Крылья возмездия - читать онлайн

Глава 1 Война сердец

Небо переливалось от оранжевого к желтому, от красного к темно-бордовому, от нежно-голубого к глубокому синему. Казалось, протянешь руку и коснешься пушистых облаков. Солнце светило так ярко, что приходилось жмуриться и закрывать глаза ладонью. А внизу – далеко, где-то в другой Вселенной, – простирался Бесконечный океан. Волны мягко обнимали песочный берег, погружая пустошь в приятное безмолвие.

Эстелла сменила направление и подлетела ближе к кромке воды. Опустив голову, посмотрела на себя через отражение морской глади. За ее спиной широко распахнулись огненные крылья. Языки пламени потрескивали и искрились, когда на них попадали капли воды.

Эстелла так засмотрелась на тьму, клубящуюся в глубине Бесконечного океана, что чуть не столкнулась с догоняющей ее волной. Она поднялась выше и направилась к месту, которое слишком часто посещала за последнюю неделю, проведенную в Молчаливой Цитадели.

Опустившись на песок, Эстелла поджала ноги и положила подбородок на колени. Ветер развевал волосы, нежно обдувал щеки, словно поглаживая и утешая ее. Запах соленого моря проникал под кожу, а слух улавливал бьющиеся о берег волны.

Она смотрела на воду и чувствовала, как солнечные лучи согревают тело под легким белым платьем. Удивительно, но здесь всегда было так тепло. Прямо как в Невесомье.

Эстелла развязала шнуровку на ботинках и зарылась пальцами в песок.

– Привет, – прошептала она, улыбнувшись.

Ответом ей было лишь легкое завывание ветерка.

– Как твое сердце?

Тишина.

Крепко зажмурившись, она сделала глубокий вдох и досчитала до десяти.

– Я вижу тебя каждый день, любимый. И ты так сильно изменился. – С губ сорвался печальный смешок. – Тебе, кстати говоря, совсем не идет золотой плащ. Он ужасно, просто ужасно тебя полнит. Черный всегда смотрелся лучше. Сочетался с твоими глазами.

Эстелла стала вырисовывать на песке незамысловатые узоры.

– Мне так больно смотреть на тебя рядом с ней. Не потому что я ревную или что-то подобное. Вообще-то я не ревнивая. Ну, может, совсем немного… Просто потому, что я даже через экран чувствую, как отчаянно ты борешься. И мне до безумия хочется… обнять тебя.

Перед ее глазами снова всплыла картина, за которой она наблюдала практически каждый день. На балконе Стеклянного замка стояли Дафна, Захра, Микаэль и он. За ними неподвижно располагался Сенат, только теперь они надевали не белые мантии, а золотые с символом солнца на спине. Илай часто выходил в центр и обращался к Небесной армии, а они падали перед ним на колени и прикладывали к сердцу сжатые кулаки.

– Меня зовут Икар.

Эстелла столько раз пересмотрела то обращение, что выучила его речь наизусть.

—Меня зовут Икар.– Он взглянул на небо и что-то прошептал, но из-за помех Эстелле не удалось различить его слова.– Много лет назад я возглавил первое восстание Альянса вместе с Богиней Солнца. После свержения в низший мир меня лишили воспоминаний. Я не погиб, не стал смертным человеком, не сгнил в Бездне. Мне дали другое имя, но я всегда был и буду Икаром. И сегодня я вернулся, чтобы повести за собой вас – не лживый Альянс, а Небесную армию. Годы в Бездне, а затем и в рядах Пылающих заставили меня засомневаться в том, во что я столько лет слепо верил. И сегодня я сделал свой выбор. Я выбрал массовое уничтожение тех, кто по праву считается предателями Нового мира.

«Массовое уничтожение? О чем он говорит? Неужели Дафна настолько сильна, что может внушить ему… такие мысли?»

Ангелы, рассредоточенные по площади перед Стеклянным замком, стали медленно опускаться на колени.

–И сделаю я это вместе с единственной Богиней, что не поддалась алчности остальных Высших и не посягнула на силу Путей. С Богиней, с правлением которой Новый мир вновь станет процветать. Однажды и навечно, – произнес Илай настолько равнодушным, безжизненным голосом, что Эстелла не выдержала и выбежала из зала Цитадели.

Теперь все знали, что шесть Высших мертвы – от них не осталось ни крупицы силы после того, как они возжелали вернуться к Старому миру. И осталось единственное божество, благодаря которому Эрелим «вновь будет процветать».

Вот их реальность. Вот к чему привели их действия.

Весть о том, что шестерых Высших давным-давно не существует, расползлась по Эрелиму, как болезнь. Все это время Молчаливая Цитадель во главе с высшим адептом ждала прихода Альянса, а когда повстанцы явились на порог, крепость пустила новость о смерти Богов по «подземной паутине».

Они хранили эту тайну многие годы, дожидаясь подходящего момента для переворота. И вот он наступил. Скажи они раньше, на континенте началась бы неудержимая паника.

Паника началась и сейчас, но потомок Солнца и Альянс готовились дать отпор Богине, вернувшейся из изгнания.

Все ждали, когда напряжение на Эрелиме станет не таким ощутимым. Все верили, что континент освободится.

Все, кроме Эстеллы.

Впрочем, о смерти Высших также заявила и Богиня Солнца. Поэтому толку от подземной паутины не было.

На Эрелиме произошел раскол.

Одна часть континента радовалась их смерти – наконец-то народы полностью свободны и вольны в своих действиях, наконец-то миром будут править живые души, а не высшие силы. В Рондде, на самых разных зданиях, развесили белоснежные ткани с надписью: «Да начнется эпоха безбожия!». Рядом развевались знамена королевства – копье валькирии, скрещенное с двуручным мечом тамплиера.

Правда, сделаны эти вольности были без ведома королевы.

На следующий день знамена сняли.

После штурма дома правительства окраины и небольшие поселения Безымянного королевства радовались приходу к власти Альянса, а когда узнали о смерти Богов, так вообще начали праздновать с утра до ночи. До Эстеллы дошли слухи, мол, смертные собрались выдвинуться в Стеклянный замок, чтобы почтить тринадцатого потомка Богини Солнца, вернувшую им свободу от Сената и Богов.

Однако Эрелим торжествовал недолго. Когда на балкон Стеклянного замка вышла Богиня Солнца, воодушевление сменилось… принятием.

Другая же сторона не поверила и взбунтовалась. А вдруг Сенат решил их обмануть? Вдруг это ловкий ход Безымянного королевства и Льерса – двух государств, мечтающих захватить власть на континенте?

Они до мозга костей верили в своих Богов.

Мертвых Богов.

Но опять же – когда они увидели, как человеческое тело Дафны теряет очертания и становится огненной аурой, а небесное светило вспыхивает и увеличивается в два раза, их мнение изменилось. Точнее, если бы их мнение не изменилось, то самое небесное светило спалило бы их дотла.

Им пришлось признать павшую с пантеона Дафну своей единственной Богиней.

Эстелла тяжело выдохнула, стараясь отогнать воспоминания о том обращении и еще ненадолго остаться в этом моменте. Здесь, среди спокойной воды и горячего песка, она чувствовала, что Илай рядом. Что его еще можно спасти.

Словно не здесь три недели назад горели его крылья.

– Но самое главное, что ты жив и с тобой все в порядке, – продолжила Эстелла, обращаясь к пустоте. – У нас дела тоже относительно неплохи. Дагнар и Фрэнк – два глупых старика! – возмутилась она и скрыла улыбку, словно за ней кто-то наблюдал. – Ты бы знал, как они мне надоели. Постоянно ворчат, препираются друг с другом и пытаются доказать, что один главнее другого. А еще складывается ощущение, будто они ревнуют меня! Что за бред?

Волна окатила ее ступни – стало так щекотно, что Эстелла тихо хихикнула.

– Ты, кстати, выглядишь очень привлекательно даже без крыльев, – печально произнесла она. – Только тебе не идет такое выражение лица. Я так хочу увидеть твои ямочки, когда ты смеешься…

Эстелла только сейчас поняла, что нарисовала сбоку от себя солнце с шестью лучами. Тяжело вздохнув, начала выводить около каждого из них буквы.

– Астра встала на ноги. – Ее голос немного повеселел, когда она вспомнила сестру командира. – Ох, я разговариваю так, будто ты умер. Ну да ладно. Астра встала на ноги, но Дагнар заставляет ее передвигаться с тростью. Аарон не отходит от нее ни на шаг, поэтому можешь не переживать. А Клэр и Нэш… все еще не вернулись.

Ком встал в горле, но она прикрыла глаза и сосредоточилась на звуках волн.

– Я уже рассказывала, что Костяной Череп прибыла в Цитадель в тот же день, как мы покинули Стеклянный замок. Ей кое-как удалось выбраться из Льерса живой. Но я не виню ее. Она бы не смогла спасти их в одиночку.

На первом луче появилась надпись Клэр.

– Но они живы, любимый. И Нэш, и Клэр, и Леона. Они живы.

Только они. Остальные – мертвы.

Имя Нэш значилось на втором лучике солнца.

Эстелла ненадолго отвлеклась, когда услышала какие-то звуки. Подняв голову, увидела стаю пролетающих над океаном белоснежных птиц. Они закружились вокруг Эстеллы, а одна подлетела так близко, что девушка смогла разглядеть ее глаза-бусинки. Эстелла протянула руку, и птица опустилась на ее раскрытую ладонь. Затем распушила перышки и потерлась маленькой головкой о запястье.

– Ничего не изменилось, любимый.

Вспорхнув, птица последовала за стаей к небесам.

– Мир как существовал, так и продолжает существовать. Но в то же время… изменилось так много всего. Аарон ходит за мной по пятам. Мы с ним так сблизились за эти недели, что я уже не представляю себя без него. Астра нашла общий язык с Фрэнком, если глупые шутки и оскорбления можно назвать общением. А сам он… такой же, как прежде. Заставляет меня расставлять книги: только теперь не в лавке, а в Цитадели. Я так его люблю, Илай. Я так сильно люблю каждого из них.

На третьем луче появилось имя Аарон, а на четвертом – Астра.

– Цирея тоже не подает знаков. Я знаю, что вы пытаетесь ее найти. Ума не приложу, как она скрывается с пятитысячной армией. Мы ждем, когда она прибудет в Цитадель и встретится с Фрэнком. Ты бы видел его, Илай. Он так сильно ее ждет, что…

Эстелла вновь подняла взгляд к небу и сморгнула несколько слезинок.

– Родители никогда не любили меня так, как Фрэнк любит Цирею.

Вернув взгляд к рисунку, она вывела на пятом луче свое имя и почувствовала, как по щеке все же скатилась одинокая слеза.

– Мне так не хватает тебя, Илай. Мне так не хватает твоего тепла.

Эстелла наблюдала за своей рукой, что выводила его имя на последнем лучике солнца.

– Я так скучаю, ангел…

Слезы сорвались с ресниц и упали прямо в центр рисунка.

– Скоро мы встретимся. Обещаю, что больше никогда тебя не отпущу.

А когда Эстелла Солари давала обещание, она всегда его сдерживала.

Волна окатила ее ноги и стерла солнце, оставив после себя лишь мокрый песок.

Глава 2 Живой пепел

Половина городов Льерса – настоящая помойка.

Именно об этом думала Эстелла, сидя через пару дней в одной из таверн королевства Ветров Трамонтана. Она низко склонилась над забрызганным элем столом, надвинув на лицо капюшон. Никто не видел ее усмешки и серебристых волос.

Эстелла навострила уши, медленно пережевывая принесенную подавальщицей еду. Свое белое платье она смотала веревкой и засунула в сумку, переодевшись в кожаные штаны и рубаху. Сейчас она была похожа на обычную путницу, решившую всласть наесться перед дорогой.

От еды, конечно, пахло омерзительно. Рагу из картошки и овощей плавало в какой-то мутной жиже, а куски мяса казались недоваренными. Или недожаренными – черт знает, что с ними делали. Засаленную кружку эля Эстелла даже в руки не взяла. Однако после нескольких дней полета картошка казалась вполне себе съедобной.

– Ходят слухи, что Драу Великий будет выплачивать хорошее жалование всем, кто вступит в армию Богини Солнца…

Эстелла никак не отреагировала на шепот за соседним столом: лишь поморщилась от попавшей в рот морковки.

– Говорят, в армии началась реорганизация. Представляешь, мать твою, сколько денег мы сможем срубить? Главной силой останутся ангелы, но к ним присоединятся ведьмаки.

– А смертные? – спросил второй голос, не такой воодушевленный. – Смертных тоже на корм пустят?

– А черт его знает. Они же даже сражаться не умеют. Говорят, в их королевстве какие-то… технологии развивают. Людишки даже в руках оружие держать не умеют, – хохотнул ведьмак, и Эстелла с силой воткнула вилку в кусок мяса.

Она немного не рассчитала силы, отчего тарелка загрохотала по столу, привлекая ненужное внимание.

– Устала с дороги, – бросила Эстелла, почувствовав повернувшиеся к ней головы.

Через пару секунд всем стало плевать на грязную девчонку. Подавальщицы продолжили бегать между столами, уворачиваясь от похотливых рук ведьмаков. С кухни доносились звуки бьющейся посуды и пряный аромат, перемешанный с запахом пота. Эстелла скривилась, продолжая прислушиваться к болтовне.

Она выбрала именно этот город – город Триединой Матери, расположенный к югу от столицы Льерса. Эстелла перекинулась парочкой слов с ведьмаком, учащимся в Молчаливой Цитадели, и смогла отыскать много интересного о тех, кто управляет подобными заведениями.

А еще ей нужны сплетни от обычных жителей.

Таких, как тот мужчина за стойкой. Грузный, с обвисшими щеками – льерсец оглядывал таверну, довольно улыбаясь. Пару раз он остановил взгляд на Эстелле, и его глаза-пуговицы вспыхнули интересом. Он мог видеть только ее фигуру, проглядывающуюся сквозь плащ с застежкой в виде звезды.

Эстелла улыбнулась, продолжая держать половину лица в тени капюшона. Освещение в таверне было слабым, а за окнами уже садилось солнце. Но один взмах рукой – и ее увидит и узнает каждый постоялец.

– А что с той сукой, возглавившей восстание?

Эстелла подавилась морковкой.

«Мог бы и потише говорить, хам».

– Ради мертвых Богов! – шикнул второй ведьмак. – Не выражайся так! Жена вчера сказала: тринадцатый потомок явилась к ней во сне. Во сне, представляешь? Эстелла Солари пообещала сжечь наш город за грехи короля Драу. Думаешь, вымысел? А вот мне кажется, потомок странствует по континенту и…

– На кой черт ей это? Они оставили Стеклянный замок Богине и сбежали. Вот и доблестные, мать их, герои. Сначала захватили в королевстве власть, всполошили народ, а потом свалили неизвестно куда.

«Ну ты и ублюдок».

– Потомок наращивает силу, чтобы встать против своего предка, – заговорщицки прошептал ведьмак. – Она готовится к войне уже долгое-долгое время. А еще Солари мстит. И, да поможет нам кто угодно, хоть бы ее месть не обрушилась на нас…

Впрочем, ничего нового – подобное Эстелла слышала часто.

Континент полнился слухами о потомке Богини. То она по ночам превращается в огненного дракона и готовится покарать Эрелим, то она выдвигается на Дафну со стотысячным Альянсом, жаждая освободить континент от ее гнета.

Сто тысяч? Да, Эстелла бы не отказалась от такого войска. Сейчас у нее за спиной в десять раз меньше. И даже не у нее, а у Дагнара: он руководит восстанием.

Знали бы эти зажравшиеся льерсцы, что огненный дракон сидит среди них и пытается не выплюнуть морковку. Эстелла тихо посмеивалась, представляя их реакцию.

Когда за другим столом раздались похожие шепотки, она снова обратилась в слух.

– Странные дела творятся в королевстве, – кряхтела скрюченная ведьма, чавкая и слизывая с пальцев сок жареного мяса. – По ночам слышу такой топот, будто кто-то землю пробить хочет. Небесная армия, что ли? Гляди – и захватят нас эти крылатые тварюги… Но главное не это. Верховная из клана Лунных говорила: ветер Трамонтана надвигается, а звери прочь из лесу бегут. Плохой это знак, плохой… Кто знает, чем эта новоиспеченная Богиня промышляет…

Эстеллу даже передернуло. Она читала предсказания о ветре Трамонтана в одной из книг в лавке Фрэнка. Говорилось, будто Льерс окружает Вересковый лес из-за ветра, что безжалостнее стали и древнее всей Вселенной. Он дул с севера только один раз – в 200 году от создания Нового мира, и после этого королевство долго не могло оправиться от разрушений. Писалось, что, когда ветер Трамонтана вернется, от Льерса не останется и следа.

Правда или вымысел? Может, эти слова таят иной смысл?

Эстелла еще немного послушала разговоры льерсцев, затем поднялась и твердой походкой направилась к владельцу таверны. Тому мужчине, стоящему за стойкой.

– Кружку эля.

Она бросила на стойку пару медных монет. Растянув губы в мерзкой улыбочке, мужчина оглядел ее с головы до ног, даже не посмотрев на деньги.

– Ты, красавица, не переводи мой эль. Прошлую кружку еще не допила, – хмыкнул он, кивнув на ее стол.

– В вашем заведении принято следить за посетителями?

– В моем заведении принято снимать капюшон. Я знаю всех постояльцев и странников, которые путешествуют через Триединую Матерь. Мало кто забредает в такую глушь без причины, – протянул он, даже не скрывая настороженности. Его губы вытянулись в тонкую линию. – Зачем пожаловала?

Эстелла лишь пошевелила пальцами левой руки, скрытыми от мужчины стойкой. Нити Судьбы отозвались предостережением. На кухне загремели посудой, кто-то из постояльцев разбил кружку и грубо выругался.

Медленно подняв голову, Эстелла встретила взгляд ведьмака.

– Время гореть, – произнесла одними губами.

Он изумленно распахнул рот.

– Кто…

– Пожар! – раздался вдруг женский вопль. – На кухне пожар!

В ту же секунду таверну охватила паника.

Посетители повскакивали из-за столов и бросились к выходу. Из кухни стали выбегать повара и подавальщицы, прикрывая лица от едкого дыма. Помещение задрожало от топота десятков ног. Тут и там вспыхивали ленты магии, но страх овладел постояльцами, вытеснив разум.

– Быстрее! Быстрее! – кричали со всех сторон.

Потянувшись к божественной силе, Эстелла бросила взгляд на лестницу, ведущую к верхним этажам. Когда оттуда стали выбегать ведьмы, замотанные в простыни, она облегченно выдохнула. Значит, не ошиблась.

Бордель.

Владелец раздувал ноздри и смотрел на Эстеллу, источая истинную ненависть. Ему было плевать на пожар. Все, чего он сейчас хотел, – заполучить потомка и продать как можно подороже. Или медленно резать на кусочки за то, что она устроила.

– Это ты, пламенная стерва! – рявкнул ведьмак, вытащив из-за стойки кинжал.

