухонный стол и посмотрела на их коллекцию искусства. Каждая картина здесь была написана кем-нибудь из их знакомых. Рассвет в Греции написал один старик в таверне, где они остановились. Тюремную камеру изобразила женщина, которую обвиняли в убийстве, а Нил смог добиться ее оправдания. Пейзаж с заливом Клу в графстве Мейо принадлежал кисти одного американского туриста, с которым они там познакомились и подружились, когда у него украли бумажник. Прекрасный натюрморт написала одна старая леди в хосписе, у нее даже была выставка за три недели до того, как она умерла. Каждая картина имела свою историю, свой смысл и значение. И для Нила и Кэти не имело значения, были эти работы произведениями искусства или просто хламом.

Звонок телефона в тихом доме прозвучал как сигнал тревоги. И почему-то просто по его звуку Кэти поняла, что разговор предстоит нелегкий.

– Нил дома? – резко спросила ее свекровь.

– Боюсь, он уехал к Джонатану. Они спешили утром на какую-то встречу по поводу его высылки из страны…

– Когда он вернется? – Голос у Ханны был скрипучим.

– Ну, когда закончит дело, только он не знал когда.

– Я позвоню ему на мобильный…

– Он выключает его на встречах, он не может…

– Где бы он ни был, Кэти, он должен немедленно приехать сюда!

– У вас что-то случилось?..

– Воистину случилось. Большая часть потолка в кухне рухнула! – закричала Ханна. – Они оставили открытым кран в ванной, и вес воды… Мне нужно, чтобы Нил забрал отсюда этих детей куда угодно, куда только их можно отправить! У нас нет ни минуты покоя… А что до тебя Кэти, так эти дети съели все те совершенно неподходящие им жирные десерты и заболели! Мне необходимо поговорить с Нилом! Немедленно! – Теперь голос Ханны уже звучал опасно высоко и с дрожью.

– Я не могу ради вас с ним связаться, действительно не могу! Но я знаю, что он скажет.

– Если ты намерена мне советовать, чтобы я успокоилась…

– Он скажет, что мы возьмем их сюда. Это мы и сделаем. – Кэти вздохнула.

– Кэти, а вы можете? – В голосе Ханны прозвучало откровенное облегчение. – Они росли без надзора… Чтобы присматривать за ними, нужны профессионалы, которые постарались бы вернуть их в норму. А я не хочу, чтобы Нил говорил, будто я свалила их на вас…

– Это не так.

– Так. Но сообщи ему, как только сможешь, чтобы он мне позвонил.

Кэти улыбнулась. Она уже знала то, что ее мать называла хорошими манерами Ханны: вам предлагают, вы отказываетесь, даже если предлагают то, что в любом случае произойдет. Кэти набрала номер мобильного Нила и отправила ему сообщение:

Извини, что беспокою по пустякам, но, похоже, близнецы обрушили потолок в «Дубках». Поскорее позвони своей матери. Надеюсь, для Джонатана все складывается хорошо.

Потом она пошла в свободную спальню и приготовила две постели. Близнецы должны были появиться здесь еще до ночи.


Том позвонил и поинтересовался, можно ли взять их фургон.

– Я решил поехать в горы. Я просто не могу думать и говорить о чем-то еще. Боюсь, я довожу Марселлу до безумия. Хочешь поехать? Нил не будет против?

– Он все еще ведет битву за добро. Но мне лучше с тобой не ехать, у нас тут назревает очередной ужастик. Помнишь тех близнецов из ада, которые появились прошлой ночью в «Дубках»?

– Они еще не сожгли дом?

– Может, и сожгли. Но скорее всего, собирают вещички и готовятся перебраться в Уотервью, пока мы разговариваем.

– Кэти, они не могут! – ужаснулся Том. – У вас нет комнаты, не говоря уже обо всем прочем.

– Как будто я сама этого не знаю. Но, как сказал бы мой отец, шансы на то, что мы увидим их здесь сегодня, пятьдесят на пятьдесят.

– И что ты делаешь?

– В основном прибиваю все гвоздями. Убираю то, что может разбиться. Ну, знаешь, как обычно.

– Я сейчас проберусь во двор и угоню фургон, – заявил Том.

– Даже не смотри в сторону окон, они могут чем-нибудь в тебя запустить! – засмеялась Кэти.

– Только одно предупреждение, Кэти, и я заткнусь. Не позволяй Нилу забрать их, а потом отправиться спасать мир и бросить их на тебя.

Кэти вздохнула:

– А вот предупреждение тебе: езжай осторожно, мы еще и наполовину не расплатились за этот фургон, а когда ты взволнован, то не смотришь на дорогу и не держишь руль.

– Когда наш бизнес раскрутится, мы купим танк! – пообещал Том.

Кэти приготовила себе еще одну чашку чая и подумала о Томе. Они познакомились в первый день учебы в колледже общественного питания. Том, с его гривой густых светло-каштановых волос, двигался с безыскусной грацией. Его энтузиазм и свет в глазах задавали тон все годы их учебы. Не было ничего такого, что Том Фезер не попытался бы сделать, предложить, выдержать.

Это было время, когда он «одолжил» машину одного из преподавателей, потому что тот оставил ее на уик-энд во дворе колледжа, и Том решил, что они вшестером могут прокатиться в Голуэй и обратно. К сожалению, в Голуэе они встретили этого преподавателя, и дело обернулось не слишком хорошо.

– Мы пригнали вашу машину на случай, если вы захотите вернуться на ней домой, – бодро заявил Том.

Преподаватель почти поверил ему и чуть не извинился за то, что они проехались напрасно, поскольку у него уже был обратный билет для него и его подруги.

Во время пикников и барбекю Том настаивал, что они должны быть верны своему призванию и сами мариновать шашлыки, тогда как другие довольствовались бы подгоревшими сосисками. Кэти почти чувствовала запах тех ночей, наполненных запахом еды, пряных трав и вина на пляжах Дублина, и зимних вечеров в ветхой квартире, которую Том делил с тремя другими парнями.

Кэти завидовала их свободе, ведь ей каждый вечер приходилось возвращаться на Сент-Ярлат-Кресент, и хотя Матти и Лиззи предоставляли ей достаточно свободы, все равно это было не то, что жить самостоятельно.

– Ты могла бы перебраться сюда, – не раз и не два говорил ей Том.

– И все закончилось бы тем, что я бы бесконечно гладила да подбирала с пола вонючие носки.

– Пожалуй, верно, – неохотно соглашался Том.

Ему всегда хватало подруг, но ни одну из них он не воспринимал всерьез. Он обычно так смотрел на людей, что казалось, будто никого в мире, кроме них, просто не существует. Он интересовался самыми тривиальными вещами, которые ему рассказывали, и никого не боялся. Он был добр к своим довольно сложным родителям, но это не означало, что он пропустит какое-либо веселое мероприятие. Когда их всех пригласили на вечерний прием в одном из больших отелей Дублина, никто из его друзей не смог позволить себе взять напрокат фрак, но у Тома был друг, работавший в химчистке. Это было опасно и волнующе, и по меньшей мере четверо рисковали при этом работой, однако, как бодро заявил Том, никто ничего не потеряет, зато все выиграют.

И с самых первых дней они говорили об «Алом пере». Никакая другая форма кейтеринга ни Тома, ни Кэти не интересовала. В то время как их друзья хотели работать в отелях или на круизных лайнерах, стать знаменитыми шеф-поварами в ресторанах, писать книги либо выступать по телевизору, Том и Кэти мечтали только о высшем классе обслуживания в домах разных людей. По мере того как богатела Ирландия, они переполнялись уверенностью, что это правильный выбор.

Они вместе работали в ресторанах, чтобы разобраться в том, какая именно еда нравится гостям. Кэти забавляло то, как небрежно Том принимал комплименты и поднятые в его честь бокалы. Даже суровая Бренда Бреннан из «Квентина» иногда говорила, что ей хотелось бы быть на двадцать лет моложе.

Нравился ли он самой Кэти в те дни? Ну да, конечно, в некотором роде. Иное было бы просто невозможно. И из этого могло что-нибудь получиться. Кэти улыбнулась при воспоминании.

Они планировали полететь в Париж самым дешевым рейсом. Составили список ресторанов, которые хотят посетить: несколько, чтобы полюбоваться через окно, один, чтобы осмотреть кухню, потому что там получил работу их однокурсник, и два таких, где они могли бы пообедать.

Прежде они в Париже не были, а потому вечер за вечером обсуждали свою поездку, сдвинув головы над картой города. Когда они приедут в Париж, то пойдут туда, сядут в метро там; этот музей должен быть открыт, а тот закрыт… но, прежде всего, они намеревались изучить еду.

Они не сказали, что в этом путешествии могут стать любовниками. Но это витало в воздухе. Кэти воском удалила волосы с ног и купила очень дорогую кружевную ночную рубашку. Они приготовили все, чтобы отправиться днем в пятницу, но в то утро случилось сразу три события.

Лиззи Скарлет, вешая занавески, упала с лестницы в «Дубках», и ее на «скорой» увезли в больницу.

Тому предложили поработать в уик-энд в «Квентине», потому что их подвел помощник шеф-повара Патрика.

Кэти пригласили на собеседование насчет работы на лето на одной греческой вилле.

Они сказали себе и друг другу, что Париж никуда не денется.

Кэти отправилась на греческий остров, чтобы готовить, и познакомилась с Нилом Митчеллом, гостем виллы, который отложил возвращение домой ради того, чтобы побыть с ней.

А Том встретил Марселлу Мэлон.

И хотя Париж стоял на своем месте, Кэти Скарлет и Том Фезер так его и не посетили.

Иногда Кэти гадала, что могло бы случиться в тот уик-энд. Но если бы даже они с Томом стали любовниками, пусть ненадолго, это было бы трудно забыть, когда они занялись бы как партнеры серьезным бизнесом. А так у них не было истории. Ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство у Нила или Марселлы.

Кэти услышала, как в дверном замке поворачивается ключ.

– А где близнецы? – крикнула она.

– В машине, – бодро ответил Нил. – Ты ведь знала, что они явятся, да? Мать сказала, что ты знаешь, но, если честно, я не слишком ей поверил. – Его лицо выглядело так, словно он ожидал возражений. – И ты не против?

– Я этого не говорила. Но ты должен был их забрать. А как Джонатан?

– Похоже на то, что все будет в порядке.

– Отлично!

– Это были общие усилия, работа команды, – сказал Нил, как обычно. – Я приведу близнецов… А ты просто героиня!

– На несколько дней стану… С ними нелегко управиться, так ведь? В «Дубках» все уладил?

– Это невозможно. Перед отъездом они ругались с моей матерью, заявили, что кто-то должен о них заботиться! И это чертовски верно! Бедняжки!

– Так веди их.

Кэти наблюдала за тем, как они входят, бормоча друг другу, что этот дом куда меньше, спрашивая друг у друга, есть ли дети у Нила и Кэти, гадая, имеется ли в спальне телевизор. Кэти заставила себя вспомнить, что им всего девять и что они напуганы. Их бросили отец, мать и брат, а тетя просто выгнала.

– Это ваш последний шанс, – любезно произнесла она, когда Мод и Саймон вошли. – У вас одна маленькая спальня на двоих, без телевизора. И у нас очень строгие правила насчет ванных комнат, их нужно оставлять чистыми и не переполненными для следующего. Вы должны постоянно говорить «пожалуйста» и «спасибо», но в остальном вам будет неплохо.

Они с сомнением уставились на нее.

– Но еда будет отличной, – добавила Кэти.

– Это уж точно, – согласился Нил.

– Ты на ней женился, потому что она хорошо готовит? – спросил Саймон.

– Или это потом оказалось, что она хорошая повариха? – предположила Мод.

– Меня зовут Кэти Скарлет. Я замужем за вашим кузеном Нилом, так что с этого момента не следует говорить обо мне «она» или «ее», понятно?

– А почему ты не взяла фамилию Нила, если вышла за него? – Мод желала прояснить все до конца.

– Потому что у меня крайне независимый характер и для работы мне нужно мое собственное имя, – пояснила Кэти.

Похоже, это удовлетворило детей.

– Ладно… А можно нам посмотреть комнату? – спросил Саймон.

– Не поняла, – ледяным тоном произнесла Кэти.

Он повторил вопрос, но Кэти по-прежнему смотрела на него вопросительно.

Наконец до Саймона дошло.

– Я хотел сказать, пожалуйста, можно нам увидеть спальню? Спасибо.

Выглядел он бледным и усталым, они оба так выглядели. День был длинным и полным неприятных событий и обвинений. Их родители исчезли, их будущее было неопределенным, мальчика вырвало на ковер в «Дубках», по их вине обвалился потолок в кухне, и им никогда уже не позволят туда вернуться.

