Теплынь и тишь; луг словно спит
В лучах полдневного светила,
И отблеск розовый летит
Вокруг надгробий на могилах,
Да разнотравья аромат
Небесный наполняет сад [3].
Шагнув на главную улицу Зеленого Лога, Звентибольд принялся насвистывать бойкую песенку. Он прошел мимо деревенского магазина, перед которым две симпатичные дамы остановились потолковать после прогулки. Звентибольд тепло поприветствовал их, и они дружно прощебетали что-то о прекрасной погоде в конце лета.
Ему показалось, что они смотрят на него благосклонно. На нем всегда была лучшая одежда, и встречные обращали повышенное внимание, когда он делился новостями, доходившими до его ушей во время поездок по Холмогорью.
На деревенской площади на скамейке в тени огромной липы дремал старый Одилий Пфиффер. Рядом с ним в корзине свернулся его рыжий кот, лишь приоткрывший янтарные глаза, когда мимо прошагал Биттерлинг, чтобы свернуть на Бузинную улицу. На холме, с которого открывался прекрасный вид на деревню, стоял аккуратный домик Гортензии в окружении прекрасного сада. Вдоль белой ограды, увитой виноградными лозами, росли настурции, чуть дальше пышные клумбы украшали бархатистый газон, из которого не смел высунуть нос ни один крот (непостижимая загадка для соседей, которую пока никто не разгадал).
Звентибольд смотрел на все это великолепие с тихим ликованием. Над входной дверью красовался фамильный герб Самтфус-Кремплингов – пожалуй, несколько самонадеянно для самого обычного дома, как заметил кто-то из деревенских. Однако Звентибольд посчитал, что это обязательное условие симметрии, учитывая величественный фасад с двумя большими эркерами слева и справа (кузен Бульрих втайне называл их глазами). После доверительной беседы с кузеном Звентибольду уже не хотелось в чем-либо упрекать Гортензию.
Славный Бульрих, этот старый мечтатель, похоже, оказал ему добрую услугу. А сам между тем рылся вдоль изгородей в поисках белых грибов! Что ему опять взбрело в голову? Ему крупно повезет, если он обнаружит под корнем хотя бы дурацкий подосиновик!
Звентибольд благожелательно улыбнулся: «Грибной милостью разговор с хозяйкой окажется полезен, чтобы помочь старому барсуку». Звентибольд высоко ценил своего кузена, но считал его несколько рассеянным. Конечно, это во многом объяснялось скрытным характером. Бульрих так долго жил один в своем маленьком домике на окраине Бузинной улицы, которая тут превращалась в тропинку и вела среди кустов черники и бузины в Колокольчиковый лес! Иногда, как признавался кузен, он выходил из дома тайком и пробирался через сад, чтобы скрыться от пристального взгляда Гортензии.
Звентибольд задумчиво посмотрел на высокие эркеры с остроконечными арками. Как бы то ни было, скорее всего, старина Бульрих был просто застенчив. Чаще всего он старался держаться подальше от любых симпатий. Но если благодаря подсказке Бульриха совету по устроению великолепного маскарада и впрямь удастся заручиться энергичной поддержкой столь благородной дамы, как Гортензия Самтфус-Кремплинг, то он, Звентибольд Биттерлинг, ни в коем случае не откажется посодействовать медлительному кузену в делах сердечных. Конечно, насколько это будет в его силах, ведь Гортензия, при всем ее благородстве, считалась натурой гордой и неуступчивой. Поэтому он тщательно разгладил бархатный жилет, поправил воротничок и дважды откашлялся. И лишь после этого отворил засов садовой калитки и вошел во владения Гортензии.
В тот день Гортензия работала в дальней части сада. Она собирала валежник, обрезая сухие ветви из разросшейся живой изгороди из диких роз, как вдруг послышался стук: калитка открылась и закрылась. Гортензия недовольно опустила садовые ножницы. Она не ожидала гостей и со вздохом посмотрела на кучу веток, сложенных у ног. Оставалось проредить изгородь с другой стороны.
