Глава 1
в которой все начинается, но ничего не заканчивается
Дюк Эстас, февраль 549 г., Заберия, местечко близ города Даварнат.
Всякое серьезное дело надлежит начинать с пьянки. Больше шансов, что заказчик скажет правду о задании.
Дюк всегда придерживался этого правила, а потому, как только узнал, что какой-то незнакомец сомнительного вида разыскивает его, Дюка Эстаса, назначил встречу в трактире «Четыре дракона». Драконы исчезли около двухсот лет назад, а трактир, наверное, был их ровесником. Наемник знал все его ходы-выходы с детства и потому был уверен, что сумеет выбраться даже при серьезной заварушке.
Заказчик сидел за столом один, как и договаривались, вот только Дюк скользнул взглядом по посетителям и сделал вывод, что мужчина прибыл с сопровождением. Не сказать, что это стало неожиданностью, в Даварнате вообще опасно находиться, так что появись заказчик в одиночку, Дюк сделал бы вывод о его слабоумии. Или отваге, что в Заберии одно и то же.
– Приветствую, – наемник сел за стол, и трактирщик тут же поставил перед ним два бокала с местным пойлом. Пьется легко, а по голове дает знатно – Дюк порой сомневался, что от топора будет такой же эффект.
– Дюк Эстас? – мужчина едва повернул голову, но наемник понял, что его рассмотрели, оценили и остались довольны. Будь иначе, заказчик бы встал и ушел – такие клиенты изучены давно и основательно. Слишком презрительны, слишком зациклены на себе, а следовательно, второсортных исполнителей, как и некачественный товар, терпеть не будут.
– Он самый. А вы?
– Этан Зар-арай.
– Вы не похожи на торговца, – заметил Дюк. – Скорее аристократ.
– Это комплимент. Я слышал, что вы работаете с торговцами, надеюсь, предубеждений против нашей братии нет?
– Нет. Я абсолютно лоялен к торговцам, аристократам и прочим подонкам. Вот если бы вы были, положим, эльфом, вот здесь я бы задумался.
– А почему? – когда заказчик предпочитает разговаривать не о деле, а о предпочтениях исполнителя, дело гибельное. В таких случаях подробности рассказывать не хотят, возможно, даже и не расскажут, но правильные выводы Дюк уже сделал.
– Выпьем?
Дюк толкнул бокал к Этану. По грязной и жирной поверхности стола бокал прокатился, как по льду. Заказчик с сомнением взглянул на мутную жижу, но глоток все-таки сделал.
– Итак, в какую глушь мне нужно сопроводить груз? – уточнил наемник. – Судя по настойчивости, с которой вы меня разыскивали, там есть и мертвяки, и бирады,1 и мертвяки-бирады до кучи. Я прав?
– Не совсем. У меня нет груза. Да и работу я хочу вам предложить нестандартную.
Дверь хлопнула, но в помещение никто не вошел. Трое из пятерых сопровождающих Этана вздрогнули и завертели головами, двое же не обратили на это никакого внимания. Совсем нулевые – не заметили и не почувствовали тень, которая вплыла в дверь и замерла у стойки. Трактирщик сделал вид, что его это не касается, но кинжалы из чехлов достал и разложил перед собой.
– Любопытно услышать.
Дюк врал, любопытство уже несколько лет, как покинуло его безвозвратно, захватив за компанию любые желания и эмоции. Единственной, что дарила хотя бы отголосок предвкушения, осталась мечта о домике у Изумрудного моря. Он был там однажды, и память трепетно хранила приятные воспоминания, обещая, что ощущение счастья вернется в конкретном месте.
Этан наклонился вперед и понизил голос до шепота, из-за чего Дюку пришлось прислушаться.
– Я хочу, чтобы вы обучили моих людей.
Наемник тщетно ждал продолжения несколько минут. Заказчик молчал, будто решил, что несколькими словами открыл безусловную истину и теперь все стало понятно без объяснений.
