В радиошоу проводили опрос: как люди на самом деле хотят провести новогоднюю ночь? Все оказалось весьма предсказуемо. Те, кто сидел по домам и маялся бездельем, хотели пойти на какую-нибудь вечеринку; те, кого измотали спешка и суета, мечтали отправиться в постель с чашкой чая и заснуть, прежде чем начнется празднование.
Кэти Скарлет мрачно улыбалась, укладывая в фургон подносы с едой. Едва ли в Ирландии нашелся бы тот, кто на такой вопрос ответил бы, что на самом деле искренне хочет провести эту ночь, организуя вечерний прием у свекрови. Вот оно, наказание, назначенное на эту ночь, – кормить гостей Ханны Митчелл в «Дубках». Почему Кэти это делает? Отчасти для практики, и, конечно, это хорошая возможность найти потенциальных клиентов. Джок и Ханна Митчелл знакомы с теми, кто мог бы воспользоваться услугами кейтеринга. Но прежде всего, Кэти хотела доказать Ханне Митчелл, что справится с подобным приемом. Что Кэти, дочь бедной Лиззи Скарлет, убиравшей в «Дубках», Кэти, вышедшая замуж за Нила, единственного сына Митчеллов, может вести собственный бизнес и держать голову так же высоко, как любой из них.
Нил Митчелл сидел в машине, когда услышал эту программу по радио. Она вызвала у него сильное раздражение. Любой, кто посмотрел бы на Нила из другого автомобиля, увидел бы, как омрачилось его умное красивое лицо. Людям порой казалось, что они узнают Нила. Он часто мелькал на экране телевизора, хотя не был актером, – страстно, горячо, взволнованно, откидывая с глаз волосы, выступал перед камерой, всегда говоря от имени жертв несправедливости. У него были яркие, пылающие глаза крестоносца. И подобные жалобы и стоны в радиошоу воистину доводили Нила до безумия. Люди, у которых имелось все – дом, работа, семья, – звонили на радиостанцию, чтобы пожаловаться на тяготы жизни. Все они были везучими, но слишком эгоистичными, чтобы это осознать. В отличие от того человека, которого Нил собирался сейчас навестить, – нигерийца. Тот многое отдал бы за то, чтобы иметь такие же проблемы, как у дураков в радиошоу. Его документы были не в порядке из-за плохой работы чиновников и неразберихи, царящей в госучреждениях, и существовала серьезная опасность того, что парню придется покинуть Ирландию в ближайшие сорок восемь часов. Нила, члена адвокатской группы по защите прав беженцев, попросили приехать на стратегическое совещание. Оно могло продлиться несколько часов. А мать предупредила его, чтобы он не опаздывал домой, так как предстоит важный прием.
– Я очень надеюсь, что бедная Кэти справится, – сказала она Нилу.
– Только не вздумай при ней назвать ее бедной Кэти, если хочешь, чтобы у твоих гостей была хоть какая-то еда, – засмеялся он.
Вся эта ерунда между его матерью и женой выглядела чистым идиотизмом; они с отцом держались в стороне. Ведь все равно было ясно, что Кэти победит. Ну и какой смысл вмешиваться?
Том Фезер снова просматривал в газете раздел объявлений о недвижимости. На его лице отражалось недоумение. Он устроился на маленьком диване, на котором не хватало места для его длинных ног и крупного тела. Если бы он мог подставить к дивану стул, чтобы вытянуть ноги, стало бы вполне удобно. Ну что ж, однажды он поселится в таком месте, где будет стоять диван, достаточно большой для него. Да, отлично иметь широкие плечи регбиста, но не тогда, когда тебе нужно сидеть и изучать объявления о свободных помещениях. Он развернул газету. Должно быть, он чего-то не заметил. Некое строение с помещением, которое можно превратить в кухню для кейтеринга. Они с Кэти Скарлет так много работали, чтобы осуществить это… С самого первого года обучения в колледже общественного питания они намеревались создать лучшую в Дублине компанию по обслуживанию приемов на дому. Сама идея доставлять людям домой отличную еду по разумной цене зажгла их обоих. Они усердно трудились, и теперь у них были контакты и финансирование, оставалось лишь найти подходящее место. Дом Кэти и Нила в Уотервью, хотя и весьма элегантный, слишком мал, чтобы принимать его во внимание, а квартира в Стоунфилде, где Том жил с Марселлой, была и того меньше. Им нужно поскорее что-нибудь отыскать. Том вполуха слушал радио. Как ему самому хотелось бы провести новогоднюю ночь? Найти идеальное место для их компании, а потом остаться дома с Марселлой и, гладя ее прекрасные волосы, сидеть у камина и говорить о будущем. Но конечно, этого не случится.
Марселла Мэлон работала в салоне красоты в универмаге «Хейвордс». Высокая и гибкая, с копной темных волос, она была, пожалуй, самой красивой из маникюрш, которых когда-либо видели клиенты. У нее было овальное лицо и оливковая кожа – мечта каждой школьницы. И в то же время от Марселлы исходили покой и безмятежность, заставлявшие людей старше, некрасивее, полнее, чем она, принимать ее. Клиенты ощущали, что им словно бы передается нечто от ее красоты, – и еще она, похоже, всегда искренне интересовалась всем, что они ей говорили.
В салоне работало радио, и люди обсуждали тему передачи. Клиенты увлеченно присоединились к обсуждению, но никто, казалось, толком не знал, как бы им хотелось провести новогоднюю ночь. Марселла помалкивала. Она занималась ногтями и думала о том, как ей повезло. У нее было все, чего она хотела. У нее был Том Фезер, самый красивый и любящий мужчина, какого только может пожелать любая девушка. И более того, ее недавно сфотографировали на двух событиях, близко связанных между собой. На показе трикотажных изделий и на благотворительном показе мод, где любители демонстрировали одежду ради сбора пожертвований. Судя по всему, этот год дал ей все, что мог. Марселла уже собрала очень хорошее портфолио, и Рики, фотограф, делавший эти снимки, устраивал весьма блестящий прием. Там должны были присутствовать многие медийные фигуры, и их с Томом тоже пригласили. Если все пойдет хорошо, она сможет найти агента и получить контракт, и тогда к следующим новогодним праздникам ей уже не придется работать маникюршей в «Хейвордсе».
Было бы замечательно, если бы Том смог поехать с Кэти в «Дубки». Это означало бы моральную поддержку и компанию в кухне, хранящей слишком много плохих воспоминаний, к тому же он мог разделить с Кэти работу. Но Тому пришлось отправиться с Марселлой, что было вполне справедливо: это должно было помочь ее карьере. Марселла была такой красивой! Люди просто останавливались, чтобы посмотреть на нее. Высокая и стройная, с улыбкой, способной осветить ночь. Неудивительно, что ей хотелось стать моделью, и можно лишь поражаться тому, что она до сих пор ею не стала. А потом Нил сказал, что сам поможет Кэти и что они уже наняли Уолтера, кузена Нила, в качестве бармена. И это Кэти тоже сочла всего лишь справедливым, без какого-либо коварства, так как они с Томом все утро трудились, как рабы.
– Тебе необязательно делать все это, – сказала Тому Кэти. – Она ведь не собирается нам платить, ты знаешь.
– Это просто нечто вроде вложения… Мы там можем нагрести кучу контактов, – добродушно ответил он.
– Надеюсь, во всем этом нет ничего такого, от чего кто-нибудь заболеет? – с надеждой спросила Кэти.
Перед ней вспыхнула страшная картина: все гости Ханны Митчелл бродят по дому, держась за живот и постанывая от какого-то страшного пищевого отравления. А Том сказал, что она глупеет с каждым часом и что он, должно быть, сошел с ума, когда выбрал такого психически неуравновешенного делового партнера. Никто не ссудит им денег, если поймет, что с виду спокойная Кэти Скарлет на самом деле просто комок нервов.
– Мне хорошо с обычными людьми, – успокоила его Кэти. – Просто эта Ханна…
– Дай себе побольше времени, приезжай туда пораньше, включи в фургоне веселую музыку, чтобы успокоиться, а завтра позвони мне, – постарался утешить ее Том.
– Если выживу. Повеселись сегодня.
– Ну, это же просто одно из шумных сборищ в студии Рики, – ответил Том.
– И с Новым годом! И Марселлу поздравь.
– В это же время на следующий год – только вообрази… – сказал Том.
– Знаю, одна из историй великого успеха, – жизнерадостно кивнула Кэти, хотя на самом деле ничего подобного не чувствовала.