Она откинула с лица капюшон и слегка поклонилась.

– К вашим услугам.

Мужчина бросился на Эстеллу, но она уже вскочила на деревянный стол. Показав ему два средних пальца, глубоко вдохнула и выпрыгнула в распахнутое окно.

– Стой! Стой, мать твою!

Перед глазами пронеслось его искаженное гневом лицо, а в ушах засвистел ветер. Приземлившись, Эстелла слегка покачнулась, но сразу же ринулась в сторону окраин. Из таверны продолжали выбегать люди, даже не понимая, что огонь не причиняет им вреда.

Она специально делала вид, что не замечает топота с прилегающей улицы. Пусть думают, что поймали ее. Пусть думают, что она глупее, чем кажется на первый взгляд.

Подгадав момент, Эстелла свернула за угол и наткнулась на двух ведьмаков. Они вскинули руки, объятые магией. Эстелла призвала огонь и почувствовала, как забурлила в венах кровь.

– А мы все думали, когда же нам удастся повидаться с сучьим потомком, – прорычал ведьмак.

– Сучий потомок, пламенная стерва… Оригинальности вам не занимать, – фыркнула Эстелла. – Вижу, с приходом Дафны у армии Льерса появилось новое обмундирование. Хорошо устроились, не правда ли? – Она кивнула на их доспехи с символом древа на груди. – Только когда Богиня выгравирует рядом солнце, от вашей свободы не останется и следа.

Они стали обходить ее с двух сторон. На соседних улицах слышалась возня и крики испуганных жителей. Эстелла бросила взгляд туда, откуда прибежала: бордель полыхал так нещадно, что пришлось отвернуться.

– Богиня хорошо заплатит за твою голову, потомок. Но еще больше она заплатит, если мы приведем тебя к ней живой…

Ей надоело слушать их пустую болтовню. Она тяжело вздохнула и вскинула руки. Ведьмаков сразу же прижало к стенам зданий, расположенных друг напротив друга: они даже не успели опомниться, как сила Эстеллы сковала их руки и ноги.

– А теперь вы будете отвечать на мои вопросы. – Она перевела взгляд с их ошарашенных лиц на свои аккуратные ногти. – Кто остальные владельцы?

– Если ты думаешь, что мы будем отвечать…

– Заткнись, иначе я тебя испепелю, – прорычала Эстелла, заглянув ему в глаза.

Ведьмак задрожал. В его черных радужках отражалось пламя, охватившее Эстеллу. Она чувствовала, как огонь рвется наружу, окрашивая темный переулок в оранжевые тона.

– Отвечай на вопрос.

Но он оказался слишком самонадеянным.

– Нет.

Не раздумывая, Эстелла подула в его сторону. Просто подула.

Сначала ничего не происходило. Однако уже в следующую секунду второй мужчина закричал – то ли от страха, то ли от удивления. Его сослуживец не успел и рта раскрыть, как могучее тело стало иссыхать. Затем, когда Эстелла подула еще раз, превратилось в горстку пепла.

Вместе с доспехами, что даровала им Богиня Солнца.

– А теперь ты. – Эстелла повернулась ко второму. – Говори.

И он заговорил. Быстро, захлебываясь собственной слюной, но говорил.

Значит, еще три борделя… В одном только городе находилось четыре дома удовольствия, замаскированных под таверны. И в каждом таком заведении ведьм заставляли продавать свое тело. Куртизанки, шлюхи – их называли по-разному. Но кто-то же должен заправлять всей сетью, раскинувшейся по грязным улицам Льерса?

И спустя пару минут слез и криков она узнала, кем был этот человек.

Точнее, кем была эта ведьма.

Эстелла вырубила ведьмака и уже собралась отправиться на поиски, как вдруг за углом мелькнула какая-то вспышка. Она прищурилась и различила хрупкую фигурку, замотанную в белоснежное одеяло.

Ведьма.

Она выглядывала из-за угла, словно ребенок, прячущийся от родителей. Ее длинные растрепанные волосы обрамляли лицо с идеальным носом и ярко-зелеными глазами. Она напоминала олененка, хотя на вид была ровесницей Эстеллы.

Сердце на мгновение смягчилось.

– Прости, если напугала, – пробормотала она, махнув на горстку пепла и второго солдата. – Тебе лучше убираться отсюда, пока не пришли ведьмаки. Как только король узнает, он пошлет их по вашему следу.

Девушка слегка вздрогнула. Она закусила пухлую губу и прошептала:

– Спасибо тебе. Но… мне некуда идти.

– Ты жила в борделе? – сдавленно спросила Эстелла.

Ведьма согласно склонила голову, отчего волосы скользнули по хрупким плечам. Уловив изменившийся взгляд Эстеллы, она тут же вскинула руки.

– Но ты не подумай! Уж лучше жить на улице, чем… чем… с ними, – выплюнула ведьма с такой ненавистью, что даже Боги, будь они живы, услышали бы ее слова. – Я ни в коем случае не виню тебя, Пламенные Крылья. Думаю, и другие будут благодарны.

Эстелла на мгновение задумалась. Ее взгляд скользнул к босым ногам ведьмы, на которых отчетливо виднелись синяки и следы от мужских ладоней. К тонким рукам, вцепившимся в хлипкое одеяло.

Ведьма плотнее закуталась в него, продолжая глазеть на Эстеллу, словно не хотела ее отпускать. Шевельнувшись, она случайно приоткрыла выжженное на животе клеймо.

Эстелла сжала челюсти и остановила взгляд на глазах цвета весны: за стеной страха, словно огонек от свечи, дрожала искра неповиновения.

Она полезла к сумку и подозвала ведьму к себе.

– Слушай меня внимательно…

Утром следующего дня Эстелла твердой походкой шла по главной улице города Триединой Матери, наблюдая за поднимающимся солнцем. За ее спиной три столпа дыма вились до самых небес. В город уже ехал король Льерса, до которого дошли вести о произошедшем. И о том, благодаря кому он лишился огромных денег.

Ведь шлюхи – один из главных источников его дохода.

Эстелла продолжала улыбаться. Никто не обращал на нее внимания. Подумаешь, шатается какая-то девка в замызганном плаще. Но будь они повнимательнее, увидели бы поблескивающий камень на эфесе меча и полоски копоти на бледных щеках.

Прямая осанка, твердый шаг. Ее уже начали узнавать. Слышались шепотки, ведьмы выглядывали из окон домов, затем с ужасом смотрели на полыхающие за ее спиной здания. Точнее, на то, что от них осталось.

Сделав еще пару шагов, Эстелла остановилась.

– Передайте Его Высочеству, когда приедет. – Она бросила взгляд через плечо, слыша, как к ней бегут вооруженные льерсцы. – Я спалю каждый город за то, что он сделал с моими людьми. Возмездие настигнет каждого.

Эстелла расправила крылья. Взлетев в небо, она развернулась и показала знак Альянса.

– В следующий раз вместе с ней сгорите и вы.

Вестра. Вот как звали ту женщину, что держала бордели этого города. Эстелла даже не дрогнула, когда спалила ее вместе с одним из зданий. Сегодня умерла только она. Но в следующий раз, когда Эстелла окажется в Льерсе, сгорит его король.

Она посмотрела на север – туда, где находилась столица. Где в эту секунду ждали ее помощи друзья. Эстелла подавила слезы и сжала кулаки. Нужно помнить, о чем они с командирами говорили в Цитадели. Пока что они не могут вторгнуться в Рулан.

Пока что ей остается одно – ждать.

И вершить возмездие.

Когда через пару часов Эстелла увидела кромку Верескового леса, она подумала, что не доберется до него. Но, приложив усилия, все-таки долетела. Ноги подогнулись, а божественная сила окончательно иссякла. Нельзя так истощать себя. Эстелла знала об этом, но продолжала играть с огнем – в буквальном смысле этого слова.

Она свернулась под деревом, накрывшись плащом, и проспала там двое суток.

Глава 3 Дерево, на котором повешен человек

Клэр открыла глаза в тот момент, когда пальцы ног стало до боли покалывать от холода. Ботинки были покрыты чем-то противным и скользким, а подошва давно отошла и обнажила ступню. Воздух забирался под грязную одежду, вонзая в кожу мелкие иголки.

Она приоткрыла слипшиеся после сна глаза и потянулась.

Хотелось оказаться в теплой кровати Стеклянного замка, укутанной в стеганое одеяло. Или, на худой конец, в пещере на окраине Меридиана, где ведьмы согревали воздух магией, а командиры разжигали слабые костры. Хотелось бы выпить бульона или травяного чая, чтобы заставить внутренности работать, а не медленно умирать. Или, приняв боевую стойку, совершить несколько выпадов, заставив тело снова встрепенуться и наполниться жизнью.

Клэр закашлялась. Она подтянула колени к груди и постаралась принять сидячее положение.

– Ты в порядке? – послышался хриплый голос.

От недоедания и обезвоживания голова кружилась, а перед глазами плясали черные точки. Она кое-как смогла разглядеть силуэт Леоны. Ангел сидела по другую сторону решетки.

– Да.

Клэр вытянула ноги и, прикрыв глаза, откинулась на холодную каменную стену. Провела языком по пересохшим, потрескавшимся губам. Сделала прерывистый вдох, но снова закашлялась.

В темнице всегда было холодно и влажно, поэтому болезнь не заставила себя долго ждать. Сначала самочувствие ухудшилось у Леоны. Затем у Нэша. Но ангелы были сильнее людей, поэтому спустя пару суток они пришли в норму.

Клэр же мучилась уже шестой день.

– Что тебе снилось? – спросила Леона.

Она задавала этот вопрос каждое утро.

– Ничего.

– Знаешь, что снилось мне? Этот мерзкий слизняк Микаэль. Ну и дурой я была, когда бегала за ним. Он был влажной мечтой каждой девушки и женщины, вступившей в Небесную армию. – С губ Леоны сорвался низкий смешок. – Огромное состояние, груда мускул, неземная красота… Правда, мозгами его Боги обделили…

Она начала рассказывать свой сон, а Клэр слушала, пытаясь не отключиться.

Последнее время они часто разговаривали втроем. Только это спасало их от сумасшествия. Клэр многое узнала о годах, когда Леона была новобранцем Небесной армии. Порой она казалась не такой черствой и алчной, как при первом знакомстве.

– У меня был муж.

Когда Клэр услышала эти слова, что-то глубоко внутри нее надломилось.

– Его звали Кайденом. Он был обычным смертным. Не поверите, но я выбрала себе лесника. – Леона слабо улыбнулась и, опустив голову на колени, посмотрела на потрепанные ботинки. – Он жил в деревне недалеко от Темного леса. Когда меня отправили патрулировать те земли, я встретила грязного, грубого мужчину, охотящегося на дичь.

Нэш молча слушал, привалившись к решетке. Клэр уже готовилась к тому, чем закончится эта история. Такой тон, каким Леона рассказывала о своем любимом мужчине, не мог знаменовать счастливый конец.

– Он был до странности красивым. В первые секунды я просто пялилась на него, как девчонка, – фыркнула Леона. – А он, наверное, перепутал меня с птицей, поэтому чуть не пристрелил.

Клэр тихо хихикнула.

– Закрутилось у нас быстро. Я часто навещала его охотничий домик, он кормил меня всем, что только мог найти, потому что, видите ли, я была тощей. Кайден… – Леона запнулась, словно одно имя приносило ей боль. – Он любил меня. А я любила его. Поэтому спустя год мы поженились, тихо и скромно. Никто даже не знал об этом, да и знать-то было некому. Это произошло пять лет назад.

– Что случилось потом? – тихо спросил Нэш.

– Потом… Потом у нас должен был родиться сын.

По лицу Клэр заскользили слезы.

– Там долгая история… – Леона стала закрываться, будто только сейчас поняла, как много им рассказала. Но, увидев глаза Клэр и Нэша, выдохнула и сдавленно продолжила: – Однажды, вернувшись в наш уже общий дом, я встретила его отца. Он никогда не появлялся в той деревне. Ни разу за все время, что я там была. Но в тот вечер именно его отец избил меня палками и заставил Кайдена наблюдать, как… Как умирает наш ребенок.

Клэр беззвучно зарыдала. Нэш провел дрожащей ладонью по лицу.

– Затем они исчезли. И Кайден, и его отец. – Леона невидящим взглядом смотрела в пол. – Я до сих пор не поняла, что со мной не так. Это потому что я ангел, а он смертный? Потому что я была в Небесной армии? – Она хмыкнула. – Черт его знает.

Их любовь была чистой и всепоглощающей. Кайден бы отдал все ради Леоны и их ребенка, тогда почему он ушел? Почему оставил ее, искалеченную и с разбитым сердцем?

– Думаю, здесь не обошлось без главнокомандующих, – сказала Лайонкор, словно услышав вопрос Клэр. – Браки между нашими расами не запрещены. Но рождения нефилимов они боятся как огня. Такой слух ходит уже много лет. Нефилимы опасны, поэтому их истребляют.

Леона замолчала. Наверное, она никому не рассказывала эту историю, поэтому и следующие слова сорвались с ее губ:

– С тех пор я сама не своя. Правильно говорила Эстелла: я как собака. Бросили кость – я и побежала. У меня ничего нет. Только чувство жалости, скрытое за высокомерием. И Микаэль… Он напоминал мне Кайдена. Знаю, это отвратительно.

В тот день Леона больше не произнесла ни слова.

Клэр и Нэш молча обдумывали услышанное. По ангельским меркам Леона совсем молода. Ангелы входят в стадию взросления примерно в сто шестьдесят лет, а Лайонкор на тот момент было около ста семидесяти. Маленькая. Одинокая. Сломленная. Вот какой на самом деле была ангел с всегда поднятой головой и ядовитой усмешкой на губах.

Порой они были не такими, какими казались на первый взгляд.

На Небесах и в Невесомье никто не жил со времен войны. Ангелы обитали здесь – на Эрелиме. Леона родилась после войны, поэтому в пристанище Богов никогда не была. Высшие перестали доверять ангелам после восстания, поэтому Золотые врата были для них навечно закрыты.

И ни у кого не возникало вопросов, почему ангелы столько лет не покидают континент. Все были уверены, что кто-то из них да живет в Невесомье. Например, главнокомандующие.

Как же они ошибались. Боги всегда обитали на Небесах, а в Невесомье хранились Пути.

Леона, можно сказать, выросла среди смертных. После событий 888 года ангелы обучались на территории военных баз, разбросанных по всему континенту. Услышав это, Клэр удивленно посмотрела на Нэша, и он кивнул. Раньше речь об этом не заходила. Вот как, оказывается, проходит подготовка Небесной армии.

Леона всей душой любила животных, в то время как ангелы, вышедшие с Небес, относились к ним с пренебрежением. Однажды Лайонкор наткнулась на улицах Велоры на умирающего от голода щенка. Она забрала его к себе домой, а потом к одному щенку прибавились еще пять. Через какое-то время Леона высадила вокруг дома сад.

Но порой она возвращалась в хижину лесника, словно надеясь, что встретит там своего исчезнувшего мужа.

Подобных разговоров было много.

Иногда, сидя друг напротив друга на холодном полу, Клэр, Леона и Нэш даже смеялись. Пока смех не превращался в кашель, а горло – в кровавое месиво.

Леона закончила рассказывать про свой сон. Только сейчас Клэр поняла, что из третьей камеры не доносится ни звука. Тело сразу же пробрала мелкая дрожь.

– Где Нэш? – выдохнула она.

– Они забрали его.

– Что?

В ужасе распахнув глаза, Клэр хотела подскочить на ноги, но, конечно же, не смогла. Лишь шлепнулась обратно на тонкое одеяло, постеленное вместо матраса.

– Минут пятнадцать назад. Два ведьмака.

– Что они будут с ним делать? – прошептала она надтреснутым голосом.

Лайонкор грустно усмехнулась.

– То же, что и всегда.

Двадцать восемь дней. Вот уже двадцать восемь дней они находятся среди четырех стен, холодных решеток и капающей с труб воды. Пару раз Клэр просыпалась от того, что ее одежду грызли крысы. И если сначала она в ужасе кричала, то теперь смотрела на них с равнодушием в покрасневших глазах.

Крысы – самое безобидное, что есть во дворце короля Льерса.

Мысленно заставив себя не паниковать, Клэр приподняла одеяло и взяла отвалившийся от стены камень. Ей нужно было делать это каждое утро.

– Какой? – спросила Леона.

– Двадцать восьмой.

И Клэр с усилием добавила на стену двадцать восьмую черточку.

Сначала хотелось смеяться. Их нагло обманули на переговорах, где Альянс выступал независимой стороной, бросили в темницу и оставили здесь как заложников.

Клэр – и заложница!

Но спустя пару суток, в течение которых в их камеры вносили только три засаленные кружки воды, смеяться перехотелось.

Казалось, льерсцы мечтали, чтобы они сгнили заживо.

Затем, когда Клэр была готова либо съесть свою одежду, либо выблевать желудок, им принесли черный хлеб. Она быстрее остальных вгрызлась в свой кусок, даже не замечая странного вкуса. А когда перевела бешеный от голода взгляд на ведьмаков, увидела, как они гогочут и показывают на свои члены.

Тогда Клэр вывернуло наизнанку.

И так каждый из чертовых двадцати восьми дней.

Но по сравнению с тем, что происходило в течение последней недели, все это казалось прелюдией. Рваные раны на спине, появившиеся от ударов плетью, до сих пор кровоточили. А по камере до сих пор гулял запах жженой плоти.

Из-за обожженных ладоней Леоны.

– Иди смирно!

Клэр вздрогнула, когда услышала тяжелые шаги и знакомый, до дрожи противный голос. Этот ведьмак охранял их камеры не так часто, но его смены были самыми… сложными. Он отнимал всю еду, специально швырялся в них костями и ошметками, не забывая причмокивать и потирать вздутый живот.

Да, иногда Клэр было так плохо, что ее выворачивало прямо на ботинки с оторванной подошвой.

– Шевелись, мать твою, иначе ощиплю твои крылья! Конченое отродье, поскорее бы ты сдох…

Раздался звон ключей. Только в эту секунду Клэр поняла, кто окажется следующим после Нэша.

Ведьмак пнул его под колени, и тот плашмя повалился на грязный пол. Из носа и рта Нэша текли струйки крови, бровь была рассечена, а крылья – сломаны. Клэр до боли сжала кулаки, заставив себя сидеть на месте. Нельзя двигаться.

Они уже через это проходили. В случаях, когда Клэр бросалась к Нэшу на помощь, она натыкалась на решетку, а льерсцы избивали его почти до смерти, вынуждая их с Леоной наблюдать.

Когда Нэш поймал ее взгляд и улыбнулся окровавленными губами, Клэр беззвучно всхлипнула.

– Все хорошо, любовь моя… Все хорошо…

«Не хорошо. Больше никогда не будет хорошо».

– Теперь ты.

Решетка ее темницы распахнулась, и в камеру вошел ведьмак.