– Если вы забыли или вдруг не знали, я охранник, – раздражение скрывать не хотелось, чаша весов уже склонялась в сторону отказа от заказа. Домик у Изумрудного моря может подождать еще какое-то время – мечта тем славнее, чем исполнение ее дальше. – Я не учитель и не нянька.
– Вы – боевой маг, а не обычный охранник. Это… подло, стыдно так говорить. Последний из отряда, подчиняющегося самому Каххору, единственный из существующих Совершенных спрятался на краю Заберии и берется за противозаконные дела.
– Каххора больше нет, – спокойно напомнил Дюк. – Нет его, нет и Совершенных, так что меня устраивает собственная жизнь.
– О Каххоре я и хотел с вами поговорить. А вернее, о его наследии.
Дюк недовольно закатил глаза. После смерти акора Каххора, бессменного правителя Аргарата, прошло шесть лет, а люди до сих пор не успокоились. Почему только люди? У нелюдей такой страсти к возрождению тирана почему-то не наблюдается.
– У Каххора не было детей, не было любимчиков, что бы ни говорила толпа. Его наследие – это сказки, которыми любят тешить себя мечтатели.
Двести пятьдесят лет назад на престол тогда еще небольшого государства вступил никому не известный царек. За несколько десятилетий он превратил Аргарат в империю, и имя его, Каххор, стали произносить шепотом. Не желая передавать престол, не желая умирать, правитель нашел способ связать свою жизнь с государством – так появился артефакт Огириса. Как это странно ни звучит, но Каххор стал Империей, соки жизни его так тесно переплелись с существованием государства, что правитель перестал быть человеком. Он стал акором, божественным существом, контролирующим каждый вдох своей страны. Подчиняясь воле своего создателя, сами собой строились или разрушались города, умирали и рождались люди.
Ни о каком восстании за все годы связи Каххора с Аргаратом речь идти не могла – сама земля защищала своего правителя. А для мелких заданий у Каххора был отряд Совершенных – лучшие из лучших, преданные охранники акора, наделенные его божественной мощью. Так говорили, но на самом деле исключительные умения членов отряда достигались лишь за счет серьезной подготовки. Хотя о чем теперь говорить, Каххор мертв, почти все члены Совершенных тоже, Аргарат на грани разрушения.
Дюк отмахнулся от непрошенных мыслей и зло уставился на улыбающегося Этана. Очень хотелось разбить идеальный нос, которым аристократ, безусловно, мог гордиться, но недальновидно устраивать драку в месте, где постоянно встречаешься с заказчиками.
– Вы считаете, обычный мечтатель мог явиться в глушь Заберии, найти последнего из Совершенных и предложить ему работу? – Этан отпил еще немного пойла. Это он зря.
– Почему бы и нет, если у него достаточно денег и глупости? Притащили же вы за собой пятерых охранников, которые ничего не смыслят в своем деле.
– О, это не мои охранники, это ваши будущие ученики.
– Если бы пил сейчас, то поперхнулся бы, – съехидничал Дюк и встал из-за стола. – Пиво за ваш счет.
Ответа наемник дожидаться не стал, круто развернулся и двинулся по проходу на выход, но Этан подал голос, и последнему из Совершенных пришлось остановиться.
– Недавно открылось пророчество Каххора. Вам плевать на то, что вы в нем играете главную роль?
– Не может быть, – язвительно ответил Дюк, но сомнение уже принялось точить висок.
Может. Как раз это и может быть – старик не терпел, чтобы его игрушки оставались не у дел, а при том любил марать бумагу бездарными стихами, которые все называли пророчествами. Дюк знал, что в половине случаев все эти предсказания сбывались как раз за счет Совершенных и способностей Каххора к мистификациям, но со счетов нельзя сбросить вторую половину.
– В пророчестве так и сказано: Дюк Эстас?
– Нет, там говорится о последнем из Совершенных.
Дюк помялся, но все-таки вернулся за стол, мысленно проклиная судьбу, Каххора и, естественно, Этана Зар-арая.
– Я хочу видеть пророчество.
– А я хочу, чтобы вы согласились тренировать моих подопечных, – широко улыбнулся заказчик. – Мы нужны друг другу.