Это был их обычный способ: если один впадал в уныние и сомнения, то другой старался быть бодрым и оптимистичным. Но вот фургон загружен. Нила не было дома, ему пришлось поехать на какую-то консультацию. Он не похож на обычного адвоката, с гордостью подумала Кэти. У него не было часов приема или высокой платы за консультации. Если кто-нибудь попадал в беду, Нил оказывался там. Все было очень просто. И поэтому Кэти его любила.
Они знали друг друга с детства, но почти не встречались. В те годы, когда мать Кэти работала в «Дубках», Нил учился в школе-пансионе, а потом, будучи студентом, редко приезжал домой. Став членом коллегии адвокатов, Нил переехал в отдельную квартиру. И лишь по чистой случайности Кэти снова встретилась с ним в Греции. Если бы он остановился на какой-нибудь другой вилле или она бы в тот месяц готовила на другом острове, они никогда бы не узнали друг друга и никогда бы не влюбились. Но была бы в таком случае Ханна Митчелл счастливее? Кэти велела себе выбросить все это из головы. Ехать в «Дубки» было еще слишком рано, Ханна будет суетиться, ныть и только мешать ей. Кэти решила заехать к своим родителям. Это бы ее успокоило.
Морис и Элизабет Скарлет, которых все знали как Матти и Лиззи, жили в центре Дублина в полукруге старых каменных двухэтажных домов. Это место называлось Сент-Ярлат-Кресент в честь ирландского святого. Некогда в этих домах жили фабричные рабочие, которых ежедневно поднимала с постелей сирена. Перед каждым домом имелся крошечный садик, всего десять футов в длину, а потому непросто было вырастить здесь хоть что-нибудь, что могло бы радовать глаз.
Это был дом, где родилась мать Кэти и где она вышла замуж за Матти. И хотя он находился всего в двадцати минутах езды от дома Кэти и Нила, от изысканного мира «Дубков», куда Кэти направлялась этим вечером, его отделяло расстояние в тысячу миль, а может, и в миллион.
Родители пришли в восторг от неожиданного появления Кэти в белом фургоне. Что они будут делать в новогоднюю ночь? – гадала Кэти. Они намеревались пойти в паб по соседству, где соберутся коллеги Матти. С людьми, которых он называл коллегами, отец на самом деле встречался в букмекерской конторе Сэнди Кина, но они так серьезно относились к своим повседневным занятиям, что Кэти и в голову не приходило над ними подшучивать.
– А еда там будет? – спросила она.
– В полночь они собираются подать нам запеченных цыплят! – Матти Скарлет был явно доволен щедростью паба.
Кэти смотрела на них обоих.
Ее отец был невысоким и полным, волосы у него стояли торчком, а на лице постоянно играла улыбка. Ему было уже пятьдесят, но Кэти никогда видела, чтобы он работал. У него были проблемы со спиной, но не настолько серьезные, чтобы он не мог добраться до Сэнди Кина и поставить на фаворита три к пятнадцати, но все же слишком серьезные для того, чтобы он мог работать.
Лиззи Скарлет выглядела так же, как всегда, – маленькая, сильная и жилистая. Она четыре раза в год делала химическую завивку в салоне ее кузины.
– Это так же постоянно, как химическая завивка бедной Лиззи, – как-то сказала Ханна Митчелл о чем-то.
Тогда Кэти пришла в ярость оттого, что Ханна Митчелл, раз в неделю посещавшая дорогой салон в «Хейвордсе», пока Лиззи Скарлет на четвереньках убирала «Дубки», посмела насмехаться над прической ее матери. Но сейчас не было смысла об этом думать.
– А ты, мам, чем займешься? – спросила она.
– О, в пабе будет еще и викторина с призами! – ответила Лиззи.
Кэти почувствовала, как тает ее сердце от нетребовательности родителей, которым было нужно так мало.
Сегодня в полночь в «Дубках» мать Нила, скорее всего, подожмет губы и постарается найти огрехи во всем, что приготовила Кэти.
– А ребята звонили из Чикаго? – спросила она.
Кэти была младшей из пятерых детей Матти и Лиззи и единственной, оставшейся в Дублине. Двое ее братьев и две сестры эмигрировали.
– Все до единого! – с гордостью ответила Лиззи. – У нас благословенная семья.
То, что все они посылают деньги матери, Кэти знала, так как письма приходили на ее адрес, а не в дом родителей. Не было смысла соблазнять ее отца, позволяя ему увидеть доллары, когда он знает, что в букмекерской конторе Сэнди Кина его ждет верный выигрыш.
– Ну, я бы предпочла побыть с вами сегодня, – искренне сказала Кэти. – Но вместо этого буду разочаровывать Ханну Митчелл тем, что привезла.
– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – заявил Матти.
– Пожалуйста, Кэти, будь с ней повежливее. За все годы работы у Ханны я поняла, что лучше ее рассмешить.
– Ты так и делала, мам, ты ее смешила, – мрачно произнесла Кэти.
– Но ты же не собираешься сегодня произносить там речь или что-то в этом роде?
– Нет, мама. Успокойся. Я согласилась организовать прием и, если это меня убьет, приму все с улыбкой на лице.
– Хотелось бы мне, чтобы Том Фезер поехал с тобой, он хорошо на тебя влияет, – сказала Лиззи.
– Там будет Нил, мам. Он мне поможет сдерживаться.
Кэти поцеловала родителей на прощание и поехала в «Дубки».
Ханна Митчелл нанимала теперь уборщиц из клининговой компании, ведь у нее уже не было бедной Лиззи, которую можно было терроризировать. Дважды в неделю четыре женщины приезжали со своим оборудованием и наводили чистоту, не слыша ни от кого замечаний: пылесосили, полировали, гладили.
Они затребовали полуторную оплату за работу в канун Нового года. Ханна возмутилась.
– Как угодно, миссис Митчелл, – бодро откликнулись они, прекрасно зная, что множество людей были бы рады, если бы в их доме навели порядок в такой день.
Она быстро сдалась. Все стало определенно не так, как бывало всегда. Но все же оно того стоило: дом выглядел отлично, и ей, по крайней мере, не пришлось и пальцем пошевелить. А эта Кэти со всеми ее грандиозными намерениями на самом деле оказалась способна сервировать вполне приличный стол. Она должна была вскоре приехать в этом большом белом отвратительном фургоне. Даже те женщины, что убирались в доме дважды в неделю, приезжали на куда более приличной машине. Кэти явится в кухню, пыхтя и задыхаясь под тяжестью подносов. Дочь бедной Лиззи ведет себя так, словно это ее собственный дом. Увы, пожалуй, однажды так оно и будет. Но не сейчас, напомнила себе Ханна, плотно сжимая губы.
Джок, муж Ханны Митчелл, остановился по пути домой из офиса, чтобы выпить. Он чувствовал, что ему это необходимо, прежде чем встретиться с Ханной. Она всегда нервничала и напрягалась перед приемами, но на этот раз все было во много раз хуже, – ей ненавистно было то, что все для банкета поставляла жена Нила Кэти. Ханна отказывалась признать, что эти двое счастливы, подходят друг другу и вряд ли разойдутся, какие бы планы ни строила Ханна. Кэти всегда останется для нее дочерью бедной Лиззи и даже в каком-то роде злодейкой, соблазнившей их сына в Греции. Ханна всегда была уверена, что эта девушка нарочно забеременела, чтобы поймать Нила. И была весьма удивлена, когда оказалось, что это не так.
Размышляя, Джок выпил порцию солодового виски и пожелал, чтобы ему не пришлось беспокоиться об этом, как и обо всем прочем. Джок Митчелл был серьезно встревожен сегодняшним разговором со своим племянником Уолтером. Уолтер, ленивый бездельник, старший сын Кеннета, брата Джока, сообщил, что в «Буках», где жила его семья, не все благополучно. То есть на самом деле все было весьма далеко от благополучия. Уолтер сказал, что его отец уехал в Англию как раз перед Рождеством и не оставил никаких сведений о том, где находится. Мать Уолтера, не обладавшая сильным характером, отреагировала на такой поворот событий сильным пристрастием к водке. Проблема была в их девятилетних близнецах Саймоне и Мод. Что с ними происходит? Уолтер лишь пожал плечами; он действительно не знал. Ну, как-то они справляются, предположил он. Джок Митчелл тяжело вздохнул.
Мобильник зазвонил, когда Кэти парковалась у «Дубков». Она достала его из кармана и ответила.
– Послушай, я честно не смогу приехать и помочь тебе разгрузиться, – извинился Нил.
