Мы восхищаемся красотой бабочки, но редко думаем о том, через какие изменения она прошла, чтобы стать такой.
Этап № 1: личинка. Обычно личинка находится внутри яйца от трех до восьми дней. Но некоторые остаются там на целую долгую зиму.
Летом 1998 года мне было пятнадцать лет, и я была беременна. Я сказала об этом маме и была уверена, что мое заявление вызовет бурю негодования. Но мама сказала: «Я на тебя не сержусь, просто разочарована». То есть все оказалось не так плохо, как ожидалось. Спустя некоторое время мне пришлось сообщить эту новость отцу, который после развода с мамой жил в другом штате.
И тут разразилась буря. Отец заявил, что он «в бешенстве». Слышать об этом мне было больно. К счастью, километры, разделявшие нас, немного смягчили его реакцию.
Моя беременность протекала без осложнений. Дни были похожи друг на друга: учеба в школе, возвращение домой. И вот, в ночь на 13 апреля 1999 года, мой малыш решил, что он готов к дебюту. Воды отошли быстро, и с этого дня моя жизнь изменилась так, как я даже не могла себе представить.
Этап № 2: гусеница. Приходит время, и из яйца бабочки вылупляется крошечная гусеница. Ее первая пища – скорлупа яйца, которое совсем недавно было ее колыбелью. На этом этапе гусенице надо много есть, чтобы увеличить массу тела перед переходом к следующей фазе жизненного цикла. По мере отрастания скелета она будет линять несколько раз.
Мне было шестнадцать, и у меня родился прекрасный мальчик, которому я была готова отдать все. Мне приходилось успевать учиться в школе, ухаживать за младенцем и работать на полставки, чтобы оплачивать наши расходы. Мама требовала, чтобы мы платили за квартиру. Отец моего сына работал, но отношения между нами «как-то изменились».
Через несколько месяцев маме надоел отец моего сына. Она говорила: «Он будет тебе изменять, как твой отец изменял мне» или «Ты закончишь так же, как я». Моя мама всегда винила своих детей в том, что в свое время бросила школу. Она родила мою сестру в восемнадцать лет, а меня – в девятнадцать. Чтобы обеспечить нас после развода с отцом, мама всю жизнь работала на двух работах.
Однажды ее обидные слова так задели меня, что мы поругались. Это произошло, когда я держала на руках своего сына. После разговора я ушла и больше никогда не возвращалась. Это была моя первая линька – я сбросила экзоскелет, который мне больше не подходил.
На некоторое время мы съехались с отцом моего ребенка. Мы жили в квартире в районе с высокой преступностью в окружении наркоманов. Бывало страшно, но, с другой стороны, это был наш дом. Вскоре отца моего ребенка арестовали за продажу наркотиков. Хозяин квартиры сменил замки, оставив внутри все наши вещи. Получить их обратно мы смогли, только когда отца моего ребенка отпустили на свободу. В следующий раз мы переехали в пустующий дом его родителей.
Дом принадлежал бабушке. Она была в ярости, узнала, что мы там живем. Я почувствовала, что приближается очередная фаза линьки.
Тем временем мир продолжал рушиться у меня на глазах. Отец моего сына признался, что больше не хочет быть с нами. Он изменял мне на протяжении всех наших отношений. В моей голове зазвучали слова моей мамы. Нам отключили воду и электричество. Мы стали бездомными.
Этап № 3: куколка. Гусеница готовится к формированию куколки, известной также как кокон. Она обвязывает себя шелком. Эта фаза может длиться от одной до двух недель, но некоторые куколки впадают в спячку до весны.
Я осталась одна с годовалым ребенком. Мне некуда было идти. Я не хотела возвращаться к маме и слушать ее упреки. К счастью, я участвовала в программе воспитания детей-подростков в своей школе и смогла довериться учителю. В тот момент я поняла, что Бог заботится о нас.