***
Катарина Осская, апрель 549 г., Милдонат, Дагоссия.
Девушка с ненавистью смотрела на свое отражение. Не сказать, что оно было отвратно, нет. Катарина не могла назвать себя уродиной: предки ее как на подбор отличались красивыми чертами лица и передали их правнучке. Вот только в разбитом зеркале отражалась не гордая представительница древнейшего из родов Милдоната, а сломленная девчонка с испуганными глазами. Идеальные черты лица портил рваный шрам от виска до середины лба, пышные густые волосы приходилось коротко стричь да еще и выкрашивать в темный цвет, чтобы никто не предположил, что в домике на окраине живет наследница королевства Милдонат. Чтобы никто не связал ее с родом Осских.
Катарина рассмотрела волосы, удостоверилась, что светлых прядей не осталось, и закрыла зеркало тряпкой. Она предпочитала смотреть на себя не чаще, чем раз в месяц – надеялась забыть, каково это – видеть лишь тень самой себя.
Хорошо жить в портовом городе – легко затеряться среди приезжих, просто изменить внешность, и при определенном старании никто не вспомнит, тебя ли он видел вчера или кого другого. Катарине нравилась Дагоссия. Нравилась всем, кроме погоды: постоянный холодный ветер приносит с собой влагу с моря, и воздух кусает кожу, будто полчище самых злобных насекомых. Даже рыбацкая куртка не всегда защищает так, как этого бы хотелось. У нитсанов, выходящих из моря, можно было купить плащ, сплетенный из редких водорослей, и скрыться от излишней влаги за ним, но Катарина таких средств не имела. Как странно, когда-то послы нитсанов приносили подарки к ее ногам… Знать бы, как обернется жизнь, так припрятала хоть один из таких нужных даров. Но глупости, семь лет назад она и подумать не могла, что будет страдать от повышенной влажности Дагоссии.
Набережная кишела спешащими, нервными, суетливыми людьми. Плотная толпа колыхалась, словно море, которое было по левую руку от Катарины. Все толкались, вываливая на встречных или обгоняющих людей все свое раздражение погодой, местностью и жизнью. Катарина шла не спеша, почти отдавшись воле толпы, как вдруг ее внимание привлек шум.
Приезжая театральная труппа разбила переносную сцену почти на входе верфи кентавров, и, естественно, не всем это нравилось. Актеры, уже переодетые в костюмы, наскакивали на мастера Зорруса и двух его подмастерьев, а те удачно отбивались. Очень удачно, если вспомнить, что актеров ничего не сдерживало, а кентавры боялись кого-то ненароком зашибить. Чтобы не ударить кого-то копытом, а потом не предстать за это перед судом, мастер Зоррус схватил огромное бревно и принялся махать им в воздухе. Актеры отбежали в сторону и издалека выдавали проклятья и ругательства. Проклятия не впечатлили, а ругательства заставили прислушаться – нечасто услышишь такую качественную смесь нитсанской, оркской и человеческой брани. Сразу видно: путешествуют люди, обучаются.
Таможня Дагоссии располагалась в стороне от центра набережной. Катарина сбежала вниз по фигурному каменному мосту, прошла по аллее и в спешке чуть не сбила управляющего. Господин Нофель укоризненно посмотрел на девушку, поправил очки и с присущей ему монотонностью и дотошностью принялся объяснять, что опоздания переводчика на работу влекут за собой задержки в расчетах пошлины иностранных купцов, как следствие, выбивают из графика корабли да и саму таможню, а в результате что? В результате ввергают в хаос все королевство.
За последние пару лет место переводчика оказалось единственным, на котором не хотелось кричать от боли и унижения. Был опыт работы прачкой, горничной, даже пастушкой, перечислять можно долго. Не пришлось только, хвала богам, примерить на себя роль продажной девки, но Катарина готова была умереть с голоду, но не похоронить свою честь самостоятельно. Так что эта работа требовалась достаточно сильно, чтобы девушка терпеливо слушала речи господина Нофеля и периодически кивала. Наконец он выдохся.
