При упадке дисциплины в офисе пятница была там тихим днем. Во второй половине дня царила прямо-таки кладбищенская тишь: начальство, склонное подолгу обедать, после ленча уже не возвращалось, а немногочисленный временный персонал исчезал сразу после того, как закрывала свою дверь Клео. Всем было все равно, ведь Сейделл традиционно засиживалась допоздна и отвечала на телефонные звонки.
Лейси ушла еще до обеда и не собиралась возвращаться. Она поехала домой, переоделась в шорты, сунула в сумку кое-какую одежду, припрятала ключ для Рейчел – новой соседки, выгуливавшей ее собаку. Около часа дня она села в машину к своему бойфренду. Их путь лежал в сторону Розмари-Бич, что в двух с половиной часах езды вдоль побережья залива. Было жарковато, на небе – ни облачка. Они договорились, что Лейси не возьмет с собой ни ноутбука, ни каких-либо бумаг. Элли тоже был безоружен: все атрибуты своей профессии он оставил дома. Разрешены были только сотовые телефоны.
Формально целью уик-энда видели побег из города, от работы, чтобы поиграть в активные игры на солнце и позагорать. Но истинная причина была гораздо серьезнее. Обоим было уже под сорок, и оба были не вполне уверены в будущем – как в совместном, так и в личном. Они оставались вместе уже больше двух лет и давно прошли первоначальные стадии романа – ухаживание, бурный секс, ночевки друг у друга, поездки, знакомства с семьями, сообщения друзьям, что они – пара, невысказанные обещания верности. Ничто не указывало на желание положить отношениям конец, напротив, оба были как будто довольны тем, что они продолжаются.
Однако кое-что Лейси беспокоило – причем у нее не было уверенности, что Элли по этому поводу тоже переживает, – ее волновала неопределенность будущего. Что с ними будет через пять лет? У нее имелись серьезные сомнения, что она надолго задержится в КПДС. Элли тоже все больше разочаровывался в ФБР. Он был там на отличном счету и гордился достигнутым, но семидесятичасовая рабочая неделя давала о себе знать. Если он будет меньше работать, то станут ли они проводить больше времени вместе? И приведет ли это к новой форме близости? Заставит ли понять, наконец, любят ли они друг друга? Они вертели слово на букву «л» так и эдак, играли с ним, но все никак не принимали окончательного решения. В первый год вообще его избегали и даже до сих пор неохотно его произносили.
Лейси боялась, что никогда не полюбит Элли по-настоящему, что их роман будет тянуться, проходить одну стадию за другой и в конце концов подтолкнет их к браку. А потом, в сорок лет и даже позже, у нее уже не хватит духу уйти. Она выйдет за обожаемого, но на самом деле нелюбимого мужчину. Или это все-таки любовь?
Половина ее подруг твердила, что после двух лет отношений с мужчиной надо расставаться. Другая половина считала иначе: окольцуй его, пока не сбежал.
По замыслу Лейси этот уик-энд должен был дать ответы на самые серьезные вопросы, хотя она, начитавшись дамских романов и насмотревшись романтических комедий, знала, что подобный «смотр сил», большое романтическое бегство, редко срабатывает. Шатающийся брак нечасто спасают несколько дней на пляже, непростые любовные отношения начинают там еще больше буксовать, не находя желаемого разрешения.
Она не ждала уже почти ничего, кроме удовольствия от солнышка. Будущее так и останется под вопросом, а они продолжат пинать пустую консервную банку…
– Тебя что-то гложет, – заметил Элли, держа руль левой рукой, а правой гладя ее по колену.
Пока еще рано было начинать серьезный разговор, поэтому она, быстро повернувшись к нему, ответила:
– Из-за одного нашего дела я лишилась сна.
– Обычно ты не переживаешь так сильно из-за ваших дел.
– Обычно мы не сталкиваемся с убийствами.
Он посмотрел на нее с улыбкой:
– Выкладывай, что там у вас.