– Не дадут закончить… – угрюмо пробормотала она, когда на лужайке послышались шаги.
Гортензия положила ножницы и перчатки в плоскую плетеную корзинку и привычным бодрым шагом свернула за угол дома. Там она столкнулась с удивленным Звентибольдом, который резво искал хозяйку дома.
– Палки-мочалки! – охнул Звентибольд. Оба отступили на шаг.
– Ну и дела, – фыркнула Гортензия и поправила лямки садового фартука.
– Клянусь всеми лесными трюфелями, я умоляю о прощении! – горько вздохнул гость. – Надеюсь, вы не ушиблись?
Он заметно струхнул и мигом растерял достойный вид, с которым собирался приветствовать хозяйку.
– Спасибо, ничего страшного, – бросила Гортензия и мельком оглядела себя.
Звентибольд неуверенно посмотрел на ее хмурое лицо и поспешил разыграть изначально задуманное приветствие. Он приподнял фуражку, которая после произошедшего между ними казуса съехала набекрень.
– Достойнейшая Гортензия, мое почтение! Какое счастье встретить вас сегодня, хотя и немного на бегу! – Он с улыбкой подмигнул ей. – Я вас, случайно, не отвлекаю?
– Не очень, – последовал сухой ответ, от которого Биттерлингу легче не стало. Он представлял, что все будет несколько проще.
– Должен сказать, – попытался он завязать непринужденный разговор, – ваш сад выглядит просто великолепно!
Вы прирожденная садовница! Именно это я и сказал на днях Тильде… Она так мучается со своими магнолиями, а они все никак не зацветут.
– Тильда была бы рада это услышать, – заметила его собеседница.
Неужели? С чего бы Тильде радоваться тому, что ее магнолии не расцветают?
– Да, и правда… – запнулся он.
Гортензия смотрела на Биттерлинга, и ее суровый взгляд постепенно смягчался.
– Так-так, кузен Бульриха начал ежегодное странствие! Значит, моего соседа вы дома не застали?
Это прозвучало так, как будто она уже знала ответ. Звентибольд покачал головой.
– Нет, не застал. Встретил его, нашего добряка, но не дома, а по дороге. Мы немного поболтали, и это натолкнуло меня на мысль заглянуть к вам.
Биттерлинг понадеялся, что не выдал слишком многое.
– То есть вы хотите сказать, что Бульрих послал вас сюда? И что же он сказал?
– Ну, не совсем, – замялся Звентибольд.
Гортензия же продолжила, не обращая внимания на его ответ:
– Я видела, как он сегодня довольно поздно выскользнул из дома. Уверена, он опять ползает по каким-нибудь зарослям!
Кузен из Звездчатки промолчал.
– Вот чудак, – насмешливо добавила Гортензия, – ему все хуже и хуже! Кажется, он уже и не ходит по главной улице. Как это нелепо – скрывать что бы то ни было в его-то годы!
Теперь Звентибольд почувствовал, как в нем поднимается легкое негодование. Во-первых, Гортензия была всего на два года моложе Бульриха, а во-вторых, она, несомненно, сама многое скрывала, например, богатое содержимое своих погребов.
– Он пошел собирать грибы, – произнес он твердым голосом. – Я встретил его на тропинке у живой изгороди. Судя по всему, там особенно много белых грибов.
– Пф-ф, – фыркнула Гортензия, но тут наконец-то вспомнила, как следует вести себя радушной хозяйке. – Не хотите ли чашку чая? Вы, полагаю, пришли издалека…
Биттерлинг одарил ее лучезарной улыбкой.
– Буду счастлив! Примите мою искреннюю благодарность! Конечно же, я с радостью откликаюсь на ваше приглашение! Могу ли я помочь вам чем-нибудь?
Взгляд Гортензии скользнул по его бархатному жилету и безупречно белому воротничку. Она злорадно улыбнулась.
– Раз уж вы так любезны, не составит ли вам труда взглянуть на вьющуюся гортензию по левой стороне дома? Ее необходимо подвязать, а мне никак не добраться до стеблей, даже с лестницей.