– Тебя уже ждут.
Ожидающий купец был достаточно опытен и никуда не спешил. Нитсаны вообще не отличаются суетливостью, они как западное море, из которого выходят степенны, спокойны и величавы. Голубокожие, с вытянутыми вниз ушами и неестественно длинными пальцами, они сразу внушают доверие. Если встретил нитсана в городе, знай: город на плаву. Никогда не зайдет нитсанский купец в порт, если планируются военные действия или восстания. А информатором для них выступает само море.
Нитсанский корабль оказался большим, товара на нем было много, так что за документами Катарина просидела до позднего вечера. Возвращалась домой уже в потемках, но набережная до сих пор кишела людьми.
Актеры, столкнувшиеся утром с мастером Зоррусом, уже освоились, сдвинулись в сторону от верфи и разместили самодельные декорации на выходе с набережной. Удобнее было бы устроиться у таможни, но о противном характере господина Нофеля ходили легенды, и приблизиться к нему означало нарваться на неприятности гораздо большие, чем бревно мастера Зорруса.
Толпа у импровизированной сцены собралась небольшая, по-видимому, жители Дагоссии постановками не слишком впечатлились. Катарина тоже не планировала задерживаться да и останавливаться не собиралась, но реплики актеров привлекли ее внимание:
Король врагов, ты низ падешь!
Колени преклони и приготовься.
Ты жизнь свою не сбережешь,
И мы над твоей смертью посмеемся.
Один из актеров поднял руки вверх, чтобы всем были видны рисунки, символизирующие татуировки сигатанов, и громко вещал бездарные строки. Катарина да и все присутствующие на набережной про сигатанов слышали и понимали, что вряд ли наемные убийцы произносят такие патетические речи, прежде чем воткнуть жертве кинжал в сердце. Хоть сигатан и уничтожили шесть лет назад, забыть страх перед мрачной общиной убийц еще не успели.
Пусть сиротеет Милдонат,
Не жалко. Кровь течет рекой.
Король остался виноват,
Лишь в том, что он король.
Катарина споткнулась и едва не упала. Если изначально спектакль актеров был просто бездарной постановкой, которая никаких эмоций и мыслей у девушки не вызывала, то теперь она поняла, о каком именно историческом событии идет речь. Поняла и запаниковала.
А актер продолжал:
Король взмолился, но его мольбы
Убийцы слушать просто не желали.
Не избежать ему своей судьбы
И не спасти детей, что мирно спали.
Катарина схватилась рукой за угол здания, пытаясь обрести опору. Ее тошнило, перед глазами появилась пелена, волнами захлестывала паника, и она совершенно не понимала, почему так случилось. Не раз и не два она присутствовала на таких постановках, раскрывающих события ночи, когда был свергнут король Милдоната и убита вся его семья. Каждый из актеров пытался преподнести это в своей манере, но всегда кто-то ошибался в мелочах.
Катарина схватилась за виски руками и застонала, не зная, как избавиться от мыслей, одолевающих сознание.
Король не молился и не упрашивал убийц отпустить его и семью – это первая и самая главная ошибка многих авторов пьес. Родрик Мирный отлично понимал, что нет смысла просить у сигатанов пощады, он бросился на мрачных гостей с мечом. Убийцы пришли, когда вся семья ужинала в малой столовой. Катарина, старшая, сориентировалась быстро. Схватила в охапку младшую сестру и бросилась бежать. За спиной ее раздавались крики, звенели мечи, и казалось, слышно было, как течет кровь. Она словно бы ощущала ее – на своих руках, под ногами, на великолепном бирадском ковре.
Каким-то чудом девочка почувствовала, что кричать и звать на помощь бессмысленно. К тому моменту, как она покинула столовую и поспешила спрятаться, дворец был пуст, вся стража перебита. Слабые руки устали и болели от натуги, мышцы жгло огнем, но Катарина несла младшую сестру, отлично понимая, что пятилетняя девочка не сможет бежать так быстро, как того требует ситуация. Хорошо, что Даринка не плакала, для старшей принцессы даже такая малость стала помощью.