– Не могу. Мои дела требуют конфиденциальности, как и твои. Но я, пожалуй, смогу набросать самую суть, если ты все воспримешь гипотетически.
– Я весь внимание.
– В общем, выплыл один судья – гипотетический! – лет, скажем, пятидесяти, избирающийся на эту должность уже десяток лет. И он психопат. Ты следишь за мыслью?
– А как же! Разве не большинство из них такие?
– Перестань, я серьезно.
– Ладно. Мы изучали таких в Куантико, в рамках курса поведенческого анализа. Стандартная дисциплина. Только это было давно, и я еще не применял ее принципы в поле. Моя специальность – хладнокровные убийцы, перевозящие кокаин, и неонацисты, отправляющие по почте бомбы. Продолжай.
– Все это пока бездоказательные предположения. По утверждениям моей свидетельницы, тоже безымянной и слишком напуганной, чтобы раскрыть свою личность, этот судья убил за последние двадцать лет по меньшей мере шестерых. Шесть убийств в шести разных штатах. Он был знаком с каждой из жертв и терпеливо преследовал их, дожидаясь удобного момента. Способ убийства всегда одинаковый – удушение веревкой одного и того же типа. Его метод, его подпись. Место преступления он всегда оставляет в идеальном состоянии: никаких улик, только веревка на шее жертвы.
– Все дела глухие?
– Именно так. У полиции ничего нет: ни свидетелей, ни отпечатков, ни волокон, ни следов обуви, ни крови, ни мотива. Полный ноль.
– Раз он был с ними знаком, то должен существовать мотив.
– Блестящее замечание классного агента ФБР!
– Благодарю. Просто это само собой разумеется.
– Ну да. Мотивы есть, но они разные: одни выглядят серьезными, другие пустяковыми. Всех я не знаю.
– Для него они все серьезные.
– Да уж…
Элли снял правую руку с колена Лейси и почесал подбородок. Немного поразмыслив, он спросил:
– Разбираться поручили тебе?
– Нет. Свидетельница еще не подала официальную жалобу на судью – слишком напугана. Вчера Клеопатра сказала мне, что КПДС не станет расследовать убийства.
– И что же будет дальше?
– Полагаю, ничего. Без официального обращения мы ничего не можем предпринять. Судью никто пальцем не тронет, он продолжит заниматься своими делами, в том числе убивать – если он убийца.
– Ты говоришь так, словно веришь этой свидетельнице.
– Да, я ей верю. Меня мучает это с понедельника, именно тогда мы познакомились и она внушила мне доверие.
– Почему бы ей не поделиться своими подозрениями с полицией?
– Есть несколько причин не делать этого. Первая: она боится и уверена, что убийца обо всем узнает и добавит ее в свой список. Больше всего ее смущает то, что у полиции нет оснований ей верить. У копов в захолустье Южной Каролины нет времени на возню с каким-то «висяком» на юге Флориды. У копов в Литл-Роке нет времени на такое же убийство в Чаттануге, поскольку там не нашли никаких улик.
Элли задумчиво кивнул.
– Получается четыре. Где еще два?
– Про них она еще мне не рассказала.
– Кого убили в Литл-Роке?
– Газетного репортера.
– Почему его имя оказалось в списке?
– Мы договорились рассуждать гипотетически, агент Пачеко. Больше никаких деталей ты от меня не получишь.
– Как скажешь. Ты предлагала ей обратиться в ФБР?
– Не слишком настойчиво. Пока этот вариант ее не заинтересовал. Ей это кажется слишком опасным, к тому же она сильно сомневается, что ФБР вообще захочет этим заниматься. Зачем ФБР список убийств без малейшего шанса раскрытия?
– Она бы удивилась, узнав, на что мы способны.
Лейси обдумывала это, пока они, слушая музыку, проехали несколько миль, виляя в потоке машин. Элли был приверженцем скоростной езды; попадая на радар, что случалось не меньше двух раз в год, он с удовольствием предъявлял свой значок и подмигивал полицейскому дорожной службы. Он хвалился, что ему еще ни разу не выписывали штраф.