– Что ж, пойдемте. Я покажу вам, – сказала Кэти.

– Как у тебя дела сегодня? – спросил Нил, когда дети заснули и они смогли наконец поговорить друг с другом, но к этому времени Кэти уже так устала, что просто не могла толком ничего рассказать.

– Это было именно то, что мы искали. Идеальное помещение, идеальное расположение, место для парковки фургона… Но придется подождать. Похоже, надо запастись терпением.


Дни ползли один за другим. Они ждали и ждали. И наконец…

– Мисс Скарлет, это Джеймс Бирн.

– Мистер Бирн?

Они обращались друг к другу официально. Кэти слишком нервничала, чтобы назвать его Джеймсом.

– Я вам говорил, что постараюсь связаться с вами в течение четырех дней, и я весьма доволен, что мне это удалось.

Он на самом деле был крайне доволен собой.

– Большое вам спасибо, но…

– У мистера Фезера автоответчик, а вы сказали, что я могу позвонить любому из вас.

– Пожалуйста, есть новости? – Кэти хотелось накричать на него за его неторопливую и точную манеру говорить.

– Да, я уполномочен действовать от имени семьи Магуайр.

– И?..

– И они готовы принять ваше предложение при условии…

– Они не выставят здание на аукцион… На аукционе они могли бы получить больше.

– Мы с ними это обсудили, и с агентом по недвижимости тоже, но они предпочли бы немедленную продажу.

– Мистер Бирн, и что нам теперь делать?

– Полагаю, вы сообщите мистеру Фезеру, а потом вы оба свяжетесь со своим адвокатом и с банком, а потом мы заключим контракт.

– Мистер Бирн! – перебила его Кэти.

– Да, мисс Скарлет?

– Я люблю вас, мистер Бирн! – мгновенно откликнулась Кэти. – Я люблю вас так, что вы и представить не можете!


И после этого все закрутилось. Слишком быстро. Когда Кэти оглядывалась на первые три дня года, ей казалось, что они едва ползли. Но теперь она поняла, что ни в одном часе не хватало минут, чтобы справиться со всем, что необходимо было сделать. И ей постоянно нужно было одновременно находиться в трех разных местах. Когда она сидела с Джеральдиной и менеджером банка, ей следовало быть с Томом и его отцом у строителей. Когда она готовила четыре яблочных штруделя для миссис Райан, нервной особы, с которой познакомилась в «Дубках», ей следовало пройти медицинское обследование в страховой компании, а когда ей надо было быть у юриста, обсудить все пункты контракта на продажу, она готовила спагетти болоньезе для Мод и Саймона Митчелл, которые оказались настоящим кошмаром.

И именно в это время ей пришлось заботиться о мальчике и девочке, которых она никогда раньше не видела. Кэти, отлично знавшая всех своих дядей, тетей и кузенов, не успевала даже подумать о том, почему Кеннет и Кей не были частью большой семьи.

– Он не изъявляет желания как-то их поддержать, – сказал Нил. – Говорит, занят бизнесом, только никто не знает толком, каким именно.

– Ты хочешь сказать, он как мой отец? Говорит, что ходит на работу, он так называет походы к букмекерам, и встречается с коллегами – это другие игроки, так?

– Нет, не совсем столь прямолинейно, но подозреваю, что, когда он уезжает за границу, она слишком увлекается водкой. Проблема вот в чем: никто толком не знает, где он в настоящий момент, а ее увезли в больницу, потому что она не понимает, где находится.

Нил излагал ситуацию без эмоций, не судил и не вовлекался в нее. Возможно, именно так становятся хорошими адвокатами.

Невозможно было выбрать более неподходящего времени. Ну почему Кэти согласилась взять этих чудовищных детей к себе в Уотервью на три ночи из-за каких-то непонятных семейных разногласий в их собственном доме? Семейные разногласия в начале января случаются в каждом доме Западного мира. И предположим: если их отец куда-то отправился, а их мать снова увезли в психиатрическую клинику, то почему за ними не может присмотреть их старший брат Уолтер? Но какой смысл задавать такой вопрос? Уолтер не способен найти утром кукурузные хлопья, если, конечно, предположить, что он бывает дома во время завтрака. А Ханна ясно дала понять, что дети ее деверя не найдут пристанища в «Дубках».

Это были бледные, грустные дети, которые задавали сбивающие с толку вопросы…

– У тебя проблемы с выпивкой, Кэти? – спросил Саймон, как только они вошли в дом.

– Только этой проблемы мне и не хватало сейчас, – весело ответила Кэти, а потом вспомнила, что иронизировать с детьми опасно. – А почему тебя это беспокоит? – заинтересовалась она.

– Ты выглядишь очень встревоженной, – объяснил Саймон.

– И там на кухонном столе стоит большая бутылка бренди, – добавила Мод.

– О! Понимаю… Нет, это, вообще-то, кальвадос. Его нужно добавить в яблочные штрудели для миссис Райан, а потом их покрывают глазурью… Это не для питья. Он слишком дорогой. А тревожусь я из-за того, что покупаю бизнес. Не думаю, что это связано с употреблением спиртного. Но откуда мне знать?

– Ты покупаешь какой-то бизнес? – спросил Саймон. – Разве Нил дает тебе мало денег?

– А почему бы тебе не остаться дома и не завести детей? – полюбопытствовала Мод.

Кэти помолчала, глядя на них. У них были светлые прямые волосы и бледные маленькие лица, но им не хватало обаяния их старшего брата, однако не было и его эгоистичности. Они, похоже, искренне интересовались ее затруднительным положением, и она должна ответить им честно.

– Нил отдал бы мне половину всего, что имеет, и с охотой, однако мне нравится иметь что-то свое, чтобы поделиться с ним. Вот поэтому я и хочу заняться бизнесом.

Они оба кивнули. Все выглядело разумно.

– И мы с Нилом со временем заведем детей, но не прямо сейчас, ведь я буду мало бывать дома и очень много работать. Возможно, через несколько лет…

– А ты не будешь тогда слишком старой, чтобы иметь детей? – Мод не желала оставлять брешей в плане.

– Не думаю, – ответила Кэти. – Я проверялась, и мне сказали, что все в порядке.

– А если они появятся раньше… ну… случайно? Ты их выгонишь? – Саймон нахмурился при этой мысли.

– Или еще хуже. – Мод не была наивной в таких делах.

– Мы договорились, чтобы они не появились, пока мы не будем готовы. – Кэти изобразила широкую напряженную улыбку женщины, которой нужно сделать сотню дел, причем куда более важных, чем этот разговор.

– Так вы спите друг с другом только раз в месяц? – предположила Мод.

– Вроде того, – ответила Кэти.

Том сочувствовал ей из-за близнецов, но в тот день, когда они должны были пойти на встречу с юристами, внезапно встревожился:

– Кэти, а не можем ли мы оставить их сегодня где-нибудь еще? Я знаю, ты почти постоянно возишь их с собой, но если честно…

– Где, Том, где? Их не пустят в «Дубки», Уолтеру на них наплевать. Что мне с ними делать?

– А Нил не мог бы?..

– Нет, не мог бы. А может, Марселла?..

– Нет, она не может.

– Боже, Том, я не могу оставить двух беззащитных детей одних в доме на целый день!

– Ты предполагаешь, что они пойдут к адвокату и договорятся о нескольких выгодных пунктах в контракте?

– Том, хватит поддразнивать меня! Ты нервничаешь, я нервничаю. Речь идет о слишком больших деньгах и слишком большом риске. Давай смотреть на вещи проще!

– Я не нервничаю, и ты не нервничаешь из-за всего этого. Единственное, что вызывает переживания, – это те две маленькие бомбы, которые ты установила в фургоне.

– А куда еще их девать?

– Отвези к своим родителям.

– И позволить моему отцу забрать у них карманные деньги, чтобы поставить их на что-нибудь трехногое?

– Расскажи им о нем, предупреди их. Кэти, мы не можем тащить их с собой к адвокату! Он какой-то шикарный друг Нила. Поверь мне, там не ожидают чего-то подобного и вряд ли снисходительно посмотрят, как они лапают липкими пальчиками корпоративную мебель.

– Хорошо! – Кэти сдалась. – Но помни, Том, сегодня ты полон раздражения, а завтра или послезавтра будет моя очередь.

– Договорились, – ответил Том.


– Как дела, Саймон? – Матти отважно пожал мальчику руку.

– Тебя как зовут? – Саймон был полон подозрений.

– Матти.

– Как дела, Матти? – спросил Саймон.

– А может, мистер Скарлет? – предположил Том.

– Матти – годится, – сказал отец Кэти.

Саймон победоносно глянул на Тома.

– А это Мод. Добро пожаловать, дети.

– Ладно, а что мы будем сегодня делать? – бесцеремонно поинтересовалась Мод.

Кэти хотела было вмешаться, но не стала. Это же совсем ненадолго.

– Думаю, мы немного прогуляемся втроем, – начал Матти. – Видите ли, мне нужно сделать пару дел, и, возможно, я смог бы убедить вас…

– Нет, па! – воскликнула Кэти. – Дети, вы помните, что я вам говорила, да?

– Я знаю, у него зависимость, – ответил Саймон.

– Что у меня? – спросил Матти.

Кэти закрыла глаза.

Саймон четко помнил инструкции.

– Ты не можешь с этим справиться, это все равно как наркомания. Ты думаешь, если у кого-нибудь есть фунт, ты должен поставить его на какую-нибудь лошадь. Кэти говорит, мы должны купить журналы или сладости как можно быстрее, если ты такое предложишь.

– Спасибо, Кэти, – произнес ее отец.

– Ты понимаешь, что я говорила не совсем так, па.

– Точно вроде того, Матти, – усмехнулся Том, который прежде всегда называл его мистером Скарлетом, но не хотел, чтобы сейчас его превзошел юный Саймон. – Но, с другой стороны, если вы хотите удачи для меня сегодня, когда мы подписываем контракт, то, может, вы поставите это ради меня? – И он протянул отцу Кэти банкноту в десять фунтов.

– Вы джентльмен, Том Фезер. Я всегда это говорил. – Матти тепло пожал Тому руку.

Когда они уходили, чтобы отправиться в контору адвоката, Кэти услышала, как Саймон небрежно спрашивает ее отца:

– Матти, а у вас и к выпивке тоже привязанность? У моей мамы есть, она, понимаете, не может удержаться.

Кэти запрыгнула в белый фургон.

– Хочу убраться отсюда раньше, чем мы услышим, как он приглашает близнецов в хороший паб в порту, чтобы начать прогулку с пинты.

– Но учти, что это было бы лучше, чем иметь их рядом в офисе юриста.

Том развернул фургон, и они поехали к месту встречи.

– Лучше для кого? – спросила Кэти.


У адвоката все прошло так гладко, что Том и Кэти встревожились. Должна быть какая-та задержка, что-то неприемлемое.

– Другая сторона весьма сговорчива. Они дали конкретные инструкции по быстрой продаже, и потому, конечно, нам пришлось провести весьма тщательные исследования на случай, если что-нибудь утаивается.

– Конечно, – согласились Кэти и Том сквозь стиснутые зубы.

Почему бы юристам просто не поверить, что люди могут говорить им правду, что этим Магуайрам очень нужны деньги, что они хотят забыть прежнюю жизнь, что они хотят все продать? Но оба знали: все должно быть сделано строго по правилам, как бы ни было это медленно и трудоемко. Когда они возвращались в фургон, каждый получил по сообщению на мобильник. Кэти должна позвонить своей тете Джеральдине. Срочно. Том должен позвонить отцу. Они остановились по обе стороны фургона, разговаривая. Закончив разговор, они сели в машину, оба в прекрасном настроении.

– Ну, ты первая… Это кризис?

– Абсолютно нет. Это отличные новости! Она знает ресторан, который продает кухонное оборудование, плиты как новые, и огромный морозильник. Мы можем туда поехать, после того как навестим твоего отца, и прямо сегодня все посмотреть. – (Том промолчал.) – А у тебя что?

Его отец согласился выполнить ремонтные работы, но для этого кому-то придется его заменить на время. Если Том этим займется и поддержит честь Фезеров, то они договорятся.

– Он уже рядом с нашим зданием, с двумя парнями. Магуайры дали разрешение. Они хотят, чтобы их оборудование вывезли и продали. Па и его ребята уже расчищают пространство. Ты можешь туда поехать?

– Конечно. – Кэти надеялась, что они не будут против обсудить все с девушкой.

– Он считает, что говорить со мной о строительстве куда хуже, чем разговаривать с какой-то девушкой, – уныло произнес Том.

