Амундсену снова не удалось достичь Северного полюса. Однако в этот раз его встретили как героя.
Когда Амундсен с товарищами на последнем уцелевшем гидросамолете летел к столице, над широким Осло-фьордом их встретил почетный эскорт из самолетов норвежского военно-морского флота. Группировка миновала трехсотлетнюю крепость Оскарсборг. Через пятнадцать лет, в 1940 году, яростное сопротивление гарнизона крепости с ее устаревшими орудиями позволило сдерживать немецкий десант столько, сколько потребовалось для эвакуации в Англию короля и правительства. Секретные подводные торпедные аппараты Оскарсборга отправили немецкий тяжелый крейсер «Блюхер» (Blücher) на дно Осло-фьорда, где он лежит и теперь.
Близ Осло летающая лодка села в заливе и проделала оставшийся путь по воде. Поблизости строили Музей драккаров, в котором позже разместились три больших корабля викингов, найденные во второй половине XIX – начале XX века в курганах по берегам фьорда. Вскоре там же возвели музей «Фрама», ставший мемориалом норвежским полярникам. Его главным экспонатом стала шхуна «Фрам» (Fram), на которой Нансен и Амундсен исследовали полюса.
Вернувшихся путешественников, казалось, окружил весь маломерный флот страны, а затем сопроводил их до самого причала. Гидросамолет выглядел игрушечным по сравнению с кораблями английской эскадры, прибывшей в норвежскую столицу с визитом доброй воли. На палубах выстроившиеся в шеренгу экипажи громогласно приветствовали Амундсена и его товарищей, а мощные орудия салютовали им.
И это было только начало. Чтобы взглянуть на своих героев, на причале и бульваре, ведущем к королевскому дворцу, собралось пятьдесят тысяч норвежцев. Три экипажа доставили Амундсена и его спутников на аудиенцию к монарху. Дворцовая стража салютом из тринадцати пушек чествовала прибывших{122}.
Амундсен, его пилот Яльмар Рисер-Ларсен и остальные члены экспедиции отметили свое «чудесное» возвращение обедом с друзьями, на котором гости дали волю чувствам. Фредерик Рамм, доверенный журналист Амундсена, уехал довольно внезапно. «Я отбыл несколько неожиданно, но иначе я не мог, – на следующий день написал он Рисер-Ларсену, объясняя свой спешный отъезд. – Если бы я попытался попрощаться, то не сумел бы совладать с собой: я с трудом пережил эти дни после вашего возвращения… Я никогда не был счастливее, чем когда увидел вас»{123}.
В реакции жителей Осло не было ничего удивительного. Сюжет о внезапном исчезновении полярной экспедиции поразил воображение мировой аудитории. Репортеры и съемочные группы, последовавшие за Амундсеном к Северному полюсу, бесперебойно поставляли ненасытной публике статьи и кинохронику. Мало кто считал путешественников неудачниками, хотя они не достигли своей цели и едва не погибли.
Посреди ажиотажа, вызванного его возвращением, Амундсен знал наверняка три вещи: он вернется в Арктику; для этого понадобится дирижабль; нужный летательный аппарат на продажу имелся лишь у одного человека.
Ему нужно было отправить телеграмму.
Огромные сигарообразные дирижабли начала XX века кажутся нам обломками исчезнувшей цивилизации, а монументальные ангары – единственным напоминанием о некогда проектировавшем, строившем и распространявшем их гордом народе, и водили дирижабли обреченные на поражение трагические герои (как правило, мужчины)[17]. Но так было не всегда.
В собрании Лондонского музея транспорта имеется редкий плакат, нарисованный в 1926 году Монтегю Блэком для столичного метро. На плакате воображаемый Лондон в 2026 году: не мрачная антиутопия, а залитый золотистым светом город, эффектная панорама которого напоминает Нью-Йорк. В небе летательные аппараты двух типов: самолеты и дирижабли. Наверху плаката надпись: «Лондон, год 2026-й. Всё в воздухе»{124}.
Когда над Нью-Йорком проплывали небесные левиафаны, эти пришельцы из будущего, все останавливались на них посмотреть. В интернете можно найти фотоснимок дирижабля «Лос-Анджелес», швартующегося на крыше Эмпайр-стейт-билдинг в Нью-Йорке. Увы, этот снимок – подделка: в действительности дирижабль пролетел над знаменитым зданием ночью, однако существует настоящая фотография (сделанная снизу), где мягкий дирижабль «Колумбия» (Columbia) от компании Goodyear проплывает над причальной мачтой Эмпайр-стейт-билдинг{125}.
В 1929 году владельцы знаменитого Эмпайр-стейт-билдинг распорядились построить на крыше причальную мачту, чтобы высота здания увеличилась еще на 61 метр. Дирижабли, как обещалось, будут «легко покачиваться на ветру, а пассажиры сойдут по трапу»{126}. Всего через семь минут пассажиры ступят на тротуар в Мидтауне – вместо аэродрома в Лейкхерсте (штат Нью-Джерси), где обслуживался немецкий дирижабль «Граф Цеппелин» (Graf Zeppelin). Дирижабли четырежды причаливали к мачте, зависали над крышей и сбрасывали свеженапечатанные газеты. Последняя попытка причаливания окончилась неудачей, и пассажиры франкфуртского рейса предпочли сойти в Нью-Джерси, а не «на площадке шириной 0,7 метра в 400 метрах над землей»{127}. Впрочем, романтика не ушла.
Конструктивно дирижабли делятся на три типа. Мягкий дирижабль, или блимп (например, «Колумбия»), – самый простой и дешевый. Как правило, аппарат такого типа состоит из большой оболочки, наполненной несущим газом вроде водорода или гелия, гондолы снизу (для немногочисленных членов экипажа и пассажиров), а также того или иного двигателя и руля управления.
На другом полюсе – дирижабли жесткой конструкции, которые продвигал Хуго Эккенер в Германии. Постройка такого летательного аппарата обходится недешево и требует больших усилий, обусловлена огромными размерами корабля, а также хрупкостью и сложностью несущей конструкции, представляющей собой металлический каркас, подверженный воздействию определенных сил, которые в 1920-е годы едва ли были понятны. И вся эта конструкция обтянута огромной внешней оболочкой. То есть дирижабль поддерживает свою форму не за счет внутреннего давления газа, а именно за счет своей металлической конструкции.