Кураторы программы свели меня с некоммерческой организацией, которая предоставляла временное жилье и услуги женщинам с детьми, оказавшимся без крова. После интервью, которое было больше похоже на дружескую беседу, нас приняли! У нас появился свой дом и новая система поддержки. Однако все только начиналось. Я училась в выпускном классе школы, и мне нужно было пересдать один предмет в дополнение к обычной нагрузке. Кроме того, я продолжала работать. Именно в это время отец моего ребенка назойливо пытался с нами воссоединиться. Чтобы изменить нашу жизнь к лучшему, мне пришлось приложить огромные усилия.
Этап № 4: бабочка. Знаете ли вы, что бабочка выходит из куколки со смятыми крыльями? Сначала она висит, опустив крылья, и только через некоторое время начинает шевелить ими, чтобы расправить. Ей приходится ждать несколько часов, пока крылья окрепнут, и она сможет взлететь.
Мои крылья были помяты, но благодаря вновь обретенной поддержке и вере в то, что я смогу добиться успеха, я смогла расправить их и вовремя окончить школу.
Меня приняли в три разных колледжа! Я встретила любовь всей своей жизни и поступила в колледж, расположенный недалеко от дома. Двадцать лет спустя я счастлива в браке, у меня четверо детей, два высших образования и потрясающая карьера. У меня все прекрасно. Оказывается, надо было просто набраться терпения.
Лакиша Н. Краммел
Никогда не поздно стать тем, кем ты мог бы стать.
Пятницу я провела в работе, как и любой другой день. Я бралась за все новые и новые проекты, только чтобы не думать о том, что ровно в 18:00 станет известно, сочли ли меня достойной калифорнийской лицензии. В 16:00 я закрыла ноутбук и попыталась сосредоточиться и помедитировать. Когда из этого ничего не вышло, я надела поводок на собаку и вышла с ней на улицу. Мне нужно было подышать свежим воздухом.
Я шла по соседскому фермерскому полю, изо всех сил стараясь сдерживать панику. Любовалась синевой калифорнийского неба. Думала о том, почему несданный экзамен кажется мне такой трагедией. Все очень просто: это стало бы доказательством того, что я неудачница. То есть я зря потратила время, силы и деньги на этот проект.
Зачем я вообще решила пройти этот дурацкий тест? Чтобы все сделать правильно и оказаться в списке чемпионов.
Прошло почти двадцать лет с тех пор, как я окончила юридический факультет в Аргентине. Тогда я была готова покорять мир. И ничего не боялась. Так почему же боюсь сейчас? Я вспомнила все препятствия, которые мне пришлось преодолеть после переезда в США: в первую очередь – языковой барьер, предрассудки и проявления расизма. Однако все это не помешало мне создать семью с обожающим меня партнером, а позже пережить еще одно испытание – операцию на позвоночнике, из-за которой я должна была навсегда лишиться подвижности. На реабилитацию ушли годы жизни.
Я осмелилась попробовать. Это и был мой настоящий триумф. Я проработала юристом около двадцати лет и снова села за учебу. Я решилась сдавать экзамен на языке, который не был мне родным. Подготовка к экзамену была такой напряженной, что, когда все закончилось, я проспала шестнадцать часов. Я занималась, пока мои трое детей спали или были в школе. Каждый вечер я готовила ужин, а после возвращалась к книгам. Я смирилась с пандемией, которая привела к переносу и смене форматов экзаменов, изменению системы подсчета баллов и миллиону технических проблем, которые сбивали студентов с толку.
И вот теперь, шагая по полю, я думала о том, что для меня означает провал. Нет, я слишком далека от того, чтобы быть неудачницей. Успешный тест не сделает меня лучше. Я останусь прежней. Пусть даже ничего не выйдет – передо мной в любом случае откроется новая дверь, и я войду в нее все той же решительной женщиной. «Меня уже достаточно», – вслух произнесла я, и мы с собакой пошли домой.