– Ты говорил… – Нэш попытался подняться на ноги, но дрожащие руки и ноги разъехались в разные стороны. Он снова завалился на пол, продолжая следить за подступающим к Клэр льерсцем. – Ты… с-сказал… что не тронешь ее…

Ведьмак громко загоготал, а затем плюнул ему в лицо через решетку.

– Запомни одно правило, падший: Льерс ошибок не прощает.

Он поднял за шкирку барахтающуюся Клэр и потянул к выходу. Она спотыкалась и пыталась отбиваться, но с настолько ослабевшим телом ничего не могла сделать. Особенно против вооруженного топорами ведьмака, обладающего магической силой.

– Клэр!

Она вяло повернула голову в сторону Леоны в тот момент, когда он выволок ее в коридор и захлопнул решетку.

Лайонкор скрестила два пальца, приложила их к сердцу и тихо, совсем не привычным для нее тоном прошептала:

– Оставайся с нами.

Взгляд метнулся от встревоженной Леоны к теряющему сознание Нэшу.

– Оставайся с нами, – повторила Клэр в пустоту.

Еще одна камера. Больше, чем та, в которой ее держали. Здесь было намного теплее и чище. Клэр бы согласилась спать в этом помещении, если бы не помнила, что происходило тут каждый раз, когда вызывали одного из них.

Теплее здесь было потому, что справа от стоящего стула тлели угли. А чище потому, что Хоторн – обвешанный оружием ведьмак, шедший позади нее, – был полным безумцем, который держал свое место в идеальном порядке.

Чтобы не заразиться.

По левую сторону от двери стоял длинный стол.

Ножи. Плети. Лезвия. Веревки.

– Знаешь, из вас троих мне меньше всего хочется мучить именно тебя, – сказал Хоторн, растянув губы в кровожадной улыбке.

По первому впечатлению он показался ей добрым и безобидным. Видимо, непримечательные люди всегда таят в себе больше опасности.

– Устраивайся поудобнее, мышонок.

Ей хотелось закричать, чтобы он никогда ее так не называл. Потому что она сразу вспоминала ласковое прозвище Илая и Нэша.

Летучая Мышка.

Клэр постаралась скрыть дрожащие ладони рукавами. Она села на стул, как делала уже несколько раз, и глубоко вдохнула. Затхлый воздух и привкус крови на языке заставили вжать голову в плечи, хотя она до последнего старалась не показывать страха. А такого страха, как в этой темнице, она не испытывала никогда в жизни.

Хоторн приблизился к Клэр и склонил голову.

– Может, хоть сегодня будешь сговорчивее?

Пока она молча молилась семи Богам, как делала в минуты отчаяния, ведьмак привязал ремнями ее руки и ноги к стальному стулу. Отойдя на пару шагов, оглядел ее и кивнул, словно оценив свою работу.

«Пожалуйста, хоть бы сегодня я отключилась».

– Начнем с простого, – хмыкнул Хоторн, затем хищно оскалился. Клэр опустила взгляд, боясь смотреть на его бритую голову и обрюзглое лицо. – Как тебя зовут?

– Кл-лэр.

– Еще раз!

– Меня зовут Клэр, – ответила она громче, сдерживая рвущий горло кашель.

Хоторн разочарованно покачал головой и сложил руки на груди.

– Мы же проходили это, мышонок. Расскажи мне о себе.

Клэр крепко зажмурилась, пытаясь не расплакаться. Если хоть одна слеза стечет по щеке, она сделает только хуже: ведьмак словно питался эмоциями и еще больше возбуждался от ужаса в ее глазах.

Не поднимая век, она твердо произнесла:

– Меня зовут Клэр. Раньше я состояла в рядах повстанцев и выступала против правительства родного королевства. Мы боролись за…

– Что-что?

Она сглотнула. Сделала глубокий вдох. Выдохнула.

И прошептала в тишину:

– Мы ничтожества.

Ее потряхивало каждый раз, когда она произносила эти слова.

Ведь со временем сама стала в них верить.

– Я ненавижу Альянс, потому что оказалась здесь только из-за них. Им на меня плевать, поэтому меня все еще никто не спас. Меня никто не спас, потому что я ничего для них не значу. Я пустое место. Всегда была и буду пустым местом.

Хоторн молча призвал продолжать.

– Моя мать самоубийца, а отец изменник. Все детство им было на меня плевать, поэтому я выросла такой… слабой. Я всегда ищу в ком-то защиту, а сама могу лишь приносить неприятности и жаловаться на судьбу.

«Это неправда! Неправда! Неправда…»

А затем Клэр услышала тяжелые шаги. Она открыла глаза и увидела, как Хоторн подошел к раскаленным углям и взял в руки кочергу.

«Пожалуйста, не надо».

– Молодец, мышонок. А теперь скажи мне, где растет плакучая ива?

– Я не знаю, – быстро закачала она головой, вжимаясь израненной спиной в стальной стул.

Он опустил кочергу в ведро с углями и повернулся к ней с наигранно недовольным выражением лица.

– У тебя еще одна попытка.

– Я правда не знаю! – Паника разлилась по венам при виде раскаленного металла. Клэр облизала пересохшие губы, бросив взгляд на запертую дверь. – Мы з-знаем только то, что она появилась на месте смерти Кам-м-мельеры и Малаки. Мы даже не думали, что она может до сих пор…

Хоторн прервал ее лепет взмахом руки. Затем вынул кочергу и встал напротив, покачивая ею из стороны в сторону.

– Нашей Богине и королю нужно знать ее местонахождение. Скажи мне, мышонок. Я знаю, что ты не так проста, как кажешься.

Она проходила это, но все равно пыталась оправдаться. Надеялась, что хоть сегодня он поверит ей и сжалится. Потому что Клэр на самом деле ничего не знала о плакучей иве.

Но в глазах Хоторна плясали лишь огоньки безумия.

– Печально, мышонок. Печально…

Клэр до крови закусила губу, пытаясь приготовиться к боли. Но можно быть готовым ко всему, кроме нее.

Раскаленный металл прижался к шее.

Дернувшись, Клэр закричала так, как никогда прежде. Боль была настолько яростной, настолько сильной, словно шею отсекали мечом. Словно тело рвали на куски. Она билась в судорогах на стуле, насмерть вцепившись ногтями в ремни. Нос уловил запах жженой плоти. По оголенной шее начала стекать кровь, пропитывая тонкую кофту.

Он прижал сильнее.

И еще сильнее.

– Хватит! Умоляю тебя, перестать! – рыдала она, задыхаясь от собственных криков. – УМОЛЯЮ! ПЕРЕСТАНЬ!

Хоторн отвел в сторону кочергу и незаинтересованно оглядел обезумевшую от боли Клэр.

– Раз не хочешь отвечать на этот вопрос, давай вместе подумаем над следующим. Где на самом деле расположена Цитадель?

Клэр чувствовала, что жить ей осталось не больше пары дней. Она не слышала его слов, не видела ничего вокруг. Глаза заволокло пеленой, осталась лишь пульсирующая и острая, как заточенный клинок, боль.

– Я ник-когда не была там. – Из носа текла жидкость, смешиваясь с кровью и слезами. – Пож-жалуйст…

– Закрой рот и не выводи меня, тупая тварь! Где находится Цитадель?!

– Я не…

Щеку обожгло пощечиной. По сравнению с болью от раскаленного металла она казалась не такой сильной, но в эту секунду Клэр еще больше начала мечтать о смерти. Лучше быстро умереть, чем каждый день переживать такие пытки.

Внезапно Хоторн вдохнул полной грудью и расправил плечи. Он пару раз хрустнул шеей, после чего проговорил чуть мягче:

– А знаешь, может, ты на самом деле не в курсе…

Клэр понимала, что лучше никак не реагировать, но не смогла сдержать всхлип облегчения. Она начала кивать, умоляющими глазами смотря на ведьмака сквозь пряди слипшихся волос.

Он пристально разглядывал ее лицо, будто что-то обдумывая.

– Пожалуй, нам нужно устроить перерыв. Может, через время ты вспомнишь.

Клэр недоуменно вскинула брови. Раньше он никогда не оставлял ее одну. Всегда издевался и мучал, а когда Клэр не отвечала на его вопросы, возвращал в темницу.

Это было не к добру.

Ничего больше не говоря, Хоторн подошел к столу. Клэр не видела, что он делал, но через пару секунд в помещении раздалась какая-то мелодия. С налетом драматизма, но легкая и… знакомая. Хоторн выкрутил ее на полную громкость.

Она хотела зажать уши, но ремни впились в нежную кожу, оставив Клэр неподвижно сидеть на месте. Щеку слабо покалывало, тело начало обмякать, но Хоторн специально не избил ее до потери сознания.

И сейчас Клэр поняла причину.

Она вспомнила, что эту песню часто слушали родители, когда она была совсем маленькой. Тогда мама и папа держались за руки, дарили друг другу поцелуи, пока Клэр оттирала щеки от муки, и тихо над ней посмеивались.

Эта песня была неким символом их крепкой и нерушимой семьи.

– Встретимся через пару дней.

«Только не это…»

Она слушала ее три дня. И любимая мелодия окончательно лишила ее рассудка.

Сначала Клэр чувствовала раздражение из-за громкости.

Она сидела в довольно тесной комнате, а в мелодии были высокие ноты, которые словно разрывали голову изнутри. Ее рану на шее никто не обработал, и через время она начала покрываться корочкой.

И если сначала физическая боль преобладала над тем, что происходило в голове, то через пару часов все изменилось.

Клэр не могла уснуть. Каждый раз, когда веки опускались, мелодия начинала играть заново и заставляла ее приходить в себя. Пару раз она все же отключилась и была до слез этому рада. Но затем высокие ноты и звонкий голос снова разрывали ее ушные перепонки, сердце колотилось с невообразимой силой, а сознание отделялось от тела.

–А ты… а ты… придешь к дереву, на котором повешен человек, якобы… убивший троих?– хриплым шепотом повторяла она слова другой песни, пытаясь отвлечься.– Странные дела происходили здесь. Не так странно встретиться у виселицы… в полночь[1].

Опустив голову на грудь, Клэр неосознанно дергала одной ногой, сжимая кулаки так, что белели костяшки. Затем пальцы отбивали ритм по подлокотнику стула, а уголки губ неосознанно дергались в улыбке.

Когда мелодия начала играть в сотый раз, она уже кричала.

Кричала.

Кричала.

Кричала.

Клэр надеялась, что сможет заглушить песню своим голосом.

Но не смогла.

Пытки над сознанием страшнее пыток над телом.

Тишина.

Клэр открыла глаза и увидела перед собой белый свет.

Она даже не поморщилась. Не отвернулась. Не вздохнула от облегчения.

Какая-то темная фигура вошла в помещение и закрыла за собой дверь. Вот откуда лился свет. Видимо, из коридора. Но Клэр не была в этом уверена.

– …поняла…

Он что-то говорил?

– … не было бы… всего этого…

Или ей показалось?

– …немного… перестарался…

Ее вроде бы куда-то вели. Точнее, тащили на плече.

В голове все еще была пустота.

Затем тело ударилось обо что-то твердое. Наверное, это каменный пол.

– Клэр!..

Снова послышалось?

Она разлепила глаза, но не сразу. Может, прошел день. Может, даже год.

Первое, что увидела Клэр, – голубые глаза. Кто-то лежал в такой же позе прямо напротив нее, отделенный одной лишь решеткой. Опустив взгляд, Клэр заметила протянутую мужскую руку.

– …оставайся… с нами…

Клэр медленно протянула ладонь. Их пальцы переплелись.

А в голове по-прежнему играла та песня:

Глава 4 Избито солнечное сплетение

На удивление, сегодня Икар проснулся рано.

Последнее время он слишком много спал. Не знал причины, но его веки тяжелели, как только голова опускалась на белоснежную подушку. Перед глазами все расплывалось. Он быстро доедал ужин в роскошном зале, где собирались Дафна, Захра и Микаэль – иногда к ним присоединялся Драу, – и отправлялся в спальню. Смотрел на себя в зеркало, и отчего-то его отражение казалось неправильным.

Чего-то не хватало.

Икар дотрагивался до скул, проводил пальцами по лбу, наблюдал за растрепанными после долгого дня волосами. Всматривался в безразличные глаза, затем в шрам, рассекающий уголок верхней губы. И что-то казалось неправильным.

Порой в голове вспыхивали образы. Огонь. Черные перья. Чьи-то слезы.

И он вспоминал…

«Эстелла мертва».

Тогда, на Черной Пустоши, она погибла. Не совладала с божественным огнем, сожгла его крылья и… погибла.

Икар часто смотрел в потолок перед сном, пытаясь пробыть в сознании еще немного. Он любил ее. Помнил, что любил – так сильно, что хотелось вырвать сердце из груди. Часто по щекам стекали слезы, он недоуменно проводил по ним кончиками пальцев, а затем со злостью вытирал лицо.

Он на самом деле плакал?

Потом Икар садился в кресло у окна и смотрел на золотую столицу. Мысли путались – то забегали куда-то вперед, то отступали и превращались в ничто. Он чувствовал себя так странно. Ел вкусные фрукты, как когда-то на Небесах, читал книги и командовал Небесной армией. Но чего-то не хватало.

Или кого-то.

Складывалось ощущение, что раньше вокруг него были другие люди. Порой надоедливые, сварливые, но… родные? В голове мелькали обрывки слов, произнесенные то суровым мужским голосом, то мелодичным женским…

Почему он чувствовал дыру в сердце, если Альянс причинял ему только боль?

Странно.

Сегодня Икар проснулся рано и решил пораньше прибыть на построение. Горячая вода в ванне набиралась долго, поэтому он успел гладко выбрить лицо, пару раз поморщившись из-за остроты лезвия, убраться в комнате, хотя в ней царил идеальный порядок, и выполнить четыре подхода отжиманий.

Икар снова стоял перед зеркалом, пристально себя рассматривая. Черные узоры, украшающие грудь, слегка загоревшая кожа и тьма в глазах. Он развернулся и заметил два длинных шрама, рассекающих спину. Когда-то вокруг них была обожженная кожа, которую смогли залечить ведьмаки Драу. Но ниточки шрамов все же остались.

Погрузившись под воду, Икар задержал дыхание и отсчитал две минуты. Когда легкие начали гореть, вынырнул и откинул голову на край ванны. Тело сразу же расслабилось, а разум хоть немного, но перестал подбрасывать глупые и гнетущие мысли.

Икар прикрыл глаза и провел ладонью по груди. Ему просто хотелось почувствовать, что он на самом деле существует. Иногда казалось, будто он проживает чужую жизнь. Будто его нет.

Икар запустил руку в волосы, второй ладонью крепко сжав бортик.

И почувствовал чьи-то мягкие прикосновения.

Маленькая ладонь разжала его пальцы и опустила под воду. Он задержал дыхание, когда нежные губы коснулись его напряженной шеи. Затем опустились ниже, сцеловав с груди капли воды.

Икар стиснул челюсть и сдержал рычание.

Но когда ее рот столкнулся с его в жадном поцелуе, неосознанно распахнул глаза.

– Черт! – прорычал Икар и смахнул с бортиков ванны стеклянные баночки с маслами. – Черт, черт, черт…

Рядом никого не было. Только он и обволакивающая тело вода.

Грудь часто вздымалась и опадала, пальцы цеплялись за влажные пряди волос и сильно тянули. Он сходит с ума? Она приходит к нему после смерти?

Потому что Икар не спутал бы губы Эстеллы ни с чем другим.

– Ты умерла… Тебя больше нет… Умерла… Ты умерла…

Когда на сердце снова навалилась пустота, он поднялся, повязал махровое полотенце вокруг бедер и вернулся в спальню.

Там его, конечно, уже ждали.

– Доброе утро, Икар, – прошелестела Дафна. – Думала, застану тебя спящим.

Она грациозно разлеглась на его кровати, откинувшись на предплечья.

– Не спалось.

– Помню, на Небесах ты постоянно проводил время в кровати. – Богиня прикусила губу, перекинув огненные волосы через плечо. – Жаль, что не со мной. Столько времени ты отталкивал меня, хотя признавался в великой любви. Как сейчас помню: бегал, как собачка. А потом боялся разделить со мной одну-единственную ночь. Маленький глупый ангелочек…

Икар промолчал.

После возвращения из Небытия Дафна вела себя совершенно не так, как на Небесах.

Он распахнул дверцы огромного шкафа и принялся доставать доспехи. Громоздкие и неудобные, они отливали золотом и стесняли движения. Утепленный плащ, сапоги, меч из рондданской стали. Клинков осталось мало: сталь Сенату так и не удалось раздобыть. После возвращения Дафны в помощи Люцифера они не нуждались, поэтому вопрос нового оружия вставал не так остро. Кому нужна помощь Дьявола, когда их ведет сама Богиня Солнца?

Оставшиеся ангельские клинки имелись только у командующих и лучших воинов армии. Низшие ранги вооружались обычным оружием.

– Может, не спится, потому что тебе одиноко?

Икар бросил взгляд через плечо и приподнял бровь.

– Я бы могла скрасить твои ночи, – промурлыкала Дафна, накручивая на палец шелковистый локон. Ее лиловые глаза восторженно блеснули.

«Мои ночи может скрасить только твоя смерть».

Он затряс головой, избавляясь от этой странной мысли. – Благодарю за предложение, но вынужден отказаться.

Совершенно не замечая присутствия Богини, Икар скинул полотенце и принялся одеваться.

– Ты помнишь, что должен сделать?

– Помню.

– Ты готов к этому?

– Готов.

– Можешь быть более разговорчивым, Икар?

Он промолчал, продолжая ощущать лишь пустоту в груди. И расползающуюся по венам тьму.

Дафна тяжело вздохнула и поднялась с кровати.

– Трансляцию увидит только Эрелим. Остальные континенты не должны вмешиваться, ты это понимаешь?

– Мы обсуждали это на протяжении нескольких недель, Дафна, – равнодушно ответил он, набрасывая на доспехи золотой плащ. – Я не собираюсь подводить ни тебя, ни Небесную армию. Будь уверена в моей верности.

Икар развернулся и заметил, как Богиня, прищурившись, пристально его разглядывает. Ее необычные глаза выдавали недоверие, но вместе с тем и интерес. От Дафны исходила безмерно древняя сила, принадлежащая иному времени и иной эпохе. Она заполняла собой пространство, отчего становилось тяжелее дышать. Даже Икару, живущему в Новом мире уже больше двухсот лет.

– Твоя сестра оставила послание. Этой ночью они проникли в Меридиан, убили десять горожан и развесили по городу свои знамена.

Икар замер. Его дыхание участилось, но он продолжал отстраненно смотреть в глаза Богини.

– Что за послание?

Дафна взмахнула рукой, и перед ней прямо в воздухе материализовался телефон. Она протянула его Икару с каким-то хищным выражением лица, словно никогда не видела ничего лучше того, что было на экране.

Икар с осторожностью взял его в руки и опустил взгляд.

С губ сорвался прерывистый вздох.

Кто-то сфотографировал одну из золотых высоток в центре города. В окнах отражался ярко-алый рассвет, который сливался со стекающей по стенам кровью.