– Будет сделано, – заверил ее Звентибольд с непроницаемым выражением лица.
– Великолепно, – отозвалась Гортензия, – а я пока заварю чай. Лестницу и шнур вы найдете вон там, в сарае. Жду вас через четверть часа в розовой беседке, я все принесу туда!
Она стремительно пронеслась мимо него, снимая на ходу садовый фартук. Звентибольд, сдавшись, вздохнул и поспешил к сараю. Чего только не сделаешь для успешного проведения карнавала в Холмогорье! Шагая к дому с лестницей и веревкой, он очень остро ощущал тяжесть этой ноши.
Звентибольд все еще был занят тем, что просовывал боковые побеги гортензии под веревку, привязанную к нескольким крючкам, когда услышал деловитый стук за приоткрытой входной дверью. Через минуту на крыльце появилась Гортензия с полным подносом и недоверчиво уставилась на квенделя.
– Очень хорошо! – похвалила она его работу, критически оглядев сделанное. – Пожалуй, этого достаточно.
Большое спасибо. Если хотите помыть руки, за сараем есть умывальник, там же на крючке висит полотенце.
«Святые пустотелые трюфели, – подумал про себя Звентибольд, – на редкость решительная дама! Уж она-то точно заставит совет потрудиться!»
Он послушно спустился на землю и отнес лестницу и остаток веревки обратно в сарай. Освежившись у умывальника, он последовал за Гортензией в ее легендарную розовую беседку, где она уже накрывала на стол.
Эта беседка изящно возвышалась посреди лужайки перед домом. Несколько деревянных арок переплетались на кирпичном фундаменте, образуя небольшой навес в форме колокола, над которым цвели белые и чайные розы. Внутри можно было отдохнуть в уютной тени, вдыхая нежный аромат. «Чуть пахнет абрикосом и немного медом», – подумал Звентибольд, принюхиваясь.
Возле круглого стола, покрытого изысканной скатертью с цветочками, были расставлены плетеные кресла.
Ловкими движениями Гортензия сняла с большого подноса чайный сервиз. Перед Звентибольдом звякнула прелестная чашка на блюдце. Опустив серебряный заварочный чайник на подогреватель, хозяйка выставила изящное блюдо с нежнейшей выпечкой.
Звентибольд с восторгом узнал пирожные с кремом, кусочки орехового торта с глазурью, пирожки с бузиной и пироги с красной смородиной, увенчанные золотистой меренгой. У него потекли слюнки. Гортензия окинула взглядом стол и с удовлетворением отставила пустой поднос.
– Устраивайтесь поудобнее, – пригласила она Биттерлинга и, усадив нежданного гостя в кресло, села напротив и принялась разливать чай.
– Все просто восхитительно! – заверил ее Звентибольд. Даже после двух пирожных с кремом и кусочка орехового торта он не отказался от предложенной тарталетки с ежевикой.
Тем временем Гортензия благородно покусывала пирожок с бузиной и пила четвертую чашку чая. Ей было интересно узнать, зачем Бульрих, именно он, прислал к ней своего вечно занятого кузена.
Наконец, Биттерлинг смахнул салфеткой крошки из уголков рта.
– Закурить позволите? – осведомился он.
Гортензия милостиво разрешила, и Звентибольд достал кисет с табаком. Он принялся набивать трубку так медленно и осторожно, что терпение хозяйки едва не лопнуло.
– Знаете ли, дорогая, – начал он после первых двух затяжек, – я вовсе не случайно пустился в путь. Уверен, вы уже догадались о причине… До нашего замечательного Праздника Масок осталось совсем немного! Как всегда, дел невпроворот…
Гортензия промолчала, и Звентибольд продолжил:
– Да, невпроворот! Я хотел бы особенно это подчеркнуть, ведь можно подумать, что, раз мы устраиваем праздники из года в год вот уже много лет, у нас все идет как по маслу и подготовка главного маскарада происходит сама собой…
По другую сторону чайного стола по-прежнему царила тишина. Гортензия слушала очень внимательно.