– Но ты ему нужен, чтобы делать нечто более важное?

– Да. Надо мило поговорить с каким-то архитектором и убедить его, что мой отец и его команда не банда ковбоев.

– И что ты скажешь? – Кэти стало интересно.

– Скажу правду. Просто удивительно, как часто это срабатывает. Скажу, что у младшего Фезера появился неплохой шанс. Может, даже поймаю какой-нибудь заказ для нас… Никогда ведь не угадаешь. – Он так обаятельно улыбнулся, что Кэти поняла: это сработает.


Джей Ти Фезер был из тех, кто очень беспокоится о том, чтобы все было сделано правильно. Никаких путей наименьших затрат, чтобы власти никогда не проявляли никакого недовольства.

Кэти остановила фургон и с удовольствием отметила то, как было расчищено помещение. Мужчины поработали на славу.

– Вы понимаете, что это совершенно неправильно – делать все до подписания контракта.

– Вы же получили от них факс, мистер Фезер. Они так хотят.

– Но я всю жизнь работал по одному принципу: не начинать работу, пока объект не стал вашим по закону. – Мистер Фезер сильно хмурился.

– На этой неделе мы покупаем оборудование, и его нужно где-то установить.

– Ох, не на этой неделе, Кэти, будь разумной! Полы надо настелить, перегородки снести и поставить хорошие, потом еще большая работа по покраске… Тут сотня деталей, с которыми необходимо разобраться.

– О деталях мы поговорим позже. Мистер Фезер, Том сказал вам, что мы должны запустить дело к концу месяца.

– Этот парень всегда был мечтателем. Только посмотри на его замыслы насчет того или этого. Ты же рассудительная девушка и не принимаешь всерьез его расчеты?

– Ой, поверьте мне, это и мои расчеты тоже, и у нас уже запланирован заказ на последнюю пятницу января.

– Незачем суетиться, девочка, работа должна быть сделана как следует.

– Нет, сейчас нет времени на тщательность. Открываются еще три кейтеринговые фирмы. Они перехватят заказы, если мы не поспешим.

– Но правила, Кэти… – Он даже побледнел от волнения.

Было это лучше или хуже, чем ее собственный безрассудный отец, готовый поставить все деньги в доме на очередные бега, если бы мать не прятала их так хорошо?

– Я не стану вам мешать, мистер Фезер. Мне нужно снять кое-какие размеры для оборудования, которое я намерена купить сегодня.

– Сегодня?

Кэти услышала, как он задохнулся, но не подала виду. Она достала рулетку и прошла мимо него внутрь. Помещение стало выглядеть еще более пустым, когда громоздкие печатные машины вынесли и погрузили на трейлеры. Кэти присела на корточки, чтобы оценить, сколько здесь места для морозильника. Джеральдина сказала, что он огромный, но не сверх меры. Кэти быстро записывала результаты замеров в блокнот, когда увидела, что входит отец Тома, на ходу расстегивая верхнюю пуговицу рубашки, чтобы легче было дышать.

– Скажи, что все не привезут прямо сегодня.

– Ох нет! Сегодня я только поеду посмотреть. Аукцион завтра, так что есть время до конца недели. Мне просто нужно до конца дня разобраться, где должны быть розетки. Как вы думаете, можете найти электрика, чтобы он сделал все завтра утром?

– Мир абсолютно меняется, – сказал отец Тома.

– Расскажите мне об этом, мистер Фезер, – предложила Кэти, и он ушел.


Позвонил Том:

– Боюсь спрашивать, но как там дела?

– Не слишком плохо. А с твоей стороны?

– Я выиграл время, сказал им, что фирма отца великолепна и что мы пришлем им буклет. Только дай мне еще раз адрес того места с холодильниками и плитами, и я встречу тебя там.


Ее подруга Джун позвонила, чтобы спросить, могут ли они пойти в винный бар.

– Возможно, я никогда больше не пойду в винный бар до конца жизни, – ответила Кэти, отрываясь от особенно сложного замера.

– Да у тебя будет масса развлечений, когда ты станешь бизнес-леди! – мрачно произнесла Джун и отключилась.


Позвонил Нил:

– Как прошло у юристов?

Она сказала ему, что, похоже, нет никаких подводных камней или проблем.

– С законом всегда есть и подводные камни, и проблемы. За это и платят адвокатам, – возразил он.

– Ну, пока не видно. – Кэти хотелось поверить, что это станет, в порядке исключения, простой продажей.

– Что ж, ты получила лучших, – сказал Нил.

– Когда ты будешь дома? – спросила она.

– Боже, я не знаю! А что?

– Просто так. Эти дети…

– О боже, я и забыл о них! Где они сейчас?

– На Сент-Ярлат-Кресент, – ответила Кэти.

– Но ты же не оставила их у своих родителей? – Нил, похоже, изумился.

– Нил, мне ведь нужно было где-то их оставить. Я не могла взять их с собой к юристу, так? Или сюда, здесь же нечто вроде строительной площадки, полно всякого мусора, или тащить их осматривать оборудование перед аукционом, куда я сейчас и поеду.

– Но, Кэти… – начал Нил.

– Но что?

– Ничего… ничего. Увидимся позже.


Кухонное оборудование осматривали всего несколько человек. И это было почти в точности то, чего они хотели.

– Разве это не грустно? – шепотом произнесла Кэти.

– Понимаю, – согласился Том. – Я как раз об этом и подумал. Чья-то мечта разлетелась в дым.

– С нами такого не случится. – В ее голосе звучала бодрость, которой она не чувствовала.


И весь день их мобильники продолжали звонить. Что-то еще понадобилось адвокатам, появились какие-то новые проблемы у Джей Ти Фезера, Марселла хотела знать, не могут ли они все пойти на дневной киносеанс, Джеймсу Бирну нужны были новые подробности. И ни в одном из тех мест, куда они ездили, не было нормальной парковки. Никого из тех, к кому они приходили, не оказывалось на месте, и никто не знал, где они. К четырем часам Кэти с Томом отчаянно проголодались, но времени для остановки не было, так что Том купил им по плитке шоколада и по банану. И они как-то пережили этот день. Направляясь к Сент-Ярлат-Кресент, Кэти со стыдом осознала, что оставила там детей на слишком долгое время и что не купила им еды на вечер. Но они могли бы купить что-нибудь готовое по дороге домой. Неплохо для поставщика, подумала она.

Кэти до сих пор испытывала странное чувство, поворачивая на эту маленькую улочку с домиками, где было по две комнаты наверху и внизу, где она родилась и выросла. Ее отец всегда с гордостью рассказывал ей, как перевозил сюда их вещи в ручной тележке, а теперь она приезжала в белом фургоне или на «вольво» мужа. Она словно смотрела на свое прошлое с большого расстояния, и там все изменилось, но, с другой стороны, ничто не менялось совершенно. Это было место, где ее мать по-прежнему пыталась угодить всем недовольной Ханне Митчелл, хотя давно перестала работать в «Дубках». Здесь ее мать даже теперь испытывала нечто вроде благоговения перед этими ужасными и несчастными детьми, потому что они были Митчеллами. Ох, пожалуйста, думала Кэти, пусть там не случилось ничего жуткого! Пусть ее мать не стала чистить им ботинки, а отец не выманил у них все их карманные деньги.

Близнецы сидели в кухне, одни, таращась на плиту. Стол перед ними и вся их одежда были покрыты мукой. Они делают тесто, сообщили дети, потому что это здорово, а жена Матти помогла им приготовить стейк и пирог с почками, и они возьмут его с собой, так как у детей сапожника никогда нет сарая.

– Обуви, – поправила его Кэти.

– Сарая, обуви, ну, чего угодно, – сказал Саймон.

– Вам понравилось? – спросила Кэти.

Когда-то она с удовольствием стояла за этим столом, помогая матери готовить.

– Не очень, – заносчиво ответил Саймон.

– Он думает, это дело не для мужчин, – пояснила Мод.

– Просто я не ожидал, что мы станем этим заниматься, – пожаловался Саймон. – Дома мы никогда такого не делали.

– Всегда полезно научиться чему-нибудь новому, – сказала Кэти, желая врезать ему как следует.

Ее добрая мать научила их печь пирог, а он только и может, что жаловаться.

– Чему еще вы научились сегодня?

– Я теперь знаю, что нужен острый нож, чтобы резать мясо. У тебя есть острые ножи для твоего официантского бизнеса?

– Вообще-то, это кейтеринг. Да, у меня есть острые ножи, спасибо, Саймон.

– Жена Матти здорово придумала, как добавлять соль и перец в муку. Их надо насыпать в бумажный пакет и встряхнуть, ты знала? – спросила Мод.

– Да, мама научила меня так делать, – ответила Кэти.

– А я раньше этого не знал, – произнес Саймон таким тоном, словно это был какой-то подозрительный способ.

– Но ты же никогда раньше не готовил тесто, пока жена Матти не показала тебе, как это делать, – язвительно заметила Мод.

– Ох, бога ради, зовите ее Лиззи! – в конце концов воскликнула Кэти, теряя терпение.

– Но мы же не знали, как ее зовут! – испуганно объяснила Мод.

– Она сказала нам, что раньше работала у тети Ханны кем-то вроде прислуги или уборщицы, ну… как-то так, – сообщил Саймон. – А мы сказали ей, что ненавидим тетю Ханну, а она ненавидит нас.

– Я уверена, тетя Ханна вас не ненавидит. Вы просто неправильно все поняли, – пробормотала Кэти.

– Нет, я думаю, ненавидит, а иначе почему бы мы оказались у Матти и Лиззи и готовили стейк и пирог с почками, а не остались в «Дубках»? – Саймон выпалил все это так, будто дело было абсолютно очевидным.

– Не важно, – добавила Мод. – Мы сказали ей, что здесь в сто раз лучше, чем в «Дубках», и что мы можем снова прийти завтра.

Кэти недоверчиво уставилась на детей. Какие они до изумления хладнокровные и самоуверенные! Они не сомневались, что им везде рады, их не заботили критика и замечания. Вот что значит быть Митчеллами… Они наблюдали за Кэти, словно пытаясь прочесть выражение ее лица. Она должна постоянно помнить, что им всего девять лет, что их отец сбежал из дому, а их мать увезли в психиатрическую лечебницу. У них далеко не лучшее время в жизни.

– Мы им так и сказали, – спокойно произнесла Мод.

– Сказали что? – спросила Кэти.

– Что будем к ним приходить, пока в «Буках» все не наладится, – объяснил Саймон.

– А они что ответили?

– Матти сказал, что не видит тут никаких проблем, а его жена Лиззи сказала, что все будет зависеть от тети Ханны.

– А где они сейчас? – со страхом спросила Кэти.

Могло ли случиться, что эти чокнутые дети довели ее несчастных родителей до то, что те удрали из дому?

– Матти сказал, что сбегает к стук-мекеру… – начала Мод.

– Бук-мекеру, – поправил ее Саймон.

– Ну, к какому-то мекеру, а его жена Лиззи наверху, говорит по телефону, потому что позвонила ее дочь из Чикаго.

Кэти наконец села. Все могло быть гораздо хуже, предположила она.

– Ты не должна нас отвлекать. Нам нужно следить, когда это станет золотисто-коричневым, – заявил Саймон.

– А кто такой букмекер и почему у них нет обуви? – пожелала узнать Мод.

– Он придет к нам обедать? Мы поэтому пекли пирог? – предположил Саймон.

Кэти чувствовала себя очень, очень уставшей, но помнила, что много лет назад постоянно задавала вопросы тете Джеральдине, а Джеральдина всегда старалась ей отвечать.

– Вообще-то, просто так говорят. Мама имела в виду, что сапожник, который шьет очень много обуви для других людей, просто не успевает сшить обувь для своих детей, вот они и ходят босиком.

– А почему они не покупают обувь в магазине? – спросила Мод.

– Так он придет на обед или нет? – добивался ответа Саймон.

– Не сегодня, – утомленно произнесла Кэти. – Когда-нибудь букмекер придет пообедать, надеюсь, но не сегодня.


Дело, которое Нил вел в суде, попало во все газеты. Пока схватка была выиграна. В суд явились известные защитники гражданских прав, состоялись большие марши протеста, им дали отсрочку на три месяца, что было больше, чем они надеялись. Кэти хватило времени только на то, чтобы наскоро просмотреть вечернюю газету, когда она устроила детей в кухне, дала им наставления, как накрыть на стол, и приняла душ. Нил оставил записку, что пошел выпить вина и съесть мороженое. Она как раз надевала чистую футболку и джинсы, когда он вошел в спальню.

– Те двое сообщили, что испекли пирог… Они это всерьез?