– Нил, это не важно, я как-нибудь справлюсь.
– Здесь все оказалось куда запутаннее, чем я думал. Послушай, попроси моего папу тебе помочь со всеми этими корзинами, не надо их таскать самой просто для того, чтобы моя мать увидела, как ты хороша.
– Ох, она и так это знает, – простонала Кэти.
– Там должен быть Уолтер…
– Если бы мне пришлось ждать, когда Уолтер поможет разгрузиться и накрыть столы, то прошла бы половина ночи… Хватит суетиться, вернись туда, где ты должен быть.
Кэти напомнила себе, что осталось всего шесть часов или около того от прошедшего года, всего шесть часов или около того, чтобы угодить Ханне. И что могло стать самым худшим? Самым худшим могло стать то, что еда оказалась бы ужасной и никто к ней не притронулся бы, но такого быть не могло, потому что еда была отменной. Вторым из худшего стала бы ее нехватка, но в фургоне лежало столько, что можно было накормить половину Дублина.
– Никаких проблем, – вслух произнесла Кэти, глядя на обсаженную деревьями подъездную дорогу к дому, где родился Нил.
Дом джентльмена, построенный сто пятьдесят лет назад, квадратный и довольно приятный, с четырьмя спальнями над большой парадной дверью и эркерами по обе стороны от нее. Стены покрывали разросшиеся плющ и дикий виноград, а перед домом была огромная гравийная площадка, на которой этим вечером должны были быть припаркованы двадцать дорогих автомобилей. И он настолько отличался от дома на Сент-Ярлат-Кресент, насколько можно было вообразить.
Шона Бёрк часто задерживалась в своем офисе на этаже управления в «Хейвордсе», у нее был свой ключ и код для того, чтобы приходить и уходить в удобное для нее время. Она слушала радиошоу и гадала, а был ли у нее по-настоящему выбор насчет того, как провести новогоднюю ночь. Давным-давно, в более счастливой жизни, это было для нее праздником, но только не в последние несколько лет. Шона понятия не имела, чем займутся ее сестры и братья, пойдут ли они в больницу. Конечно, Шона тоже из чувства долга отправится в больницу, хотя это было бессмысленно, ее не узнают и не признают.
А потом она должна будет пойти на вечеринку в студию Рики. Всем нравился Рики. Приятный, беспечный фотограф, он мог собрать множество людей и устроить для всех развлечение. Там наверняка будет целая толпа позеров и пустоголовых типов, умирающих от желания увидеть упоминание о себе в светских колонках газет… Вряд ли Шона встретит там любовь своей жизни или даже временного партнера, но все равно она должна нарядиться и пойти туда хотя бы потому, что не считала себя особой, готовой сидеть в одиночестве в квартире в Гленстаре.
Но сейчас Шону изводил вопрос о том, а как она на самом деле хотела провести этот вечер? Ответить на него было трудно, потому что все слишком сильно изменилось. Хорошие дни миновали, и невозможно было представить занятие, которое сделало бы ее по-настоящему счастливой. А при отсутствии ответа сойдет и вечеринка у Рики.
Марселла покрывала лаком ногти на ногах. У нее были новые вечерние босоножки, которые она купила в магазине поношенной одежды. Она с гордостью показала их Тому. Босоножки почти не надевали; должно быть, кто-то купил их, а потом решил, что они не подходят.
– Новые такие стоят целое состояние, – радостно заявила она, внимательно рассматривая туфли.
– Ты рада? – спросил Том.
– Очень! – ответила она. – А ты?
– Ох, очень-очень, – засмеялся он.
Было ли это чистой правдой? Том совсем не хотел идти на вечеринку к Рики. Но один лишь взгляд на Марселлу делал его счастливым. Он действительно просто не мог поверить в то, что такая красивая девушка, которая могла заполучить любого, выбрала его. Том понятия не имел, что был привлекательным, он считал себя здоровенным и неуклюжим. Он искренне верил, что все восхищенные взгляды, направленные на них двоих, устремлены только на Марселлу…
– Я слышала в радиошоу, что люди никогда не бывают по-настоящему счастливы, – начала Марселла.
– Знаю, я тоже это слышал, – кивнул Том.
– Я просто подумала, как нам повезло. Бедные Кэти и Нил не могут сегодня делать то, чего им хочется. – Марселла, в одних стрингах, встала и взяла со спинки стула маленькое красное платье.
– Да, Кэти, пожалуй, уже там, в доме свекрови, накрывает столы. Надеюсь, у нее хватит выдержки.
– Ну, ей придется. Это же работа, а она профессионал. Мы все должны сдерживаться на работе, – сказала Марселла, которой в своей жизни приходилось склоняться над слишком большим количеством надменных рук, хотя она предпочла бы провести день на солнце, прохаживаясь по подиуму в качестве модели.
– Там будет Нил и тот его кузен-молокосос, так что все будет в порядке. – Но в голосе Тома звучало сомнение.
Марселла натянула на себя красный наряд. Вообще-то, это было платье, короткое, облегающее, так прилипшее к ней, что простора для воображения уже не оставалось.
– Марселла, ты что, действительно хочешь пойти вот в этом?
– Тебе не нравится? – Ее лицо тут же помрачнело.
– Ну конечно же мне нравится! Ты прекрасно выглядишь. Просто… ну… может, я предпочел бы, чтобы ты надевала это здесь, для нас, а не для всех, кто тебя увидит.
– Но, Том, это же вечернее платье! – в ужасе воскликнула она.
Том моментально взял себя в руки:
– Да, само собой, и сегодня ты будешь иметь успех.
– Что ты имеешь в виду?
– Имею в виду?.. Ничего… то есть я имел в виду, что ты потрясающе выглядишь и я не хочу делить тебя с другими людьми… но не обращай внимания. Я совсем не думал ничего такого.
– Мне казалось, ты будешь мной гордиться.
– Я так тобой горжусь, что ты и представить не можешь! – заверил ее Том.
И она действительно была прекрасна. Он, должно быть, с ума сошел, что так на все отреагировал.
Ханна Митчелл стояла в темно-синем шерстяном платье, с сильно залакированными волосами после предновогоднего посещения салона в «Хейвордсе». Она всегда одевалась так, словно шла на ланч с дамами. Кэти никогда не видела ее в фартуке или просто в старой юбке. Но если ты не занимаешься домашними делами, какой смысл надевать что-то такое?
Стоя у Кэти на дороге и всячески мешая ей пройти, Ханна наблюдала за тем, как та носит в дом коробки и корзины, однако не предложила помочь. Вместо этого она надеялась, что коробки не оставят пятен на обоях, и думала, где Кэти следует припарковать фургон, чтобы он никому не мешал, когда приедут гости. Кэти мрачно ходила в кухню и обратно. Она включила плиты, повесила кухонные полотенца на спинки стульев, сунула пакет со льдом в морозилку и начала разбирать еду. Было бы бессмысленно просить Ханну Митчелл оставить ее одну, уйти наверх и отдохнуть. Она будет стоять здесь, шипеть и раздражать, пока не явятся гости.
– Скоро ли мистер Митчелл вернется домой? – спросила Кэти, подумав, что она могла бы попросить его помочь распаковать бокалы.
– Не знаю, Кэти. Вообще-то, не в моих правилах спрашивать мистера Митчелла, когда он будет дома.
Кэти почувствовала, как ее шея краснеет от злости. Как смеет эта женщина вести себя так оскорбительно и высокомерно?! Но Кэти знала, что она одинока в своем негодовании. Нил просто пожмет плечами. Ее собственная мать попросит ее не раздражать миссис Митчелл. Даже тетя Джеральдина, обычно подбодрявшая и поддерживавшая ее, скажет: «Да пошла она к черту!» И это лишь доказывало то, что Ханна Митчелл была небезопасна для всех, никто не стал бы зря тратить время, беспокоясь из-за нее. Кэти начала снимать фольгу с приготовленных ею блюд.
– Это что, рыба? Никто же ее не ест, ты знаешь. – Ханна изобразила крайнюю озабоченность.
– Я знаю, миссис Митчелл, что некоторые люди ее не едят, поэтому здесь есть выбор, как видите.
– Но они могут не знать.
– Думаю, будут знать. Я им скажу.
– Но разве это будет не шведский стол?
– Да, но я буду стоять за ним, подавать, так что подскажу.
– Подскажешь? – Ханна Митчелл была сбита с толку.
Кэти подумала, не глуповата ли на самом деле ее свекровь?
– Ну, я могу просто спросить, хотят они рыбу под соусом из морепродуктов, или пряного цыпленка, или вегетарианский гуляш, – пояснила она.