– К счастью, у нас много помощников, но их силы нужно распределять с умом. Когда за деревьями не видно леса, все дело в недостаточном продумывании, не так ли?
Гортензия только кивнула и сделала глоток чая.
Звентибольд затянулся трубкой.
– Вы ведь знаете, кто входит в совет устроителей? – спросил он. – Это квенделинцы, которых, конечно же, представляют Бозо и Валли. Затем Лорхель и Ламелла из Вороньей деревни, Моттенштоки из Болиголовья, еще Грифо и Ада Изенбарт из Звездчатки, а также ваш покорный слуга…
– Ада Изенбарт? – повторила Гортензия, подняв брови. – Я искренне не понимаю, какой вклад может внести Ада в успех маскарада!
Довольный тем, что наконец-то вызвал интерес Гортензии, Звентибольд решил подтолкнуть переговоры к положительному исходу за счет дамы Изенбарт. Квендель надеялся, что она об этом не узнает, да и, в конце концов, речь шла о приобретении важного соратника. В таких случаях излишняя щепетильность совершенно неуместна.
– Как и каждый год, Ада ведет списки масок, которые будут участвовать в параде. Она сообщила, что ожидаются сплошь новые образы.
Гортензия презрительно фыркнула.
– Ничего такого не хочу сказать, но Ада Изенбарт не обладает талантом вести дела и находить подходящие решения. Вы, наверное, бывали в ее доме… Хозяйство тролля, вот как это называется! Оценят лишь дуболомы да лишайные увальни! Я и не знала, что именно Ада занимается масками, но теперь, пожалуй, не удивлена! Достаточно вспомнить остроносые уродства, что нацепили те юные поганки в прошлом году. А черные мантии! Что они должны изображать? Стаю ворон в капюшонах посреди широкого поля на пороге зимы?
– Вы полагаете, что это было неуместно? – перебил ее Звентибольд с невинно-вопросительным выражением лица.
– Вовсе нет! – ответила Гортензия. – Жаль, конечно, но что поделаешь, если в совет устроителей входит пещерный тролль!
– О, я вижу, как прав был мой дорогой кузен! – с энтузиазмом воскликнул Звентибольд. – Без его совета я бы и не сунулся в Зеленый Лог…
– В чем же господин Шаттенбарт был прав? – Гортензия нахмурилась. – Не понимаю…
– Ну как же! В том, что вы, многоуважаемая Гортензия, действительно хотите помочь устроителям праздника советом и делом! Только врожденная скромность сдерживала вас до сих пор, я прав? Молодец Бульрих, все верно подметил. Образцовый сосед, надо сказать!
– Простите? Что же он подметил? – Гортензия была совершенно ошеломлена. – Он обнаружил что-то у меня дома? Или он видит сквозь стены? Можно ли доверять его мнению?
– Разумеется! – радостно заверил ее Звентибольд. – Мы будем счастливы видеть вас на встрече совета в Баумельбурге, и, будьте уверены, потомок Самтфус-Кремплингов благородного происхождения, ведущий изысканный образ жизни, – настоящее украшение любых собраний!
Биттерлинг встал и торжественно протянул ей правую руку для пожатия – он любил величественные жесты. Гортензия уставилась на него, переживая одну из тех редких минут, когда она не знала, что сказать.
С Бузинной улицы донеслись голоса. Ворота стукнули во второй раз за день, пропуская Хульду Халлимаш и Бедду, лучшую подругу Гортензии. Обе гостьи находились в прекрасном расположении духа. Следом неторопливо шагал с большой корзиной в руках Карлман, сын Бедды.
Все трое замерли на месте, так как перед ними открылась очень странная картина. В тени роз перед явно растерянной Гортензией стоял Звентибольд Биттерлинг. Он торжественно протягивал к ней руку, будто призывая принять важное решение. Что между ними произошло?
Карлман, рассеянно крутивший головой, столкнулся с попятившейся матерью.