– Думаю, вообще-то, его испекла мама. Как здорово, я видела в газете, что ты герой! Он доволен?

– Он скорее был ошеломлен, как мне кажется. Но главное, что мы организовали ему огромную поддержку. В следующий раз у них не пройдет все так легко, они не смогут больше спровадить его за одну ночь.

Нил был оживлен и взволнован. Он мог говорить об этом без конца. Кэти слегка наклонила голову. Ее собственный день в сравнении с этим внезапно показался весьма банальным.

– Ты так чудесно выглядишь… – Нил погладил ее по щеке. – Как жаль, что у нас нет времени, чтобы…

– Не думаю, чтобы у нас появилось время для такого в обозримом будущем. Кстати, Мод сказала моей матери, что мы спим вместе раз в месяц.

– Боже, да неужели? Весьма необычное высказывание.

– Это еще одно из самых скромных. Давай вообще не будем об этом думать, пойдем пообедаем и выпьем как следует, отпразднуем твою победу.

Саймон успел накрыть на стол.

– А ты уверена, что стук-мекер не придет? – спросил он с легкой тревогой.

– Стук-мекер? – Нил замер, не вытащив пробку из бутылки.

– Ох, только не спрашивай, умоляю, не спрашивай! – ответила Кэти.


– Плиты подходящие? – поинтересовалась на следующее утро Джеральдина.

– Идеальные! Мы возьмем две, и холодильник, и морозильник, и фритюрницу, и кучу противней.

– Отлично! Тому понравилось?

– Он в восторге. Мы зарезервировали цену, они нам позвонят вечером. Я не могу сегодня прийти, надо остаться с электриком. «Фезер и компания» нашли наконец-то электрика, который просыпается раньше полудня, так что через несколько минут я встречаюсь с ним. Том уехал за другим оборудованием.

– А для ланча у тебя время есть? Ты могла бы пойти в отель, у них шведский стол готовят иностранные шеф-повара, и позаимствовать несколько идей.

– Я бы с удовольствием, Джеральдина, но у меня и минуты нет. Мы должны снова встретиться со страховым агентом, заполнить бланки заявления на смену профиля помещения, к тому же будет январская распродажа… Думаю, я успею еще мельком глянуть на ткани для штор, перед тем как мы опять встретимся с Джеймсом Бирном.

– Ты просто убиваешь себя!

– Первые дни самые напряженные, – бодро произнесла Кэти.

– А почему эти жуткие дети не возвращаются к себе домой? – неодобрительно спросила Джеральдина.

– У них нет семьи, их отец сбежал в Англию, в последний раз его видели в Лидсе, и это известие привело их мать снова в психушку.

– А что, черт побери, делают с ними целый день моя сестра и ее талантливый и энергичный муж?!

– Ты же знаешь маму, она попросила соседей занять детей, пока сама на работе, и она учит их готовить.

– Звучит разумно. Кто-то же должен готовить для них, если они вернутся в тот дом, – решила Джеральдина.

– Я знаю, Джеральдина, но что еще мы можем сделать?

– А Нил что говорит? Это же его ответственность.

– Он говорит, мы не можем отправить их назад.

– Значит, именно поэтому они в доме твоей матери.

– А ночью у нас, – оживленно произнесла Кэти.

– Могу поспорить, вам невероятно весело, – съязвила Джеральдина.

– Нил считает, что очень трудно работать, пока они здесь. Но не тревожься, Джеральдина, это ведь не навсегда.


– Мистера Фезера с вами нет? – спросил Джеймс Бирн, когда Кэти явилась на встречу после полудня, как они договорились.

Грохот отбойных молотков оглушал их.

– Наверное, вы могли бы звать его Томом?

Кэти понимала, что в ее голосе слышна усталость, и надеялась, что лучезарная улыбка в какой-то мере это компенсирует.

– Конечно, как пожелаете, – вежливо откликнулся Бирн.

– Просто у нас сейчас так много всего на уме, что, когда вы произносите «мистер Фезер», я тут же думаю, что вы имеете в виду его отца, который сейчас внутри и волнуется, а вдруг Магуайры прилетят из Англии на вертолете и сядут прямо ему на голову с пачкой запретительных ордеров.

– Я успокоил его на этот счет.

– И как вам удалось?

– Я дал ему возможность поговорить с самими Магуайрами по телефону.

Это было куда больше того, что могли бы сделать Кэти и Том. Но она отлично понимала: не стоит расспрашивать этого странного, замкнутого человека.

– Хорошо, – оживленно произнесла она. – Вот почему они сегодня так активны. А вы не хотели бы взглянуть, что уже сделано?

– А Том Фезер?

– Его сегодня здесь не будет. Мы поделили работу, так как не можем оба быть везде. Ничего, что пришла только я?

Выглядела она измотанной, но неожиданно Бирн наклонился вперед и похлопал ее по руке:

– Все в порядке, Кэти.


– Мам, я действительно в долгу перед тобой, – сказала Кэти, падая на стул у кухонного стола на Сент-Ярлат-Кресент.

– Ничуть. Они удерживают твоего отца от букмекерской конторы! – Лиззи налила себе и Кэти по чашке чая.

– Хочешь сказать, он целый день с ними гулял?

– Повел в зоопарк. Представь себе, они там никогда не были.

– И папа повел их туда на собственные деньги?

– Похоже на то, что вчера ему немножко повезло.

– А они лучше ведут себя сегодня?

– Вообще-то, нет. Но, Кэти, тебе совершенно незачем об этом говорить Митчеллам.

– А где близнецы?

– Рисуют и помалкивают.

Матти дал им бумагу, чтобы они нарисовали животных, которые им больше всего понравились в зоопарке. Саймон изобразил десяток змей, написав под ними имена печатными буквами. Мод изобразила шесть филинов.

– Матти говорил, что не видит причин к тому, чтобы не держать сову в доме! – вместо приветствия сообщила она Кэти.

– Вот как? Может, он сумел бы объяснить это твоим родителям, когда они вернутся в «Буки».

– Они могут никогда не вернуться, – бодро заявил Саймон. – Но Матти говорит, что со змеями могут быть проблемы.

– Да, может быть и так. Но, извини… что ты вообще имел в виду, говоря, что они могут никогда не вернуться?

– Ну… от отца никаких вестей, а у мамы на этот раз очень плохо с нервами, я так думаю.

– Понятно. – Кэти вернулась к матери в кухню. – И что мне делать, ма?

– Я тебе вот что скажу. Пару дней здесь – это нормально, но в долгосрочной перспективе ты не должна делать одолжение и держать у себя этих детей. Разве ты не видишь, что это показывает ее, как… как и во всем остальном вроде твоего бизнеса?

– О чем ты, мам? Как и во всем остальном?

– Ну, ты ведь знаешь, я уже тысячу раз говорила тебе. Люди вроде нее, Кэти… понимаешь, они ожидают, что ты будешь благодарна и счастлива, потому что так удачно вышла замуж. Тебе следует сидеть дома и быть Нилу хорошей женой.

– Ох, мам, бога ради!..

– Нет, Кэти, послушай меня хоть раз! Я не такая умная, как ты, и не образованная. Я не умею спорить с людьми, как ты, но я их знаю. Я мыла у них полы, да, но я слушала, как они разговаривают, и они не такие, как мы, а мы не похожи на них.

– Мы лучше их, намного, намного лучше! – Глаза Кэти вспыхнули.

– Не начинай…

– Это ты начала, мам. Скажи, что хорошего в старой корове вроде Ханны Митчелл, которая показывает зонтиком на ножки стульев, и заставляет тебя ползать на четвереньках, и бросает чайные пакетики в раковину, которую ты только что отмыла, и хватает чистые полотенца, которые ты только что постирала и сложила, чтобы протереть что-то на полу? Скажи, что в ней хорошего, скажи хоть что-нибудь хорошее о женщине, которая даже не приняла двух несчастных малышей, хотя они часть семьи ее мужа?

– Тише, Кэти, не кричи так, сбавь тон!

– Нет, я не сбавлю тон! Я ненавижу эту женщину за то, что она повернулась к ним спиной, и я презираю ее мужа! Они же, в конце концов, его плоть и кровь! Я знаю, что они чудовища, что они глупы как пробки, но они не наихудшие, и не их вина в том, что все их бросили…

Она замолчала, увидев застывшее лицо матери. Это было именно то, что она заподозрила. Разинув рот, Саймон и Мод стояли за ее спиной в дверях кухни. Они слышали каждое ее слово.


– Привет, Лиззи. Это Джеральдина.

– Извини, Джер, она только что ушла.

– Кто?

– Кэти. Ты ведь с ней хотела поговорить?

– Нет, я хотела поговорить с тобой. Кстати, как она?

– Ужасно! Вышла из себя, начала ругать Митчеллов прямо перед этими безобидными детьми. Они все слышали.

– А что она сказала?

– Что объяснит им все в фургоне по пути домой. Бог знает, как она станет объяснять. Боюсь, только хуже сделает.

– Но ты не возьмешь их снова к себе завтра?

– Конечно возьму. Куда еще им деваться?

– И что они будут делать в твоем доме, можно спросить?

– Они собираются привезти свои вещи для стирки в большом пакете, а я буду им показывать, как пользоваться стиральной машиной и развешивать вещи на веревке…

– Не может быть!

– А потом я пойду на работу на оставшуюся часть дня. Буду убирать квартиры в одном доме. И дети смогут поплавать в бассейне. Там целый день пусто. Не думаю, чтобы ты…

– Нет, я не собираюсь делать то, что ты предполагаешь. Я тебе позвонила насчет Мэриан.

– Мэриан?

– Слушай, Лиззи, у тебя что, размягчение мозгов? У тебя есть дочь по имени Мэриан, в Чикаго, и она вскоре намерена приехать. Она хочет знать, можно ли ей будет спать с ее бойфрендом.

– Она хочет чего?

– Ты слышала.

– Зачем ей мое разрешение, если она собирается делать это? Они же в наше время делают что хотят в любом случае.

– Не в Чикаго, в Дублине, когда она к тебе приедет.

– И она позвонила из Чикаго, чтобы спросить об этом тебя?

– Она сказала, чтобы я тактично поинтересовалась у тебя, могут ли они с Гарри занять комнату в твоем доме, когда приедут, вот я и интересуюсь. Тактично спрашиваю.

– Не знаю, Джер. Одно дело – просто закрыть глаза, и другое – когда это в твоем доме. Я не знаю, что подумает Матти… – Лиззи одолевали сомнения.

– Матти в основном думает о том, на что сделать ставку, – съехидничала Джеральдина.

– Это довольно невежливо.

– Так я могу ей сказать, что да, конечно, они могут занять комнату?

– Не знаю.

– А что ты думаешь о выборе цвета: светло-зеленый или что-то вроде розовато-бежевого?

– Что?

– Какой цвет? Я бы выбрала зеленый, и я сказала Мэриан, чтобы она привезла тебе хороший набор темно-зеленых полотенец. Американцы любят дарить полотенца, но им нужно знать цвет.

– Но, Джер, кто покрасит комнату? Ты же знаешь, у Матти больная спина!

– О да, я это знаю, но ты можешь сама покрасить, и я могла бы помочь, а если в доме все еще будут дети, мы можем использовать их в качестве рабочей силы, пусть держат что-нибудь или приносят, пока мы не выбросили их в трубу.

– Джер, ты просто глупа!

Но Лиззи уже смеялась. Битва была выиграна.


Белый фургон остановился у кафе ради мороженого. Кэти купила три вафельных рожка, и они уютно устроились в фургоне, чтобы съесть их.

– Я всегда думала, что мороженое зимой ничуть не хуже, – начала Кэти.

– Почему ты ненавидишь наших папу и маму? – спросил Саймон.

Кэти пожала плечами:

– Я вовсе не ненавижу их, я едва знаю их. Вообще-то, они даже не пришли на нашу свадьбу.

– Тогда почему ты кричала там на Лиззи?

– Вы же слышали, о чем я говорила. Я ненавижу вашу тетю Ханну. Но не ваших маму и папу, уж поверьте.

– А почему ты ненавидишь тетю Ханну?

– Вы тоже ее ненавидите, вы часто так говорили, – перешла в оборону Кэти, опускаясь до их уровня.

– Но ты вроде не должна ее ненавидеть, к тому же ты вышла за Нила.

– В том-то и проблема, ей не нравится, что я вышла за Нила. Она считает, что моя семья и я недостаточно хороши, не того класса. И это меня раздражает, понимаете?

– А ты хочешь быть того класса? – пожелала узнать Мод.

– Нет, ничуть. Мне совершенно наплевать, что она думает обо мне. Но она смотрит сверху вниз на мою мать, и этого я не могу ей простить.

