Ура! Свобода!
Прощай, родное сибирское село Кукуево – зеленая пастораль, наполненная жужжанием гнуса и слепней. Прощайте, туалет во дворе и грязные дороги!
Я студентка, и я в Москве!
Хотелось летать, как бабочка, порхать от счастья, здороваться с прохожими, спускаться бегом по эскалатору и кружиться в парке университета на Воробьевых горах. Экзамены, выпускной, трудное поступление в престижный вуз – все осталось позади. Теперь можно полной грудью вдохнуть загазованный воздух родной столицы и расслабиться.
Увы! Не получилось.
Первый день в университете врезался в мою память на всю жизнь.
От волнения я долго не могла заснуть, в результате поздно выскочила из общежития и чуть не опоздала: перепутала, идиотка, остановки метро, вот и потеряла время. Прибежала, запыхавшись, и выдохнула только в холле первого корпуса гуманитарных факультетов.
Вытирая пот со лба, нашла нужную аудиторию и хотела уже войти, как по коридору прокатился девичий визг:
– СВ приехал.
– Где? Где он?
– Там! Повернул к стоянке.
– О!
«СВ? Что за странное прозвище?», – подумала я.
Оглянулась на голоса и оторопела: из коридора на меня неслась толпа крикливых девчонок. Я попятилась и едва успела прижаться к стене, как мимо мелькнуло стадо юных телочек с блестящими от возбуждения глазами. Девушки бросились к окнам. Я кинулась за ними, не понимая, что случилось. Протиснулась к стеклу.
– Где? Девочки, где он?
«Кто – он?», – недоумевала я, ничего не понимая.
И тут… у высокого крыльца как раз под нашими окнами остановилась красная машина с открытым верхом. Я такие роскошные автомобили видела только в кино. Из нее показался красавчик в стильной кожаной куртке и, задрав голову, милостиво помахал девчонкам.
– О, Марк!
– Какой он классный!
– Вот бы прокатиться на такой тачке!
– Так он тебя и позвал!
– А что, и помечтать нельзя?
– Девочки, он заходит!
Визжащая кучка студенток отхлынула назад и кинулась к двери. Я – за ними.
Марк, растягивая рот в широкой улыбке, шел по просторному холлу к парадной лестнице, а следом несся восторженный шепот.
«Идиотки они, что ли? – бурчала про себя я. – Совсем спятили! Обычный мажор».
Я развернулась и направилась к аудитории.
– Привет, рыженькая куколка, – раздался сзади голос с интонацией кота на вязке. Точно так мяукал наш Барсик, когда пристраивался к соседской кошечке. – Новенькая?
Я обернулась, хотела сказать что-то типа: «Вали колбаской…», – посмотрела и… пропала.
Глаза цвета расплавленного гречишного меда, на который упал луч солнца, пронзили меня насквозь, а эта дурочка, душа, растеклась липкой лужицей и перестала слушать голос разума.
– Д-да, – заикаясь, ответила я.
Но мир вокруг уже не существовал. Вот так сразу провалился в тартарары, словно его и не было.
– Ну-ну, бывай, – донесся издалека бархатный голос.
Марк легонько провел пальцами по моей щеке, потрепал подбородок, обдал запахом дорогого парфюма и, окруженный свитой поклонниц, пошел дальше, возвышаясь на полголовы над толпой. Я стояла, словно пригвожденная к полу, и не могла пошевелиться. Еще ни один парень не производил на меня такого сильного впечатления.
– Эй, ты чего? – подняла глаза: рядом оказались две девчонки. – Отомри. Этот красавчик на нас даже не посмотрит.
– Посмотрел же…
– А-а-а, это он так, для развлечения. Короче, забей! Тебя как зовут?
– Вероника.
– Классно. Будешь Никой. Я Аня, а это, – девушка показала на свою молчаливую подружку, – моя кузина Полина.
– А почему его прозвали СВ? – несмело поинтересовалась я.
– Да все просто. Марк Вишневский – сын Ивана Вишневского, владельца франшизы «Сладкая вишня», отсюда и СВ.
– О-о-о! – только и смогла выдавить я. – О-о-о!