Гортензия, заметив движение в саду, подняла голову. Этот день был полон коварных сюрпризов. Она мгновенно осознала, какое странное впечатление произвели они с Звентибольдом на ее подруг. Поспешно поднявшись с кресла, чтобы поприветствовать гостей, она будто бы не обратила внимания на протянутую руку Биттерлинга.
– Бедда, Хульда и малыш Карлман! – обратилась она к ним, заметно повеселев. – Какой приятный сюрприз! Сегодня я получаю только приятные сюрпризы, верно, Звентибольд?
Биттерлинг опустил руку и с легким раздражением принялся попыхивать трубкой. Как жаль, что нежданные гости появляются в самый ответственный момент! От разочарования он чуть не забыл, что и сам явился без приглашения.
– Ты здесь? – воскликнула Бедда и, легонько пожав руку Гортензии, решительно направилась мимо подруги к Биттерлингу.
– А где Тильда? – спросила она с подозрением в голосе. – Мне показалось, что сегодня утром я видела ее в саду.
Их дома в Звездчатке стояли напротив друг друга.
– Вполне возможно, – ответил Звентибольд, – но я совсем не оттуда.
– Неужели? – сказала она. – Тогда ты, должно быть, заходил к Бульриху?
– Позавчера я был в Квенделине у Райцкеров, а сейчас направляюсь в Крапп.
– К Моттифордам, разумеется. Однако сейчас ты здесь, с Гортензией, – заметила Бедда, – а это несколько необычно, не находишь? Что у вас тут происходит?
Звентибольд решил использовать вопиющее любопытство соседки в своих целях.
– Я только что предложил ей войти в совет устроителей празднеств в Баумельбурге. Прямо-таки непростительно, что мы так долго обходились без ее помощи, – добавил он, бросив быстрый взгляд на Гортензию. – Чрезвычайно нелепое упущение!
Гортензия открыла рот. Но прежде чем она успела что-нибудь сказать, Бедда бросилась вперед и взволнованно сжала руку подруги.
– Ох, Гортензия, какая новость! Великолепная мысль! Я уверена, что благодаря тебе у совета появятся новые блестящие идеи, а мы все будем вам помогать!
– Непременно, – согласилась Хульда, – отличное решение, а ты ни словом не обмолвилась нам, твоим лучшим подругам! Вижу, ты умеешь хранить секреты! – Однако в ее голосе не было упрека.
– Может быть, вы наконец запретите сопливым Моттифордам носить уродливые личины призраков? – довольно дерзко вмешался в разговор Карлман, который до сих пор молча стоял рядом со своей корзиной и слушал. – Они на редкость отвратительны!
– Боже мой! – всплеснув руками, воскликнула Гортензия. – Можно подумать, сегодня зимнее солнцестояние, сколько волнений в тихий день! Но я не могу обещать…
– В этом нет необходимости, – поспешно прервал ее Биттерлинг и повернулся к племяннику Бульриха. – Не торопите события, юный Карлман! Мы не хотим обременять добрую Гортензию такими пустяками. Я уверен, что она совершит нечто куда более значительное, чем поставить на место парочку желторотиков!
Последнее замечание намекало на то, что Моттифорды были юной ветвью одной из старинных семей Холмогорья.
– Прошу прощения, мой дорогой Биттерлинг, – обратилась Гортензия к удивившемуся Звентибольду. – Вы можете смело доверить мне то, о чем мы говорили. Вряд ли кто рискнет отрицать, что в последнее время из дома Краппа выходят весьма сомнительные личности. Возможно, бразды правления клана дерзких квенделей выскользнули из рук дорогого Гизила Моттифорда. Разумеется, на торжественном мероприятии необходимо соблюдать правила приличия! К чему мы придем, если все станут брать пример с Ады Изенбарт? Я наследница Самтфус-Кремплингов и намерена весьма внимательно изучить новые грандиозные идеи для Праздника Масок, можете не сомневаться!
Она замолчала и посмотрела на восхищенных слушателей. Звентибольд одобрительно улыбнулся.
– Браво! – выдохнула Бедда. – Я уже слышу, как ты произносишь пламенные речи под липой. Не могу поверить, что ты не решалась войти в совет раньше!