– Хочешь, чтобы мы этого не говорили? – Саймон прищурился, видя прекрасные возможности и власть, открывавшиеся перед ним.

– Не говорили чего? – вытаращила глаза Кэти.

– Ну, все, что ты сказала, и то, что наш отец кричит, а наша мать пьет, чтобы успокоить нервы.

– Но это ведь так и есть, разве нет? – Кэти недоуменно смотрела на детей по очереди.

– Да. – Саймон, похоже, уже не был так уверен. – Но ты хочешь, чтобы мы не говорили о том, что ты ненавидишь тетю Ханну?

– Да говорите кому хотите. Я же не говорю ей, что вы ее ненавидите. Вообще-то, это лишь вопрос вежливости, а не секрет, правда?

Саймон понял, что его преимущества растаяли, и сделал последнюю попытку:

– А если мы расскажем Нилу?

– Нила уже тошнит от всего этого, Саймон, но, если хочешь еще раз ему все напомнить, на здоровье. А теперь пойдем и купим что-нибудь на ужин, раз уж сегодня вы не испекли для нас пирог.

Они доели мороженое и поехали дальше. Кэти позволила себе осторожно улыбнуться.


В китайском ресторане дети внимательно изучили меню.

– А вы с Нилом богатые или бедные? – спросил Саймон.

– Скорее богатые, чем бедные, но, если ты не против, я напомню тебе, что такой вопрос людям задавать не следует… Ну… просто чтобы ты знал.

– Но как тогда узнать? – заинтересовалась Мод.

– Иногда нам приходится сталкиваться с тем, что мы знаем далеко не все.

– А мне нужно знать.

– Нужно?

– Чтобы понять, сколько блюд мы можем заказать, – пояснил Саймон так, словно это была самая очевидная вещь в мире.

– Понимаю. Ну, закажите на четверых.

– Мы могли бы заказать «Имперское меню А», – предложила Мод.

– Пусть так. Мне нравится «Имперское меню А».

– А ты не хочешь сначала проверить цены на каждое блюдо?

– Нет, Саймон, не хочу.

– Должно быть, ты и вправду очень богатая, богаче, чем твой отец.

– Что?.. – Кэти уже выдохлась.

– Матти, твой папа. Ты слышишь голоса в голове, как он?

– Я и не знала, что он слышит голоса в голове.

– Да, постоянно! И стук копыт, громкий стук копыт.

– А-а-а, как на бегах, понятно.

– Он говорит, они стучат в том же ритме, что и сердце. Кэти, ты это знала? – Мод хотелось поделиться новыми знаниями.

– Не уверена.

– А еще Матти говорит, что этот стук заставляет кровь в венах бежать быстрее и твоя жизнь становится лучше.

– Вот как? Тогда и мы должны попробовать, – ответила Кэти, посмотрела на цены и заказала «Имперское меню А» на пятерых.

– Не думаю, что будешь пробовать, – усомнился Саймон.

– Это такое, что у тебя или есть, или нет. Оказалось, у нас обоих есть! – Мод буквально лопалась от гордости.

– Очень жаль, если это так, действительно очень жаль, – сказала Кэти.

– Почему?

– Потому что вы проведете всю вашу жизнь, оглушенные стуком копыт, и у вас не будет ни времени, ни денег на что-то другое, – мрачно ответила Кэти.


В Уотервью близнецы накрыли на стол, вымыли руки и вежливо уселись.

– Ты не хочешь банку пива? – предложил Саймон.

– Боже, нет! Но все равно спасибо, Саймон.

– Просто Матти говорит, это помогает ему расслабиться.

– Я, вообще-то, и так полностью расслаблена, – сказала Кэти.

Зазвонил телефон; это был Том.

– Как дела? – спросил он.

– Я зависла здесь, Том.

– Полагаю, дети все еще с тобой?

– Именно так.

– Тогда лучше не спрашивать, пожалуй, как все остальное? В порядке?

– Как ни удивительно, в порядке, никаких проблем. А у тебя?

– Устал как черт, но никаких катастроф, – сообщил он.

– Уверена, так оно и было, – вздохнула Кэти.

– У тебя будет выходной на следующей неделе. Я это устрою.

– Знаю, что устроишь. И рада, что все идет хорошо. Удачи, Том! – Она закончила разговор и вернулась к столу.

– А Том сегодня вечером занимается официантством? – спросила Мод.

– Кейтерингом, – поправила ее Кэти.

– Ну да.

– Вроде того. Как вам соус с черными бобами?

– Немножко соленый, но ничего. Мы можем это доесть? – Саймон выгребал ложкой содержимое контейнеров.

– Конечно. Я больше не хочу, а Нилу я оставила его порцию в духовке.

– А стук-мекер не придет?

– Нет, Саймон, не придет.

– Надеюсь, он никогда не появится, – заявил Саймон. – Ты всегда расстраиваешься, когда говоришь о нем.


– На следующей неделе они возвращаются в школу, – тем вечером сказала Кэти Нилу уже в постели.

– Наверное, тогда станет немного легче, – ответил он.

– Расскажи мне что-нибудь, Нил.

Он отложил копии судебных решений, которые читал, и повернулся к ней лицом:

– Я знаю, какой вопрос ты хочешь задать, и ответ – нет.

– А что я хотела спросить? – засмеялась Кэти.

– Какие планы я строил для близнецов сегодня. – Он печально улыбнулся. – Милая, это был ужасный день.

– Да, понимаю, мой тоже был чересчур хлопотливым.

– Понимаю, понимаю, но потом я собрался домой, но, Кэти, я не могу работать, пока они здесь, а потому просто сидел в кафе. Это ужасно – то, что невозможно вернуться в собственный дом, поскольку эти дети задают вопрос за вопросом.

– Наверное, так все дети делают, – сказала она.

– Я намерен добиться для них опеки, – просто сообщил Нил. – Начну процедуру прямо завтра.

Кэти потрясенно уставилась на него:

– Но они не должны попасть под опеку, в чужую семью, совершенно незнакомую!

– Несколько дней назад мы тоже были для них совершенно незнакомыми… – начал Нил.

– Но они родственники! – перебила его Кэти.

– Не твои и не мои. – Нил старался говорить решительно и уверенно. – Я так долго не выдержу! Сегодня я встретил это мелкое дерьмо Уолтера у здания Четырех судов, и он совершенно невозмутим. Он должен работать, он должен встречаться с людьми, он должен поехать кататься на лыжах, он ничего не может поделать.

– Ладно, но разве ты не можешь доверить ему детей на пару часов?

– Но дело ведь не только в моей работе, но и в твоей тоже. Я просто не намерен допустить, чтобы такое случилось с нами сейчас. Мы потратили слишком много усилий, чтобы какие-то дети все разрушили.

– Полагаю, такое во всем мире происходит.

– Дети могут быть разными, хотя должен сказать, это доказывает нам раз и навсегда, что мы абсолютно правы, не желая их. Просто, глядя на Мод и Саймона, я очень ясно это осознаю.

– Наши дети не будут похожи на Мод и Саймона, – хихикнула Кэти.

– Мы не станем это выяснять, – мрачно заявил Нил. – И если честно, Кэти, я должен избавить тебя от них. Нужны, конечно, какие-то деньги, но мы можем заложить «Буки» и будем по-прежнему за ними присматривать.

– Ты ведь знаешь, нам не скажут, куда их отправят. Оставь все как есть на несколько дней, пока не разберемся как следует.

Он потянулся к ней. А она потом долго еще лежала без сна, с открытыми глазами.


Джеральдина по-прежнему приходила в свой офис еще до восьми. По утрам она занималась только связями с прессой и рекламой для группы отелей, но потом разбиралась со списком клиентов, которыми обзавелась, открыв собственную компанию. Джеральдина просмотрела список проектов, выясняя, не найдется ли что-нибудь такое, что можно было бы перенаправить в «Алое перо». Универмаг «Хейвордс» планировал несколько модных показов в течение ближайших месяцев, но для показов хотели забронировать отели, для Кэти там ничего не было. Ресторан «Квентин» устраивал кулинарную презентацию с призами, это явно не подходило. Еще очень хотели провести презентацию изготовители садовой мебели, тут были кое-какие возможности, но сначала ей нужно было изучить место проведения, нет смысла отправлять эту парочку на какую-нибудь жуткую выставку газонокосилок и граблей, где никто не увидит и не оценит их еду.


К концу недели очень многое изменилось. Электроснабжение было налажено, полки покрашены, и Том с Кэти ждали остальное оборудование. Оконные рамы и двери выкрасили в ярко-алый. Джеймс Бирн серьезно, словно переводя для каких-то пришельцев с другой планеты, сообщил, что Магуайры всем довольны. Адвокат Тома и Кэти заявил, что в соответствии с природой закона всему требуется время, но пока ничего неблагоприятного относительно названия компании в процессе исследования не выявилось. Марселла всячески поддерживала Тома и просила, чтобы ей разрешили помочь. Джеральдина уже нашла кое-какие контакты, где предстояли разного рода события. Кэти и Нил решили, что прямо сейчас невозможно отказаться от Саймона и Мод, но их постоянное присутствие в Уотервью создавало слишком большое напряжение, а потому им необходимо немного отдохнуть от детей. С другой стороны, Лиззи и Матти, похоже, были абсолютно довольны детьми и постоянно находили для них дела в доме. На следующей неделе Мод и Саймон должны были вернуться в школу. Это было компромиссом. Нил сказал, что отец предложил неофициальную плату за присмотр. На самом деле это были деньги Джока и Ханны, которые все же слегка устыдились и решили платить, пока ситуация не разрешится. В целом договор состоял в том, что Лиззи и Матти будут получать определенную сумму за то, что после школы станут забирать Саймона и Мод на Сент-Ярлат-Кресент, а ночевать дети будут то в Уотервью, то на Сент-Ярлат-Кресент. Два дома вместо одного. Мод и Саймон заявили, что все в порядке, их это устраивает.

– Манеры, Моди, – сказал отец Кэти.

Это был способ, которым Матти исправлял худшие выходки близнецов, никогда не выказывая обиды.

– Мне никогда тебя не отблагодарить, мам! – воскликнула Кэти.

– Не говори так, Кэти. Разве это не приводит немного Матти в форму? Он их обожает!

– Не может быть, они иногда такие грубые поросята! Ты их заставляй застилать постель и умываться и всякое такое. В Уотервью они бросают влажные полотенца на пол в ванной. Нил просто сходит с ума.

– Нет-нет, тут все в порядке, – успокоила ее мать. – А Нил дает нам так много денег, что я могу уйти от миссис Грей.

– Это та, что не лучше Ханны?

– Ох, бедная миссис Митчелл сойдет за святую по сравнению с миссис Грей! – со смехом ответила Лиззи Скарлет.


Нил с таким удовольствием бывал на Сент-Ярлат-Кресент, что Кэти чувствовала: она в ответ должна нанести визит в «Дубки». Наверняка в мире были и другие женщины, которым приходилось посидеть и подумать, по какой причине им бы следовало повидаться со своей свекровью? Кэти не хотелось говорить о волнениях бизнеса, о том, как движутся вперед работы, так как Ханна слишком откровенно высказывалась против всего этого начинания. Не хотела Кэти и входить в подробности того, что в настоящее время племянники Джока Митчелла частично проживают на Сент-Ярлат-Кресент у ее бывшей прислуги, и того, о ком Ханна всегда упоминала как о вечно больном муже бедной Лиззи. Кэти не могла поговорить и о том, что именно она готовила яблочные штрудели для подруги Ханны, нервной и раздражительной миссис Райан, поскольку тогда ее обвинили бы в том, что она занималась рекламой своего бизнеса на новогоднем приеме. Миссис Митчелл не выказывала никакого интереса к их с Нилом жизни в Уотервью, что, наверное, было к лучшему, так как еще недавно она слишком этим интересовалась. Но все равно Кэти должна была ради Нила поддерживать отношения.

Однажды днем, в четыре часа, она повернула белый фургон на подъездную дорогу к «Дубкам», зная, что Ханна неодобрительно фыркнет и в адрес самой Кэти, и в адрес ее машины. Но Кэти была готова не обращать на это внимания, вежливо беседовать во время визита, настолько короткого, насколько получится, не подавая виду, что заскочила лишь на минутку, чтобы привезти кое-что. Это был крепкого вида папоротник, из тех, что выжил бы даже в тропической жаре «Дубков».

Кэти постучала в дверь.

– Кэти!

Ее свекровь не удивилась бы сильнее, если бы на пороге появилась труппа исполнителей чечетки.

– Да, миссис Митчелл, я послала вам сообщение о том, что надеюсь заехать сегодня повидать вас.