К шести часам вечера на столе стояла пицца, а дети спорили, какой фильм они будут смотреть. Я поднялась наверх, чтобы проверить почту на компьютере. Увидев статус «Успешно», я радостно закричала. Прибежали муж и дети. Мы все вместе повалились на кровать. Наш младший ребенок был слегка напуган такой суматохой, а старший пытался объяснить ему, что происходит. Все то время средняя дочь смотрела на меня и улыбалась. Как хорошо, что она сможет запомнить этот момент! «Меня достаточно, и до этого тоже было достаточно», – подумала я. Но победа была сладка, и я не смогла сдержать слез радости в объятиях своей семьи.
В тот вечер мы открыли бутылку самого дорогого калифорнийского вина и разрезали торт с масляным кремом. Я ела и смеялась. Подумать только: сорокалетняя дама смогла сдать экзамен на адвоката в Калифорнии. Она сдала экзамен после того, как вырастила троих детей, выучила новый язык и преодолела страшную болезнь. Она переехала за тысячи миль и пережила пандемию.
Что ждет меня дальше? Я не знаю, но уверена, что сделаю еще многое. Это только начало.
Мария Виктория Эспиноса
Я опираюсь на радость; я больше не опираюсь на травму.
Я была уверена, что моя жизнь удалась. Я работала клиническим психологом, моя частная практика процветала. Число пациентов неуклонно росло, так что мне даже пришлось нанять дополнительных специалистов и персонал. Помимо этого, я довольно часто выступала на радио и телевидении в качестве эксперта по психическому здоровью и получала запросы на лекции от различных учреждений и организаций.
Я была замужем за прекрасным человеком – офицером полиции, который делал отличную карьеру на службе. Мы жили в прекрасном доме, ездили на хороших машинах – одним словом, жили «идеальной» жизнью. Семья значила для нас очень много, мы всегда собирались вместе на праздники. Наш дом был местом встречи многочисленных друзей.
О чем еще можно было мечтать? Оставалось завести ребенка. Проще простого, правда?
Раньше, когда планы нарушались, я просто говорила, что разберусь, настолько была уверена в своих силах. Однако на этот раз все было иначе. Целых семь лет мы были постоянными пациентами различных клиник по лечению бесплодия, прошли шесть циклов ЭКО – увы, безрезультатно. В ходе лечения я набрала вес, потеряла уверенность в себе и впервые стала всерьез сомневаться в своей женственности. Братья и друзья моего мужа женились и заводили детей. Наблюдать за этим было эмоционально очень тяжело для нас обоих.
Я молилась, чтобы Бог исполнил главное желание моего сердца. Я была уверена, что мой муж придерживается той же точки зрения, но однажды оказалось, что мой «идеальный» муж изменял мне на протяжении многих лет. Я пыталась восстановить наш брак, но потом узнала, что муж специально сошелся с другой женщиной, чтобы она родила от него ребенка. Он хотел, чтобы я осталась в браке и воспитывала этого ребенка «совместно» с ним.
Вот так все и закончилось. Я не могла подобрать слов, не понимала, почему это случилось со мной. Ведь я была хорошим человеком и всегда ставила чужие потребности выше своих собственных.
Поначалу я во всем винила себя. Хотела остаться в браке и изменить свое поведение, чтобы угодить мужу. Но со временем в моей душе поселились смятение и неуверенность, и однажды я услышала тихий голос, который сказал: «Бог не желает тебе такой заурядной жизни. Он готовит для тебя нечто большее».
Я не знала, что ждет меня впереди, но понимала, что в любом случае будет лучше. И я ушла от мужа.
Страх преследовал меня, но ему противостояли моя стойкость, вера и мужество. В конце концов я приняла трудное решение расторгнуть наш брак. В отчаянии я собрала вещи и переехала к родителям. Через месяц я купила дом стоимостью более чем миллион долларов и еще через три месяца переехала туда. Я решила сосредоточиться на здоровье и сбросила около семидесяти килограммов. Мы с моим другом и коллегой открыли клинику психологической помощи. Я отправилась в свое первое самостоятельное путешествие на яхте на Британские Виргинские острова и наслаждалась карнавалом в Тринидаде.