«Аттерес никогда не пойдет против Аттереса, если тот не выберет другую сторону. Ты выбрал свою, главнокомандующий. Будь готов к последствиям».

Икар перечитал послание пятнадцать раз – он считал. Но даже через пару минут смысл слов Астры не мог улечься в сознании.

Из оцепенения его вырвал голос Дафны:

– Они будут мстить за то, что ты сделал выбор в пользу Небесной армии. И ты когда-то считал их своими товарищами? Считал, что твоя сестра не предаст тебя? Очередное доказательство того, что они властолюбивые и лицемерные, готовые на все ради самоутверждения за счет невинных душ.

У него началась мигрень. Икар запустил руку в волосы и потянул за пряди, чувствуя жжение в затылке.

«Почему Астра так сильно меня ненавидит? Что я ей сделал?»

– А ты столько лет противился мне, Икар, – покачала головой Богиня. – Если бы тогда на Пустоши ты не отвернулся от истины, все было бы иначе. Я ведь говорила, что они сделают тебе больно. А ты не верил. Что ж, доказательство в твоих руках.

Он сжал телефон так сильно, что побелели костяшки.

– Я тебя понял.

Спустя пару мгновений Дафна кивнула и направилась к двери.

– Это важный шаг, Икар. Мы сделаем это спустя двести лет. Не подведи меня.

– Не подведу, – механически ответил он.

Когда дверь закрылась, Икар упал в кресло и снова вперился взглядом в кровавые слова и два знамени по обе стороны от надписи – на них изображалось солнце, пронзенное мечом. В затылке словно кто-то копошился; он продолжал тянуть за волосы, а когда почувствовал боль, убрал руку и увидел вырванные черные пряди.

«Моя сестра меня ненавидит. Эстелла мертва. Бывшие друзья хотят захватить власть.

Моя сестра меня ненавидит. Эстелла мертва. Бывшие друзья хотят захватить власть.

Моя сестра меня ненавидит.

Эстелла мертва.

Бывшие друзья хотят захватить власть.

Моя сестра меня ненавидит.

Ненавидит.

Ненавидит.

Ненавидит».

Икар зарычал и поднялся с кресла. Он стал метаться по комнате, тяжело дыша и пытаясь найти спасение от грызущих мыслей. Голос нашептывал, что он в ловушке. В ловушке своего разума, из которой никогда не выбраться.

Икар бросился в ванную и плеснул в лицо холодную воду. Зеленые глаза в отражении зеркала были широко распахнуты, уголки губ напряжены, из-за чего вокруг них появились морщинки. Икар прижался лбом к холодному зеркалу, пытаясь успокоить дыхание.

– Я все делаю правильно. Я все делаю правильно. Я все делаю…

Внезапно в голове раздался щелчок.

По телу пробежала сильная дрожь, перед глазами появилась пелена, а руки и ноги будто сковали тиски. С усилием подняв голову, он посмотрел на себя в зеркало, не имея возможности пошевелиться.

Его словно разрывали на две половины.

– Хватит, – прорычал он, резко дернувшись назад и налетев на закрытую дверь. – Что, твою мать, с тобой не так?

А затем все чувства испарились.

Холод. Тишина.

Пустота.

И он сразу же увидел совершенно другое отражение. Глаза с клубящимися в них тенями блеснули злостью и жаждой мести.

Чей-то голос, бесконечно древний и неизвестный, прошептал:

– Не сопротивляйся…

После построения Икар шел на очередное заседание Сената.

Он вальяжно вышагивал по торжественному залу, наблюдая за ангелами низшего ранга. Они были рассредоточены по помещению и склоняли головы, как только их командующий оказывался в зоне видимости.

Икар усмехнулся.

Когда он шагнул в стеклянный лифт и створки начали закрываться, кто-то просунул внутрь руку, попросив подождать.

– Доброе утро, Лукас, – развязно поприветствовал правителя Икар, окинув его ленивым взглядом. – Пунктуальность раньше входила в список твоих достоинств.

Солари всегда выглядел опрятно, словно вставал в пять утра и тратил минимум три часа на переодевания, сборы и поход в душ. Его светло-каштановые волосы всегда были аккуратно зачесаны назад, и Лукас так же, как Икар, терпеть не мог бороду или даже щетину.

Лифт издал звук, и они начали медленно подниматься на нужный этаж.

– Как обстоят дела с подготовкой легионов? Слышал, в рядах главнокомандующих произошли серьезные изменения, – сказал Лукас каким-то напряженным голосом. – Захре пришлось серьезно постараться, чтобы снабдить армию хорошей провизией. Мы не были готовы к тому, что действовать придется так скоро.

Икар задумчиво посмотрел на мужчину.

Он всегда находился в каком-то натянутом состоянии, словно мог взорваться в любую секунду. Икар знал это, потому что чувствовал то же самое. Со стороны Лукас казался спокойным и сосредоточенным. Но в глубине его души назревала буря.

– Это ваша работа, Солари. На подготовку у вас было достаточно времени. Сколько лет назад ты стал править? Разве человек, возглавляющий королевство, не готов идти на крайние меры ради достижения правосудия?

–Правосудие… Всеобщей правды не существует, так о каком правосудии может идти речь. Я никогда не правил, как ты выразился. Мои задачи заканчивались на перечитывании отчетов и сборе налогов. Грязная работа, скажу я тебе.

– Безымянное королевство переполнено смертными, которые могут сдирать с городов золотые монеты. Почему именно ты? Чем ты заслужил свое место в Сенате?

Икар не знал, с чего вдруг его заинтересовало правление Солари. Может, он просто не хотел ехать в тишине через весь Стеклянный замок.

Лукас расплывчато ответил:

– Когда мы столкнемся в той секунде, к которой ведет нас судьба, ты сам все поймешь. Кто-то свыше уже давно решил за нас.

– Решить что-либо за нас по силам только истинной Богине.

Лукас повернул голову в сторону Икара и медленно оглядел его с головы до ног.

– Никогда не видел тебя настолько бесхребетным, – поморщился Солари, а Икар от раздражения сжал челюсти. Он не поведется на его жалкие уловки. – Не хватает только белых крыльев, и можешь лететь обратно в Небесный дворец.

– Мое прошлое – это святотатство. Я здесь, чтобы искупить свои грехи.

Внезапно Лукас… засмеялся. Он откинул голову и начал громко, от всей души хохотать, словно не делал этого тысячу лет. Затем, немного успокоившись, произнес:

– Это нужно снять. Когда увидишь, сам захочешь себя прикончить. Ради лживых Богов, и это тот самый Аттерес, с которым я всегда мечтал встретиться!

Икар растянул губы в улыбке, но до глаз она не дошла. Он смерил Лукаса пристальным взглядом, думая о том, как лучше его убить. Но Дафна, скорее всего, будет недовольна смертью одного из правителей. А Икар не хотел почувствовать на себе ее божественный гнев.

Он посмотрел на мигающие кнопки лифта. Осталось двадцать этажей. Пятнадцать. Десять. Может, убить его и подставить кого-то другого? Или закопать труп за Меридианом, чтобы точно никто не нашел?

В голове снова что-то начало свербеть. Слова Лукаса на мгновение отозвались странным чувством, и Икар никак не мог за него ухватиться. Как будто он находился в вакууме, а Солари осторожно пытался в него пробиться.

Секунда.

Секунда – и в его тело что-то врезалось.

Лукас бросился в его сторону. Навалившись на него всем телом, он прижал предплечье к горлу Икара и приковал его к стеклянной стене. Это произошло так неожиданно, что Икар даже не успел отреагировать. Он выхватил из ножен меч, но Солари перехватил его прямо за лезвие.

– Что она тебе внушила? – сузив глаза, мрачно прошептал Лукас. – Почему ты подчиняешься ей, Аттерес?

Икар приподнял подбородок и прошипел:

– Что ты несешь, чертов смертный?

–Боги, да очнись же ты наконец! Дафна внушает тебе другую действительность. Ничего из того, о чем ты думаешь, не происходило и не происходит. Я не могу сказать тебе правду. Просто физически не могу, Илай. Но поверь мне: мы с Ариадной на твоей стороне.

Илай.

Илай.

Илай.

Это имя ударило по нему, словно пощечина.

Оттолкнувшись, он заломил руку Солари за спину и с силой прижал щекой к противоположной стене.

–Послушай меня,– прошипел Илай ему на ухо, выкручивая руку еще сильнее. Лукас даже не поморщился.– Ты не говоришь, что мне нужно делать. Ты не лезешь в мои отношения с кем бы то ни было. Вы с Ариадной бросили свою дочь в самый тяжелый для нее момент, потому что что? Испугались пророчества? Захотели власти и денег? Да даже миллион золотых крыльев не стоит того, что она пережила. Она гораздо, гораздо важнее денег, власти или статуса. Она, мать твою, приоритет! И должна быть приоритетом для тебя!

Как только последнее слово сорвалось с его губ, Илай замер. Он несколько раз моргнул, недоуменно смотря прямо перед собой. Лукас задержал дыхание, повернув к нему голову.

Икар резко оттолкнулся и отошел к створкам лифта, нервно проводя ладонью по затылку.

– Ты помнишь ее.

– Хватит.

–Если она не смогла стереть тебе воспоминания о ней, значит… Что ты помнишь, Илай?

– Я сказал, хватит! – Он посмотрел на номер этажа и облегченно вздохнул. Осталось проехать четыре уровня, и Икар сбежит от этого надоедливого идиота.

–Не делай этого. Ты знаешь, о чем я говорю. Мы не можем пойти против Дафны и Захры, но это можешь сделать ты. Пожалуйста, не допусти того, чего хочет Богиня. Я умоляю тебя…

– Это приказ, а я здесь нахожусь только ради того, чтобы исполнять их.

– Это говоришь не ты, Аттерес. – Лукас тяжело вздохнул. – Боги, за что вы наградили мою дочь таким несносным мужчиной…

Внутри Илая что-то щелкнуло, и он тихо фыркнул. Склонив голову, Солари искоса на него посмотрел, будто разгадывал какую-то тайну.

Двери лифта распахнулись, но перед тем как выйти, Лукас бросил:

– Молчаливые не погибают.

Икар застыл на месте, наблюдая за его отдаляющейся спиной.

Глава 5 Оплот истины

-Эстелла! На помощь!

Она резко поднялась со ступеней каменной лестницы и вынула из ножен меч, подаренный ей Нэшем и повстанцами. Морглес – вот как она его назвала.

Несущий свет.

Окутав клинок божественным пламенем, Эстелла приняла боевую стойку.

Аарон вылетел из врат Цитадели с такими испуганными глазами, что она сразу поняла – на них кто-то напал. Даже когда Цирея явилась в Стеклянный замок с армией Асталиса, взгляд Йоргенсена не был настолько взволнованным. Он обеспокоенно взмахивал крыльями, отчего вокруг него кружились черные перья.

– Кто? – рявкнула Эстелла, подняв вторую руку и создав огненный шар.

Он бросил взгляд на входные ворота и приложил палец к губам, призывая ее молчать. Эстелла вгляделась в темноту за исполинскими створками, украшенными коваными узорами. Два кольца в центре ворот, подхваченные пронизывающим ветром, отстукивали мерный ритм.

– Иди-и-и сюда, малыш Аарон, – елейно пропели откуда-то изнутри. – Я не причиню тебе вреда. Разве что совсем чуть-чуть…

Эстелла несколько раз моргнула. Аарон уже успел спрятаться ей за спину – если так можно было сказать, потому что Эстелла была на две головы ниже и в несколько раз худее. Они уставились на темный проход, и через пару секунд из него выскочила стройная, но прихрамывающая фигура.

– Твоя лохматая шевелюра мне надоела, Йоргенсен!

Во входных вратах крепости, опираясь на трость и держа в другой руке ножницы, показалась разъяренная Астра. Сощурившись, она оглядела Эстеллу и Аарона с ног до головы.

– Не думаю, что Солари тебе поможет. Иди сюда.

– Вы идиоты?

Астра и Аарон молча переглянулись и посмотрели на Эстеллу.

– Она хочет состричь мои волосы! – в несвойственной ему манере вспыхнул Йоргенсен.

– Я хочу их подровнять! Солари, ну хоть ты скажи ему!

Обреченно вздохнув, Эстелла развеяла огонь, убрала Морглес в ножны и снова присела на ступени.

Пока Аарон и Астра тихо переругивались за ее спиной, она смотрела на могилы Богов. Так, как делала это каждое утро, проведенное в стенах Молчаливой Цитадели. Вглядывалась в белую краску, словно та могла ответить на ее вопросы, иногда подходила к каждому кресту и проводила пальцами по деревянным табличкам, на которых были вырезаны имена Высших.

Орител, Селена, Каэль, Элоэн, Камала и Аваддон.

– Нет ничего сильнее Путей, – сказал им в тот день Фрэнк. Его голос будто доносился откуда-то из глубин Бесконечного океана. – Боги? Разве вымышленный идеал, невидимый и неосязаемый образ, который никто из нас не видел, может быть могущественнее души? Могущественнее души не может быть ничего, и неважно, чья она – валькирии, ведьмака или фейца. А мы слепо верим в существование Богов, даже не догадываясь, что их давным-давно нет. Четыре королевства строят церкви, святилища, возводят десятиметровые статуи из золота в их честь. А знаете, что самое смешное?

Никто ему не ответил.

–То, что против силы души выступает человек. Алчный, жадный, жаждущий власти человек. В этом и парадокс нашей жизни. Вы думаете, главнокомандующий Небесной армии в здравом уме подчинялся бы кучке людей, которые не имеют никаких способностей? Они не владеют оружием, в них не заложено ни крупицы магии. По сравнению с ангелами люди никчемны! Но все же миром правят люди. Как когда-то правил Конгломерат, так теперь правит Сенат, создавая иллюзию власти. Иллюзию обладания той самой властью…

Только на следующее утро после прибытия к адептам Эстелла заметила седьмой крест. Он стоял вдалеке и был выкрашен не белой краской, а черной.

– Его поставили не мы, – объяснил Фрэнк, и Эстелла снова вздрогнула от звука его голоса. Никак не могла привыкнуть. – Это сделал Многоликий Оракул. Высший адепт Молчаливой Цитадели, которого несколько месяцев назад заменил я.

У Эстеллы так сильно закружилась голова, что ей пришлось ухватиться за крест.

–Каждое действие в Новом мире имеет последствия,– продолжил Фрэнк, смотря прямо ей в глаза.– Десятый Конгломерат обманул мироздание и спас тех, кому было суждено погибнуть. Но расплачивается за это только он. Потому что его рука пронзила тело божества.

Эстелла вспомнила отслаивающуюся кожу Оракула, его слепые глаза и место, где должен был располагаться рот. Существо, что несет на своих плечах судьбу всего Нового мира, когда-то было обычным человеком.

– Как именно он расплачивается? – спросила тогда Эстелла, прочистив горло.

Фрэнк долго вглядывался в темноту за седьмым крестом, затем ответил:

– Как думаешь, что страшнее: находиться в неведении или знать обо всех исходах событий и понимать, что одним действием можешь изменить судьбу человечества?

– Глупый вопрос.

Фрэнк весело сощурился и вернул взгляд к насупившейся Эстелле.

– Не дерзи, неудачница.

Оракул расплачивался вечностью, одиночеством и всеведением.

Боги не держали его на привязи, как говорила когда-то Костяной Череп. Он сам держал себя, опутанного цепями, глубоко под горами Драконьего перевала. Чтобы не вмешиваться в ход событий, чтобы возложить судьбу мира на кого-то другого или просто для того, чтобы пожить хоть пару лет… в спокойствии.

Но Оракул все же вышел из тени. Столкнул Эстеллу и Цирею лбами, затем пришел на Черную Пустошь и помог Альянсу избежать резни в Стеклянном замке. Он водил их за нос все это время, давал ложные намеки и утаивал правду даже в собственных пророчествах.

Если он знал, что Боги давно мертвы, почему же не сказал раньше?

Все было бы иначе.

Они бы искали способ одолеть не семерых Высших, а только одного – Дафну. Они бы не тратили столько времени на то, чего давным-давно не существует. Они бы нашли способ как можно раньше отыскать Богиню Солнца, перестали бы искать информацию о том, как вернуть силу Путям, и надежно спрятали бы артефакты.

Илай не стал бы Верховным главнокомандующим Небесной армии, а Клэр и Нэш не оказались бы в заложниках. Повстанцы узнали бы, что Илай и есть Икар, другим, менее болезненным путем.

Эстелла до сих пор помнила их недоверчивые, смирившиеся, а затем побежденные взгляды.

Их командир лгал. Их командир стал марионеткой Богини.

И они скорбели по нему так, словно он…

Погиб.

– Многоликий видит варианты будущего. Значит, только эти действия приведут нас к победе, – говорил Фрэнк. Эстелла задумчиво вгляделась в могилы Богов, окруженные редким лесом, и даже не заметила, как Астра и Аарон притихли. Они сели по обе стороны от Эстеллы и накинули на ее плечи откуда-то взявшийся кафтан Альянса.

– Это его третий, – коротко бросил Йоргенсен. – Или четвертый. Он заставил портных Ситриса сшить себе штук двадцать одинаковых, чтобы каждый день надевать новый.

Эстелла посмотрела на вышивку и судорожно вдохнула.

«Рассвет во имя свободы, закат во имя господства».

– Они видят в тебе его заместителя.

Она прикрыла глаза, покачав головой. Пальцы правой руки сразу же скользнули к левой и стали обводить символ крыльев и солнца.

Нити Судьбы молчали. Эстелле казалось, будто в груди зияет бездонная пропасть, когда раньше на ее месте трепетала искрящаяся нить. Сейчас она держалась на одном волоске. Интересно, Илай все еще чувствует их связь или…

Она исчезла навсегда?

– Нет, Аарон. Я никогда не смогу заменить его.

– Мы с тобой тренируем их уже три недели, Солари. И ты делала это, даже когда мы пересекали Утраченные земли, – мягко прервала ее Астра. – Они прислушиваются и уважают тебя. Никто не говорит, что ты должна командовать ими, но…

Астра незаметно сглотнула. Эстелла увидела, как ее пальцы сильнее сжали ткань тренировочных штанов.

– Но пока он не вернулся, атакующие нуждаются в твоей помощи.

«А кто поможет мне?»

Эстелла кивнула, плотнее закутываясь в ткань кафтана. Она словно до сих пор хранила родной запах Илая – бергамот, лимон и нотки кедра. Либо Эстелла просто сходила с ума.

Они втроем замолчали.

Втроем. Их осталось трое.

Эстелла поежилась, когда порыв ветра овеял ее голые ноги. На Черной Пустоши было тепло. В Льерсе, откуда она вернулась этим утром, холоднее. Цитадель располагалась на открытом пространстве, поэтому ветер пронизывал здесь до самых костей.

По словам Фрэнка, на этих землях часто встречалась всякая живность. Змеи, пауки, даже скорпионы. Поэтому ходить в коротком платье – не лучшая идея.

– Дагнар не особо обрадовался, когда узнал о твоем визите в Льерс. Он еще не простил тебе остальные вылазки.