– Вот как? А-а-а, ну наверное…

– Но если у вас кто-то есть…

– Нет… нет, просто удивительно тебя видеть. Прошу, входи.

– Я вам привезла вот это. Может…

Она протянула Ханне маленький папоротник. Похоже, Ханна растерялась, раз уж сказала, что удивительно видеть жену сына, которая заранее предупредила о своем визите!

– Большое спасибо, дорогая. – Ханна Митчелл даже не взглянула на растение, просто поставила его на столик в прихожей. – Раз уж ты здесь, полагаю, нам лучше пройти в кухню, там уютнее, – сказала она, ведя Кэти по коридору.

Кэти возмутилась. И подумала, на самом деле у нее дергается лоб или ей это только кажется? Миссис Митчелл редко приглашала кого-нибудь в кухню. Гостей, родственников, всех, кто приходил, принимали в гостиной. Кэти поняла ее хитрость и усмехнулась себе в зеркало. Собственное отражение ее поразило: она выглядела изможденной и усталой, жирные волосы прилипали к голове за ушами. Когда она решила организовать это представление, подумала Кэти, то ей следовало привести себя в порядок. А таким видом она бы напугала возможных клиентов.

– Ты плохо выглядишь, – в должный момент заявила Ханна Митчелл.

– Похоже, это просто грипп ко мне пристал, – ответила Кэти, сказав первое, что пришло ей в голову, и тут же увидела, как Ханна физически отшатнулась от нее, словно боясь подхватить какой-то чудовищный вирус. – Не заразный, конечно, – бодро произнесла Кэти.

Разговор шел тяжело. Кэти спросила об Аманде в Канаде и услышала, что телефонная связь с Онтарио в последнее время никудышная, а Аманда работает в весьма старомодной фирме, где нет факсов или электронной почты. Кэти, пока слушала, не позволила дернуться ни единой мышце на лице. Или Аманда, или ее мать сильно привирали. Но кто бы это ни был, в целом все выглядело весьма печально. «Запомни слово „печально“, – подумала Кэти, – и все будет в порядке».


А в это время на Сент-Ярлат-Кресент Лиззи Скарлет, долгое годы мывшая в «Дубках» полы и протиравшая ножки стульев, наливала молоко и пекла песочное печенье для Саймона и Мод, прежде чем помочь им сделать домашнее задание. Потом они могут поиграть в какую-нибудь видеоигру, а вечером дети собирались научиться гладить белье. Они также обсуждали, придержат ли в субботу одну из лошадей, чтобы позволить выиграть владельцу конюшни, а еще могли заглянуть соседи. Кэти знала также, что ее тетя Джеральдина собирается сегодня на званый обед в посольстве и для этого купила в «Хейвордсе» еще одно потрясающее платье. Две ее замужние подруги, Кейти и Джун, приглашали Кэти на вечеринку, но она отказалась, ей хотелось нормально пообедать наедине с Нилом в Уотервью, и, возможно, они смогли бы заняться любовью больше чем раз в месяц. Высказывание Мод о ее сексуальной жизни выглядело зловеще пророческим. У Шоны Бёрк было свидание с мужчиной, с которым она познакомилась на прошлой неделе и который, как она думала, никогда больше ей не позвонит. Том тоже взял свободный вечер и вел Марселлу в один из клубов, где ее могли заметить. Друг фотографа Рики говорил, что в городе полно больших воротил из мира моды. Мистер и миссис Джей Ти Фезер собирались на концерт какого-то ирландского тенора, а молчаливый Джеймс Бирн упомянул, что намерен пойти в театр. Ханне Митчелл некуда было пойти и не с кем встретиться в этот холодный, сырой январский вечер. Кэти напомнила себе об этом, стараясь сохранить на лице вежливую, заинтересованную улыбку.


Каким-то образом появилось куда больше того, что следовало сделать, – больше того, что они ожидали. Они прочитали все санитарно-гигиенические правила, подали заявку на включение в реестр. Они нарисовали логотип на своем белом фургоне. Большое развевающееся алое перо. Под ним – название фирмы и номер телефона. Они отправились в типографию заказать визитки, буклеты и приглашения.

– Я знаю этот адрес, там была типография Магуайров, – сказал старый мужчина, принимавший заказ, когда Том и Кэти закончили обсуждать с ним шрифты.

– Да, это так, мы только что купили здание. А вы их знаете? Они были хорошими печатниками?

– О, наилучшими в свое время, но потом все изменилось, и все из-за того происшествия.

– Какого происшествия?

Мужчина перевел взгляд с одного на другого и решил промолчать.

– Не знаю, просто не помню, – сказал он.

– Они сейчас в Англии, – с надеждой сообщил Том.

– Помоги им Бог, где бы они ни были, – ответил старик.


В фургоне она сидела очень тихо.

– Кэти, мы никогда не узнаем. Перестань ломать голову, – сказал Том.

– Мы ведь знали, что там было нечто странное. И конечно, мы за миллион лет не выведаем это у Джеймса.

– Это не важно.

– Разве тебе не хочется знать? Мужчины иногда уж слишком нелюбопытны.

– Наверное, это практично. Давай сегодня пойдем куда-нибудь, выпьем кофе и составим список.

Они занимались делами «Алого пера» вне дома. Было бы несправедливо оккупировать кабинет Нила либо выгонять Марселлу из ее собственной гостиной или кухни. И дело не в том, что Нил и Марселла стали бы как-то возражать – ни один из них не выразил ни малейшего недовольства, – просто у них не было времени помочь. Почти каждый вечер Нил участвовал в работе комитетов и давал консультации. Марселла записалась на двухнедельный курс аквааэробики, чтобы подтянуть и без того безупречное тело. Они говорили, что с радостью помогли бы, если бы у них было время.

И действительно, однажды вечером Нил покрасил лестницу, а в другой вечер Марселла помогла подшить занавески. А потом был вечер, когда Нил и Марселла умирали со смеху над правилами вентиляции. Они хихикали над фразами вроде «прибор для регулирования паровых испусканий» или «размер ячеек 16, максимальный размер пор 1,2 миллиметра, необходимый для защиты от мух…». Кэти и Том успели привыкнуть к подобным фразам еще в колледже общественного питания и лишь пожимали плечами в ответ на это веселье. И их главный спонсор тоже относился ко всему покойно.

– Если бы я не верила, что вы оба можете это сделать, то не вложила бы свои с трудом заработанные деньги, – просто сказала Джеральдина.

– Как она сумела заработать столько, что смогла дать нам такую сумму? – гадал Том.

– Понятия не имею. Раньше я думала, что она была любовницей старого мистера Мёрфи, но явно нет. Наверное, просто сделала удачное вложение, мне кажется.

– Ну, пока все неплохо, – постучав по дереву, сказал Том.

Из Лондона написал Джо Фезер.

– Почему он никогда не останавливается дома, у ваших родителей? Они были бы рады… – поинтересовалась Кэти.

– Не знаю, – ответил Том. – Эгоистичность, пожалуй.

То, как он это произнес, заставило Кэти бросить на него взгляд. «Мир полон тайн», – грустно сказала себе Кэти, когда они начали составлять список для приема по случаю открытия их компании.

– Рики имеет хорошие связи, – начала Кэти.

– На его новогодней вечеринке я вел себя как последняя задница, – смущенно вспомнил Том.

– Если и так, а это на тебя не похоже, то полагаю, он вряд ли вспомнит, – успокоила его Кэти.

– Ну…

– Продолжай: «Если бы я так сказал, ты бы ответила, что мне кажется, будто весь мир вращается вокруг меня».

Том засмеялся:

– Да, ты права. Пригласим Рики ради его связей, и Шону, конечно, и пару ребят, которых знаем по колледжу. Но прежде всего, думаю, мы должны пригласить друзей и родных, ведь так?

– Само собой, хотя надо сказать, что вряд ли кто-нибудь из моих друзей и родных отложит дела ради этого и пропустит дневные ставки с коллегами, так мой па называет своих приятелей.

– Да и мой тоже… – пробормотал Том. – Но это не важно.

– Может, договоримся тогда? Если ты не пригласишь свою родню, я не приглашу моих? – попросила она.

– Ты отлично знаешь, что родни по браку у меня нет, а вот ты должна пригласить своих, что тоже отлично тебе известно.

– Это просто пожелание, – вздохнула Кэти. – Если даже Ханна придет, то всем испортит настроение, а если я не приглашу ее, будет дуться полгода.

– А что Нил говорит?

– А как ты думаешь? Он говорит, чтобы я сама решала. Как будто на это есть правильный ответ!

– Так мы ее приглашаем?

– Боюсь, да. А у Марселлы есть какие-нибудь противные родственники, которые могут испортить вечер?

– Нет, она о таких не упоминала.

– Ладно, тогда я единственная, кто приглашает большого злого волка, – сказала Кэти. – Давай продолжим. Мы будем приглашать кого-нибудь из известных людей? Они вполне могут прийти.

– Определенно попробуем пригласить.

Том загорелся, и тень Ханны Митчелл уже не висела над ними.


– А мы что будем делать на вашей вечеринке? – спросила Мод.

– Не думаю, что вы там будете, – ответила Кэти.

– Но где еще нам быть? – произнес Саймон так, словно все уже было оговорено.

– Видишь ли, Саймон, это, вообще-то, для людей постарше.

– Ну, я бы сказал, для людей всякого возраста. – Саймон успел подумать об этом.

– Конечно, но не для тех, кому всего девять, – возразила Кэти, стараясь говорить как можно более ровным тоном.

– Но куда нам деваться? Ты уходишь, Нил тоже, и Матти с Лиззи уходят. И тетя Ханна, и дядя Джок. Никого не останется, чтобы за нами присмотреть.

– Матти говорил, когда забирал нас из школы, что мы тоже пойдем, – добавила Мод.

У Кэти снова возникло желание дать отцу хорошего пинка за его услужливость. Но потом она вспомнила, что он приходит к школе и ждет детей, а это было куда больше того, на что, похоже, был готов хоть кто-нибудь из Митчеллов. Она должна думать, она не должна паниковать.

– Уолтер, ваш старший брат Уолтер присмотрит за вами.

Кэти была весьма довольна тем, что нашла в своей шляпе этого кролика.

– Нет, он говорил, что поедет кататься на лыжах! – победоносно воскликнула Мод.

– Мы захватим куртки. Матти думает, для нас там может найтись хорошая работа.

– Вот как? А он, случайно, не предполагал, что я сама буду делать на этой вечеринке, или он планировал только вашу работу?

– Нет, такого он не говорил, – серьезно ответил Саймон. – Наверное, он думал, что ты просто сама знаешь, что делать, это же твой официантский бизнес, ну и все такое.

– Кейтеринговый бизнес, – строго поправила его Мод.


Фезеры поинтересовались у Тома, должны ли они ответить на приглашение официально.

– Ты сдержался? – Кэти трудилась над заварным тестом.

– С огромным трудом, – признался Том. – И это так глупо. Я же сам слышал сарказм в собственном голосе, когда спрашивал, не боятся ли они, что их не впустят.

– Они, как и мои, не привыкли к вечеринкам, – постаралась успокоить его Кэти.

– Ну, твои, по крайней мере, не станут щупать стены и говорить, что тут все всерьез нуждается еще в одном слое штукатурки, что все делалось слишком поспешно из-за нехватки времени… – Утешить Тома было невозможно.

– Да, но моя мать захочет надеть желтую нейлоновую куртку и мыть посуду в кухне. Такое уже трижды случалось, а мой папа говорит, что принесет с собой пиво, потому что от всех этих дорогих вин у него болит голова.

Кэти закончила заполнять поднос маленькими заготовками для пирожных и устанавливала таймер.

– Но у тебя есть еще и Джеральдина. Она тебя перед всеми расхваливает. – Том, говоря это, ловко разделывал цыплят.

– А у тебя есть сексуальный братец, чтобы радовать всех женщин. Давай надеяться, что он будет в ударе. Мне нравится за ним наблюдать, когда он действует. Просто изумительно, как они к нему тянутся.

– Я сначала постоянно боялся, что Марселла, как только познакомится, влюбится в него, но, к счастью, этого не случилось.

– Марселла? Влюбилась бы в Джо, когда у нее есть ты? – Кэти засмеялась.

– Но он очень привлекательный, – с легкой тревогой откликнулся Том.

– Ты хочешь сказать, очень банальный. Твоя Марселла слишком умна для этого.

В последние дни перед приемом по случаю открытия Марселла постоянно смущала Кэти, оказывая немалую помощь. Она прибегала с работы в «Хейвордсе», переодевалась в джинсы, доставала свои резиновые перчатки, чтобы защитить руки, и делала любую черную работу, какую только ей поручали, однако отказывалась подавать и помогать на самом приеме. Похоже, у нее были к тому серьезные причины.