Миссис Митчелл постаралась найти в этом что-нибудь неправильное, но не смогла.
– Ну ладно, – наконец сказала она.
– Так я могу теперь начать, как вы думаете? – спросила Кэти.
– Кэти, дорогая, могу я поинтересоваться, кто тебе мешает? – произнесла Ханна с каменным и неумолимым лицом, недовольная такой уверенностью дочери бедной Лиззи.
Нил посмотрел на часы. Все до единого в этой комнате имели какие-то планы на Новый год, кроме того студента, ради защиты которого они собрались. Они должны были вскоре закончить, но никто не должен был подавать виду, что спешит. Было бы ужасно, если бы человек, чье будущее висело на волоске, подумал, что все эти борцы за гражданские права, социальные работники и юристы куда больше заинтересованы в собственном ночном веселье и развлечениях, чем в его затруднительном положении. Нил пытался заверить этого молодого нигерийца, что в Ирландии его ждут справедливость и добрый прием. Нил не должен был позволить Джонатану встретить Новый год в одиночестве.
– Когда мы с этим разберемся, ты сможешь поехать со мной в дом моих родителей, – сказал Нил.
Он уже опаздывал, но ничего не мог поделать.
На него уставились большие грустные глаза.
– Вы не обязаны, вы же знаете…
– Я знаю, что не обязан, и это будет не слишком весело, но угощение поставила моя жена, так что еда будет замечательной. Друзья моих родителей… ну… как это сказать… немного скучные.
– Все в порядке, Нил, правда. Вы и так слишком много делаете для меня, и все это вас уже слишком задержало…
– Давайте еще раз все изучим, – обратился к собравшимся Нил, – а потом мы с Джонатаном отправимся на вечеринку.
Он увидел восхищенные взгляды. Нил Митчелл воистину умел брать препятствия. Он чувствовал себя немного виноватым из-за того, что не был там и не помогал Кэти, как обещал, но здесь дело было намного важнее, и она это понимала. У Кэти все будет в порядке. Его отец и кузен Уолтер должны быть уже там и помогать ей… Все будет хорошо.
Ханна все еще маячила рядом, и это означало, что Кэти приходилось говорить, отвечать на пустые вопросы, подавлять ненужные тревоги и даже поддерживать разговор, на что у нее и вовсе не было настроения.
– Уже почти половина восьмого. Уолтер появится с минуты на минуту, – в отчаянии сказала Кэти.
Она могла бы делать все гораздо быстрее, если бы не находилась под пристальным взглядом самых неодобрительных во всем Западном полушарии глаз. Пальцы могли бы двигаться намного энергичнее, закуски ложились бы на место элегантнее…
– А, Уолтер! Ну, уверена, он опоздает, как все молодые люди. – Ханна фыркнула, выражая неодобрение и презрение.
– Я так не думаю, миссис Митчелл, только не сегодня. Это же деловое соглашение, ему заплатят за время с половины восьмого до половины первого. За полных пять часов. Уверена, он нас не подведет.
Кэти совсем не была в этом уверена; у нее не было никаких доказательств надежности Уолтера Митчелла. Но по крайней мере, станет ясно, каковы его представления о деле. И если он не появится, его отношение даст знать о его близорукости. Кэти услышала, что кто-то идет.
– Это должен быть Уолтер, – сказала она. – Я так и знала, что он будет вовремя.
Но это оказался Джок Митчелл; он вошел в кухню, потирая руки:
– Кэти, все выглядит просто великолепно! Ханна, разве это не изумительно?
– Да, – буркнула его жена.
– Рада вас видеть, мистер Митчелл. Я думала, это Уолтер. Он, вообще-то, сегодня работает на меня, – объяснила Кэти. – Кстати, он ушел из офиса вместе с вами?
– Намного раньше, – ответил ее тесть. – У молодежи свое представление о времени. Из-за него партнеры меня слегка упрекают, если уж на то пошло.
Ханна Митчелл ненавидела, когда семейные дела обсуждались в присутствии Кэти.
– Почему бы тебе не подняться наверх и не принять душ, дорогой? Гости начнут собираться через полчаса, – решительно заявила Ханна.
– Хорошо-хорошо. Кэти, тебе нужна помощь?
– Нет, нисколько. Я же сказала, помощник по вину вот-вот появится, – ответила Кэти.
– А Нил? – спросил Джок.
– На какой-то консультации. Приедет, как только сможет.
Наконец Кэти осталась в кухне одна. До сих пор она справлялась, но до восьми оставалось всего пятнадцать минут. А потом нужно будет выдержать часы и часы…
Вечеринка у Рики начиналась только в десять, а им следовало появиться намного позже, так что у Тома Фезера была масса времени для того, чтобы заглянуть к родителям и пожелать им счастливого Нового года. Он сел в автобус, который шел из Стоунфилда прямо к «Фатиме», дому его родителей, переполненному статуями и изображениями святых. Ему очень хотелось позвонить Кэти и спросить, как идут дела, но она сказала, что ей лучше не брать мобильник с собой в дом, так как он, похоже, сильно и беспричинно раздражает Ханну Митчелл. Лучше она оставит его в фургоне. Вряд ли в «Дубках» одобрят ее разговоры по телефону. Тому пришлось с этим согласиться.
Он сидел в автобусе, чувствуя тяжесть на сердце. Было очень глупо с его стороны расстроиться из-за того откровенного платья, купленного Марселлой. Она наряжалась для него; она любила только его. И было просто подло таить недовольство весь тот час, который требовался для поездки к его родителям и разговора с ними в их захламленной гостиной. Но они были такими пессимистами, так стремились видеть во всем лишь недостатки… а он всегда поступал наоборот. Глупо было расстраиваться из-за того, что они пока не нашли причин к тому, чтобы принять нового человека. Они найдут; нужно время, так ведь говорят, а потом все встанет на свои места.
Мать Тома сказала, что они до сих пор ничего не слышали о брате Тома Джо, ничего с самого Рождества. У них были номера лондонских телефонов, Том мог бы взять один из них. Отец Тома сказал, что в газете появилась статья, в которой говорится, что строительная индустрия на подъеме, а вот Том Фезер гоняется за радугой, пытаясь создать компанию кейтеринга, вместо того чтобы войти в уже готовое дело. Том был вежлив и бодр, он говорил и говорил, пока у него не заболела челюсть, наконец обнял отца и мать и сказал, что ему пора возвращаться.
– Не думаю, что тебе к следующему году удастся сделать из Марселлы порядочную женщину. Ты тверд в своем решении?
– Мам, я захотел жениться на Марселле примерно через двадцать пять минут после того, как познакомился с ней. Я, должно быть, делал ей предложение раз сто… – Он беспомощно развел руками.
Родители знали, что он говорит правду.
Сидя в пабе, где компания его друзей выпивала в канун Нового года, Уолтер Митчелл посмотрел на часы.
– Черт, уже восемь! – воскликнул он.
Кэти, должно быть, в бешенстве из-за этого, но все равно дядя Джок и тетя Ханна за него заступятся. В этом и состоит преимущество семьи.
Уолтер не появлялся, и Кэти распаковала бокалы, в тридцать из них положила по кусочку сахара и по чайной ложке бренди и выставила на поднос. Позже, когда явятся гости, она наполнит бокалы шампанским. Предполагалось, что этим займется Уолтер, пока сама Кэти будет готовить подносы с канапе. Кэти поймала свое отражение в зеркале в холле – она выглядела раскрасневшейся и неуверенной. Прядь волос выбилась из-под ленты, которой она связала их сзади. Так быть не должно.
Кэти пошла в гардеробную внизу и освежила косметику и тональный крем на лице и шее, затем смочила волосы и понадежнее связала их. Вот тут-то ей и пригодилась бы Марселла с ее всевидящим оком. Кэти порылась в своей сумочке, нашла короткий коричневый карандаш, подкрасила глаза. Она надела чистую белую блузку и алую юбку. Выглядит немного лучше, решила она. Как будет замечательно, если на этом приеме она найдет поддержку своей компании! Но Кэти знала, что следует быть осторожной. Любой признак того, что она рекламирует свой бизнес или раздает свои визитки, вызовет сильное недовольство ее свекрови. Пожалуйста, пусть все пройдет успешно, иначе дни и дни усилий и деньги будут потрачены зря.
Студия Рики располагалась в цокольном этаже, три комнаты переходили одна в другую, в одной пили, в другой ели, в третьей танцевали. Чтобы попасть в студию, нужно было спуститься по широкой, ярко освещенной лестнице.