Мой личный путь исцеления включал преодоление установок, полученных в далеком детстве в моей афро-канадской христианской семье. Эти установки легли в основу моего восприятия себя, других и окружающего мира. В итоге я ходила по миру в темных очках. Мне пришлось пройти все этапы весьма болезненного пути, целью которого было воспитание любви к себе, и только тогда я по-настоящему поняла, кто я такая.
Как только я открыла себя, в моей жизни произошли события, которые можно объяснить только божественным вмешательством.
В начале 2020 года я получила письмо от своего первого парня – моей первой любви. Мы познакомились в пятнадцать лет и встречались, пока учились в старших классах и на первых курсах университета. Тогда наши отношения закончились, мы разошлись в разные стороны, и я уже не думала, что увижу или услышу его снова.
Письмо начиналось так: «Привет, Наташа. Мы не виделись больше двадцати лет. Надеюсь, у тебя все хорошо». Оправившись от шока, я написала ответ. Спустя неделю он пригласил меня на свидание, и наши отношения возобновились. С тех пор мы неразлучны. В этом человеке я нашла любовь, которую никогда не испытывала ни к кому другому. После всех пережитых страданий наши пути вновь пересеклись. Мы решили не упускать второй шанс, который дал нам Бог, и поклялись любить друг друга до конца своих дней.
Исцеление – это непрерывный процесс, но нужно быть достаточно смелым, чтобы сделать первый шаг. Теперь я могу жить как хочу, без лишних вопросов и компромиссов.
Наташа Уильямс
Любя кого-то, вы становитесь сильнее. Когда вас кто-то любит, вы становитесь мужественнее.
Сначала, сквозь туман анестезии, я не расслышала нежных слов. Я узнала о том, что муж их произнес, гораздо позже.
Когда после операции я очнулась в палате интенсивной терапии, он сидел в единственном кресле. Вокруг меня суетились медсестры. У меня перехватывало дыхание от центрального катетера, манжеты для измерения давления крови, дренажных трубок и… боли. Я не могла говорить.
Дыхательную трубку вынимать пока не стали. Слабым жестом я сообщила о своем желании написать пару слов. Медсестра оживилась.
– Это хороший знак, – сказала она и принесла мне лист бумаги.
Очень медленно я написала: «Что произошло?»
Мне коротко пересказали события последних нескольких дней. Туман в голове стал понемногу рассеиваться. Но слова «аневризма головного мозга» и «срочная операция» никак не могли относиться ко мне. Мне было всего тридцать девять. Я помню, как собиралась на работу. Еще вчера я точно была здорова – разве не так?
Я посмотрела на мужа.
Но он не стал ничего говорить, а позволил делать это врачам. Раз за разом мне терпеливо объясняли то, что я должна была уже понять. Но, похоже, мой разум стал дырявым как решето, и ответы в нем не задерживались.
А может быть, я просто не могла поверить в то, что случилось. Разумеется, травма мозга всегда сопровождается шоком. Но об этом я узнаю, лишь когда окончательно приду в себя и начну читать специальную литературу. Мой путь к выздоровлению будет именно таким. Но пока до всего этого очень далеко.
К счастью, в моей жизни был один надежный человек, который мог мне помочь: Брайан. Я знала, что он находится в моей палате, даже когда оборудование закрывало мне обзор. В первые мгновения, когда я только пришла в сознание, его присутствие было очень важно. Потому что даже в такой ужасной ситуации мне не было одиноко.
Во время нашего первого разговора медсестра попросила меня задавать вопросы. Я занесла ручку над бумагой. Мое тело знало, что нужно делать, но разум явно отставал от него в попытках сформулировать слова.
Не знаю, как моему травмированному сознанию удалось облечь замешательство в законченные фразы. Но в течение следующего получаса я исписала вопросами всю страницу.
«Что это за штуки?»
Медсестра простыми словами описала мне медицинские аппараты.