Косметику этой фирмы знали абсолютно все. На экране телевизора, телефона и компьютера постоянно мелькала реклама этого бренда. В самой захудалой сельской лавчонке стояли темно-бордовые, почти черные, баночки с кремами и бутылки с лосьонами, на которых золотом было написано «Сладкая вишня». Даже у меня в сумочке лежал тюбик фирменной помады.
Несмотря на бюджетные цены, косметика не уступала мировым стандартам, поэтому ею пользовались все мои знакомые девчонки. Я даже вообразить не могла, какие деньги крутятся в этой сфере, настолько была далека от большого бизнеса и его представителей. Марк для меня был небожителем, с которым наши пути пересеклись только раз.
Наивная, я не понимала, что у судьбы на нас свои планы.
Лекцию по языкознанию я почти не слушала. Преподаватель, молодой и худощавый татарин, легкий, как мотылек, летал вдоль доски, рассказывая о сравнительном языкознании. Он ловко чертил таблицу и на восьми языках доказывал сходство корней некоторых слов. Мы только удивленно качали головами. Иногда преподаватель поворачивался к нам и спрашивал:
– Девочки, все понятно?
– Нет! – дружно выдыхали мы.
– Нужно было идти в швеи-мотористки, тогда было бы понятно, – резюмировал он и снова взлетал.
Наконец наступил тот момент, когда я отключилась от лекции, потеряла ее нить. И перед глазами сразу появился мажор, а мысли уплыли далеко-далеко в мечты и обещали забыть вернуться. Звонок прозвучал неожиданно. Я встрепенулась и вскочила.
– Ника, ты куда?
– В туалет.
Но это была простая отговорка. В душе я надеялась, что выйду за дверь, а там опять – он. Сердце так и замерло от предвкушения встречи.
Но в коридоре царила суматоха перемены. На полу и на широких подоконниках сидели студенты. Они весело смеялись, о чем-то говорили, спорили, и мне пока не было места в их мире.
Я бродила без цели, и тут меня толкнули. Оглянулась – никого. Видимо, случайно, народу много. Сделала два шага и опять чуть не упала от толчка. Что за чертовщина?
Поискала взглядом помеху и наткнулась на пару серых ехидных глаз. Их хозяйка, высокая и тощая, как хлыст, девица с выбритыми висками, рявкнула:
– Что уставилась, коза?
– Я-я ничего. Извините.
Девица пошла прямо на меня, я отпрянула к стене.
– Ладно тебе, Лерка, не приставай к малявке, – остановила ее другая, симпатичная брюнетка с хвостом на голове. – Напугала девчонку.
Не понимая, кому вдруг перешла дорогу, я нырнула в туалет и встала у зеркала. Лицо как лицо, ничего выдающегося. Бледная кожа, как у всех рыжеволосых от рождения, на носу – россыпь веснушек, светло-голубые глаза. Косметика меня только портила: я становилась похожа на размалеванную куклу, поэтому старалась делать макияж по минимуму.
Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появилась та длинная красотка, которая толкнула меня в коридоре. Я внутренне сжалась. Что ей от меня надо? Из кабинки вышла студентка.
– А ну! Сдристнула отсюда! – шикнула на нее стриженая.
Девушка испуганно пискнула, протиснулась к двери и сбежала. Мы остались одни. Сердце заколотилось где-то в горле, которое мгновенно пересохло от предчувствия схватки.
Не дамся! Ни за что! Буду защищаться ногтями и зубами, раз слов не понимает!
Я внутренне сгруппировалась: никогда не была трусихой, но и на рожон не лезла без дела. Бочком-бочком двинулась к выходу. Дылда преградила мне дорогу. Я – к раковинам – она опередила меня, я – в кабинку, девица захлопнула дверь перед моим носом.
– Слушайте, что вам от меня надо? – с вызовом уставилась на девицу, прикидывая, что могу заехать ей головой в живот, а потом пройтись кулаками по бокам, пока она не опомнилась. Наверняка не ожидает отпора от мышки-провинциалки. – Я вас даже не знаю.
Девушка вдруг стукнула ладонью по стене возле моего лица, я подпрыгнула от неожиданности. Колени подогнулись, я наклонилась и приготовилась броситься первой, хотя все тряслось внутри. Но… кукуевские девчонки не плачут!
– Еще раз увижу тебя рядом с СВ, – прошипела незнакомка и сунула мне кулак под нос. – Гляди, чем пахнет?