– Послушай, Кэти, ты должна понимать, что значит иметь мечту и цель. Вы с Томом уже добились своего. А я пока нет. Я хочу стать моделью. Я знаю, что могу, и верю, что не хуже других. Я потратила целое состояние на разные курсы и портфолио. Я просто не могу показаться на публике в качестве официантки или того, кем я вечно была, – маникюрши.

– Ты могла заниматься и чем-нибудь похуже, – резковато откликнулась Кэти.

– А ты могла быть машинисткой или продавщицей, но хотела большего, – живо ответила Марселла.

Она отказывалась надевать рабочую куртку. Она должна быть только гостьей. Она пообещала, что поможет им убраться после приема, но на публике будет исключительно приглашенной. Марселлу невозможно было убедить, а потому Кэти и не старалась. В конце концов ей пришлось объяснить Тому, что ужасные близнецы могут присутствовать на вечере. И на том они договорились.


Джеймс Бирн обещал прийти. Кэти немного удивилась, но была довольна.

– И конечно, если есть кто-то… э-э-э… если вам захочется… ну… привести кого-нибудь с собой… – неуверенно предположила она.

– Спасибо, но я приду один.

Они наконец дошли до того, что называли друг друга по имени, хотя общаться с этим немолодым человеком было не так-то легко. Бирн был таким учтивым, таким старомодным. И чрезвычайно неразговорчивым. Дело с Магуайрами, похоже, было уже завершено. Однако Кэти и Том знали об этой семье печатников ничуть не больше, чем в первый день Нового года, но о Джеймсе узнали чуть больше.

Он жил в так называемой квартире с садом в одном из больших викторианских домов в Ратгаре. Основную часть своей жизни он служил бухгалтером в крупной провинциальной фирме и лишь пять лет назад переехал в Дублин. И теперь был на пенсии. Они не осмеливались спрашивать его, чем он занимается целыми днями и не трудно ли ему находить дела, как не осмеливались и спрашивать, была ли у него семья. Их разговоры, хотя и теплые, и непринужденные, всегда оставались профессиональными. Однажды Том поинтересовался, не знает ли Джеймс кого-нибудь, кто мог бы заняться их бухгалтерией. Они объяснили Бирну, что, возможно, полдня в неделю будет достаточно на раннем этапе дела, а возможно, им вообще это не понадобится. Но может быть, он кого-нибудь порекомендует?

– Я был бы рад этим заняться, – ответил он.

– Поискать человека? – Кэти не поняла, что он имел в виду.

– Нет, я хочу сказать, заняться вашей бухгалтерией, если вас это устроит. Два часа в неделю для начала будет довольно.

– Но, мистер Бирн… то есть Джеймс… мы не можем просить вас… – начал Том.

Кэти вдруг ощутила, что Бирн очень одинок и что ему нечего делать.

– Но если бы вы занялись нашей бухгалтерией на испытательный период, мы были бы в восторге, – решительно произнесла она.

И на лице Джеймса Бирна появилась непривычная улыбка, сделав его красивым. Все таким же серьезным, несмотря на улыбку, но определенно очень красивым.


– Я купила твоей матери платье и записала в парикмахерскую, – заявила Джеральдина.

– Обанкротишься! – запротестовала Кэти.

– И не в ту, на которой она настаивала, куда хотела пойти сделать прическу.

– Но платье?

– Оно из благотворительного магазина. – Джеральдина посмотрела на Кэти ясными, лживыми голубыми глазами.

– Неправда. Оно из «Хейвордса».

– Почему ты так думаешь?

– Шона Бёрк сказала мне, что встретила тебя, когда ты его покупала.

– Вот ведь сплетница! – засмеялась Джеральдина.

– Если моя мать узнает, что надела платье из «Хейвордса», то окажется на соседней с моей койке в нервной больнице, как Мод это называет. Ох, Джеральдина, что мне делать с этими детьми?

– Должен же найтись кто-нибудь на Сент-Ярлат-Кресент, кто-нибудь из соседей?

– Конечно, там с десяток таких, но ма насчет них сомневается, а я не хочу, чтобы она весь вечер была как на углях, гадая, все ли у них в порядке.

– Хорошо-хорошо, предоставь их мне, – сказала Джеральдина. – Я отведу их в детскую комнату в отеле «Питерс».

– Что это такое?

– В их случае это наггетсы и чипсы, подходящее видео и подогретый плавательный бассейн, если им захочется.

– Ты это всерьез?

– Конечно, и помни, что завтра вечером я должна защищать свое вложение, разве не так?

– Это никакое не вложение, это спасательный трос, который ты нам бросила, как всегда, – возразила Кэти.

Но Джеральдина словно не слышала.

– Ты сейчас просто переутомилась, но завтра мы будем иметь оглушительный успех, уж поверь мне. А если спонсоры уверены, то и все уверены. Покажи-ка мне еще раз меню.


– Завтра вечером вы отправитесь в один отель, – сообщила Кэти Саймону и Мод.

– Я бы лучше пошел с тобой, – заявил Саймон.

– Помогать тебе, – объяснила Мод.

– Знаю, и я это ценю, но, если честно, в том здании не так уж много места, а в отеле вы отлично проведете время.

– А Уолтер придет к тебе на вечеринку? – пожелала узнать Мод.

– Да, думаю, придет. Он не ответил, но я уверена, он там будет.

– А он будет работать на тебя и Тома? – спросил Саймон.

– Нет. Даже если все гости будут корчиться на полу, умоляя принести им выпить, Уолтер Митчелл никогда больше не будет работать на меня, – весело ответила Кэти.

– Похоже, вечеринка будет так себе, – сказал Саймон, обращаясь к Мод. – По правде говоря, я думаю, нам лучше отправиться в отель.


Нил уже встал и оделся, когда Кэти внезапно проснулась.

– Боже мой, который час?

– Расслабься, еще и семи нет.

– А почему ты встал?

– Сегодня большой день, – ответил он.

Боже, как она могла забыть?! Сегодня «Алое перо» должно стать реальностью – прием по случаю открытия, буклеты, вся компания полностью готова к делу.

– Знаю, просто с трудом в это верю. – Стоя в полосатой ночной рубашке, Кэти потерла глаза и отбросила назад волосы.

– Я понимаю, он всего лишь младший министр, но для него очень важно прийти на завтрак, и он сходит с ума по публичности, так что все это привлечет кое-какое внимание.

Кэти наконец сообразила, что сегодня большой день для Нила, поскольку их группа умудрилась заманить младшего министра на встречу по поводу политических заключенных.

– Надеюсь, это все равно немалый успех, – невыразительно произнесла она.

Он посмотрел на нее, удивленный ее тоном, но она ничего не объяснила.

– Так что я должен бежать… – наконец сказал Нил.

– Увидимся вечером, – ответила она.

– О да, конечно. Все будет отлично, милая! Даже и не думай тревожиться из-за всего.

– Конечно не буду. – Все тот же неживой тон.

Нил подошел к ней и на мгновение прижал к себе:

– Я так горжусь тобой! Ты ведь знаешь.

– Знаю, Нил.

Но ей хотелось, чтобы это было для него намного важнее, чем быстрое объятие и похлопывание по спине.


Рики прислал к ним одного из фотографов за час до начала приема, чтобы тот сделал несколько снимков шведского стола до того, как все будет разорено гостями. Подруг Кэти, Джун и Кейти, обеспечили белыми рубашками с логотипом в виде алого пера. Они стояли рядом с блюдами с лососем, овальными тарелками с жареным перцем, красочными салатами и корзинками с хлебом.

В какой-то момент казалось, что в помещении нет никого, кроме нервно ожидавшего штата, а в следующий миг оно уже заполнилось людьми. Передняя комната, которой предстояло в будущем стать небольшой приемной, выглядела сегодня отлично. Как правы они были, поставив здесь старомодные диваны и кресла! Их новая система регистрации документов была разумно скрыта в элегантных комодах. Комната выглядела мирной, и они надеялись, что заказчики будут здесь сидеть, обсуждая меню. Ничего похожего на стерильно сияющее белое и кухонный металл. Все это скрывалось за дверью, и они расчистили пространство для того, чтобы людям было где стоять, а позже и потанцевать. Сегодня передняя комната служила гардеробной с двумя огромными вешалками. Рыжеволосая красотка, которая работала в офисе Джеральдины, но не считала помощь во время приема ниже своего достоинства, выдавала людям номерки, а потом аккуратно вешала их пальто.

А дальше Джун и Кейти, две главные подруги Кэти еще со школьных лет, стояли с подносами приветственной выпивки, предоставив Тому и Кэти возможность здороваться со всеми и выслушивать похвалы и восхищение их новым помещением.

Нил был среди прибывших пораньше. Кэти планировала устроить его поближе к двери, чтобы он занялся своей матерью, если Ханна соизволит явиться. Родители Кэти уже были здесь, изумленные увиденным, чувствуя себя неловко и не на месте. Ее отец вертел в руках шапку, которую непонятно почему отказался оставить в гардеробе, и бродил по помещению, выискивая взглядом кого-нибудь, с кем он мог бы поговорить. Ее мать, в красивом мягком зеленом шерстяном платье, за которое ее сестра выложила кучу денег в «Хейвордсе», и с чудесно уложенными волосами, даже не представляла, как замечательно она выглядит. Вместо того она обшаривала взглядом комнату, ища, где бы спрятаться.

– Мам, ты прекрасно выглядишь! – искренне сказала Кэти.

– Ну не так уж… Я тебя позорю, Кэти. Мне вообще не следовало быть здесь, со всеми этими людьми…

Почему они так неловко себя чувствуют, будто ждут, что их обнаружат, сочтут неприемлемыми и отправят домой? Кэти не впервые думала об этом и так часто задавала себе вопросы, что понимала: это бесполезно. Джей Ти и Маура Фезер выглядели так, словно им вообще здесь неинтересно. Кэти, извинившись, прервала разговор с приятным мужчиной, владельцем фирмы по уборке домов. Они как раз говорили о том, что для них может найтись возможность работать на пару, один будет рекомендовать другого.

Кэти ловко познакомила родителей. В общем, это не слишком помогло. Вместо того чтобы оказать друг другу моральную поддержку, обе пары лишь сильнее занервничали. Но кое-какую энергию и солидарность они все же обрели, осознав, что другие родители также полны сомнений. Если кому-нибудь интересно его мнение, сказал отец Тома, то ему кажется, что не стоило портить корабль, наскоро вымазывая его смолой, и следовало потратить больше времени. А Лиззи Скарлет сказала, что боится, что ребята откусили больше, чем могут прожевать. Маура Фезер заявила, что для Тома было бы идеально, если бы он вошел в отцовский бизнес, ему даже не нужно было бы пачкать руки – он просто сидел бы в офисе и искал заказчиков. Как вот эти люди, разодетые в пух и прах, имеющие достаточно денег в банке, чтобы построить огромный дом, а то и еще один. Матти сказал, что раз уж его Кэти и их Том такие замечательные повара, то могли бы работать на других, не рискуя своими деньгами, и быстро скопить небольшое состояние, но, конечно, никто никогда не прислушивается к голосу разума.

Гости чувствовали себя все более раскованными. Кэти поймала взгляд тети. Джеральдина оживленно беседовала, собирая вокруг себя все больше людей. Уровень шума к этому моменту изрядно повысился. Кэти заметила это и позволила себе пару раз спокойно вздохнуть и признать, что все идет очень хорошо. Она даже оглядела своих гостей. Джеймс Бирн в последнюю минуту позвонил и сказал, что не может прийти. Марселла выглядела весьма изысканно в прекрасном шелковом жакете и длинной черной юбке. Она не надела украшений, хотя на ее длинной стройной шее что угодно выглядело бы хорошо. Но каким-то образом все на ней казалось чрезвычайно стильным. И она притягивала восхищенные взгляды, а Том выглядел гордо. Кэти порадовалась, что сегодня Марселла не надела откровенно сексуальный наряд, так как слишком часто видела выражение лица Тома в таких случаях.

Гости всё прибывали, и наконец явились родители Нила. Джок, с его красивым, хотя и в какой-то мере невыразительным лицом, держался слегка наигранно, и складывалось ощущение, что ему следовало бы быть в каком-то другом месте. Он был добродушен и немного сбит с толку, как бы неуверенный, что пришел туда, куда нужно. И рядом с ним была Ханна в строгом темно-фиолетовом платье, лишавшем красок ее лицо. Выглядела она оскорбленной еще до того, как вошла в дверь. Но здесь нет ничего такого, что она сочла бы промахом, победоносно подумала Кэти. Совершенно ничего. Присутствовали даже несколько более или менее известных деятелей сцены и телевидения. Но в целом это была толпа хорошо одетых, хорошо воспитанных людей, которые в будущем могли стать клиентами. Однако она знала миссис Митчелл с раннего детства, слишком долго, чтобы не суметь прочесть выражение ее лица. Эта женщина искала ссоры. Но поскандалить с Кэти ей не удастся.