Спустить сестру с рук Катарина отважилась только в комнате для прислуги. Быстро закрыла дверь, при этом щелчок замка в мертвой тишине был просто оглушительным, приставила стул и распахнула окно. Сад казался пустым, лишь птицы, виды которых завозили с разных уголков мира, перелетали с куста на куст.
Катарина присела на корточки перед сестрой.
– Дарина, послушай, сейчас мы поиграем в одну игру. Вылезем в окно и быстро-быстро побежим в сторону ограды. Если вдруг я отпущу твою руку, ты не должна останавливаться. Понимаешь?
Дарина серьезно и даже важно кивнула.
– А кто за нами будет гоняться? Матушка? – девочка путала некоторые звуки, потому ее слова часто вызывали улыбку. Вот только Катарине сейчас было не до смеха.
– Нет, не матушка, а гости в темных плащах… – Катарине показалось, что за дверью слышны шаги, она прислушалась, но нет, было тихо. – За оградой беги на пост городской стражи. Помнишь, мы гуляли все вместе и я тебе показывала?
Вряд ли маленькая девочка запомнила дорогу, но старшей сестре хотелось надеяться, что до ограды они доберутся вместе.
Катарина посадила Дарину на подоконник, сама же спрыгнула на землю. Спускать сестру первой было боязно: вдруг малышка решит побежать вслед за птичкой или заметит ящерку, и как тогда искать ее в парке? Убедившись, что никого по-прежнему не видно, Катарина спустила вниз сестру и, пригибаясь, держа девочку за руку, побежала к ограде.
Не было погони, не было криков вслед, летающих клинков или стрел. Сигатаны, ужасные убийцы, словно покинули дворец, выполнив свою чудовищную миссию, и очень хотелось вернуться и посмотреть, остался ли кто в живых. Такие мысли приходилось подавлять усилием воли – легенды о сигатанах слишком вошли в подкорку мозга, чтобы Катарина могла вот так просто сделать откровенную глупость.
В боку уже кололо, Дарина начала хныкать, и Катарине опять пришлось взять ее на руки. Потому, наверное, она и не заметила фигуру в плаще, прислонившуюся к витой железной ограде. Только благодаря визгу Дарины старшая принцесса остановилась и сама не налетела на обнаженный меч, который сигатан лениво выставил вперед.
– Отпустите нас, – прохрипела Катарина. Легкие жгло огнем, мышцы сводило от усталости, и сил бежать в другую сторону уже не осталось. Даже пощады принцесса попросила на всякий случай, просто, чтобы заполнить ужасающую паузу.
Сигатан одной рукой отбросил капюшон с головы, и перед девушками предстал, как ни странно, не монстр с клыками и провалами глаз, а мужчина средних лет, какого обычно и не заметишь в толпе. Катарина решила, что умирать следует достойно, опустила Дарину на землю, взяла ее за руку и как могла гордо посмотрела на своего палача.
– Как тебя зовут, дитя? – голос у сигатана оказался старческим, словно внешность была обманом. Маской между старостью и миром.
– Катарина Осская.
Сигатан склонил набок голову.
– У нас заказ на всех Осских, Катарина. Все дети Родрика Мирного должны умереть.
Принцесса повыше подняла голову и дернула Дарину за руку, чтобы та прекратила вертеться. Правое колено дрожало, и Катарина боялась, что со стороны это походит на нервный тик.
– Но если ты умрешь сейчас, то мир не сможет излечиться, – глаза сигатана побелели, подернулись пленкой, и мужчина говорил, глядя на старшую принцессу, но неизвестно, видел ли ее вообще. – Он не сможет залатать дыры, нанесенные страшной магией. Ты пройдешь через годы, сделаешь то, что предначертано. Увидишь и поможешь исправить. Ты важна для нашего мира, Катарина Осская.
Сигатан тряхнул головой, и глаза приобрели прежний облик. Катарина хмурилась, не понимая, как расценивать слова мужчины, и подозревала, что это уловка, чтобы усыпить бдительность.