– И что? Да пошла ты в задницу!
Незнакомка выпрямилась, посмотрела на меня свысока. Наверное, ей показалось, что слова были не очень убедительными, поэтому студентка схватила мои волосы, намотала на руку и прошипела прямо в ухо:
– Ах ты, рыжая дрянь!
– Отпусти, бритая стерва! – оскалила я зубы: с волками жить – по-волчьи выть – и вцепилась в ее запястья.
– Не, ты совсем нюх потеряла? – дылда встряхнула меня и резко отпустила.
Слезы чуть не брызнули из глаз от боли. Казалось, сейчас с меня снимут скальп.
– А ты ко мне не лезь! – огрызнулась я и на всякий случай отступила ближе к двери. – Твой понтовый мажорчик мне до лампочки! Отвали, пока я добрая!
Сказала и замерла: сейчас мой первый день в универе станет последним. Вернусь домой и пойду работать на ферму по разведению племенного скота. Бычкам хвосты крутить буду, как говорила моя мама, когда я не хотела учиться.
– Ладно, подруга! Я тебя услышала, – неожиданно засмеялась дылда. – Марк мой, и точка!
– Вот и ладно. Меня от таких сладеньких блевать тянет.
– Ой, не говори «гоп», пока не перепрыгнешь!
– И пробовать не собираюсь. Совсем!
– Вот это другой разговор. Все равно он всех разовых подружек под одним ником в телефон записывает, даже имя запомнить не заморачивается.
Лерка хохотнула, сложила большой и указательный пальцы колечком и щелкнула меня по носу. Я взвыла от боли и бросилась на нее. Ударила сначала по ноге, а потом намертво вцепилась в борта кожаной куртки. Дылда попыталась меня скинуть, но не вышло: опыт в драках кое-какой имеется.
Девица сделала мне подножку, мы с грохотом упали на пол. Обе заорали от ярости и боли, и в этот момент дверь распахнулась. Подуло сквозняком, а потом кто-то закричал:
– Ах вы, паразитки! Что удумали!
Я в этот момент уселась на Лерку верхом и была спиной к двери, вот по лопаткам и получила чем-то тяжелым. Бритая девица столкнула меня и вскочила. Я села и обернулась. Передо мной стояла женщина средних лет в униформе уборщицы и держала наперевес швабру.
– За что? Это все она…
От обиды и злости у меня даже слезы высохли.
– Лерка, хочешь к декану на ковер? – уборщица погрозила шваброй, протянула мне руку и помогла встать. – Что к малолетке прицепилась?
– Ага! Малолетка! Смотри, Галина Ивановна, что эта мелкая тварь мне сделала.
На шее Лерки и правда красовалась длинная царапина. Девица смочила палец водой и приложила его к коже.
– Ты у меня тоже клок волос выдернула, – пробурчала я.
– Давай, Лера, топай отсюда, пока я охране на беспредел не пожаловалась.
Дылда вылетела из туалета, хлопнув дверью, а я попыталась привести себя в порядок.
– Из-за Вишневского, поди, сцепились? – не успокаивалась уборщица. – Ты, милая, держись от этого парня подальше. Он берегов не видит, сломает тебе жизнь и не заметит.
– Зачем мне ваш мажор сдался? – с силой сказала я. – Первый раз его сегодня увидела.
– Не скажи! У Лерки нюх, как у собачонки: она издалека опасность чует.
– Вот и забирайте этого понтореза себе!
– Т-ю-ю-ю! А мне он зачем? Сопли вытирать? Ох, узнает его папаша, что сынок вытворяет, сошлет парня на Колыму.
– Думаете, не знает?
– А кто ему расскажет? Ректор перед Вишневским на цыпочках ходит, главный спонсор университета, не хухры-мухры.
– И все равно, он мне точно не нужен.
– Вот и славно. Ступай, милая, звонок на занятия давно уже прозвенел.
Я вышла из туалета и остановилась у окна: на свою пару все равно опоздала. В коридорах и рекреациях было тихо. Из каждой аудитории доносились голоса лекторов. Обычный день столичного вуза. Кто же знал, что в нем такие страсти кипят!
Я уже повернулась, мечтая выбраться на свежий воздух, чтобы привести в порядок мозги, как новая мысль поразила меня. Лерка сказала, что всех подружек Марк заносит в телефонную книжку под одним ником. Интересно, каким?