И похоже, всем очень нравилась еда: она стоила того, чтобы наполнять ею тарелки.

Кэти заметила, что ее отец разговорился с каким-то спортивным журналистом, а ее мать с довольным видом сидит рядом с миссис Кин, их соседкой по Уотервью. Они устроились на двух стульях немного в стороне от основной массы гостей. К удивлению Кэти, Ханна Митчелл подошла к ним:

– Приятно тебя видеть, Лиззи! Уступи-ка мне стул, будь так любезна, и тарелочку разных закусок, или как там это здесь называют…

Говорила она властно, как и мог бы предположить любой, кто ее знал. И все так бы и пошло, не окажись рядом Кэт. Бедная Лиззи Скарлет вскочила и извинилась. Она по-прежнему была прислугой миссис Митчелл, а ее застали за тем, что она сидит и болтает совершенно неподобающим образом.

– Да, миссис Митчелл. Извините, миссис Митчелл. А чего именно вам хотелось бы или всего понемножку?

Вся решительность Кэти не ввязываться в конфликт мигом улетучилась. Она основательно разозлилась. Эта женщина перешла все допустимые границы поведения и хороших манер. Кэти ледяным тоном приказала матери сесть и продолжить разговор с миссис Кин. Потрясенная Лиззи послушалась, а Кэти, действуя рукой и плечом, оттеснила Ханну Митчелл в другой конец комнаты. Скривившись, она прошипела Джун, что нужен табурет, а Кейти – что ей нужна тарелка с чем-нибудь. Потом она усадила свою свекровь в таком месте, откуда та могла видеть всех.

– Незачем было тащить меня через всю комнату, дорогая Кэти.

– Знаю, но разве не ужасно, что здесь стало так тесно? А вам был нужен какой-нибудь стул, и я хотела убедиться, что вы его получите. – Она изобразила такую улыбку, что у нее заболела челюсть.

Но провести Ханну Митчелл не удалось.

– Там и без того был для меня отличный стул.

– Жаль, но нет, это был стул моей матери. Могу я оставить вас на минутку? Очень надеюсь, что вам понравится помещение. – Она уже дрожала от бешенства.

Нил, ничего не заметивший, разговаривал со своим кузеном Уолтером, таким же беспокойным и неугомонным, как всегда. В это время вошел Джо Фезер.

– Я решил, что вам больше не нужна еда или питье в этом месте, – сказал он, вручая Кэти кухонные часы с изображением старомодной посуды на циферблате. – Великолепная работа! Вы отлично справились! Я чую запах успеха.

Кэти и Том улыбнулись ему. Джо умел говорить правильные вещи и странным образом притягивал к себе людей. Ему даже не нужно было к ним подходить, они сами к нему шли.

Том немного убавил громкость музыки. Настал момент для речей. Том и Кэти показали друг другу большой палец. Они все выучили наизусть. Не такие длинные выступления, как при награждении «Оскаром». И без хвастовства по поводу того, какой им предстоит успех. Еще до того, как они получили это здание, они репетировали все друг перед другом. Абсолютный максимум – две минуты для каждого, а потом снова прибавить громкость музыки. Люди должны иметь возможность продолжить свои разговоры, не чувствуя, что им всерьез помешали. Все прошло именно так, как они и задумывали. Это была слишком хорошая вечеринка, чтобы прерывать ее больше чем на четыре минуты плюс аплодисменты. Закончив свои речи, Том и Кэти переглянулись. На самом ли деле они сказали то, что собирались? Ни один из них не помнил. Том с Кэти не успевали отвечать на поздравления, которые сыпались со всех сторон. Некоторые гости собрались уходить и начали забирать свои пальто, но основная часть должна была остаться намного, намного дольше.

– Как жаль, что мы не додумались обзавестись магнитофоном! – воскликнула Кэти.

– Я принесла. – Рядом с ней оказалась Джеральдина. – А вы оба были великолепны.

– А как там мама? В порядке?

– Да. Перестань суетиться.

– Тебе повезло, Джеральдина, что ты можешь вот так говорить с Кэти. Я пытался, но она тут же мне врезала, – заявил Том.

– О, семья дает тебе большие преимущества, – ответила Джеральдина и ушла.

Кэти заметила, что Джей Ти и Маура Фезер тоже уходят.

– Думаю, они не видели Джо, он все время был в другом конце помещения, – начала она.

– Оставь это, Кэти. Джо нашел бы их, если бы захотел.

– Но разве это не стыд…

– Это всегда было стыдом, но такой уж он. Не станет делать то, что ему скучно, будь то хоть сама султанша.

– Но он собирался встретиться с ними сегодня, – настаивала Кэти, сильно повышая голос. – Джо, мне кажется, твои родители уходят…

Он должен с ними поговорить. Кэти видела, как их лица осветились радостью при виде старшего сына. Джо, заметив их, старательно изобразил восторг и удивление. Он восхитился платьем матери, похвалил отца за проделанную им работу и быстро проводил до двери. Кэти никогда прежде не видела таких выражений на их лицах при разговоре с Томом. С Томом, который регулярно их навещал и заботился об их нуждах. Но когда это жизнь была справедливой?

Джеральдина вызвала такси для Матти и Лиззи, которое должно было отвезти их в отель за Саймоном и Мод. Но к тому времени, когда машина прибыла, ни один из Скарлетов уже не желал уходить. Матти намеревался встретиться со спортивным журналистом на следующих больших бегах, его пригласили в ложу для прессы. Лиззи собиралась навестить миссис Кин, чтобы посмотреть на ее новую швабру. Судя по всему, теперь не нужно было постоянно ползать на коленках, моя пол, а колени Лиззи уже немножко болели. Началось все с разговора об оборудовании для уборки, но теперь это превратилось почти в светский визит. Кэти с нежностью смотрела на мать. Наступит день – Кэти поклялась, что он наступит, – когда Лиззи Скарлет будет мыть полы лишь в своем доме. Как только Скарлеты вышли в переднюю, Ханна снова очутилась рядом с ними.

– А, вот ты где, Лиззи. Найди мое пальто, ладно, милая?

– Конечно, миссис Митчелл. Это ваш мех?

– Разумеется, нет, Лиззи, не сюда же его надевать! Нет, мое черное простое пальто… Ох, возможно, ты уже не работала у меня, когда я купила его. Наверное, ты ушла к тому времени.

– У вас есть номерок, миссис Митчелл?

– Понятия не имею, что я сделала с этим номерком. Поскорее поищи мое пальто, милая! Не хочу задерживаться здесь дольше необходимого.

Кэти поспешила вмешаться, наклеив на лицо улыбку:

– Мам, водитель такси уже беспокоится. Я найду пальто Ханны. – Вместе с Джеральдиной она усадила родителей в такси, что оказалось не так уж легко. – И послушайте, спасибо вам обоим за то, что пришли и со всеми поговорили. Вы чудесные, оба вы! И большое вам спасибо за то, что присматриваете за маленькими Митчеллами. Я просто не представляю, что бы мы все делали без вас. – Последние слова она произнесла слишком громко.

– Полегче, Кэти! – прошептала Джеральдина. – Ханна и Джок могут когда-нибудь тебе понадобиться.

– Для чего, например?

– Ну ладно, все равно ты помягче.

– Конечно. Спасибо, Джеральдина. – Кэти подошла к рыжеволосой красотке, которая обслуживала вешалки, и показала на пальто свекрови. – Эта дама делает вид, что потеряла номерок. Могу я взять вон то черное?

Она держала пальто, но Ханна не сделала попытки его надеть, поэтому Кэти положила его на стул. В этот момент они были одни в передней комнате.

– Ты слишком далеко заходишь, Кэти Скарлет. Ты пожалеешь о том, как вела себя сегодня. Попомни мои слова!

– А я очень надеюсь, что вы пожалеете о своем поведении, миссис Митчелл. Вы старались унизить мою мать, чтобы разозлить меня. Да, у вас это получилось. Вы действительно разозлили меня, но унижать ее вы не можете, это недопустимо. Она достойный человек и щедрая душа, и, поскольку она получала ваши деньги за годы тяжелого черного труда, ей кажется, что она все еще в долгу перед вами.

Ханна побледнела от такой дерзости:

– Твоя мать, какой бы она ни была ограниченной, стоит десятка таких, как ты!

– Согласна. И она стоит сотни таких, как вы, миссис Митчелл. Я уже говорила ей это. Она, конечно, и слушать не стала, но это все равно правда. – Ханна Митчелл задохнулась, а Кэти продолжила: – Поверьте мне, я очень рада, что мы вот так поговорили, и хочу, чтобы вы знали: дни моей вежливости с вами закончились.

– Да ты никогда и не была вежлива со мной, ты, грубая мелкая… – Ханна растеряла все слова.

– Когда я была маленькой и приходила поиграть в саду, если мама работала в «Дубках», то не была вежлива, верно, но когда я вышла за Нила, то старалась, старалась изо всех сил. Я не хотела создавать для него трудности, а вас я, вообще-то, жалела. Да, жалела, потому что вы были так разочарованы в жене, которую он привел в дом.

– Ты жалела меня?! – фыркнула Ханна.

– В каком-то смысле и теперь жалею, но притворяться больше не стану. Есть кое-что, чего вы так и не поняли: я никогда в жизни не боялась вас. Вы просто не имели власти надо мной. Ваше время вышло, Ханна Митчелл. Это новая Ирландия, страна, где дети прислуги могут выходить за тех, кто им чертовски нравится, и где особы вроде вашего деверя, если он вообще хоть что-то понимает, радуются, когда Матти и Лиззи едут на такси в лучший отель Дублина, чтобы забрать его детей и отвезти их на Сент-Ярлат-Кресент, где, похоже, они могут провести ближайшие десять лет…

Ханна перебила ее:

– Когда ты извинишься, Кэти, а ты это сделаешь, уверяю тебя, я не стану тебя прощать или объяснять все это безобразие перевозбуждением из-за сегодняшнего вечера… – Ханна огляделась по сторонам и громко фыркнула.

– Ох нет, я никогда не стану извиняться, уж поверьте, я сказала все, что думала, – ледяным тоном заявила Кэти. – А если вы решите принести извинения за то, как за один сегодняшний вечер дважды оскорбили мою мать, я подумаю и спрошу Нила, что он об этом думает. А иначе мы будем держаться друг с другом вежливо на людях и вообще не общаться наедине. А теперь вы можете или пройти внутрь и присоединиться к вашему мужу, или уехать. Выбирайте сами. – Кэти повернулась и с высоко поднятой головой ушла.

Вернувшись туда, где продолжалась вечеринка, Кэти поймала полный тревоги взгляд Джеральдины.

– Она не упала в обморок, Джеральдина, не тревожься.

В первый раз за вечер Кэти Скарлет позволила себе выпить. Очень большой бокал красного вина. Она понимала, что у Ханны теперь две возможности. И на мгновение Кэти захотелось, чтобы ее отец оказался рядом и подсказал что-нибудь. Но, как частенько говаривал Матти, бывают моменты, когда подсказок не существует, когда ты должен действовать инстинктивно. А ее инстинкты утверждали, что Ханна промолчит. Рассказывать об оскорблении, нанесенном ей женой сына, означало бы привлечь внимание к ее собственным поступкам. Ханна не станет рисковать. А значит, и Кэти незачем будет что-то объяснять. Она улыбнулась при мысли, что одержала победу, настоящую, подлинную победу. Это было почти так же хорошо, как их прием.

– Мне не нравится, что ты сидишь тут одна, пьешь вино и смеешься сама с собой, – неодобрительно заявила Джеральдина.

Музыка стала громче. Том подошел к Марселле, обнял ее и повел танцевать. Подруги Кэти, Джун и Кейти, уже изрядно выпили и тоже танцевали. Кэти мечтательно положила ладони на руки Нила, и они присоединились к танцующим. Через плечо Нила Кэти видела, как Джок Митчелл оглядывается в поисках своей жены и наконец выходит за дверь, чтобы поискать ее. Видела, как тихо ушел Джо Фезер, а Уолтер перед уходом сунул под мышку бутылку вина. Кэти Скарлет закрыла глаза и продолжила танцевать с человеком, которого любила.

– О чем ты думаешь? – спросил Нил, но у нее в голове роилось столько мыслей, что Кэти не знала, с чего начать.