«Мне можно подвинуть эту штуку во рту поудобнее?»
Ответ был отрицательным.
«Трубка мешает, – написала я. – Задыхаюсь. Мне нечем дышать».
Я умоляла. Она поняла и похлопала меня по руке. Трубку когда-нибудь извлекут, но не сейчас.
Если бы Брайан не сохранил тот лист бумаги, впоследствии мне было бы трудно поверить в осмысленность собственных вопросов.
Брайан уговаривал меня:
– У тебя все будет хорошо. Ты молодец.
Его добрые слова были музыкой для моих ушей.
Как же мне хотелось прикоснуться к нему, а еще лучше – оказаться в его объятиях. Но вместо этого меня касалось лишь одеяло и еще, изредка – руки медсестры. Брайану нельзя было даже приближаться ко мне. Пока нельзя.
Выздоровление часто бывает таким – в это время мы так близки и так далеки от тех, кого любим…
И все же присутствие Брайана приносило успокоение и в том числе помогало пережить дискомфорт. Звуки вокруг были чужими – механические гудки и хрипы оборудования, которому я не могла дать названия. Из мешков с лекарствами что-то непрерывно капало, по кровати тянулись шланги и трубки. Все для того, чтобы я смогла обмануть смерть.
Я выстояла – и Брайан тоже. Я видела это по его глазам. Он был рядом, когда медсестры что-то делали со мной, и очеловечивал каждый разговор. Он пристально следил за мониторами и запоминал светящиеся на них цифры – эти цифры определяли ход моего выздоровления, которое в любой момент могло пойти не по плану. Я не узнала, насколько опасными были те дни в отделении интенсивной терапии, пока они не остались позади.
Однако даже при всей сосредоточенности Брайана на внешних событиях, его взгляд постоянно возвращался ко мне. И мне становилось легче.
– Она очень везучая, – сказала однажды старшая медсестра и знаком показала Брайану, что теперь он может ко мне прикоснуться.
– И крепкая, – добавил мой муж.
Он подошел и протянул руку, чтобы взять мою – обхватить ее бережно, будто фарфоровую.
– Я оставлю вас на минутку, – проговорила медсестра.
Я смотрела на мужа и очень хотела плакать, но слезы не приходили. Может быть, так работало мое желание выжить. Или растерянность. А может быть, это была обыкновенная слабость. Для эмоций просто не осталось места. Поэтому я сосредоточилась на Брайане.
– Самое трудное уже позади, – сказал он.
Неужели? Как он мог знать это – как вообще кто-то мог это знать? Я подозревала, что мне еще предстоит много трудностей – даже после того, как меня выпишут и отправят восстанавливаться домой.
– Я буду здесь, с тобой. Я никуда не уйду, – пообещал Брайан.
Он был воплощением самого утешения. В одиночку никто не выздоравливает, особенно после такого. Он был рядом, и для меня это было очень важно.
Постепенно моя тревога ослабла. Забота Брайана обо мне была героической.
Из-за меня он лишился сна, поставил свою жизнь на паузу. Но на его лице не было ни муки, ни жалости. Он выбрал силу, а значит, и я тоже. Именно он был мне нужен – тогда, сейчас и всегда.
Теперь я могла заглянуть в будущее, и это будущее сулило лучшие дни рядом с ним.
– Я здесь, – Брайан сжал мою руку и наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб. Его губы были такими же нежными, как и его движения.
Я спросила себя: как выглядит любовь? Ответ был прост: любовь похожа на моего мужа Брайана.
Одри Вик
Избавьтесь от своих ран, чтобы перестать жить ими.
– Привет, милый!
Мой жених забрался на водительское сиденье машины. Я давно его ждала.
– Я как раз читала о яичных желтках и о том, что они не так уж вредны, как думают некоторые. Мама позвонила, и я сказала ей, что надо перестать ругать папу за то, что он ест яйца!
– Ты разговаривала с мамой все время, пока меня не было? – спросил он, поворачивая ключ зажигания.