С этого мгновения конкретная цель занозой засела в мозгах.
Несколько месяцев я училась исправно и не высовывала носа из аудитории. По коридору пробиралась как мышка и только с подругами. Длинная Лерка не слишком напугала меня, но я поступила в универ, чтобы учиться. Мне приключения на пятую точку не нужны. Возвращаться в родное Кукуево с позором я не собиралась.
А вот с Аней и Полиной мы не расставались: рядом сидели на лекциях, переписывали друг у друга конспекты, прикрывали прогулы на занятиях и… подглядывали за Марком Вишневским.
– Смотри, Марк опять сменил машину. Вот выпендрежник! – качала головой Аня.
– Да, папаша на сыночка деньжат не жалеет, – соглашалась Полина.
– Неужели не найдется та красотка, которая этого мажорчика приберет к рукам?
– Да леший его знает! – Аня наклонялась к нам ближе и шептала: – Слышала, вчера Олеська с четвертого курса вены себе порезала.
– О, ужас!
– А Марк что?
– Ничего. Его в ресторане на Цветном бульваре с какой-то моделью видели.
Я слушала подруг вполуха, делала вид, что меня эти траблы[1] не интересовали. Ну, влюбилась какая-то дуреха в мажора, и что? Так ей и надо, если головы на плечах нет и достоинства! Но однажды не выдержала и спросила:
– Говорят, СВ всех девчонок, с которыми встречается, под одним ником в телефон записывает. Слышали о таком?
– Да ты что! – хором воскликнули подружки. – Нет, девочки ничего не говорили. Давайте узнаем!
Подружки воодушевились: намного интереснее вести расследование, чем зевать от скуки на языкознании. Однако наши расспросы ни к чему не привели. Все девчонки, которые провели хотя бы один вечер с Марком, твердили, что в его телефон не заглядывали.
– А как он тебя называл, когда вы встречались? – теребила Аня очередную жертву любви.
– Куклой, куколкой. Малышкой еще.
– А по имени?
– Девочки, отстаньте! Я не помню. Не до того было! Марк… он такой… такой…
Заметив, как глаза девушки покрылись пеленой слез, мы сбежали.
– Ладно, Ника, хватит! – отмахнулась от меня Полина. – Зря мы тормошим несчастных девчонок. Не такой уж Марк и мерзавец, раз куколками подружек называл. Не целками же!
«Значит, Лерка меня на понт взяла, – успокоилась я. – Просто захотела от помехи избавиться».
Разговоры однокурсниц постоянно крутились вокруг Марка и будили во мне любопытство и… фантазию. Лежа в постели, часто представляла, что бы делала я на месте брошенной самым бессовестным образом девушки. Марк для меня был как киноактер – сладкая, но недостижимая мечта провинциальной девчонки, выросшей на любовных романах серии «Шарм».
Подружки просто веселились и обсуждали с однокурсницами каждый наряд мажора, успокаивали очередную влюбленную девчонку и втайне мечтали оказаться на ее месте, надеясь, что только они смогут удержать этого ловеласа возле своей юбки.
Для меня же это развлечение стало жизненной потребностью. Я боялась признаться себе, что каждый раз замираю, слушая новую историю о приключениях Марка. Иногда встречала в коридорах университета тощую и бритую пацанку Лерку. Она показывала растопыренными пальцами сначала на меня, потом на свои глаза, «смотри, коза, наблюдаю за тобой», и я проходила с гордо поднятой головой: меня эта тема не касается.
Я уже знала, что девушку прозвали телохранителем СВ. Она училась на третьем курсе, занималась боевыми искусствами и так же, как со мной, расправлялась со всеми новичками, чтобы несчастные провинциалки даже смотреть не смели в сторону Марка.
Но, как я ни боролась с собой, все равно мечтала столкнуться с мажором в коридоре, чтобы он еще раз сказал мне:
– Привет, рыженькая крошка!
Иногда встречала его, но Марк, смеясь, проходил мимо. И всегда с новой подружкой. Он клал ей руку на талию или на попу, в зависимости от ситуации, и шептал что-то на ухо, а она заходилась счастливым смехом.
Все изменилось весной…
[1] Trouble – от англ. – проблема