Том и Марселла оставили пальто на первом этаже, и Том почувствовал, как все глаза в помещении уставились на Марселлу. Одетая в маленькое красное платье, она шла перед ним вниз по ступеням, грациозно переступая красивыми длинными ногами в золотых вечерних босоножках, которыми так гордилась. Нечего было и удивляться тому, что все смотрели на нее. По сравнению с ней другие женщины сразу показались тусклыми.
Марселла никогда не ела и не пила на подобных приемах. Она могла только взять стакан газированной воды. Но она на самом деле не голодная, говорила она с такой искренностью, что люди ей верили. Однако Том умирал от желания добраться до еды, чтобы сравнить ее с тем, что могли бы приготовить они с Кэти. Ведь на приемах вроде этого должны были подать на выбор два горячих блюда с маленькими овальными лепешками, что-нибудь вроде пряного цыпленка и вегетарианского гуляша, которые Кэти готовила в доме родных ее мужа. Но поставщики Рики, похоже, предпочли бесконечные тарелки с крохотными, не очень свежими закусками. Копченый лосось уже подсыхал и твердел на ломтиках хлеба, по неаппетитным на вид крекерам размазан какой-то паштет. Коктейльные колбаски остывали в собственном жире. Том пробовал и все исследовал, определяя готовый паштет тут, крекеры из магазина там. Ему ужасно хотелось знать, сколько за это содрали. Потом он обязательно спросит Рики, но не сегодня.
– Том, перестань рвать на куски все это убожество, – хихикнула Марселла.
– Да ты посмотри! Сырая выпечка, слишком много соли…
– Пойдем, потанцуй со мной.
– Сейчас! Я должен увидеть, что еще ужасного здесь найдется, – ответил он, показывая на тарелки.
– Не хотите ли потанцевать со мной? – Юноша лет девятнадцати таращился на Марселлу.
– Том?..
– Иди. Я заберу тебя через минуту, – усмехнулся Том.
Но прошло гораздо больше времени, и после трех бокалов паршивого вина Том наконец добрался до маленького танцпола. Марселла танцевала с мужчиной с полным красным лицом и крупными руками. И эти руки расположились на ягодицах Марселлы. Том двинулся к ним.
– Ну вот, я пришел, чтобы утащить тебя, – сказал он.
– Эй! – возразил мужчина. – Будь добр, найди свою девушку.
– Она и есть моя девушка, – решительно произнес Том.
– Тогда прояви манеры и дай закончить танец.
– Если ты не против… – начал было Том.
– Позволь закончить танец, – сказала Марселла. – А потом я буду танцевать с тобой, Том. Я ведь ждала тебя.
Том в раздражении отошел в сторонку. Почему-то он чувствовал себя виноватым в том, что этот чурбан лапал Марселлу. Он увидел Шону Бёрк, милую девушку из «Хейвордса», одну из многих в Дублине, кого он просил о помощи в поисках помещения для новой компании кейтеринга.
– Могу я принести тебе стаканчик красных чернил и кусочек картона с крошками мясного паштета на нем? – предложил он.
Шона засмеялась:
– Эй, ты же не собираешься охаивать конкурентов?
– Нет, но подобные вещи по-настоящему меня раздражают. Это так убого! – ответил Том.
Его взгляд вернулся к Марселле, все еще танцевавшей и беседовавшей с тем ужасным мужчиной.
– Все в порядке, Том, она никого не видит, кроме тебя.
Том смутился из-за того, что вел себя столь откровенно.
– Я имел в виду угощение. Просто оскорбительно, что Рики предоставили такое. Сколько бы он ни заплатил, его ограбили.
– Уверена, ты и говорил именно о еде, – согласилась Шона.
– Хочешь потанцевать? – спросил Том.
– Нет, Том, я не хочу в этом участвовать. Пойди забери Марселлу.
Но к тому времени, когда Том туда добрался, Марселлу уже пригласил другой мужчина, а тот, с крупным лицом и большими руками, одобрительно наблюдал за ней со стороны. Том пошел за еще одним бокалом чудовищного вина.
Уолтер появился в половине девятого, когда с десяток гостей уже устроились в гостиной «Дубков». Он вошел с бодрым видом и расцеловал тетю в обе щеки.
– Позволь помочь тебе, тетя Ханна, – с широкой улыбкой сказал он.
– Какой милый мальчик, верно? – заявила миссис Райан, обращаясь к Кэти.
– Действительно, – сумела выговорить Кэти.
Миссис Райан с супругом пришли первыми. Миссис Райан была совершенно не похожа на Ханну Митчелл; тихая женщина, восхищавшаяся канапе и с удовольствием болтавшая с Кэти.
– Мой муж рассердится из-за того, что мы приехали первыми, – поделилась она.
– Кто-то ведь должен быть первым. Думаю, приятно быть одним из первых.
Кэти не могла сосредоточиться. Она смотрела на Уолтера, невысокого и красивого, как все Митчеллы, и изо всех сил старалась справиться с собой. Его хвалили и ласкали люди вроде ее свекрови и глупых гостей за то, что он все-таки появился, опоздав всего на час. Она почти не слушала жалобы миссис Райан на то, что сама она никудышная повариха.
– Они всегда требуют яблочный штрудель, а я просто не представляю, с чего хотя бы начать.
Кэти наконец услышала ее. Эта женщина пригласила деловых друзей мужа на кофе с пирожными на следующей неделе. Может ли Кэти кое-что доставить к ним в дом и не останется ли их обслуживать?
Кэти осторожно проследила за тем, как ее свекровь вышла из гостиной, потом записала номер телефона миссис Райан.
– Это будет нашим маленьким секретом, – пообещала она.
Их первый заказ. Еще и девяти часов не пробило, а она уже получила работу.
– Ты вообще собираешься прекратить весь вечер танцевать с незнакомцами? – спросил Том Марселлу.
– Том! Наконец-то! – воскликнула она и с улыбкой извинилась перед мужчиной в черной кожаной куртке и солнцезащитных очках.
– Но может быть, я недостаточно хорош, чтобы со мной танцевать? – спросил Том.
– Не будь таким глупым, обними меня! – ответила Марселла.
– Ты так говорила всем тем парням?
– Ну почему ты так? – Марселлу это задело. – Что я сделала?
– Ты тут крутишься полуголая с половиной Дублина, – пояснил Том.
– Это нечестно! – обиделась Марселла.
– А с твоей стороны?
– Это вечеринка. Люди приглашают друг друга на танец, вот и все!
– Ох, хорошо.
– Да что не так, Том? – Марселла через плечо Тома смотрела в никуда.
– Не знаю.
– Скажи!
– Не знаю, Марселла! Я понимаю, что порчу удовольствие, но не хочешь ли ты пойти домой?
– Домой? – изумилась Марселла. – Да мы же только что пришли!
– Да, конечно. Конечно.
– И мы хотели познакомиться с людьми и себя показать.
– Да, знаю, – уныло произнес он.
– Тебе нездоровится? – спросила она.
– Нет. Я просто выпил очень много очень дешевого вина, причем слишком быстро, и съел пять штук чего-то странного, похожего на цемент по вкусу.
– Что ж, тебе лучше посидеть, пока все это проскочит.
Марселла и не думала уходить. Она же специально для этого нарядилась, она так ждала вечера…
– Я могу уйти немножко раньше тебя, – предложил Том.
– Не надо! Встретим Новый год здесь, со всеми нашими друзьями, – попросила она.
– Вообще-то, они нам не друзья, просто чужие люди, – грустно произнес Том Фезер.
– Том, съешь еще один цементный сэндвич и взбодрись! – со смехом предложила Марселла.
Кэти старалась показать Уолтеру, как правильно делать коктейль с шампанским. А он почти не смотрел на нее.
– Конечно, конечно, я знаю, – заявил он.
– А когда они перейдут к красному и белому вину с ужином, можешь собрать все бокалы из-под шампанского и отнести в кухню? Их нужно будет вымыть, потому что шампанское снова подадут в полночь.
– А кто должен мыть? – спросил Уолтер.
– Ты, Уолтер. Я буду сервировать ужин… Я там оставила для тебя наготове подносы…
– Мне же платят за то, чтобы я тут разливал все, а не стал посудомойкой.
– Тебе платят за то, чтобы ты помогал мне четыре часа и делал все, что я попрошу. – Кэти услышала дрожь в своем голосе.
– Пять часов, – напомнил Уолтер.
– Четыре, – возразила Кэти, глядя ему в глаза. – Ты опоздал на час.