– Раньше меня никто не приглашал, – коротко ответила Гортензия.
Она была очень зла на себя за то, что ненароком увлеклась. После подобной речи пути назад уже не было, и один взгляд на счастливое лицо Звентибольда подтверждал, что он тоже так думает. Ведь потомки Самтфус-Кремплингов всегда стояли на своем, а она по глупости не поскупилась на слова.
Пустотелые трюфели и елки-поганки!
После дружных поздравлений с таким замечательным событием гости заняли свои места в розовой беседке, и Гортензия радушно предложила заварить еще чаю. Немного отойдя от волнений, она взяла пустой чайник и направилась в дом. Остальные продолжили веселую болтовню.
Звентибольд был весьма доволен собой. В конце концов, он добился задуманного и надеялся, что Гортензия сдержит обещание. Сервированный к чаю стол был великолепен, и Биттерлинг увидел в этом доброе предзнаменование. Приятное зрелище вернувшейся с кухни Гортензии со свежим чайником, казалось, с лихвой подтверждало его правоту.
Карлман превзошел самого себя, умудрившись съесть девять пирожков с бузиной вместо обычных семи. Когда, наконец, все сошлись на том, что в ближайшие три дня едва ли смогут проглотить хотя бы одно ореховое печенье, Бедда откинула ткань с большой корзины, которую Карлман преданно носил за матерью и теперь поставил подле нее.
– Как раз сегодня утром я напекла пироги, – пояснила она.
Все громко ахнули.
– Самые разные, – продолжала Бедда, – с начинкой из фундука, грецкого ореха, ежевики, а еще с лесными травами, сыром и фруктами. Прошерстила все бабушкины рецепты вдоль и поперек, и вот тогда-то у меня и возникла мысль нанести визит моим дорогим друзьям в Зеленом Логе. Захватив ужин, разумеется! – Она указала на корзину.
Гортензия в притворном отчаянии схватилась за голову.
– Клянусь лесными грибами! А я-то боялась, что этот кусок пирога был последним на сегодня!
Карлман захихикал, а Звентибольд подумал, что день выдался на редкость приятным.
– Пожалуй, Гортензия, я останусь на ночь в Зеленом Логе, – произнес он с доброй усмешкой. – Сегодня мы еще немного попируем, а завтра я расскажу вам о последних задумках совета. Моттифорды потерпят до завтра! Думаю, я переночую у Бульриха. Где он вообще, наш старый добрый Шаттенбарт?
Звентибольд глянул в просвет между ветвями розовых кустов. Тени стали заметно длиннее, солнце садилось. Он снова с благодарностью вспомнил кузена-грибника и понадеялся, что хотя бы сегодня Бульрих решит вернуться домой по главной улице, на виду у всех. Это, несомненно, произведет великолепное впечатление.
– Вы все сегодня мои гости! – объявила Гортензия. – Бедда, ты с Карлманом переночуешь у меня. Ночью до Звездчатки вам не добраться. К счастью, Хульда живет совсем рядом. Звентибольд, неужели ваш дорогой родственник до сих пор не вернулся? Вам следует знать, мои хорошие, что новыми почестями я обязана моему странному соседу!
Ее подруги, да и Карлман с интересом прислушались.
– О да, у меня на редкость странный сосед, – повторила Гортензия. – В тихом омуте много что прячется! Наш дорогой Бульрих Шаттенбарт был сегодня необычайно разговорчив, верно? – Она подмигнула Звентибольду. – Мы непременно попросим его присоединиться к нам позже. Я хочу поблагодарить его лично!
У Биттерлинга слегка закружилась голова от этого поддразнивания, а Бедда, устав сдерживать любопытство, воскликнула:
– Елки-иголки и звездчатка с бахромой! Что все это значит?
– Что надо, то и значит, – успокоила ее Гортензия. – Выпьем лучше по кружечке настойки после всех этих пирожных и тортов. А если хотите, найдется и что-нибудь покрепче. – Она поднялась и собрала на поднос пустые тарелки и чашки. – Карлман, помоги мне, пожалуйста. Поставь корзину, и давай отнесем все в кухню! – приказала она и вытолкала его из беседки в сторону дома.