Эстелла косо посмотрела на Аарона.

– Скажешь, я поступила неправильно? Они заслужили это. Я не тронула никого, кроме той дряни, что заправляла борделями.

– На твоем месте я бы придумал что-то… изощреннее. Спалить четыре дома как-то уж слишком просто. – Йоргенсен хмыкнул, но в следующую секунду его взгляд стал серьезнее. – Сколько ты там проспала?

Эстелла пожала плечами.

– Двое суток.

– Ты вовремя вернулась. Еще день – и за тобой послали бы отряд, – покачала головой Астра. – И ты слишком небрежно относишься к своей силе. Однажды можешь погрузиться в нее настолько, что она сама тебя уничтожит. Ты только учишься управлять ей, а представь, что будет, когда достигнешь предела.

– Хватит читать мне нотации.

Аарон тихо зарычал.

– Ты слишком молода, Эстелла. Тебе двадцать один, а нам больше двухсот. Мы встречались с такой силой на Небесах и видели, что происходит, когда она выходит из-под контроля.

Эстелла поджала губы. Она и сама это понимала.

Сначала, еще в Велоре, сила была послушной и не противилась ей. Обучение проходило на удивление легко. Но сейчас, когда Эстелла начала познавать грани божественного огня, он не казался ей таким покладистым. После каждого полета требовалось время, чтобы восстановиться. Иногда она просыпалась из-за того, что пламя жгло грудь, желая вырваться наружу.

Но она справится. Всегда справлялась и сейчас справится.

– В Льерсе что-то происходит, – сказала Эстелла, желая перевести тему. – Ну, если не считать рассказов про огненного дракона, который является кому-то во снах.

– Это они про тебя, что ли? – засмеялась Астра.

– Представь себе. Там столько баек… – Эстелла поморщилась. – Но суть не в этом. Дафна что-то замышляет. Льерс в полной боевой готовности, хотя там много мятежников. Слухи у них между кланами ходят… про ветер Трамонтана. Земля дрожит, еще черт пойми что происходит.

– Но разведка ничего не замечала, – нахмурился Аарон.

– Она слишком хорошо скрывает истинные намерения. На то Дафна и Богиня.

Только сейчас Эстелла осознала, на какую тропу ступила. Это не Сенат и не Небесная армия. Дафна – настоящее, черт возьми, божество, существующее не одно тысячелетие, создающее миры и способное подчинять своей воле души.

Она почти непобедима.

Восстанавливаясь после Небытия, Богиня дала им отсрочку. Но, почувствовав ее силу на Черной Пустоши и увидев обращение из Стеклянного замка, Эстелла по-настоящему… ужаснулась. Она была до безумия напугана, хоть и скрывала это под маской невозмутимости.

Вероятность того, что им удастся одолеть Дафну, ничтожно мала. А учитывая ее армию, это практически невозможно.

И это понимали все – Аарон, Дагнар, Фрэнк.

Но все молчали.

– Вы верите, что это правда? – внезапно спросила Астра, переведя взгляд на могилы.

– Сто третий, – глухо отозвался Аарон. – Ты спрашиваешь это сто третий раз. Ответ не изменился: да, это правда.

Астра бросила в его сторону испепеляющий взгляд и прошипела:

– Как будто ты сразу принял то, что мы на самом деле гнались несколько веков за пустотой. Как и говорила, мать твою, Кира! А учитывая, что Богиня пыталась подстрелить меня чьими-то руками, я имею полное право спрашивать это хоть двести раз.

Да, скорее всего, тем смертным, который хотел убить Астру в Стеклянном замке, был кто-то, посланный Дафной. Как кстати Йоркен оказалась рядом в ту секунду и помогла ей спастись. Она до последнего отыгрывала свою роль, и верил ей абсолютно каждый.

– Да уж… Гнались мы за пустотой в буквальном смысле этого слова, – невесело усмехнулась Эстелла, переводя взгляд с одного креста на другой.

Конечно, под землей не было никаких гробов с иссушенными и разложившимися телами Богов Пустоты. Когда те посягнули на Пути, их просто расщепило. Кресты – лишь напоминание о том, что даже творцы мира могут поплатиться за свою алчность и желание стать единственной силой всего сущего.

Как, оказывается, интересен мир…

Внезапно за их спинами раздалось шарканье. Несмотря на то что в Цитадели обитало несколько сотен учеников, снаружи их слышно не было. Даже не разворачиваясь, Эстелла поняла, кто именно стоит в проеме.

– Задницы подняли и вошли внутрь. Если застудишь ее, Аттерес, я точно запру тебя в лазарете, – проворчала Костяной Череп.

– Разве задницу можно застудить? – искренне удивилась Астра, опираясь на трость. Аарон тут же подошел к ней и приобнял за плечи, помогая подняться, на что она пихнула его в бок и огрызнулась: – Сама справлюсь!

В такие дни Эстеллу спасали лишь их перебранки, присутствие Дагнара, Фрэнка, Энакина, Даниэля, Киры и Костяного Черепа. Ну и Кирана, когда он не вел себя как высокомерный придурок.

Порой Эстелле хотелось лечь спать пораньше, а проснуться позже, чтобы времени чувствовать было не так много. Она никак не могла взять себя в руки после всего, что произошло в Бездне и на Черной Пустоши. Эстелла всегда была собранной, даже находясь в шаге от смерти, но наступил момент, когда сил бороться практически не осталось.

«Боритесь», – говорила она на балконе Стеклянного замка, окруженная врагами, поднимая руку со скрещенными пальцами.

Но как бороться самой, когда единственное, чего тебе хочется, – просто исчезнуть?

Она устала. Она до безумия устала…

– Эстелла? – окликнул ее Аарон, когда они ступили на площадку перед входом в крепость. – Ты поможешь…

Он на мгновение смутился, что было совсем на него не похоже, и опустил взгляд в пол.

– Поможешь Астре… постричь меня?

Эстелла в растерянности замерла. Затем едва заметно улыбнулась.

– Конечно.

Молчаливая Цитадель называлась так не из-за того, что ее ученикам запрещалось разговаривать. Молчаливой она была потому, что правда всегда скрывалась за стенами белокаменной крепости и никто не был вправе говорить о ней снаружи.

Все думали, что сюда изгоняют предателей трех государств. Будто в Безымянном королевстве для слабых по своей сути людей есть катакомбы, а для асхайцев, льерсцев и рондданцев – закрытая крепость на территории Утраченных земель.

С какой-то стороны это на самом деле так.

Только уже давно Цитадель стала не просто пристанищем предателей, но и местом, где этим предателям открывают глаза на правду – об истории, медицине и техническом прогрессе. Затем они передают знания. Не нападают. Не враждуют. Не пытаются кому-то что-то доказать.

Они живут ради познания. Кто-то назвал бы их сумасшедшими, но для Эстеллы ученики Цитадели стали настоящими героями, которые носят порванные робы с цепями и не кричат о своей правде. Ждут. Строят новые теории. Ищут выход из того, во что превратился весь Новый мир.

Когда Эстелла впервые переступила порог крепости, грудь сжалась от благоговения и смятения. Никогда в жизни она не находилась в подобном месте. Выложенная из белого камня, Цитадель служила неприступным оплотом истины. Внутри, среди лабиринта башен, затемненных переходов и залов, витал дух прошлого. Каждый шаг повстанцев отдавался эхом, проносился через переплетение лестниц и достигал потаенных закутков. По слухам, даже самая большая библиотека Эрелима, расположенная в Аталасе, не могла сравниться с библиотекой Цитадели.

Некоторые залы представляли собой подобие учебных помещений – у входов были развешены гобелены, вытканные искусными мастерами. Вдоль стен тянулись деревянные шкафы, ломящиеся от манускриптов. Запах кожаных переплетов и потрепанных страниц вселял в Эстеллу какое-то странное чувство дома. Она смотрела на столы, украшенные витиеватой резьбой, слышала, как ученики в поисках знаний шелестят пергаментом, и мечтала поучиться здесь хотя бы пару месяцев.

Другие залы напоминали кабинеты адептов. Они были меньше по размеру, но книг в них, как ни странно, вмещалось в несколько раз больше. Вызвали их именно сюда – в кабинет Фрэнка. И у Эстеллы было не особо хорошее предчувствие.

–Может, стоит найти себе ученика постарше?– прокряхтела Костяной Череп, заходя в круглое помещение.– Или адепта? А может, самого высшего адепта?

Фыркнув от смеха, Астра вошла следом за ней.

– Тебе пора протянуть ноги и лечь рядом с теми миленькими могилками, старуха.

Чернокнижница развернулась к ней и оскалила пожелтевшие зубы.

– Нахалка! Сама возись со своей ходулей, я тебе больше не помогу! – Она спрятала ладонь в складках робы и пошевелила пальцами, но Эстелла сразу же это заметила. – Поучись у возлюбленного и заткни свой болтливый рот.

– Он не мой возлюбленный! – вспыхнула Астра, бросив взгляд на Аарона. Тот уже расположился за столом и принялся изучать один из увесистых томов, не обращая на них внимания. Однако Эстелла хорошо изучила этого замкнутого и нелюдимого командира, поэтому отметила, как нервно дернулся уголок его губ.

Ни о чем не подозревая, Астра плюхнулась на соседний стул и протянула:

– Мне тут рассказали, что в Безымянном королевстве детей пугают какими-то страшными сказками про Костяную старуху. Она приходит в полночь и съедает глаза тех, кто плохо себя ведет. – Ее голос понизился до заговорщицкого шепота, а изумрудные глаза хищно блеснули. – Это, случаем, не про тебя?

Эстелла хихикнула и прикрыла рот ладонью, чтобы, не дай Бог, не стать новой жертвой Костяного Черепа.

Потому что в следующую секунду над Астрой материализовалось ведро с ледяной водой.

Она медленно подняла голову, вернула взгляд к ухмыляющейся чернокнижнице и пропела сладким голосом:

– Ты же знаешь, что мы подруги?

Ведро перевернулось, и крепость сотряс оглушительный визг Астры.

– Я же только высушила волосы!

Эстелла не сдержалась и, схватившись за живот, громко захохотала. Наверное, делала она это впервые за три недели. Даже Аарон слегка улыбнулся, искоса поглядывая на вымокшую до нитки Астру.

Она горестно застонала, расправив потяжелевшие крылья.

– Я похожа на облезлую кошку!

– Будешь знать, как хамить старшим, – довольно проурчала чернокнижница.

Эстелла вытерла ладонью выступившие от смеха слезы и, пытаясь успокоиться, глубоко вдохнула.

– Сколько вам вообще лет?

– А тебе все скажи да покажи. Как видишь, я в самом расцвете сил, девочка моя!

Как бы повстанцы ни пытались выведать у Костяного Черепа хоть что-то о себе, женщина всегда прогоняла их и угрожала натравить на них змей. Но Эстелла помнила тот день на островах Безвременья. Посмотрев на нее, чернокнижница увидела нечто ужасное, заставившее отшатнуться со страхом в белесых глазах. Может, именно из-за Эстеллы она им не доверяет?

А еще Череп сказала, что Эстелле придется погибнуть. А Илаю… сгореть.

Притупленная боль в сердце снова запульсировала.

– Скажешь ты, – послышался знакомый шепот за дверью, что вела в небольшую каморку.

Эстелла вопросительно посмотрела на Аарона, но он лишь пожал плечами. Астра и Костяной Череп прекратили бросаться оскорблениями, обратившись в слух.

– Нет, в последнее время я и так слишком много говорю, – прошипел второй голос. – Ты их лидер? Вот ты и говори…

– А ты главный в Цитадели, Фрэнхольд. А мы где? Правильно, в Цитадели. Поэтому говорить будешь ты…

Дверь распахнулась. Активно размахивая руками и продолжая что-то друг другу доказывать, из каморки вывалились Дагнар и Фрэнк. Только спустя пару мгновений они поняли, что давно не одни.

– О-о-о, да вы сегодня рано, – наигранно удивился Фрэнк, одарив их фирменной улыбкой, которая сражала всех дамочек наповал. – Господи, Аттерес, ты похожа на облезлую кошку… Сиди на месте и не смей доставать меч! Ах, какой сегодня прекрасный день. Чай? Кофе? У меня есть конфеты с ликером. Правда, они из темного шоколада, а истинных ценителей у него немного.

Они вчетвером переглянулись и спросили в один голос:

– Что случилось?

«Видимо, предчувствие снова меня не обмануло».

Фрэнк сразу же замолчал. Откашлявшись, Дагнар как-то нервно поправил повязку на глазу.

– Нам нужно кое-что обсудить. Кажется, мы с Дарроу начинаем понимать, что стоит за действиями Дафны. – Он посмотрел на притихшую Эстеллу. – Это касается Нитей Судьбы.

Глава 6 Пусть ложь сердец прикроют ложью лица

Эстелла даже не переоделась. Она стояла на одном из бастионов Молчаливой Цитадели и смотрела на выжженную землю под ногами. Перед ней простирались сотни пустынных миль, что оставила после себя Война четырех королевств.

Пустота и смерть – вот из чего состоял их мир. Не из любовных романов, что Эстелла читала в лавке, не из душистых цветов в горшочках и не из архитектурных эскизов, которые ее заставляли рисовать отец и мать.

Пустота и смерть.

– Ты так со мной и не поговорила.

Эстелла со всех сил зажмурилась и затрясла головой.

Она прошептала:

– Я не верю.

Сжала кулаки, затем начала расчесывать ногтями запястья, чтобы заменить душевную боль физической.

– Не верю.

Еще сильнее.

– Не верю, не верю, не верю…

Руки тряслись и не слушались, она кое-как смогла оторвать их от покрасневших запястий и обхватить подрагивающие плечи. С ресниц сорвались слезы. Эстелла начала торопливо их стирать, словно от этого зависела ее жизнь. Словно, если на щеках останутся мокрые дорожки, мир увидит, насколько она слаба.

– Эй… – раздался за спиной добрый голос. – Иди сюда, неудачница.

Неудачница.

Не сдержавшись, Эстелла развернулась и бросилась в объятия Фрэнка.

– Я думала… Я думала… – хныкала она, сжимая в кулаках его кофту. – Я думала, что убила тебя… Боги, я думала, твоя смерть на моих руках!

С губ сорвался всхлип, сменившийся надрывным криком. Она кричала и кричала, уткнувшись в грудь Фрэнка, пока он мягко растирал ее спину и гладил по грязным волосам. Пока горло не начало саднить, а колени – подгибаться.

– Я так скучала… Я скучала по тебе и твоему чертовому шоколаду, по твоим придиркам и… Я не могу, Фрэнк. – Эстелла словно умирала изнутри. – Я больше так не могу…

Она стала оседать на каменный пол. Фрэнк молча подхватил ее на руки и отнес к стене. Привалившись к камню, Эстелла подняла голову и постаралась сморгнуть слезы. Но они все катились и катились по щекам, попадали в приоткрытый рот, забивали дыхательные пути. Боль так нещадно разрывала сердце, что с каждым вдохом все сильнее хотелось вырвать его из груди.

Боль радости, потому что Фрэнк – ее дорогой друг и человек, который заменил отца,– жив. Боль облегчения, потому что она не убила его. Боль, боль, боль, потому что все это время, все это чертово время он скрывался и не подавал ни единого знака.

Фрэнк сел рядом и протянул ей кусочек белого шоколада.

– Ты же любишь темный, – пробормотала Эстелла, вытирая рукавом лицо и косо на него поглядывая.

Ее друг незаметно улыбнулся.

– Только недавно распробовал. Не так уж он и плох, особенно когда делишь его с кем-то важным.

– Еще одно твое слово – и я точно умру прямо здесь в соплях и слюнях, – провыла Эстелла, когда слезы снова стали скапливаться в уголках глаз.

Запрокинув голову, Фрэнк заливисто засмеялся.

Когда на бастион опустилась тишина, он повернул голову к Эстелле и начал рассматривать ее. Она делала то же самое, запоминая каждую новую морщинку, каждую изменившуюся черту лица. Исхудал. Из глаз пропал тот блеск, что Эстелла замечала в лавке магических книг. Во всегда уложенных каштановых волосах появилось больше серебристых ниточек.

– Записки Фрэнка Дарроу? – усмехнулась она, вспомнив тот клочок бумаги, что прочитала после прибытия в Цитадель.

– Удивительно, правда? – вздохнул он, вновь посмотрев на пустошь за границами крепости. – Будто сам напророчил себе судьбу.

Несмотря на то что понятие «король» на Асталисе отличалось, например, от системы правления в Льерсе, Фрэнк был именно им. Он был мужем королевы, который не имел права вмешиваться в дела континента, но сидел рядом с ней на троне.

Фрэнхольд Фьорд – тот мужчина в строгом костюме, что исподтишка наблюдал за Эстеллой, пока она рисовала карту Эрелима, – оказался бесправным королем.

– Это сделал Оракул, – произнес он спустя несколько секунд. – Оракул стал высшим адептом крепости через несколько лет после того, как Безымянным королевством начал править второй Сенат. Он ушел на Драконий перевал, чтобы не вмешиваться в ход событий, но его отыскал прошлый адепт и передал ему крепость со всеми знаниями. Оракул предвидел это и знал: откажись он от предложения, Молчаливая Цитадель падет под натиском Небесной армии. Его сила не поддавалась законам мироздания, поэтому Многоликий многие годы отводил от крепости любого, кто приближался к ней хоть на десять миль. Никому из ангелов так и не удалось отыскать ее: она постоянно меняла местоположение. Предателей изгоняли на Утраченные земли, не доводя до Цитадели, а приходил за ними сам Оракул. А вы отыскали нас только потому, что так решил он.

Эстелла свела брови к переносице, стараясь уложить всю свалившуюся на нее информацию. Оракул – прошлый адепт Цитадели, а Фрэнк – нынешний.

Что вообще за глупости? Над ней кто-то издевается?

Потому что это точно не могло быть правдой.

– Хорошо, я поняла буквально одно предложение из всего, что ты сейчас сказал. Но как вам удалось пересечь стены? И как вы вообще встретились?

Глаза Фрэнка остекленели, и он погрузился в воспоминания.

– После того как их с Дафной спасли, они стали связаны силой кинжала. Оракул больше не был человеком. Он стал безликой и бессмертной сущностью. На него не распространяются никакие законы мира. Многоликий нашел меня, когда мы с женой и дочерью собрались бежать с Асталиса после очередного переворота, подстроенного королевским двором. Но нас перехватили. Цирею похитили последователи короны, а Миру… убили.

– О Боги…

«На похороны мертвой жене», – гласила табличка, что держал в руках Оракул, когда она встретила его в Меридиане. Когда он сказал ей узнать правду о настоящем владельца кольца, что носил Фрэнк.

Мира. Жену Фрэнка и мать Циреи звали Мирой.

– Он видел события на Асталисе, поэтому и пришел за мной. Он видел, как пробудить твою силу, – продолжил Фрэнк. – Оракул не говорил ничего ни о тебе, ни о Цитадели, ни о Дафне. Сменил личину и прикинулся обычным ведьмаком, затем отдал мне во владение лавку и ушел. Только потом, исследуя архивы и отыскивая записи, я понял, что никому из ведьмаков Эрелима не по силам пересечь стены.