– Да, я рассказывала ей о книге, которую читаю. Там есть большая глава о яйцах. В ней говорится, что в желтке содержится куча питательных веществ.
Я проигнорировала его обычную попытку пристыдить меня за разговор с мамой. Вместо этого я, наоборот, заговорила с повышенным воодушевлением, надеясь завязать разговор и немного разрядить обстановку.
– КАКАЯ ЖЕ ТЫ ДУРА! ЯИЧНЫЕ ЖЕЛТКИ – ЭТО ВРЕДНО! – заорал мой жених. Он явно хотел меня унизить.
В этот момент мой разум и сердце наполнились молчаливой решимостью. Я сняла с пальца подаренное им кольцо и положила его на приборную панель.
– Я не дура. И я не хочу и не могу больше так жить, – заявила я.
Наши отношения были мучительными. Как ни странно, именно разговор о яичных желтках стал той последней каплей, которая переполнила чашу моего терпения.
Поведение моего парня тут же изменилось, он остановил машину на обочине. Я увидела в его глазах растерянность, вызванную моей внезапной храбростью. Похоже, он поверил мне, потому что начал оправдываться.
– Я не хотел этого говорить! Ты совсем не дура!
Он так быстро пошел на попятную, слезы наполнили его глаза. Он даже закрыл руками лицо, пытаясь подавить гнев и восстановить надо мной контроль.
Но моя решимость была непоколебима. Мы уже проходили через это. Несмотря на постоянное словесное и эмоциональное насилие, я когда-то совершила ошибку, согласившись выйти за него замуж – причем не один, а целых два раза. В первый раз я расторгла помолвку по тем же причинам, что и сейчас. Но теперь мое решение было окончательным.
Поскольку я стояла на своем (к чему ни он, ни я не привыкли), он обрушил на мою голову настоящий водопад унизительных реплик. Потом наступила тишина, мы оба пытались осознать случившееся.
Я помню слезы, текущие по моим щекам, и бурю эмоций в душе – я одновременно испытывала грусть по утраченным отношениям и радость от обретенной свободы. Меня как будто освободили из тюремной камеры, хотя до сегодняшнего дня я и отрицала существование цепей. Ирония заключалась в том, что эту камеру для меня построил мой бывший жених, но вошла-то я в нее по собственной воле. А значит, только я сама и могла дать себе свободу.
Недели после расставания были трудными. Однако с каждым днем я все больше узнавала себя прежнюю.
Что касается моего несостоявшегося жениха, то он встретил другую женщину и женился на ней через год после нашего разрыва. Я же годами ждала своего человека, почти не веря, что он существует.
Но он появился. Вот уже почти два года, как мы женаты, у нас есть девятимесячная дочь. И я невероятно благодарна яичным желткам за их полезные свойства.
Уитни Костбот
Люди постоянно пытаются играть какую-то роль, но я хочу, чтобы мы поняли: гораздо важнее любить себя и верить в то, что нас достаточно.
За свои девятнадцать лет я сыграл множество традиционных ролей. Я был раздражительным подростком, прилежным учеником средней школы, студентом университета, который спит всю пару. Единственная роль, в которую я так и не смог вписаться, – это роль «мужественного» мужчины.
Я рос в среде, где доминировали женщины. У меня есть три сестры, с которыми я очень близок, и очень активная мать. Отец играет очень важную роль в моей жизни, но нашей семьей все равно правят женщины.
Моя мать и сестры, несомненно, привили мне множество качеств, за которые я им очень благодарен. Они научили меня выражать свои чувства, проявлять сострадание и хранить верность тем, кто мне дорог. Я перенял от них некоторые интересы и манеры и не уверен, что хотел бы от них отказаться. Например, я часто упираю руки в бока, как это делают образцовые еврейские мамы, и могу рассказать во всех подробностях все, что произошло в каждой серии «Топ-модели по-американски» за последние пять лет.