– Я думал, ты…
– Когда придет Нил, надеюсь, ты выяснишь, что именно мы обсуждали. А пока отнеси этот поднос гостям твоего дяди.
Кэти заполнила поднос горячими закусками. Когда-нибудь эта ночь все же закончится.
Шона Бёрк наблюдала за угрюмо стоявшим в углу Томом Фезером. И она была не единственной женщиной, кто уставился на него. Однако вокруг Тома могло быть и совершенно пусто, он никого не видел.
– Думаю, я пойду домой, – произнес он вслух, а потом вдруг осознал, что именно так и намерен поступить. – Скажи Марселле, если она вообще это заметит, что я ушел домой, – сказал он Рики.
– Ой, только не надо ссор между влюбленными в канун Нового года, прошу! – произнес Рики с присущей ему некоторой аффектацией, но сегодня это жутко раздражало Тома.
– Нет, никаких ссор. Просто съел пять штук чего-то, что не пошло мне на пользу.
– И что это было? – спросил Рики.
– Откуда мне знать, Рики? Сэндвичи или еще что.
Рики решил не обижаться.
– А как Марселла доберется домой?
– Не знаю. Может, ее Шона подвезет… ну… если только ее не прихватит тот мужик с лопатами вместо рук, что вертится рядом с ней.
– Том, перестань! До полуночи осталось меньше часа!
– Я не в форме для всего этого, Рики. Только буду портить всем настроение. Мое лицо способно часы остановить.
– Я позабочусь о том, чтобы она благополучно вернулась к тебе, – пообещал Рики.
– Спасибо, приятель.
И Том вышел на сырые ветреные улицы Дублина, где кутилы бродили из бара в бар или тщетно пытались поймать такси, где сквозь щели в задернутых занавесках пробивались узкие полоски света с вечеринок. Время от времени Том останавливался и думал, не сглупил ли он, но не мог вернуться. Все в той компании раздражало его, все сомнения насчет того, что он недостаточно хорош для Марселлы, всплыли на поверхность. Нет! Он должен как следует пройтись, чтобы прочистить мозги.
Нил наконец ушел с собрания. Они с Джонатаном проехали по предновогодним улицам Дублина и повернули на усыпанную листьями дорогу, на которой стояли «Дубки», освещенные, как рождественская елка. Он заметил, что Кэти пристроила свой большой белый фургон как можно дальше от глаз. Нил припарковал «вольво» и направился к задней двери. Кэти окружали тарелки и бокалы. Как вообще кто-то может вот так зарабатывать на жизнь и не терять рассудка…
– Кэти, прости, все слишком затянулось. Это Джонатан. Джонатан, это Кэти.
Кэти и высокий нигериец обменялись рукопожатием; лица у обоих были усталые, оба вежливо улыбались.
– Надеюсь, я не создам вам дополнительных проблем, приехав сюда, – сказал Джонатан.
– Нет, Джонатан. Боже мой, конечно нет! – возразила Кэти, гадая, как на это отреагирует ее свекровь. – Я рада вам и надеюсь, вы хорошо проведете вечер. И я рада, что вы оба здесь. Я думала, мне придется петь «Auld Lang Syne» в одиночестве.
– С Новым годом, милая! – Нил обнял ее.
Кэти вдруг ощутила огромную усталость.
– Мы ведь справимся, Нил, да?
– Конечно справимся. Мы рассмотрели все возможности. Они же не собираются отменить первый день Нового года, а, Джонатан?
– Надеюсь, нет, вы же так много времени на это потратили, – с благодарной улыбкой произнес молодой человек.
Кэти сообразила, что Нил решил, будто она говорит об экстрадиции. Не важно, он здесь, а это и было главным.
– Там как, все в порядке? – Нил кивнул в сторону парадных комнат.
– Думаю, да, хотя трудно понять. Уолтер опоздал на час.
– Значит, и плату получит меньше. – Для Нила все выглядело просто. – Он тебе хоть как-то помогает?
– Скорее нет. Нил, пойди представь всем Джонатана.
– Я, наверное, мог бы помочь вам здесь, – предложил Джонатан.
– Боже, нет! Если кому-то и нужен отдых, так это вам после всего, через что вы прошли, – возразила Кэти. – Иди, Нил. Твоя мать умирает от желания показать тебя.
– Но разве я не могу сделать здесь что-нибудь…
– Иди, отвлеки свою матушку! Не пускай ее в кухню! – умоляюще произнесла Кэти.
Она услышала восторженные восклицания, когда гости приветствовали наследника «Дубков» и говорили ему, что помнят его еще младенцем. Нил легко двигался по гостиной, разговаривал, приветствовал, кого-то целовал тут и там. Он увидел Уолтера, курившего рядом с пианино и болтавшего с какой-то женщиной, которая выглядела лет на двадцать моложе всех гостей.
– Уолтер, думаю, ты нужен в кухне, – резко произнес Нил.
– Конечно нет! – ответил Уолтер.
– Побыстрее, пожалуйста! – велел Нил и заговорил с глупой на вид блондинкой.
Том Фезер не отправился сразу домой в Стоунфилд. Он бродил по узким улочкам, по которым никогда не ходил прежде, по переулкам и даже задним дворам. Где-то в этом городе с миллионом людей было место, которое они с Кэти должны найти для начала их кейтеринговой компании. Все, что им действительно нужно, – это кто-то с должным терпением и временем, чтобы найти такое место. А сегодня ночью времени у него было полно.
В холле «Дубков» зазвонил телефон.
Ханна Митчелл поспешила ответить. Ей требовалось время, чтобы собраться с мыслями. Она была совершенно растеряна. Никого не предупредив, Нил привел на прием какого-то африканца. Она, конечно же, ничего не имела против этого человека. С какой стати? Но ее выводило из себя то, что все спрашивали, кто он такой, а она не знала. «Один из клиентов Нила», – повторяла она снова и снова, добавляя, что Нил всегда был таким преданным своему делу… Но она чувствовала, что на нее смотрят как-то странно. И было облегчением сбежать от них.
– Уверена, это звонит Аманда из Канады, чтобы пожелать нам счастливого Нового года, – прощебетала она, но ее лицо выдавало, что звонит не дочь. – Да… ну… это все очень неприятно, но что вы, собственно, думаете… Да, я знаю… Да, конечно, трудно понять, что делать, но просто время неподходящее… Послушайте, вам лучше поговорить с вашим братом… Ох, понимаю… Ну… тогда с вашим дядей… Джок, подойди на минутку.
Кэти наблюдала за этой маленькой сценкой.
– Это дети Кеннета. Похоже, они остались сегодня одни в доме. Поговори с ними, я им уже сказала, что Уолтер здесь, но они не думают, что он сможет как-то помочь.
– Чертовски верно! – проворчал Джок Митчелл. – Ладно-ладно. Говорите, в чем дело, – осторожно произнес он в телефонную трубку.
Кэти ходила между гостями, разнося маленькие тарелочки с шоколадными пирожными и столовой ложкой взбитых сливок с фруктами, не оставляя им времени для колебаний или сомнений, поскольку всем хотелось и того и другого.
Она видела Джонатана, неловко стоявшего в одиночестве у окна гостиной, пока Нил здоровался с друзьями родителей. Она заговаривала с ним так часто, как могла, стараясь не показать, что пытается приободрить его.
– Я мог бы поработать в кухне. Это я умею, – жалобно произнес он.
– Уверена, что могли бы, и мне, пожалуй, было бы веселее, но, если честно, не надо, ради меня. Я не хочу, чтобы мать Нила заявила, будто я не способна справиться самостоятельно. Я должна это доказать, понимаете?
– Понимаю. Вы должны показать себя, да, – ответил он.
Кэти пошла дальше и оказалась достаточно близко от Джока, чтобы услышать часть разговора.
– Тогда все в порядке, дети. Я позову Уолтера, а утром сам заеду. Пока, малыши.
Нил как раз сумел убедить Уолтера сделать хоть что-нибудь, когда Джок снова отвлек его от дела. Кэти слушала, как Уолтер разговаривает со своими братом и сестрой, бывшими моложе его больше чем на десять лет.
– А теперь послушайте меня: я вернусь домой, но не знаю точно когда. Мне нужно еще кое-куда заехать, после того как я уйду отсюда, но я обязательно приеду, так что хватит разговоров. Просто ложитесь спать, ради всего святого! Отца все равно сто лет не было, а мать не выходит из своей комнаты, так что какая разница? – Он повернулся и увидел наблюдавшую за ним Кэти. – Ну, как ты поняла, дома случился некий кризис, так что, боюсь, я выхожу из дела.