Эстелла слушала его затаив дыхание.

– Я сразу понял, что он не обычный человек. И не человек вовсе. С тех пор я и стал ждать его возвращения. – Фрэнк приобнял Эстеллу за плечи и притянул к себе. – Вернулся Оракул только в ночь взрыва в лавке. Он подстроил мою смерть и сказал, что мне нужно бежать.

Как она могла не почувствовать подвоха? Ведь даже на похоронах гроб был закрытым. Все говорили, что тело Фрэнка слишком обезображено. Что от него остались лишь кости.

– Если бы ты ослушался и остался в Велоре… Что бы случилось?

Нахмурившись, Фрэнк ненадолго задумался.

– Как я говорил, моя смерть запустила пробуждение твоей силы. Моя смерть заставила тебя встретить Микаэля, попасть в темницу Велоры, а затем вступить в Альянс. Точно так же, как Дафна и Сенат, Оракул заставлял нас двигаться в нужном ему направлении. Правда, мне кажется, пару раз мы все-таки сошли с запланированного ими пути, – улыбнулся он, и Эстелла устало хмыкнула. – Скорее всего, Оракул не предвидел объединение сил Захры и Дафны.

Как оказалось, глава Сената все же была в сговоре с Богиней Солнца. По всей видимости, она понимала, что не сможет отыскать кинжал в одиночку, а Небесная армия начала о чем-то догадываться. Когда Богиня Солнца освободилась из Небытия, Захра Корвелл решила объединиться, а не встать перед ней на колени.

И сделала она это, по соображениям Дагнара и Фрэнка, в период после заключения Эстеллы и перед штурмом Стеклянного замка. Вот куда отправилась Небесная армия, после того как кинжал Камельеры и Малаки изгнал ангелов из Меридиана.

Прямиком к своему создателю.

Единственный вопрос… Может, Захра знала о смерти Богов? Может, Алдариону Кельрски удалось докопаться до истины и передать сведения дочери? Потому что уж слишком быстро Захра и Драу переметнулись на сторону Богини, не задавая никаких вопросов.

Эстелла устало выдохнула.

Она чувствовала себя марионеткой. Бестелесным кусочком души, который перегоняли из одного угла в другой. Каждый ее шаг был спланирован сотни, даже тысячи лет назад то ли Богами, то ли Конгломератом. Все смерти, потери и страдания казались затянувшейся игрой. В глазах кого-то свыше Эстелла была пешкой – обычной пешкой, которая освобождала королю и королеве путь, а затем погибала.

И после этого о ней даже никто не вспоминал.

Ни один из правителей или творцов мира не видел, как Эстелла молится исчезнувшим звездам о том, чтобы это скорее закончилось. Камельера и Малаки не видели, как Эстелла прижимает к сердцу левую ладонь и отчаянно надеется услышать его голос. Мертвые Боги не видели, как огонь внутри нее медленно угасает.

– Как, оказывается, интересен мир, – прошептала Эстелла, обращаясь к потухшим звездам над головой.

Фрэнк грустно улыбнулся.

– Интереснее, чем ты можешь себе представить.

Они буквально были в полной заднице – и Альянс, и Цитадель, и Эрелим, и вообще весь Новый мир. Шанс выбраться из этого дерьма даже Оракул не мог предсказать.

Фрэнк жив? Чудесно.

Боги мертвы? Бесподобно.

Илай подчиняется Дафне? Прекрасно.

Все это время они преследовали не ту цель? Не-ве-ро-ят-но.

Но последней каплей для пошатнувшейся психики Эстеллы стали кровавые переговоры в Льерсе.

Ее лучшая подруга, зеркальное отражение души и первый человек, которого Эстелла впустила в свой маленький мир, попала в плен. Когда-то они сидели за школьной партой в клетчатых юбках и повторяли заклинания ведьм, а сейчас сражаются за свои жизни, облаченные в черно-красную сталь.

С каждым днем, что Эстелла проводила вдали от Клэр, пропасть в ее сердце расширялась, кровоточа и принося такую душевную боль, какую прежде она никогда не испытывала. Ей словно отрубили руку и сказали, что когда-нибудь, возможно, пришьют обратно.

Нэш. Всегда раздражающий, но такой любимый командир, ставший за короткое время чем-то большим, чем просто другом. Семьей. Настоящей семьей, которая никогда не бросит, не предаст, даст по голове деревянным мечом, а затем будет с гордостью наблюдать за твоими успехами.

И Леона. Выскочка, которую Эстелла терпеть не могла. Но потом Лайонкор как-то странно проникла ей под кожу – даже со своим болтливым языком и испепеляющим взглядом.

Она была готова убить за них любого. И она сделает это.

Эстелла часто сидела в своей спальне на третьем этаже и вспоминала о том, что Фрэнк и Костяной Череп рассказали им по прибытии в Цитадель.

Чернокнижница ворвалась в крепость в окровавленной мантии на грани смерти. Ей кое-как удалось спастись: портал вывел женщину в самую гущу ведьмаков, которые зачищали торжественный зал от трупов повстанцев. После того как она перенесла две группы в Бездну и Льерс, на сражение у нее не осталось сил. Она сбежала, но вызволить выживших не смогла.

Драу отравил весь отряд – кроме Леоны, Клэр и Нэша.

Софи мертва. Эстелла больше не увидит ее улыбки, не увидит нежно-розовых волос и не узнает, о чем она мечтала. Остальные Пылающие, отправившиеся на переговоры в Рулан, тоже мертвы.

Конечно, броситься в королевство Ветров Трамонтана они не могли. Эстелла понимала это. Альянс в меньшинстве. Альянс истощен. У них слишком мало ангельских клинков и подготовленных людей, зато внутри слишком много злости и жажды мести. За Богиней Солнца стоят три Сената, многотысячная Небесная армия и сила Трамонтаны, не включая вставших на сторону Альянса мятежников.

Льерс и Безымянное королевство были неприступны. Стеклянный замок и дворец короля Драу патрулировались сильнейшими легионами Небесной армии – в том числе и легионом Микаэля. Запечатав въезды в столицы защитными заклинаниями, ведьмы и ведьмаки приняли решение проводить в Рулане и Меридиане тщательные осмотры. По слухам, головы сносили за любое неповиновение.

Эстелла была готова спалить Цитадель, когда Фрэнк и Дагнар отдали приказ оставаться на неопределенное время в крепости, однако понимала – даже сила пламени не выстоит против мощи древней Богини.

Все то, что смог урегулировать Альянс, находясь в Стеклянном замке, уничтожено за один вечер.

Теперь они знают правду, но…

Как с ней поступить?

Костяной Череп объяснила, что валькириям и тамплиерам удалось покинуть Льерс в полном составе. Драу их не задерживал, потому что главной целью был Альянс. И даже если они отравили не тысячу, не сотню Пылающих, а всего несколько десятков, льерсцы наглядно изъявили свои намерения.

Они не пощадят. Они хотят править наравне с Безымянным королевством, в котором по неведомым причинам и остановилась Дафна. Почему не Асхай? Почему не Рондда?

Почему родное королевство Эстеллы?

Группа, которая штурмовала Сенат Велоры, прибыла в крепость спустя четыре дня после событий на Черной Пустоши. Без потерь не обошлось, но большая часть, в которую входил и Тобиас Мортон, осталась в живых.

Чего не скажешь о распятых повстанцах, выполнявших операцию в Ситрисе. Аарон поведал Эстелле и Астре о случившемся, только когда к Альянсу присоединилась группа Велоры.

Широ мертв. Инквизиция Святого Оритела распяла Пылающих на доме правительства, словно каких-то животных. Аарон убил каждого боготворца. Он не говорил, как именно это сделал, но Эстелла видела ответ во тьме, что клубилась в его спокойных глазах.

Они страдали. А Эстелла чувствовала, как тело дрожит от удовольствия – мрачного и такого поглощающего. Они заслужили мучительную смерть. Будь Эстелла на месте Аарона, сожгла бы их заживо. Она бы слушала звуки ломающихся костей и захлебывающиеся крики, вдыхала бы запах жженой плоти и наблюдала за тем, как их тела превращаются в пепел.

Возмездие должно настигнуть каждого.

Молчаливая Цитадель была относительно недосягаемой, а сражение приближалось с каждой секундой. Именно поэтому Дагнар послал гонцов во все королевства, приказав отыскать тех, кто командовал затаившимися мятежниками.

Смертные, рондданцы, асхайцы и льерсцы – все на Эрелиме готовились к восстанию. В грязных переулках, в сточных каналах или прямо под боком властей. Те, кто не побоялся, и те, кто побоялся, но готовился отдать жизнь за лучший мир.

Многоликий помогал издалека, не вставая открыто на их сторону. Некоторым мятежникам удалось сбежать из королевств в Цитадель. Главы повстанческих групп отчитывались о количестве.

Итого сейчас их около шести тысяч, если не считать исчезнувшую армию Асталиса.

До дурноты мало.

– Многие отказались, – просто ответил Дагнар, хотя Эстелла различила в его голосе едва заметную панику. – Я не могу их принуждать.

Из десятков, сотен тысяч повстанцев, горящих идеей свободного мира, осталось лишь шесть.

Они могли проиграть, даже не начав войну.

Глава 7 Закон Вето

Закон Вето, – начал Дагнар, расхаживая по скромному кабинету Фрэнка, в котором они собирались и думали, как не сойти с ума. Пошли третьи сутки с прибытия в Цитадель. – Повтори еще раз, что он значит.

Дарроу – или Фьорд? – откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок.

– Закон Вето имеет несколько форм проявления. Первое: память поколения, что жило во времена войны и восстания, была стерта с помощью кинжала Камельеры и Малаки и короны Дафны. Память всех смертных, тамплиеров, валькирий, ведьм и фейцев. Они забыли, что тоже принимали участие в восстании. Их воспоминания десятый Конгломерат заменил ложными. Следующее поколение только укрепило веру в это и передало другому.

Уткнувшись лицом в сгиб локтя, Эстелла наполовину лежала за столом и ненавидела весь мир. Впервые за время со вступления Альянс она просто не могла взять себя в руки.

Но ее никто не подгонял. И за это она была благодарна.

– Сколько тебе лет, Эшден? – внезапно спросил Фрэнк, посмотрев на лидера восстания.

Эстелла исподлобья бросала на них косые взгляды.

– Пятьсот восемьдесят один.

– И ты помнишь свою жизнь до войны? Тебе ведь было около четырехсот лет.

Дагнар недоуменно нахмурился.

–А почему я должен ее не помнить?

Фрэнк покачал головой, словно Эшден был настоящим тупицей.

– Вот поэтому вы все и здесь. Тебе, белокрылый Дагнар, во время подготовки первого восстания удалось умело скрываться, поэтому в Бездну тебя не сослали и воспоминаний не лишили. Но ты действительно считаешь, что во время того, как Конгломерат преобразовывал мир, в тебе ничего не изменилось?

Эстелла слушала их, все еще уткнувшись в сгиб локтя. Она уловила грозное рычание Дагнара.

– Ты хочешь выставить меня плохим командиром, Фьорд? Говори прямо, или мы покинем Цитадель.

«Далеко же мы уйдем, Эшден».

Фрэнк хмыкнул, и Эстелла, даже не смотря на выражение его лица, отчетливо различила высокомерную улыбку.

– Ты помнишь что-то о других континентах?

Дагнар молчал, злобно выпуская воздух через нос.

– Что и требовалось доказать. Конгломерат стер ангелам память о том, что происходило за границами Эрелима. Они поместили вас в клетку. Тебе пятьсот восемьдесят один год, Эшден. Я уверен, что Боги посылали тебя на Иоторос или Киэрию.

Зал на мгновение погрузился в тишину. Затем Астра так грубо выругалась, что Эстелла поморщилась и неосознанно зажала уши.

– Выбирай выражения, Аттерес, – отчеканил Аарон.

Астра снова выругалась, только теперь оскорбления были направлены в сторону Йоргенсена.

– Я догадывался об этом, – вздохнул через мгновение Дагнар, не замечая их словесной перепалки. – Как бывший главнокомандующий я практически ничего не знаю о других континентах. Даже если Боги сосредоточили все силы на Эрелиме, мы же должны были знать хоть что-то об Иоторосе или Киэрии. Выходит, мы считали, будто Боги не смогли изменить воспоминания ангелов, потому что мы – их дети. А на самом деле все намного проще. На нас повлияли… обычные смертные.

Фрэнк цокнул.

–Не называй их обычными. Кто-кто, а вот они точно не обычные.

«Цитадель плохо на него влияет. Слишком много стал говорить», – подумала Эстелла, поглядывая на Фрэнка.

– Все указывало на то, что Боги мертвы, – мрачно произнес Аарон. – Думаю, Небесная армия тоже начала что-то подозревать. Два столетия ангелы не имели связи с Богами, думая, что те перестали им доверять после восстания. А их просто… не было.

Дарроу сокрушенно кивнул.

– Какое второе проявление закона Вето? – спросил после паузы Аарон.

Фрэнк бросил взгляд на Тобиаса, расположившегося в углу комнаты.

Сердце Эстеллы болезненно кольнуло. Почему они не могут хотя бы ненадолго стать счастливыми? После ареста Тобиаса им с Клэр удалось побыть вместе совсем недолго. Затем ее отец отправился в Велору, после чего Клэр угодила в руки врагов. И их снова разлучили.

Как только Тобиас прибыл в Цитадель и узнал о произошедшем в Льерсе…

Он заплакал.

Отец Клэр беззвучно всхлипывал на ступенях крепости, запустив пальцы во взлохмаченные волосы. Эстелла сотрясалась от рыданий за его спиной, хватаясь за удивительно спокойного Аарона. Это были слезы отчаяния. Слезы злости и обиды на судьбу. Слезы маленькой, совершенно крошечной надежды, что проснулась в них на следующий день вместе с восходом солнца.

–Ты ничего не помнишь, потому что на тебя наложили закон Вето,– объяснил Фрэнк, смотря на нахмурившегося Тобиаса.– Как и на всех членов Сената. Но разница в том, что остальные просто не могут говорить на запрещенные темы. Как, например, Ариадна. Поэтому она помогала Эстелле другими способами. Раньше на тебя это действовало точно так же, но потом, Мортон, тебе подчистую стерли память. Это похоже на то, что десятый Конгломерат сделал с Люцифером.

Эстелла внутренне сжалась, вспомнив слова матери.

«Молчаливые не погибают».

– С Люцифером? – нахмурился Дагнар.

Фрэнк опять цокнул.

– Ничего не знает, да еще и возникает… После первого Сената только Захра нашла способ овладеть законом Вето. По сути, тем семерым смертным удалось стереть память поколению с помощью двух артефактов. Поэтому они и смогли лишить воли самого Люцифера. Захра сделала это лишь благодаря короне Дафны. Окажись в ее руках два артефакта, исход был бы гораздо, гораздо хуже.

– Дайте угадаю, – встряла в разговор Астра, поигрывая короткими ножами и метая взглядом молнии. – В ее случае не обошлось без Алдариона?

– Думаю, так и есть, – согласился Фрэнк. – Алдарион каким-то образом узнал, что два артефакта, корона и кинжал, связаны. Возможно, о мертвых Богах тоже догадывался. Он передал эти знания дочери, после чего она и наложила закон Вето на Сенат. Вы помните, как Тобиас дал Альянсу знак, что узнал нечто о Путях?

Мортон задумчиво молчал. За него ответил Дагнар:

– Он ничего особого и не говорил. Просто написал две фразы, а дальше мы сами догадались.

– Что за фразы? – впервые за заседание подала голос Эстелла. Тогда она не была знакома с повстанцами, поэтому не знала, из-за чего Тобиас попал за решетку.

Аарон встал из-за стола и подошел к пыльному окну. Оглядев территорию крепости, процитировал:

– «Стены падут, а слова исказятся. Торопите ее».

Фрэнк медленно обвел их взглядом, словно надеясь, что они сами найдут ответ.

– А теперь сложите первые буквы.

На пару секунд все замолчали. Затем Эстелла подняла голову и выдавила:

– С П А С И Т Е.

Выходит, Захра заставила Сенат молчать с помощью силы короны, а затем, когда уличила Тобиаса в предательстве, полностью лишила его воспоминаний о правлении и всей истории с Путями?

Но как?

– Ты знаешь, как именно она наложила на них закон Вето? – обратился Аарон к Фрэнку, снимая с языка ее вопрос.

Дарроу подошел к длинному стеллажу. Достав один из увесистых манускриптов, вернулся за стол и начал перелистывать страницы.

– Вот, взгляните. – Все сразу же склонились над книгой, загораживая друг другу вид головами. – Это относительно недавние записи, появились лет двадцать назад.

На странице изображалась та самая корона, открывающая путь в Невесомье. Изящная, состоящая из тонких золотых прутьев, которые напоминали ветви дерева. Эстелла на мгновение даже позавидовала мастерству художника: корона была в точности такой же, как та, что находилась в Стеклянном замке.

– Зачитайте, что там написано, – пропыхтела Астра, подпрыгивая и пытаясь выглянуть из-за плеча Аарона.

– Корона золота и слез, – процитировала Эстелла, только сейчас заметив, что каждый луч заканчивается небольшим овалом, напоминающим слезу. – Один из семи артефактов Высших, который принадлежал Богине Солнца. Конгломерат заточил в него часть ее силы, что осталась после нападения смертного. Если кинжал был олицетворением создателей Нового мира, то корона стала частичкой, удерживающей Старый. Эти артефакты полностью противоположны. Остальные шесть самоуничтожились, когда Боги Пустоты погибли. А корона только кажется до блеска начищенной. Поэтому я не советую вам ее надевать…

Эстелла прочитала пометку внизу страницы и ахнула:

– Боги милостивые, это написал один из учеников? Можно забрать себе?

– Только попробуй умыкнуть из-под моего носа хоть один экземпляр!

Фрэнк вырвал книгу из рук Эстеллы и наградил ее таким же взглядом, как в лавке магических книг. Эстелла насупилась, мечтая стукнуть его по голове.

– Плакучая ива, – прочитала она заголовок следующей страницы, когда Дарроу, настороженно щурясь, все-таки отдал книгу. – Материальное сосредоточение жизненной энергии Нового мира. Так называемые первозданные Пути.

– Ива до сих пор существует? – вдруг спросил Аарон.

Все устремили взгляды на Фрэнка. Даже Дагнар. Они понимали, что сейчас только он знает правду, которую от них так умело скрывали.

– Не знаю.

Отмена.

– Как это ты не знаешь? – вскинулась Костяной Череп. Рукава ее новой мантии закатились и обнажили иссохшие предплечья.

«Жуть какая».

– Никому так и не удалось узнать, что произошло с ивой после изъятия Путей. Когда закон Вето стер память тому поколению, местонахождение ивы забыли. Поэтому мы не знаем, где она находилась и осталась ли внутри нее хоть крупица силы. Это может быть абсолютно любое дерево – хоть в Асхае, хоть в Вересковом лесу.