– Что она имела в виду? – обратилась Хульда к Звентибольду, как только за Гортензией и Карлманом закрылась входная дверь. – Какое отношение вдруг имеет Бульрих Шаттенбарт к Празднику Масок в Баумельбурге? Я и не знала, что он этим интересуется, а уж тем более участвует в подготовке.
– Нет, конечно, – вмешалась Бедда. – Вряд ли его интересует что-то, кроме рисования карт. Хотя какой квендель не заметит болиголов у ельника на повороте и не найдет дорогу домой! Гортензия говорит, что он к тому же пробирается садами, как лис, вместо того чтобы ходить по главной улице. Если не знать, какой он в глубине души добродушный квендель, можно подумать, он что-то скрывает.
Биттерлинг громко втянул воздух.
– Елки-поганки! Ты преувеличиваешь, Бедда! – возмутился он. – Бульрих вовсе не скрытный! Разве что немного замкнутый…
– Не скажи, – возразила Бедда. – Любая мелочь важна, особенно если повод для беспокойства внушает близкий родственник. У Гортензии с ним не все гладко, это точно! Стоит завести с ним безобидную беседу через забор, как он впадает в такое беспокойство, будто у него в штанах муравьи.
Звентибольд живо представил себе такую безобидную беседу.
– По крайней мере, эти муравьи не помешали ему всерьез задуматься о благополучии Гортензии, – парировал он. – Ведь не кто иной, как Бульрих, открыл мне, что она уже давно тайком мечтала войти в наш совет устроителей.
– И не говори! – фыркнула Бедда. – Интересно, как он сумел догадаться о ее скрытых желаниях, если едва способен обменяться с ней парой слов, не шмыгнув в кусты? И как это именно Бульрих узнал о тайных желаниях Гортензии, а не мы, ее самые лучшие, самые преданные друзья?
– Да, в самом деле, немного странно, – согласилась с ней Хульда. – Почему Гортензия не посвятила нас в свои мысли? – Она задумалась. – И все же, если Бульрих действительно разгадал ее тайну, то это очень мило с его стороны!
Звентибольд приветливо ей улыбнулся. Однако его соседку из Звездчатки так просто было не угомонить.
– Когда он тебе об этом рассказал? – поинтересовалась Бедда.
– Сегодня, – ответил Звентибольд. – И я сразу же отправился в Зеленый Лог.
– Понятно, а где же вы разговаривали, если потом пришлось идти сюда?
– На стене у живой изгороди. Бульрих присел немного там отдохнуть.
– О, так вы встретились по чистой случайности? – уточнила Бедда. – Или он направлялся к тебе, чтобы посвятить в свои тонкие наблюдения?
– Не совсем, – честно ответил Звентибольд. – Скорее, все вышло само собой. Поначалу он и не собирался об этом говорить. Он скромный квендель, никогда не лезет вперед.
– Оу-у! – протянула Бедда. – Как все загадочно…
– Почему же? – запротестовал Звентибольд.
Допрос, хоть и дружеский, начинал его утомлять.
– Потому что я не верю, что Бульрих Шаттенбарт всерьез озабочен бедами и несчастьями Гортензии, – сказала Бедда. – До этого дня его все устраивало и он не вмешивался в ее дела.
– Мне кажется, ты могла бы отзываться о родственнике и поласковее, – укоризненно заметил Звентибольд. – Что подумает Карлман, когда услышит, что ты так говоришь о его дяде?
– Верно, – подтвердила Бедда, ничуть не смутившись, – он брат моего покойного мужа! Так что я знаю, о чем говорю! И скажу тебе, что эта история очень уж подозрительна, как склизкие сморчки в сосновом лесу. Есть тут что-то еще, это точно… Скорее бы он вернулся. А может быть, уже сидит в гостиной с трубкой и не зажигает лампы, прикидываясь, что его нет дома!
– Это вряд ли, – твердо произнес Карлман, неожиданно выныривая из кустов.