Я не видел ничего плохого в том, как я хожу и разговариваю, равно как и в том, что предпочитаю дружить с девочками, поскольку именно с ними чувствую себя наиболее комфортно. Вернее, так продолжалось до тех пор, пока я не пошел в начальную школу.
В детстве мои физические данные не соответствовали возрасту. Я всегда был ниже среднего роста, и это, в сочетании с моей незаинтересованностью спортом и высоким голосом, выделяло меня среди мальчишек-ровесников.
Большинство парней, с которыми я учился в школе, были похожи друг на друга, словно близнецы. Они все занимались спортом, общались только между собой и никогда не говорили о своих чувствах. Позже я узнал, что все это как раз и составляет понятие «мужественности», которое часто используется как синоним силы. Я не обладал многими из этих качеств – по крайней мере, не в такой степени, как остальные, – поэтому окружающие ассоциировали меня с «женственностью» – термином, который, к сожалению, часто используется для обозначения слабости.
Одноклассники считали, что я нарушаю некое социальное табу, и их неодобрение часто выражалось в постоянной агрессии.
Впервые меня назвали «геем» в возрасте шести лет. Я помню тот случай отчетливее, чем большинство своих дней рождения. Я не знал, что означает это слово, но по отвращению, прозвучавшему в тоне говорившего мальчика, понял, что он сказал нечто обидное.
Примерно в это же время я начал заниматься теннисом. Благодаря природному мастерству и трудолюбию, я быстро превзошел большинство шестилетних детей.
В девять лет я попал в программу высокого уровня. Я был самым молодым и низкорослым игроком, однако самым быстрым и стратегически грамотным. В конце концов, спортсмен не всегда должен быть наделен отменной физической силой – часто гораздо более важными оказываются некие навыки, необходимые именно для этого вида спорта.
Мой талант к теннису в какой-то мере защищал меня от школьных задир. Я по-прежнему был невысоким, тонкоголосым и дружил преимущественно с девочками. Но я еще и занимался спортом на высоком уровне, чего, видимо, не умели делать те, кого, как и меня, считали «слабыми» или «женственными».
Теннис стал моим щитом от обвинений в слабости. Мое спортивное мастерство помогало отбить любые оскорбления. Поэтому в конце концов люди перестали унижать меня.
С вновь обретенной уверенностью в себе я перешел в среднюю школу и завел больше друзей. У меня появилась подружка, и я обрел вторую семью в лице ребят, с которыми тренировался. Я все еще переживал из-за своего низкого роста и женственных черт лица. Но больше никто не осуждал меня за это, так что я не видел особых причин меняться.
Но потом в моей любви к теннису стали появляться трещины. Чтобы выступать на профессиональном уровне, нужно участвовать в турнирах и бороться за место в провинциальном или национальном рейтинге. Но турниры меня всегда смущали. Теннис – это поединок, а мне не нравилось выходить на корт против своих друзей. Я не хотел видеть, как они проигрывают, но и самому терпеть поражение мне тоже не нравилось. Однако до некоторых пор я ни с кем не делился этими мыслями, опасаясь, что окружающие сочтут мое сострадание трусостью. В конце концов я смирился с тем, что мне приходится заниматься спортом, который я больше не любил.
В старших классах мне стало тяжелее.
Я все еще не подрос и потому особенно выделялся. Быстрый просмотр аккаунта ASKfm[7] моей бывшей девушки дал мне довольно четкое представление о том, как воспринимали меня мои сверстники из девятого класса. К примеру, один из «вопросов» выглядел так: «Единственный парень, с которым ты когда-либо переспала, – это [Дж] ош [Г] рановски? Хотя он не в счет, потому что он… вроде как девчонка».
Своего аккаунта в Сети у меня не было, поэтому именно эта страничка стала площадкой для сомнений в моей гетеросексуальности и уничижения моей «мужественности» любыми способами, на которые только способны подростковые мозги. Я не имел возможности ответить на комментарии, поэтому мне оставалось только продолжать играть в теннис. Я увеличил количество тренировок до шести раз в неделю, иногда с 6:30 утра до 10:30 вечера. Мой рейтинг поднялся до 49-й строчки в Онтарио и 200-й в Канаде. Я писал о своем строгом режиме в социальных сетях, наслаждаясь комментариями шокированных одноклассников по поводу моей «скрытой мужественности».