– Или иву могли уничтожить после войны, – задумчиво сказала Эстелла.

– Как вариант, такое тоже могло произойти. Теперь на двухсотую страницу.

Она мельком пробежалась по строчкам. Взгляд зацепился за то, что, видимо, и хотел показать им Фрэнк.

– Кинжал Вечности.

Как только последний слог сорвался с ее губ, Эстелла почувствовала резкую боль в левой ладони. Иголки пробежались от пальцев к плечу, затем снова опустились вниз. Символ Нитей Судьбы жег кожу так, будто его вырезали заживо.

Эстелла посмотрела на стол, где лежал упомянутый кинжал.

А затем ее колени подогнулись, и зал погрузился в темноту.

Глава 8 Легенды не умирают

Это место не было таким безжизненным, каким могло показаться на первый взгляд. Потому что где-то там, в глубине темной пещеры, росла невероятных размеров ива. Ее кора потрескалась, а от сочных ветвей, что раньше склонялись к самой земле, остались лишь черные искореженные прутья. Однако страшнее всего этого было то, что по мертвым ветвям до сих пор стекали слезы.

Ива плакала.

Она словно находилась в прослойке Вселенной. Могучая, заполняющая собой все пространство, ива высилась на сотни миль, а вокруг нее существовал искрящийся мир. Тут и там распускались дивные цветы, протекающая через пещеру река уводила в неизвестные дали. Слышался щебет птиц. Они вились вокруг иссохшего древа, словно пытаясь его оживить.

А вокруг ивы стояли семь неподвижных, будто замерших во времени фигур. Облаченные в фиолетовые мантии, они в последний раз чувствовали на щеках легкий ветер, готовясь к непоправимому.

Один человек вышел вперед и опустился на колени. Положив на землю золотую корону, он так и остался сидеть, смотря прямо перед собой.

А затем заплакал. Так же отчаянно, как и ива.

Словно умирал изнутри.

– Они не заслужили этого…

Женский шепот был единственным звуком, что услышала в тот момент ива. Остальные шесть человек молчали.

– Альянс не заслужил стать виновниками. Они хотели спасти мир…

– Другого выхода нет, Вайолет, – прошелестела одна из фигур.

– Я не хочу! – надрывно закричала женщина, закрыв лицо дрожащими руками. – Я не хочу менять мироздание! Никто не заслуживает этого! Ни один житель Нового или Старого мира! Они забудут их, понимаешь? Забудут своих настоящих героев…

Вайолет откинула голову и посмотрела сквозь слезы на великое древо.

– Мы не герои. – Ее голос охрип. – И никогда ими не были…

Но все будут считать иначе, потому что цикличность мира заставляет повторять ошибки прошлого. Потому что никто не должен узнать о смерти Высших и том, что существовало седьмое божество, возжелавшее захватить мир. Эрелим должен жить в спокойствии, а путь к спокойствию – это ложь.

Ложь во спасение.

Вайолет надела на голову корону, поднялась с колен и взяла в руки двусторонний кинжал. Посмотрела перед собой и сфокусировала взгляд на расплывшейся из-за слез иве. Сделав два шага, схватилась за ствол и прижалась лбом к холодной коре.

– Вы будете жить, – прошептала она, крепко зажмурившись. – Вы будете жить вместо нас. В свободном мире. Когда-нибудь он будет свободным…

Она вырезала на коре свое имя и печально улыбнулась.

– Кто-нибудь вспомнит о нас. Кто-нибудь увидит правду.

Через пару секунд ее пронзенное кинжалом тело лежало в луже крови.

– Меня зовут Альтаир, – с усилием выдавил мужчина, после того как надел потускневшую корону и вырезал на дереве имя. – И я хочу, чтобы звезды никогда не потухали…

Замах.

– Фергулус. Мне двадцать, а я никогда никого не любил. Надеюсь, это еще можно исправить…

Замах.

– Я Ребекка. Похороните меня на цветочном поле…

Замах.

– Меня зовут Бри. И моя смерть не напрасна…

Замах…

И из семерых остался лишь Аркейн.

Прихрамывая и прикрывая рукой обожженное лицо, он встал над шестью окровавленными телами. Аркейн не стал вырезать на древе свое имя. Надел корону, что сдавила его голову черными стальными прутьями, и тяжело вздохнул.

– Все так, как должно быть.

Ива стала медленно расцветать. Сочные зеленые листья, толстый здоровый ствол и те же слезы, оплакивающие шесть тел у подножья. Дерево напиталось силой – но не той, что Боги медленно вытягивали из нее и переносили в Невесомье. Эта сила была с привкусом страданий и отчаяния. Она исходила от людей, добровольно пожертвовавших собой ради счастливого будущего.

Аркейн поднес к глазам кинжал, по которому стекали капли крови, и посмотрел через него на свое отражение.

– Все так, как должно быть.

Он нарисовал вокруг ивы шесть звезд, а само древо и мертвые тела поместил в солнце с шестью лучами. С иссыхающих губ Аркейна сорвались слова – такие же древние, как и все сущее. Они устремились через миры, подняли из-под земли зарытые навеки тайны. Его шепот знаменовал начало чего-то нового, но даже мертвые Боги не знали, чем обернутся эти перемены.

Словно в сказке или в страшной легенде пространство озарилось белым светом. Ветер обрушился на Аркейна, заставив его сделать шаг назад. Он закрыл глаза рукавом мантии. Сотни нитей устремились с Невесомья к древу, извиваясь и светясь голубым. Каждая пыталась вырваться вперед и дотянуться до ивы первой. И никакие стены пещеры, никакие заклинания не остановили их.

Они чувствовали. Они дышали.

Аркейну впервые было так страшно.

Нити обхватили плакучую иву со всех сторон, затем бросились в сторону шести тел.

– Помогите нам…

Сковав смертных, нити зажглись, и ему пришлось отвернуться от яркого света.

– Спасите их…

Содрогнувшись, пространство и время начали расслаиваться. Нити заговорили тысячей голосов – женских и мужских, испуганных и беззаботных – и устремились в разные стороны, разрушив общий столп.

Аркейн припал к земле, прижался всем телом, молясь остаться в живых. Пыль попадала в ноздри и уши, дышать становилось нечем. Его словно хоронили заживо.

Он не знал, сколько времени прошло – день, месяц или год. Нити охватили весь Новый мир, дотянувшись до самого Иотороса и Киэрии. Они искали своих владельцев, сжимали их, словно в тиски.

Те кричали. Плакали. Забывали.

Мир перестраивался. Перестраивались королевства и их столицы, переписывались книги и личные дневники, перерисовывались наброски и картины.

Мир менялся – а вместе с ним менялись и души.

В какой-то момент одна из нитей дотянулась до сердца Аркейна.

И мгновенно почернела.

Все забыли, но он помнил. И знал, что нужно делать.

Внезапно Аркейн что-то почувствовал. Он пытался сдержаться, но все же бросил взгляд на небо, пытаясь разглядеть что-то сквозь пелену.

Или кого-то.

Когда Нити вернулись в Невесомье, а время и пространство соединились в одной точке, шесть тел исчезли. А вместе с ними бесследно исчезли их нити – потому что кинжал всегда уносит две жизни. В этот раз он унес с собой все, что имели эти смертные люди.

И тело, и душу.

Навсегда.

Глава 9 Отмечены вечностью

Эстелла не могла отойти от этого видения почти три часа.

Она взахлеб рыдала, кричала, билась в руках Аарона, а затем просто смотрела в пустоту. Все еще слыша, как плакала у ивы та женщина – Вайолет. Которая не хотела делать виновным Альянс. Все еще видя, как нити пересекали континенты, чтобы охватить собой весь Новый мир и перестроить его.

Все еще чувствуя, как Многоликий Оракул – Аркейн – смотрел прямо на нее.

Он увидел ее сквозь время.

Эстелла понимала, насколько важный, переломный момент для всего мира ей удалось лицезреть. И от этого становилось еще страшнее.

– Почему? – прохрипела она, лежа на диване в углу той же комнаты. – Почему я снова что-то вижу?

Фрэнк присел рядом и погладил ее по голове, как давным-давно делал отец. Она уже и позабыла, как ощущались на коже его мозолистые руки. Он перестал касаться своей дочери, когда Эстелле было лет семь, словно она могла чем-то его заразить.

Остальные Пылающие уже разошлись по спальням – точнее, их выгнал Фрэнк.

– Вы с Илаем – избранные Камельерой и Малаки. Я догадывался, что они попытаются связаться с тобой через кинжал. Как с тем, кого сами же одарили силой.

Эстелла бросила взгляд на стол, где лежал артефакт.

– Что это значит?

– Многие считают, что Камельера и Малаки не наделяют никого своей связью уже сотни лет. На самом же деле в каждом поколении была избранная пара. Для этого и нужны Нити Судьбы: чтобы найти те две души, что смогут с ними совладать и вернут миру истину. Просто раньше они ни у кого не проявлялись настолько сильно. Думаю, дело в том, что ваша с Илаем встреча стала по-настоящему… судьбоносной.

Эстелла сжала левую ладонь в кулак. Символ отозвался слабым покалыванием.

– Икар и Солнце. Как в той легенде, которую рассказывала мне бабушка.

– И ты знаешь, чем она закончилась? – мягко поинтересовался Фрэнк.

Она медленно кивнула. Почувствовав, как грудь сжимается от тревоги, Эстелла решила перевести тему:

– Я видела плакучую иву, но не знаю, важна ли она для нас. Слишком много деталей, которые, черт возьми, никак не сходятся!

– Никогда не знаешь, какое слово является ключом к правде. Так что сейчас нам важно все.

Эстелла прикрыла глаза и постаралась вспомнить, что окружало ее в том видении. Она слышала пение птиц и завывание ветра. Вокруг распускались пушистые цветы – самых разных оттенков и размеров. Река змеилась и огибала две каменистые возвышенности, напоминающие маленькие горы.

– Это какая-то пещера. Очень большая пещера, которая сама по себе является… как будто отдельным миром. – Эстелла сильнее зажмурилась, словно это могло помочь. – Долина. Но я не понимаю, где она может находиться! Как в легенде побывала… Никогда не видела ничего подобного…

Она открыла глаза и обреченно выдохнула.

– Из меня отстойный охотник за сокровищами.

Фрэнк тихо засмеялся и, подняв с пола стакан с каким-то отваром, передал его Эстелле. Она сделала глоток обжигающей жидкости, сваренной Костяным Черепом, и откинулась на спинку дивана. Дарроу еле-еле выгнал чернокнижницу: она никак не хотела уходить, хлопоча над Эстеллой, будто та могла умереть.

– Отдохни. Может, позже вспомнишь что-нибудь еще. Белый шоколад лежит на столе.

Он начал подниматься, но Эстелла схватила его за рукав.

– Подожди. Ты рассказал им, как Захра наложила на Сенат закон Вето? – Фрэнк опустился обратно и кивнул. – Расскажи и мне, пожалуйста.

Тяжело вздохнув, он положил локти на колени и посмотрел в окно.

– Знаешь, Эстелла… Я видел лица твоих родителей тогда, на площади Оритела. – Она приоткрыла от удивления рот. – Да, в тот день я был там. И я видел их лица после, на балконе Стеклянного замка. А еще я помню взгляд твоей матери, когда они приехали на похороны Рамоны…

Эстелла выпрямилась, пытаясь обуздать вспыхнувшую в груди злость.

– Только не говори, что они жалели об этом. Что их вынудили приговорить меня к пожизненному заключению и убить Алека. Алека, черт возьми, который был мальчишкой и не мог дать отпор!

– Возможно, так и есть… – начал он, но Эстелла взмахнула рукой и прошипела:

– Хватит! Я не собираюсь мириться с тем, что они сделали. Просто расскажи мне, как Захра наложила на них закон Вето, и можешь идти. Мне плевать, что ими двигало. Ничто не может оправдать публичную казнь и заключение своей дочери за решетку, Фрэнк!

Он медленно повернул к ней голову. Эстелла тут же проглотила язвительные слова, вертящиеся на языке. Она впервые заметила в его глазах настолько глубокую, мучительную боль.

Эстелла упала обратно на подушку и закрыла лицо ладонями.

– Прости, – прохрипела она, сдерживая слезы. – Прости, я не хотела на тебя срываться…

Фрэнк невесело хмыкнул.

– Все в порядке, неудачница. Не знаю, как ты держалась до этого момента.

– За то, что ты устроил, я могу тебя отпинать. – Эстелла сложила ладони на животе и слабо улыбнулась. – А теперь расскажи мне об этой змеюке.

Фрэнк был отходчивым, поэтому сразу же позабыл о ее срыве и вернулся к делу.

– В Новом мире существуют два мощнейших артефакта: кинжал и корона. Обладая и тем и другим, Конгломерат смог изменить мироустройство. Но, обладая чем-то одним, можно лишь незначительно на него повлиять. Из-за твоего сегодняшнего видения я лишь удостоверился в том, что короне нужен хозяин. Всегда. Сначала им была Дафна, затем Конгломерат. После этого, передавая корону из рук в руки, ей обладали главы столичного Сената. Алдарион первым узнал об ее истинной силе и законе Вето, но был слаб, поэтому начал готовить на замену свою дочь.

– Ты думаешь, что у короны, как и у кинжала, есть разум? И она помогает своим владельцам?

– Как кинжал помогал вам во время штурма, так корона помогала Захре наложить закон Вето. Артефакт появился еще в Старом мире, и хоть Дафна пребывала в Небытие, он не лишился собственной воли. Вот и все. Здесь нет скрытого смысла, – тяжело вздохнул Фрэнк. – Заставить замолчать, стереть память… Для артефакта, что был создан Пустотой, это проще простого.

Эстелла вспомнила, как в ее видении корона чернела и сдавливала головы тех, кто ее надевал.

– Поэтому она и пропустила меня в Невесомье? Почувствовала близкую силу?

– Думаю, это так.

– А Захра…

– Смертная, поэтому не может оказаться в бесконечном пространстве. Это под силу только ангелам и Богам. Но знаешь, мне кажется, Корвелл поплатилась за свои действия. Или поплатится.

Эстелла откинула голову и залпом допила отвар, мечтая, чтобы в стакане было что-то покрепче.

– Не знаю, что и говорить, – пробормотала она, поморщившись. – Видимо, мы в полном дерьме.

– Точнее и не скажешь.

Глава 10 Хозяин совести, слуга воли

Что ты имеешь в виду?

Дагнар и Фрэнк, буквально отражая движения друг друга, подошли к столу с разных сторон и выдвинули стулья. Возможно, в другой реальности они были бы братьями.

Эшден и Дарроу одновременно повернулись к ним, кивнув на свободные места.

– Гляжу, вы отлично спелись, – хохотнула Костяной Череп.

По взглядам двух стариков стало понятно, что она ошиблась.

– Когда ты увидела ту сцену, где Конгломерат менял мироздание, я сразу задумался, почему именно ее, – обратился Фрэнк к Эстелле. – Мне кажется, Камельера и Малаки пытаются достучаться до тебя и о чем-то предупредить. Например, о плане Дафны.

– Не тяни, – прорычала Астра.

– Все сходится, – объявил Фрэнк, взмахнув руками. – Дафна не просто так подчинила Илая. И не просто так не забрала кинжал, когда он находился у нее под носом.

Эстелла кивнула.

– Она не забрала его, потому что не могла. Сила Камельеры и Малаки просто не подпустила бы ее к артефакту, как Захру и Небесную армию. Но при чем тут Илай?

Эстелла не совсем понимала, о чем он говорит. За эту неделю они выдвинули два предположения касательно замыслов Богини: она либо хочет уничтожить Пути с помощью кинжала и править бездушными народами, либо желает вернуться к Пустоте. Но ее первый план по уничтожению Богов не предполагал возвращения к Старому миру, поэтому эту мысль они отбросили.

Тем не менее если она подчинила Илая, но не завладела кинжалом, пока была возможность, значит…

– Дафна хочет лишить их силы Нитей, так? – выдвинул предположение Аарон. – Ей нужно для чего-то разорвать между ними связь. Кинжал заточил души создателей, и через него они связываются с Эстеллой. Дафна боится, что Камельера и Малаки расскажут нам о ее настоящем замысле, как рассказали десятому Конгломерату.

– Ничего не понимаю, – вздохнула Астра.

– Тебе и не надо.

Она пнула Аарона под столом, на что он злобно оскалился.

– Нити Судьбы нерушимы, – начал объяснять Дагнар. – Разорвать их не может никто: ни человек, ни ангел, ни Бог. Это по силе лишь двоим.

Все знали, какими будут его следующие слова.

– Вам с Илаем.

Шестеренки в голове Эстеллы заработали в привычном ритме. Она посмотрела на левую ладонь, где едва прослеживался затейливый символ, и вспомнила, как специально ставила ментальные стены. Еще в Стеклянном замке она подсознательно отгораживалась от Илая, злясь на него из-за предательства.

– То есть Дафна специально овладела им, чтобы ослабить нашу связь?

– Думаю, это так, – ответил Фрэнк. – После произошедшего в Невесомье и ее возвращения сила Нитей начала медленно угасать. Потому что, по твоим же словам, ты сама этого хотела. Затем Дафна заставляла тебя отказаться от Илая, давя на больные точки и манипулируя.

Эстелла заставила себя не отдаваться воспоминаниям, но перед глазами вспыхнул поцелуй Илая и Аграт. Тогда она действительно поверила, что он может ее предать. Эстелла так злилась, так ненавидела его в ту секунду, что была готова разорвать любую связь – хоть физическую, хоть ментальную.

Но в глубине души она понимала, что Илай навечно овладел ее сердцем. Может, она и не были бы вместе, но Эстелла продолжала бы любить его – на расстоянии, сквозь душевную боль и одиночество. Она бы любила своего язвительного командира каждым кусочком избитой души.

Видимо, именно поэтому Дафна и решила вырвать Илая прямо из ее рук. Она поняла, что никакие хитросплетения не разорвут их связь. Не уничтожат их любовь.

– Завладев разумом и волей, она пробудила в Илае его прошлую сущность. Сущность Икара, – подхватил Дагнар. – Но если Камельера и Малаки продолжают показывать тебе прошлое, значит, Нити Судьбы не утратили силу. Кинжал питается вашими чувствами и мыслями. Он знает, что Илай не сдался.

– Он никогда не сдается, – прошептала Эстелла.

«Ты самый сильный ангел,– обратилась она к Илаю, потянув за слабую ниточку.– Нам не нужны Нити, чтобы доказать свои чувства. Но раз кто-то свыше думает иначе, пусть наблюдают. Им не понравится то, что они увидят».

– Это бред какой-то, – пробормотала себе под нос Астра. – Судьба мира зависит от чувств двух человек? Точнее, человека и падшего ангела. Не слишком ли многое на них взвалили Кармелита и Малахия?

Аарон поперхнулся.

– Прояви уважение к павшим, – прохрипела Костяной Череп и шевельнула пальцами.

Астра резко вскочила из-за стола, но в этот раз на нее не обрушился поток ледяной воды. Злобно зарычав, она потянулась к мечу.