– Да, поняла.
– Поэтому, полагаю, я просто возьму то, что ты мне должна…
– Я попрошу Нила рассчитаться с тобой, – ответила Кэти.
– Я думал, ты гордишься тем, что у тебя свой бизнес, – надменно произнес Уолтер.
– Верно, но Нил – твой кузен, он знает, что тебе должны. Пойди спроси его.
– За четыре часа, – проворчал Уолтер.
– Ты и трех часов не проработал.
– Я не виноват, что мне пришлось…
– И ты не едешь прямо домой, ты отправляешься на какую-то вечеринку. Но не станем спорить. Спроси Нила.
– Ладно, тогда три часа, крохоборка.
– Нет, я уж точно не такая. Хватит! Давай не будем разбираться перед гостями, иди в кухню.
Сердце Кэти упало, когда она увидела то, что следовало перемыть, включая бокалы для шампанского, которые понадобятся в полночь.
– Доброго вечера, Уолтер.
– Доброго вечера, Скрудж, – ответил он и выбежал из дому.
Том стоял у канала и наблюдал за двумя скользившими по воде лебедями.
– Они хранят верность друг другу всю жизнь, лебеди, ты это знала? – спросил он проходившую мимо девушку.
– Вот как? Счастливчики! – Она была маленькой и худенькой; проститутка-наркоманка с встревоженным лицом. – Полагаю, тебе и самому не нравятся случайные пары, – с надеждой произнесла девушка.
– Нет-нет, извини, – откликнулся Том, как ему показалось, довольно пренебрежительно. – Не сегодня, – добавил он, словно сообщая, что в другое время был бы весьма рад.
Девушка устало улыбнулась:
– Ну все равно, с Новым годом!
– И тебя тоже, – безнадежным тоном ответил Том.
В «Дубках» позвонили в дверь.
Ханна, слегка покачиваясь на высоких каблуках, пошла к двери, гадая, кто мог появиться так поздно. Кэти прислонилась к столу в глубине холла, чтобы дать мгновение отдыха уставшим ногам и увидеть, какая еще грядет неожиданность. Поздний гость, желающий попасть к главному блюду?
Оказалось, что это двое детей, приехавших на такси, на которое у них не было денег. Кэти вздохнула. Ей почти жаль было Ханну. Нигерийский студент, а теперь вот двое беспризорников… Чем еще могла ее огорошить эта ночь?
– Кэти, пожалуйста, позови поскорее мистера Митчелла! – приказала Ханна.
– Это прислуга? – спросил мальчик.
Он был бледным и выглядел старше своих восьми или девяти лет. Как и у сестры, у него были прямые светлые волосы, и все казалось того же цвета: свитер, волосы, лицо и маленькая холщовая сумка в руках.
– Не говори «прислуга», – шепотом поправила его девочка; вид у нее был испуганный, под глазами темнели круги.
Кэти никогда прежде не видела их. Джок Митчелл и его брат Кеннет не были близки; единственное, в чем они сошлись, так это в устройстве Уолтера в контору дяди, где он совсем не проявил себя, решила Кэти.
Джок все равно уже вышел посмотреть, кто это явился. Вид детей его не обрадовал.
– Ну? – начал он. – И что у нас тут?
– Нам некуда было пойти, – объяснил мальчик.
– Поэтому мы приехали сюда, – добавила девочка.
Джок был явно сбит с толку.
– Кэти, – наконец сказал он, – это брат и сестра Уолтера, можешь дать им что-нибудь поесть в кухне?
– Конечно, мистер Митчелл, возвращайтесь к гостям, я за ними присмотрю.
– Так ты горничная? – снова спросил мальчик.
Ему, похоже, нужно было определить место каждого.
– Нет, я, вообще-то, Кэти, жена Нила, вашего кузена. Как у вас дела? – (Они серьезно уставились на нее.) – А может, вы мне скажете, как вас зовут? – (Оказалось, Мод и Саймон.) – Пойдемте в кухню, – устало предложила Кэти. – Хотите пряного цыпленка?
– Нет, – ответила Мод.
– Мы никогда не пробовали, – объяснил Саймон.
Кэти заметила, как они тайком прихватили шоколадное печенье и сунули в карманы.
– Положите обратно! – резко сказала она.
– Что положить обратно? – Взгляд Саймона был невинен.
– Красть нельзя, – заявила Кэти.
– Это не кража, ты же сказала, что дашь нам что-нибудь поесть, – решительно возразила Мод.
– Но дам то, что сама захочу, так что кладите немедленно обратно!
Они неохотно положили на серебряный поднос уже раскрошившееся печенье. Кэти быстро сделала им сэндвичи с холодным цыпленком и налила каждому по стакану молока. Ели они с жадностью.
– Вам что, до сих пор никто не говорил о слове «спасибо»? – поинтересовалась Кэти.
– Спасибо, – весьма неучтиво произнесли они.
– Да не за что, – с подчеркнутой вежливостью откликнулась Кэти.
– А что нам теперь делать? – поинтересовался Саймон.
– Ну, думаю, вы можете посидеть здесь, если не хотите помочь мне вымыть посуду.
– Вообще-то, нет, если честно, – решила Мод.
– А нам не лучше пойти ко всем, как ты думаешь? – предположил Саймон.
– Вообще-то, нет, если честно, – повторила Кэти слова Мод.
– И что, мы будем сидеть здесь всю ночь, пока спать не ляжем? – спросила Мод.
– А вы останетесь здесь?
– А куда еще нам деваться? – с наивным видом произнесла Мод.
В кухню вошла Ханна, постукивая каблуками, делая маленькие шажки, от которых у Кэти всегда сводило зубы.
– А-а-а, ты здесь, Кэти… Думаю, людям нужно наполнить бокалы…
– Конечно, миссис Митчелл, я сейчас займусь этим. Уолтер, который вроде как должен был за этим присматривать, похоже, решил исчезнуть, а я, как вы и просили, кормила ужином его брата и сестру…
– Ну да, конечно, – кивнула Ханна.
– Так что теперь я пойду, а вы можете заняться устройством Мод и Саймона, – сказала Кэти, направляясь к двери.
– Устройством? – Ханна явно встревожилась.
Кэти задержалась у двери ровно настолько, чтобы услышать, как Мод спрашивает звенящим голоском:
– А в каких комнатах мы будем ночевать, тетя Ханна? Мы взяли с собой пижамы и все такое…
Кэти отправилась в гостиную, чтобы наполнять заново бокалы гостей.
– Тебе не кажется, что все это чистое безумие? – спросила она Джонатана.
Он ответил все с той же усталой улыбкой:
– В школе меня учили ирландские священники. Они много рассказывали мне об Ирландии, но я никак не ожидал в новогоднюю ночь оказаться в таком вот месте.
– Так не должно было быть, уж поверь, – усмехнулась Кэти.
Она снова взялась за дело, наполняя бокалы тут и избегая взглядов там. Эта милая миссис Райан уже выпила более чем достаточно. Кэти с удивлением увидела, как Мод и Саймон с легкостью присоединились к гостям, словно это было для них совершенно естественно.
Кэти работала и работала. Она заменяла тарелки, подбирала смятые салфетки, опустошала пепельницы, чтобы все шло как надо. Вскоре наступит полночь и все начнет раскручиваться в обратную сторону. Большинству гостей было за пятьдесят и за шестьдесят, вряд ли у них хватит выносливости гулять до рассвета. Кэти посмотрела на то окно, возле которого стоял Джонатан. Он оживленно разговаривал с кем-то. Кэти посмотрела туда еще раз. С Джонатаном болтали близнецы.
– Джок, что ты собираешься с ними делать?
– Успокойся, Ханна, успокойся.
– Они не могут остаться здесь!
– Ну, это же не навсегда, уж точно не навсегда.
– Но как долго?
– Пока мы их не пристроим.
– И сколько времени это займет?
– Немного, немного…
– Но куда…
– Устрой их в комнатах Нила и Мэнди или еще где-нибудь. Ради бога, разве у нас в доме не полным-полно спален? – Джок был явно раздражен и хотел вернуться к гостям.
Ханна подошла к странной компании у окна:
– Дети, довольно надоедать клиентам Нила. Мистер… э-э-э…
– Но они мне ничуть не надоедают… Они прекрасная компания! – умоляюще произнес Джонатан.
В конце концов дети оказались единственными здесь, кто нормально с ним разговаривал. И уж точно они единственные из всех, с кем он встречался, спрашивали, не черный ли у него язык и много ли рабов среди его друзей.