– А ты откуда взялся? – спросила его мать. – Я думала, ты в доме, с Гортензией.
– Она сразу же отправила меня на улицу, и я прокрался через сады к дому Бульриха. В его зеленой гостиной окно открыто. Я позвал его, но там тишина, а Бульрих вряд ли стал бы от меня прятаться.
– Он ни от кого никогда не прятался, – покачал головой Звентибольд.
– Я совсем не это имел в виду, – пробормотал Карлман и покраснел, – во всяком случае, его нет дома.
– Ну, похоже, он нашел много белых грибов! – Звентибольд старался сохранить легкомысленный тон, хотя мысленно задавался вопросом, взял ли Бульрих с собой фонарь. Кажется, не взял. А сумерки между тем сгустились настолько, что Гортензия, едва вернувшись из дома с подносом, уставленным бокалами и бутылками, попросила зажечь лампы, висевшие среди роз над их головами.
– Прекрасно! – похвалила она, когда Карлман и Звентибольд, выполнив ее просьбу, снова уселись за стол, а розовая беседка засияла теплым светом. – Не желаете ли глоток чего-нибудь? – Гортензия указала на два хрустальных графина, янтарное и рубиновое содержимое которых соблазнительно мерцало в свете свечей. – Здесь у нас медовуха, а тут настойка, на ягодах из моего сада, разумеется.
Звентибольд, как и она сама, выбрал крепкую медовуху. Гортензия принялась разливать, и Бедда позволила сыну выпить немного настойки. Биттерлинг поднял бокал и торжествующе оглядел полные ожидания лица собравшихся.
– Дорогая Гортензия, – начал он, – позвольте мне прежде всего поблагодарить вас за щедрое гостеприимство!
Пусть воспоминания о нем останутся с нами надолго. От имени устроителей Праздника Масок я сердечно приветствую вас в нашем совете! Не сомневаюсь, что с вашим врожденным вкусом и благородством вы достойно представите свой великий род. Да здравствует маскарад и все квендели в Холмогорье и за его пределами!
– Что он имеет в виду, говоря «за его пределами»? – прошептала Бедда, прикрываясь рукой.
– Неважно, – прошептала в ответ Хульда. – Просто это хорошо звучит!
– И за его пределами! – величественно повторил Звентибольд. – Пусть ее идеи будут плодотворны, как урожай ягод в саду, а слова весомы, как содержимое погребов по осени!
Гортензия бросила на него острый взгляд, но Биттерлинг притворился, что ничего не заметил.
– Эх, белый гриб, шляпка зонтиком, давайте выпьем! – воскликнул он, поднимая бокал.
Розовую беседку наполнил веселый звон. Все выпили друг за друга, и Гортензия благосклонно улыбнулась.
– Спасибо, Звентибольд, для меня это большая честь, – сказала она. – Пусть наши праздники будут веселыми, а маски добрыми! За Баумельбург и Зеленый Лог! Ура счастливому союзу!
– Прекрасно сказано, – искренне растрогалась Хульда, вытирая слезинку из уголка глаза.
Они подняли бокалы во второй раз и вскоре наполнили их снова. Карлман, однако, получил выговор от матери, когда протянул опустевший бокал Гортензии.
– Да брось, – рассмеялся Звентибольд, – настойка еще никому не вредила, коли есть где преклонить голову. Пусть мальчик выпьет еще глоток!
И тогда Бедда милостиво разрешила выпить второй бокал.
– Какой добрый кузен, – не удержалась она от замечания в адрес Биттерлинга, потом повернулась в кресле и окинула оценивающим взглядом забор.
В окружавшей беседку темноте светились окна соседних домов. То тут, то там в кустах мелькали огоньки, зажженные в других садах дружескими компаниями, собравшимися насладиться теплом летней ночи.
Не успела Бедда договорить, как Гортензия вдруг резко поставила бокал и спросила:
– Во имя пустотелых трюфелей! Куда же запропастился Бульрих?
Взглянув на Звентибольда, Гортензия поняла, что тревожится не она одна.