С ростом моей приверженности теннису росла и моя ненависть к нему. Мне по-прежнему не нравилось сражаться с друзьями на корте, но теперь я еще и злился, что пропускаю внеклассные занятия или вынужден рано уходить из школы, чтобы успеть на тренировку.
Ближе к концу десятого класса мои молитвы были услышаны. Я вырос на целых тридцать сантиметров, а мой голос понизился на октаву или две. Я обрел уверенность в себе, вступил в новую компанию, завязал серьезные отношения с девушкой и, наконец, бросил теннис. За год я сократил еженедельные тренировки до четырех дней, затем до двух, а потом и до нуля.
Избавившись от постоянных комментариев со стороны окружающих, я стал более уверенным в себе.
Моя социальная и психическая стабильность означала, что мне больше не нужен теннис, чтобы оградить себя от людей, считающих меня «девчонкой».
Я счастлив, что больше не являюсь тревожным ребенком, хотя и жалею, что моя уверенность обошлась мне такой ценой. Мне пришлось заниматься спортом, который я ненавидел, только для того, чтобы чувствовать себя сильным. Мне пришлось ждать почти два десятилетия, чтобы по-настоящему осознать, что я могу быть мужчиной, независимо от того, какими чертами общество исторически наделило этот пол.
Сейчас мне девятнадцать лет, и при росте метр восемьдесят я уже не помню, когда в последний раз кто-то сомневался в моей мужественности. Более того, я не могу вспомнить, когда в ней сомневался я сам.
Мне хочется думать, что это связано не столько с моим ростом, сколько с тем, что я научился определять свою мужественность на основе того, что позволяет мне чувствовать себя мужчиной, а не того, каким должен быть мужчина по мнению других.
В идеальном мире этот рассказ способствовал бы борьбе с тем, что сегодня известно как «токсичная мужественность». Но я буду доволен, если мне удастся заставить хотя бы одного мальчика, прочитавшего мою историю, понять, что он не обязан соответствовать каким-либо мужским стереотипам.
Может быть, он даже решится бросить теннис.
Джош Грановски
Стойте в своем свете и светите ярко, потому что так вы победите тьму.
Круглый купол, под которым через несколько минут мне будут делать компьютерную томографию, был совсем рядом. Техник уже обмотал вокруг моего тела широкий пояс на липучке, чтобы я не упала.
Пару минут назад я выпила мерзкую жидкость с барием. У этого коктейля был кокосовый привкус, и я сделала себе мысленную пометку избегать пинья-колады в течение следующих нескольких месяцев. Мне поставили капельницу и предупредили, что я буду испытывать давление в животе и ощущение тепла в горле.
Уставившись в потолок, я молилась и представляла, сколько молитв уже было произнесено в этом помещении. Люди молили Бога о положительном исходе, о том, чтобы прожить еще несколько лет. Я подумала, что, наверное, это и есть священное место – своего рода храм, куда приходят больные и отчаявшиеся, чтобы получить приговор или избавление.
Все закончилось в считаные минуты. Нужно было просто задерживать и отпускать дыхание, пока каждую вену и артерию, каждый орган в моем теле фотографировали, запечатлевая их для потомков.
А потом я ждала.
Полгода назад у меня впервые стали проявляться различные неоднозначные симптомы, но врачи ничего толком не объясняли. Я даже начала думать, что возможная болезнь – лишь плод моего воображения. Наконец мой доктор назначил этот тест с ускоренным получением результатов. Администратор не преминула заметить, что без предварительного согласия страховой компании все расходы могут лечь на меня, и, для пущей убедительности, заставила меня подписать соответствующий бланк. Но моя жизнь стоила того. На худой конец, буду пореже покупать обувь.