Дагнар тяжело вздохнул.

–Угомонитесь,– приказал стальным тоном, и Астра плюхнулась обратно.– Нити Судьбы никогда не выбирают обычные души. Это не просто чувства – это намного, намного глубже. Единение двух душ, самоотверженных, способных создавать и уничтожать миры. Это хаос, но в то же время гармония. Это боль, но в то же время спасение.

– А можно вопрос? – снова вклинилась Астра. – Они полюбили друг друга только из-за Нитей Судьбы? Если бы их не связывала сила, они бы не были так близки?

Эстелла почувствовала, как щеки и шея начали краснеть. Они ведут себя так, словно обсуждение ее личной жизни – обычное дело!

– Мы не зна…

– Давайте перейдем к делу, – оборвала Фрэнка Эстелла, пытаясь сдерживать негодование.

«Что он хотел сказать? Что они не знают, искренние наши чувства или подстроенные многие тысячелетия назад? Что это еще одна злая игра?»

– Если Дафна все же хочет разорвать с помощью кинжала Пути, какой будет исход? Мы просто умрем?

– Нечто похуже. Ты будешь до конца жизни загнанной в теле, без возможности сделать что-либо по собственной воле. Именно это и чувствует Илай. – На этих словах сердце Эстеллы подскочило к горлу. – Возможно, он видит мир со стороны. Его сознание расслаивается и не может отличить правду от лжи. Он сжирает себя изнутри, но не может пробить дыру в груди, чтобы выбраться. Это полное подчинение. Это хуже, намного хуже смерти.

Эстелла почувствовала, как по телу пробежала жаркая волна. Она сжала руки в кулаки, стараясь подавить разгорающуюся злость. Боль. Обиду.

Ненависть.

Она убьет ее. Погибнет сама, но убьет Богиню, заставившую страдать мужчину, который принадлежит ей.

– Пожалуй, я вас покину.

Эстелла недоуменно посмотрела на поднявшуюся из-за стола Астру. Аарон сразу же встал вслед за ней.

– Куда ты?

– За своим братом.

Он аккуратно перехватил ее за руку и повернул к себе лицом.

– Не нужно, принцесса, – прошептал Аарон так тихо, что Эстелла кое-как различила его слова. – Ты не можешь отправиться туда одна, это слишком опасно. Тем более…

– Тем более ты больна? Это ты хотел сказать? – вскинулась Астра, выдернув руку. – И без вашей помощи справлюсь! Я больше не могу без него, понимаете? Клянусь, я просто… не могу без него.

Она медленно оглядела их.

– Не могу без него. Без Клэр. Без Нэша. Без чертовой Леоны. – Астра пошатнулась, но вовремя переставила трость и поймала равновесие. Она даже не сопротивлялась, когда Аарон все-таки обнял ее за плечи. – Сколько еще мы будем отсиживаться? Сколько еще они будут страдать, пока мы прячемся?

Астра говорила твердым голосом, но Эстелла уловила в нем дрожащие нотки. Затем она перевела взгляд на стоящего рядом Аарона. Он смотрел на Астру тем взглядом, от которого Эстелле всегда хотелось плакать.

Любовь. В его глазах плескалось столько любви – раненой и искалеченной, – что в этот момент Эстелла сдерживалась, чтобы не подойти к ним и не прокричать: «Хватит отвергать свои чувства!»

Астра неосознанно прижималась к его телу, как будто Аарон был ее опорой, а он крепко держал ее, чтобы она не развалилась на части.

– Я пойду с тобой, – произнесла Эстелла и заметила, как Астра задержала дыхание. – Я пойду с тобой и в Стеклянный замок, и в Льерс. Ты права: хватит отсиживаться в безопасности. Но я также согласна с Дагнаром и Фрэнком. Мы не можем рубить с плеча, потому что без четкой стратегии просто погибнем.

– Как делала ты в своих дурацких вылазках.

Эстелла смерила Дагнара грозным взглядом.

– Они не дурацкие. Я откопала больше, чем наши разведчики.

Но Эстелла все равно согласилась с ним. Как бы сильно ни хотелось броситься в бой, они должны держать голову холодной. А последнее время Эстелла делала полностью противоположное.

– Мы с Аароном получили послание от одного из разведчиков. – Дагнар достал сложенный лист из внутреннего кармана кафтана. – Это был следующий пункт обсуждения, но вы, как всегда, торопите события. Суть в том, что Небесная армия готовится к наступлению. На что и на кого – неизвестно. И это самое страшное. Стеклянный замок все еще полностью неприступен, как и столица Льерса.

– Ведьмаки усилили барьеры вокруг дворца Драу и Стеклянного замка, – выплюнула Костяной Череп, чиркая ногтями по столу и оставляя на нем борозды. Все поморщились от противного звука. – Я даже не могу перенестись туда. Старая я уже, старая… И Дьявол силушки не подарит, я уже всю у него высосала.

– С каких пор ты так разговариваешь? – поморщилась Астра, на что чернокнижница глумливо ухмыльнулась.

Эстелла провела ладонью по лицу, тяжело вздохнув.

– Оракул не может нам помочь?

– Когда он поймет, что без его помощи нам не обойтись, то сразу же придет. До тех пор мы должны справляться сами, – ответил Фрэнк.

– Мог бы просто помочь, – буркнула Астра, все еще прижимаясь к Йоргенсену. – Еще и имя у него такое – Аркейн… Бр-р-р…

Эстелла перестала их слушать, когда заметила за окном белоснежную птицу. Та порхала у стекла, словно пытаясь проникнуть внутрь. Эстелла сразу же вспомнила библиотеку в Стеклянном замке – и почему-то ее сердце болезненно кольнуло.

Даже за такое короткое время она успела привыкнуть к нему.

Она повернулась к столу и заметила, как Костяной Череп переводит взгляд с нее на птицу. Эстелла вопросительно приподняла брови, но женщина сразу же отвернулась.

Внезапно Эстелла почувствовала знакомое жжение в груди.

– Только не это, – прошептала она, пустив по венам божественный огонь.

– С тобой все в порядке? – встрепенулся Фрэнк. – Снова видение?

– Хуже.

Перед ними, прямо на столе, материализовались три огненные лисы.

—Мы хотим есть! – заверещали они в один голос.

– Вы же не нуждаетесь в пище, – прищурилась Астра, подступая к столу.

Эстелла бросила на фамильяров осуждающий взгляд.

– Не могли немного подождать? Я занята.

—Когда тебе понадобится наша помощь в библиотеке, мы скажем то же самое!– фыркнула одна из лисиц. Самая наглая и ворчливая.– Хамка!

Эстелла уже собралась вышвырнуть их в коридор, но ее прервал Фрэнк:

– Думаю, нам нужно переварить услышанное. Давайте закрепим все, что знаем. – Он поднялся из-за стола и стал расхаживать по комнате. – Дафна хочет лишить силы кинжал, а чтобы сделать это, ей нужно разорвать связь между Эстеллой и Илаем. Возможно, с этим как-то связана плакучая ива. Небесная армия готовит наступление, поэтому нужно быть начеку. Постараемся узнать об этом больше через разведчиков. Вестей из Льерса…

– Никаких, – закончила за него Эстелла. – А повстанцев меньше десяти тысяч.

Фрэнк остановился и посмотрел на Дагнара, приподняв бровь.

–Собираем два специальных отряда,– напряженно произнес Эшден.– Один направится в Льерс, другой – в Меридиан. Разведчики уже составили расписание патрулей и маршруты, по которым они обычно передвигаются. Нужно действовать сейчас, но перед этим стоит основательно подготовиться. Основательно, а на это нужно время. Ситуация в королевствах слишком обострена, а чтобы пробиться сквозь магические барьеры, ведьмы и фейцы Цитадели должны понимать, к чему готовиться. Мы составим план операций как можно скорее. Да, Аарон?

Дагнар как-то странно на него посмотрел.

– Хорошо, – легко кивнул Йоргенсен, хотя Эстелла успела заметить проскользнувшую в его глазах… благодарность? Радость? Она так и не поняла, что это было.

– Тогда встретимся завтра.

Но никто не знал, что завтра в этом зале они уже не встретятся.

Потому что война сама придет к ним на порог.

Глава 11 Главнокомандующие

За Меридианом, на северной стороне, располагалась равнина. Недалеко проходила дорога, ведущая в Ситрис, по которой когда-то мчались автомобили. Последнее время мало кто ими пользовался: смертные не высовывались из городов, когда ситуация на континенте обострилась.

Именно на этой равнине и выстроились ряды ангелов Небесной армии.

Тысячи воинов в золотых доспехах и такого же цвета плащах. Они плотно сложили белоснежные крылья, каждый приложил к сердцу сжатый кулак и устремил взгляд на двух Верховных главнокомандующих – Микаэля и Икара.

Икар медленно оглядел равнину. Вокруг стояла абсолютная тишина, лишь камеры, готовые вот-вот начать трансляцию, тихо потрескивали за спиной. Солнце выглянуло из-за облаков, но ничуть не согрело продрогшее до костей тело. Икар редко чувствовал холод, но почему-то сейчас захотелось забраться под толстое одеяло и к кому-нибудь прижаться.

Он встряхнул головой и одновременно с Микаэлем сдвинулся с места.

Они шагали нога в ногу, оба с нечитаемым выражением лица и окаменевшими сердцами. В одинаковых доспехах, с одинаковыми мечами. Но все равно главнокомандующие были совершенно разными. Микаэль, с его длинными светлыми волосами, заплетенными в косу, и золотистыми глазами. И Икар, даже в доспехах Небесной армии больше напоминающий тень.

– Неважно выглядишь, Икарус.

Полным именем его называла только мать.

Он проигнорировал укол Микаэля, продолжая двигаться по проходу, что освободили им ангелы. Приняв молчание за поражение, серафим усмехнулся:

– Что-то мне это напоминает.

– Тот момент, когда ты на коленях умолял меня не отрубать тебе голову?

Микаэль бросил на него прищуренный взгляд.

– Все в порядке, главнокомандующий. Я никому не расскажу, – продолжил Икар равнодушным тоном. Смертный с камерой неотрывно следовал за ними, ожидая приказа начать трансляцию.

– Я не стоял на коленях.

– Тогда чьи же это слова? «Нет, Икар, одумайся. Пощади меня, мы же сражались на одной стороне. Дай мне шанс, один-единственный шанс!»

– Закрой свой рот! – прошипел Микаэль, раздувая ноздри.

Икар вздохнул и отряхнул с плаща невидимую пыль.

– Надо было все-таки отрубить.

Внезапно где-то слева, в одном из рядов, послышалась возня. Он повернул голову в ту сторону и услышал, как один из ангелов…

…чихнул.

Икар резко остановился, наблюдая, как парень трет рукавом нос и снова выпрямляется. На вид ему было лет сто шестьдесят – молодой по ангельским меркам, с густой копной черных волос, темной кожей и ярко-голубыми глазами. Он пытался держаться смирно, но Икар заметил, как подрагивает на его шее жилка.

Икар направился прямо к нему. Остановившись, грубо бросил:

– Имя.

Ангел тяжело сглотнул и выпалил:

– Н… Нак-к-кир.

– Накир, – повторил он, наклонив голову вбок. – Ты знаешь законы Небесной армии, Накир?

– Д-да.

Казалось, его сейчас вырвет.

– И какой же первый?

Икар затылком чувствовал пристальный взгляд Микаэля. И его улыбку.

Отчего-то в голове послышался тихий, едва различимый голос: «Не делай этого. Не становись таким же, как серафим позади тебя».

Но исчез он так же быстро, как и появился.

– Первое правило: п-подчиняйся божественной воле, а не личной. Ангелы слишком сильны, поэтому, действуя из эг-г-гоистичных побуждений, могут причинить вред мирозданию…

Икар коротко кивнул. Накир уже хотел расслабиться, как вдруг он спросил:

– И тебе кажется, что ты на самом деле настолько силен? Настолько силен, что можешь называть себя приближенным Богини, вернувшейся ради спасения всего Нового мира?

Ангел захлопал длинными ресницами.

– Ну, наверное, д-да… То есть я стараюсь. Меня ждет семья, которая нужд…

Он даже не успел договорить. Из его рта хлынула кровь, заливая редкую траву и доспехи Икара. Клинок насквозь пронзил тело ангела и вышел с другой стороны со звучным чавканьем.

– Подумай над этим вопросом чуть дольше, Накир.

Стоящие рядом ангелы даже не шелохнулись.

Икар выдернул клинок из еще теплого тела и оттолкнул его носком ботинка. Архангел грузно повалился на землю. Вытерев с острия кровь белым платком, что держал во внутреннем кармане плаща, Икар двинулся к довольному Микаэлю.

– Можешь, когда захочешь.

«Что я наделал?.. Мертвые Боги, что же я наделал?»

Они прошлись от самого начала до конца. Пересчитали легионы – всего их было десять, в каждом по три тысячи ангелов. Поголовно тыкать пальцем в стольких воинов Икар и Микаэль, конечно, не стали. Им нужно было убедиться, что они на самом деле понимают, на какой путь встали. Что ангелы низшего ранга, с их серыми крыльями и страхом в глазах, готовы биться насмерть. Что серафимы, когда-то сильнейшие посланники мертвых Богов, а сейчас – правая рука единственной Высшей, готовы вершить судьбу Эрелима.

Они медленно шли по живому коридору, шелестя плащами. Микаэль – с крыльями за спиной, а Икар – без. Но это не мешало ему вызвать у ангелов желание умереть от страха прямо на месте. Потому что они помнили, кто он.

Икар надменно усмехнулся.

Их уже ждали остальные восемь главнокомандующих, расположившихся перед первым рядом. Икар заметил Руфуса – серафима, что когда-то оборонял Стеклянный замок от штурма Альянса. Да, Икар до сих пор считал этого ангела куском дерьма, но начал его понимать. По крайней мере теперь их объединяла общая цель.

– Мы пришли сюда, чтобы устроить представление? – протянул Икар, когда все командующие выстроились в линию перед войсками.

Здесь не было только Лерафа – серафима, которого они подорвали вместе с частью его легиона во время штурма. Лерафа заменила Галадриэль, его прошлый заместитель и верная собака, готовая рвать глотки за Небесную армию. Она смотрела на Икара, чуть ли не рыча и клацая острыми зубами.

– Это демонстрация силы.

Икар насмешливо посмотрел на Микаэля.

– Ты называешь свою походку от бедра демонстрацией силы?

Как он и предполагал, у серафима из ушей чуть пар не повалил. Микаэль настолько сильно его ненавидел, что становилось смешно.

Да, компания у них – то что надо.

По правую руку от Икара стояли два серафима – Кезеф и Семалион. Братья-близнецы с русыми волосами до плеч и легкой щетиной. По левую руку от Микаэля расположился Джехоэль. Ему, честно говоря, давно пора было в отставку. Хоть его борода и обожженная половина лица вызывали у каждого страх, Икара волновали два других ангела.

Две молодые девушки, по силе равные ему и Микаэлю.

Лейла и Кальмия.

Икар помнил их еще со времен первого восстания. Они могли руками вырвать из тела своего врага кишки, обмазаться кровью, после чего мягко улыбнуться. Кальмия и Лейла смотрели на Икара чувственными взглядами. Он знал, чего они хотели: трахнуть его, а потом расчленить. Или в обратном порядке.

На последних трех командующих Икар даже не обратил внимания.

– Богиня к нам не присоединится? – Джехоэль не говорил, а рычал, как какое-то животное.

– Она присоединится, когда мы начнем. Пока армия может сражаться без помощи Дафны, нет смысла отвлекать ее от более важных дел. К тому же мы ведь не ищем легких путей? – хищно оскалился Микаэль. – Вы знаете, на что способна Богиня. Она сама может уничто…

Серафим оборвался на половине слова.

Потому что небо взорвалось.

Главнокомандующие попятились, отворачиваясь от ударной волны и прикрывая лица руками. Ветер взметнул золотые плащи. Икар согнул ноги в коленях, чтобы устоять на месте. Из рядов послышались тихие возгласы удивления. Кто-то даже припал к земле, но ни один ангел не отважился нарушить строй.

Икар уже видел нечто подобное. Так произошло в тот раз, когда Альянс проходил через стены на пути к Драконьему перевалу.

Так спускались с Небес херувимы.

– Да ты решил собрать всех имеющихся в Новом мире ангелов? – крикнул Икар, щурясь и пытаясь разглядеть новоприбывших.

Микаэль засмеялся.

– Почти.

Три херувима медленно спускались с Небес. Тела, украшенные сотнями глаз, светились так же ярко, как и облака. Хоть в иерархии они были ниже серафимов, этот вид ангелов больше всего напоминал бессмертных существ, посланных в мир откуда-то свыше.

Рассредоточенные по равнине ангелы быстро оправились от удивления и снова подравнялись. Два серафима, что стояли в центре первого ряда, крепче сжали золотые знамена с изображенным на них солнцем.

Почему-то при взгляде на него Икару захотелось кричать.

Херувимы опустились прямо перед главнокомандующими и низко поклонились, продолжая держать руки у груди.

– Вот мы и снова встретились, Икар.

Он тяжело вздохнул.

– Опять ты…

Тот самый херувим, благодаря которому Икар получил прозвище «Однокрылый».

Время на секунду остановилось.

«Однокрылый?»

– Я ведь говорил, что это имя идет тебе больше, Икар. От своей сути не убежишь, как бы сильно ты ни старался.

«О чем он говорит?»

Но Икар не успел задать вопрос, потому что его прервала Кальмия:

– Давайте оставим речи на потом? – Она хмыкнула, оглядев равнину. – Мы готовы выступать.

Слова. Много слов. Как будто бы бессвязных, но меняющих мир. Тысячи взглядов – бесстрашных, отчаявшихся, обреченных. Тридцать тысяч ангелов. Девять серафимов. Три херувима.

И он.

Даже не знал, как себя теперь называть.

Изменник? Спаситель? Никто?

Ветер. Легкий ветер на щеках, нашептывающий, будто что-то идет не так. Твердая земля под ногами, не дающая ему развалиться на части. И мысли. Много-много мыслей, выталкивающих друг друга из сознания.

– Сегодня… мы… чтобы изменить мир…

Слова. Мужской голос.

– Мы с Икаром… поведем вас…

Он слышал их так, словно находился под водой.

– Массовое уничтожение… единственный выход…

Илай пытался проснуться, но не мог.

Она не мертва.

Она не мертва.

Она не мертва.

«Что я здесь делаю?»

И вдруг все голоса и краски вернулись. Он хотел разодрать себе грудь, потому что в эту секунду чувства ударили по нему так, что колени подогнулись. Осязание, обоняние, зрение. Правая ладонь начала жечь, словно к ней приложили разогретый металл. Он заозирался по сторонам, пытаясь восстановить дыхание.

«Бежать. Нужно бежать».

Но он не успел, потому что в эту секунду прозвучали те самые слова:

– Да начнется геноцид!

В голове послышался щелчок, и Икар прошептал:

– Да начнется геноцид…