Пролог
Сколько себя помню, была дача.
Лес, поле, ивы, пруд и лопухи.
С утра Симка выкатывала велосипед, и мы катили – летели на пруд. Мимо заросших сиренью дач и соседей, копающихся в огородах. Мимо орущих собак, которые нам завидовали.
По дороге встречали тетю Машу.
– Здравствуйте! – притормаживала Симка.
Пока Симка здоровалась, я наматывал круги, – не хотелось останавливаться.
– Здравствуй, Серафима! Твоя собака? Как зовут? Какой же он Чингисхан? Он – Чижик.
Чижик? Люди, вы что, с ума сошли? Разве это имя для большой рыжей собаки?
– Чижик!?
Не буду откликаться!
– Чижик, Чижик, Чижик!
– Что?!
Имя приклеилось.
Конечно, у нас были обязанности.
Мы ходили на станцию. За мороженым, за хлебом и молоком, за чем-то еще и встречать маму. Мы стояли на платформе, и платформа утробно гудела.
Вечером пили чай на веранде, отмахивались от комаров. Симка брала меня за уши, смотрела в глаза и говорила:
– Собака, собаконька.
Не знаю, что она хотела сказать.
Потом побелели одуванчики. Симка срывала одуванчики и дула мне в нос. Одуванчики совершенно выводили меня из себя.
Потом пошла малина. Вокруг малинника были норки кротов, и я рыл ямы в надежде поймать хотя бы одного. Однажды я принес Симке мышку, Симка визжала. А крот наверняка еще лучше.
Потом были грозы, и мы сидели в доме. Хлопали окна, громыхало, лил дождь и падали яблоки.
Потом…
Зацвели желтые шары, Симка нахмурилась и спросила: «Какое число?»
Все вдруг засуетились, начали перекладывать вещи с места на место.
– Отстань, Чижик!
Как-то с утра приехал папа на машине.
– Эй! Куда мы едем? Мы уезжаем? А я?
– Да успокойся ты!
Папа с мамой стали перетаскивать вещи в багажник. Багажник не закрывался.
– Давай, запрыгивай! – наконец скомандовал папа.
Я запрыгнул.
– Ничего не забыли? – папа пошел проверять дом.
Я пошел за ним.
– Ты можешь сидеть спокойно?
С одной стороны была Симка, с другой – сумка. Нас трясло и подбрасывало. Сумка сползала на меня. Пахло бензином. Тошнило.
– Ему, кажется, плохо.
– Открой окно!
Я захлебнулся ветром и пылью.
Постепенно деревья стали реже, дома – больше.
– Приехали! – наконец сказал папа.
Огромный дом, подъезд, двери, двери. Коридор, комнаты.
Мы здесь когда-то жили. Вот мое место, мячик, ножка стула, я сгрыз ее, и мне попало.
Все было пыльное, чужое.
Снаружи доносились крики, гудки машин и музыка. Звуки заползали в уши. А запахи – в нос. Я слонялся из угла в угол. Пробовал подсунуть мячик. Сначала Симке, потом маме, потом папе.
– Отстань!
Папа непрерывно смотрел новости. Из телевизора к нам заглядывали чужие люди и что-то говорили-говорили-говорили.
Мама стирала. Я сидел и смотрел за стиральной машиной. Машина подрагивала и тряслась. У нее внутри все вертелось с разной скоростью.
– Отойди, Чижик!
Днем Симка уходила, оставляла меня одного.
– Веди себя хорошо!
И я вел себя хорошо.
Я ждал Симку и спал, хотя сил спать и ждать уже не было. Об меня все время спотыкались.
В Москве Симка выводила меня на улицу всего три раза в день.
Дома сгрудились вокруг нашего двора. Бежать было некуда. То и дело разъезжались машины, и мы сторонились, давая им дорогу. Полдвора занимала помойка.
После гулянья Симка загоняла меня в ванную.
Первый раз я пошел. Но сразу понял, что зря.
Симка вылила на меня что-то вонючее.
– Стой, куда? Что морду воротишь? – Симка понюхала. – Нормально пахнет. Орхидеями. Тебе нужно вывести блох!
Орхидеи просто оглушали.
Когда мы вечером вышли на улицу, я первым делом исправил положение с орхидеями. Вытер морду, проехался на пузе, извалялся в листьях. Но Симка, ругаясь, надела ошейник и пристегнула поводок.
Ошейник натирал. Симка говорила, что поводок нужен, когда идешь по делам, чтобы люди вокруг не волновались. Но мы только и делали, что ходили по делам, а люди вокруг только и делали, что волновались.
– Пойдем! – тянул я Симку.
– Да стой ты на месте!
Мы уже шли в сторону дома, как встретили знакомую с нескладной вздорной собачонкой. Девушка и собачонка принялись меня бесцеремонно разглядывать. В городе все подходили слишком близко. Девушка наклонилась ко мне:
– Ушастик!
А собачонка меня сразу невзлюбила. Она стала напрыгивать и тявкать, как ненормальная. Сначала все выглядело как игра. И я ей вежливо сказал: «Отстань!»
– Фу! Чижик, что с тобой? С ума сошел – огрызаться?
Собачонка все тявкала, и прыгала, и пыталась укусить. Я отворачивался, уворачивался, как мог, и выставлял зад.
Пахло орхидеями, напрыгивала собачонка, натирал ошейник.
– Они хотят поиграть, – сказала девушка.
Симка наклонилась отцепить поводок, мелкое чудовище подпрыгнуло, вцепилось мне в щеку, я его стряхнул и… рванул. Я выбежал вон со двора на улицу по тротуару, вдоль машин.
Симка меня звала. Симка бежала за мной.
А я – прочь.
Я бежал, бежал, бежал.