– Вы останетесь в этом доме? – с надеждой спросила Мод.
– Нет, вообще-то, нет, меня просто любезно пригласили на ужин, – посмотрев на бледное лицо матери Нила Митчелла, ответил Джонатан.
– В любом случае вам пора спать, – заявила Ханна.
– А Джонатан может прийти на завтрак? – поинтересовалась Мод.
– Я не уверена, что… – начала было Ханна.
– Очень приятно было познакомиться с вами обоими… Мы можем еще как-нибудь встретиться, но не завтра, – поспешно сказал Джонатан, и дети неохотно ушли.
Ханна отвела их наверх по широкой изогнутой лестнице, прежде чем они успели придумать еще какое-нибудь приглашение. Показав им спальни, она велела утром сидеть тихо, так как в доме не проснутся слишком рано после ночного приема.
– У тебя плохие нервы? Как у нашей мамы? – спросила Мод.
– Конечно нет! – огрызнулась Ханна, но тут же взяла себя в руки. – Пока это вас очень огорчает, но все уладится. Ваш дядя позаботится об этом, – твердо заявила она, пытаясь устраниться от проблемы.
– А которая комната моя? – поинтересовалась Мод.
– Какая захочешь. – Ханна махнула рукой в сторону коридора, где старые спальни Аманды и Нила до сих пор хранили разные сувениры, которые не годились для их новой жизни. Между спальнями была ванная комната.
– Ладно, спокойной ночи, отдыхайте. Мы поговорим обо всем утром.
Ханна с тяжелым вздохом пошла вниз. Туфли у нее были очень тесными, Нил притащил какого-то африканца и предоставил всем развлекать его, а Кэти была просто невыносима… И кто скажет, что устраивать приемы легко? Даже если у тебя свой поставщик?
– Ты какую комнату займешь? – спросил Саймон.
Они уже осмотрели все.
– Я бы хотела ту, где все пальто.
– Но она не говорила…
– Но она и не говорила, что нельзя, – решительно возразила Мод.
– Это же может быть их собственная спальня, смотри, тут дверь в ванную комнату. Не думаю, что тебе следует здесь спать, Мод.
– Она сказала, где захотим. Мы можем убрать пальто с кровати на стулья.
Они еще постояли в большой спальне Джока и Ханны Митчелл.
– Ух ты, здесь телевизор!
Мод пожалела, что не заметила этого первой.
– Да, но сначала надо убрать все эти пальто и шарфы, – заявила Мод, равняя счет; они побросали все на стулья, но в основном на пол. – Смотри, у нее такая же косметика, какая была у мамы на туалетном столике, пока у нее не расстроились нервы. – Мод схватила один из тюбиков губной помады.
– А это черное что такое?
– Это для бровей.
Саймон немедленно нарисовал себе широкие черные брови и усы. Тут как раз зазвонили колокола, раздались приветственные крики, и карандаш сломался, так что Саймон взял другой. Мод намазала губы темно-красной помадой, потом нанесла на щеки розовые румяна. Обнаружив хрустальный пульверизатор, она принялась обрызгивать все вокруг.
– Эй, ты мне в глаз попала! – воскликнул Саймон, в отместку хватая то, что походило на большой баллончик с лаком для волос, но в нем оказалось нечто похожее на мусс, который размазался по всему туалетному столику. – Это еще что такое? – удивился Саймон.
– Наверное, пена для бритья, – предположила Мод.
– Наверное. Только зачем она ей?
Мод попыталась надеть длинные серьги, но у нее не были проколоты уши. Тогда она отправилась в ванную и нашла там пластырь. Прилепив им серьги, она пришла в восторг. Саймон же нашел короткий меховой жакет и надел его, а на голову нахлобучил мужскую шляпу. Дети восторженно прыгали на двух больших кроватях, накрытых белыми стегаными покрывалами, когда в комнату вошли две женщины.
Увидев одежду на полу, они разинули рот. Одна из них закричала, заметив на Саймоне ее недавно переделанный норковый жакет. Ее крик напугал Мод и Саймона, они завизжали, и Ханна с Джоком помчались наверх, а за ними небольшая толпа гостей, чтобы выяснить, что случилось.
Нил был в кухне.
– Что за кошачьи визги там наверху, черт побери?! – спросил он.
– Держись подальше от этого. Если начнешь выяснять, то сам во все впутаешься, – усмехнулась Кэти.
– Но ты послушай!
– Не суйся туда! – предостерегла Кэти.
– Мы отвезем Джонатана, когда время придет, ладно? – спросил Нил.
– Для меня время придет, когда все разойдутся. Тебе лучше самому отвезти его домой, а мне позволь вернуться самой, в фургоне.
Наверху еще громче зазвучали голоса.
– Мне действительно лучше пойти и выяснить, что случилось, – решил Нил.
Джонатан принес в кухню несколько пепельниц и протер их.
– Жуткие курильщики – это старшее поколение, – улыбнулась ему Кэти.
– Я бы предпочел сбежать сейчас. Как вы думаете, я смогу найти такси?
– Только не в новогоднюю ночь, но Нил все равно собирается отвезти вас домой.
– Мне не хочется еще больше утруждать его.
– Это его ничуть не затруднит, но он еще какое-то время не сможет уйти. Если хотите, воспользуйтесь мотоциклом, который стоит за домом.
– Думаете, можно? – Глаза Джонатана вспыхнули, в них явно читалось облегчение.
– Конечно. Он старый. Раньше принадлежал Нилу. Идите, Джонатан, пока наверху не разразилась третья мировая война.
– Полагаю, я мог бы еще ухудшить дело и спросить, нельзя ли мне остаться здесь на ночь, – с усмешкой произнес Джонатан.
– О, это мне бы хотелось увидеть, – ответила Кэти.
– А кстати, кто эти дети?
– Это длинная история. Они кузены, дети безнадежных дяди и тети Нила. Они здесь в первый раз.
– Он вполне может стать и последним.
От канала Том зашагал по георгианским улицам, потом по переулку, где никогда прежде не бывал. И тут он увидел это. Кованые ворота, ведущие в вымощенный булыжником двор и к чему-то похожему на старый каретный сарай, приспособленный под какой-то бизнес. Том распахнул калитку и подошел к двери, на которой, похоже, висело нечто вроде объявления – кусок картона с надписью «Продается». А внизу был номер телефона для связи. Над Дублином звенели колокола, наступила полночь, наступил Новый год. Том заглянул в окна здания. Он нашел то, что им было нужно.
Миссис Райан сообщила Кэти, что явно перебрала. Кэти ответила, что ей помогут три стакана воды и три маленьких, очень тонких ломтика хлеба с маслом. Миссис Райан послушно съела хлеб и выпила воду, а потом заявила, что теперь ей куда лучше. К полуночи Кэти наполнила бокалы шампанским, и как только над городом зазвонили колокола, все принялись поздравлять друг друга и запели «Auld Lang Syne». Ханна Митчелл, казалось, была почти довольна всем. Кэти решила воспользоваться моментом и быстро и тихо сбежала подальше от круга переплетенных рук.
Она чистила, мыла и вытирала в кухне. Она упаковывала корзины и коробки, аккуратно приготовила несколько маленьких тарелок со сладостями и поставила в холодильник, чтобы Ханна увидела их на следующий день. Она ходила из кухни к фургону и обратно; основная часть работы была сделана. Теперь ей оставалось позаботиться только о том, чтобы подать еще вина и кофе. Кофейные чашки она соберет позже. Кэти устала до мозга костей. Слава богу, она услышала телефонный звонок. Сестра Нила наконец-то позвонила им. Потом она услышала, как Ханна недоверчивым тоном произносит:
– Кэти? Вы хотите поговорить с Кэти?
Кэти поспешила в холл. Ее свекровь стояла там, держа телефонную трубку так, словно это был переносчик заразных болезней.
– Это тебя, – изумленно сказала она.
Пожалуйста, только не надо плохих новостей из дома, мысленно взмолилась Кэти. Пусть ее мать или отец не заболеют, переев цыплят в пабе. Или это какой-то ужасный звонок из Чикаго, куда так много лет назад уехали все ее сестры и братья…
– Кэти! – произнес Том. – Я нашел это!
– Нашел что? – спросила она, неуверенная, стоит расслабиться от облегчения, поскольку это не были плохие новости, или разозлиться из-за того, что он позвонил ей сюда.
– Помещение! – пояснил он. – Я нашел место, где обоснуется «Алое перо»![1]