– Меня зовут Лого, дитя. Я сказал правду – Осские должны исчезнуть. Я отпущу тебя, но учти, Катарина Осская умерла сегодня. По миру будет ходить совсем другой человек, который никогда не станет претендовать на знаменитую фамилию своего рода.
– Хорошо! – принцесса торопливо закивала. – Дарина маленькая, она забудет, обещаю.
Младшая сестра молчала, словно осознавая важность ситуации.
– Младшая Осская пойдет со мной. Она принадлежит сигатанам.
– Нет!
– Тогда вы умрете вдвоем. Даже мир не стоит нашей чести.
Катарина посмотрела на младшую сестру и сжала челюсти, чтобы не зарыдать. От ужаса кружилась голова, на мгновение промелькнула малодушная мысль уйти и не оглядываться, но Дарина подняла голову и открыто по-детски улыбнулась. Не могла старшая принцесса скрыться, зная, что сестру убьют.
– Значит, будет так, – тихо ответила Катарина и закрыла глаза.
Мужчина достаточно громко выругался, отчего старшая принцесса тут же вытаращилась на сигатана и едва было не одернула его.
– Я заберу твою сестру с собой. Она будет жить, но принадлежать сигатанам.
– А что, если вы врете?
– Я сделаю вид, что не расслышал оскорбление, – вкрадчиво сказал сигатан. – У тебя есть время исправиться.
Катарина встала перед Дариной на колени и расцеловала в щечки, по-младенчески еще пухлые. Хотелось плакать от безысходности, но принцесса Осская должна была принимать решение, а не рыдать. Хотя по договоренности с сигатаном принцессы Осской более не существовало, Катарина не могла позволить себе слабости. Дарина будет жить и вряд ли хуже, чем в бегах с четырнадцатилетней старшей сестрой.
– Я найду тебя, – хриплым голосом произнесла Катарина. Слезы грозили хлынуть из глаз, и принцессе пришлось помолчать, чтобы взять себя в руки. – Сейчас ты пойдешь с этим человеком и будешь ждать, пока я найду тебя.
Через год общину сигатанов разрушили Совершенные Аргарата, убив при этом всех последователей, так что отыскать сестру Катарина не успела.
***
Март 549 г., Ликасия, храм семи мудрейших.
Прихрамывая на правую ногу, Акей поднялся на ступени храма и принюхался. Пахло благовониями и немного паленым мясом. Хотя вполне может быть, что это специальные благовония. Кто их знает, этих богов, хоть и таких незначительных, как повелители Ликасии.
Пока Акей шел по широкому коридору к залу с массивными колоннами, он никого не встретил. Иногда слышались чьи-то шаги, но, когда мужчина останавливался, звук исчезал. Акей нервничал и старался идти быстрее, но нога еще не до конца восстановилась, так что постамент, видневшийся в центре зала, приближался до обидного медленно.
Серые камни с огромными трещинами в кладке, пол, выложенный черно-белой плиткой, и грубо-стесанные подножья колонн – Акей страшился даже голову лишний раз поднять. Так что в постамент он почти уткнулся носом и только тогда решился взглянуть на главную святыню Ликасии.
В центре зала в воздухе парило кресло. Акей видел его как грубо сколоченное с дубовыми подлокотниками и без подушки. Кресло медленно покачивалось, будто на волнах, и в ответ на появление гостя не происходило совершенно ничего.
Акей гулко покашлял, привлекая внимание, подождал несколько минут, но потом решился озвучить с чем пришел.
– Семь мудрейших, мне нужна помощь.
Кресло подпрыгнуло на месте, словно говоря: «Сюда только за помощью и приходят».
– Я совсем недавно стал подданным вашей страны и очень благодарен за спасение. Вы грамотно все продумали, все по-честному, по правилам. Но ведь Ликасия очень маленькая страна, неужели вам не хочется расширить границы?
Тишина в ответ.
– Я не говорю о войне, это слишком рискованно. Но сейчас – именно сейчас есть возможность увеличить Ликасию без лишнего кровопролития.
Акей удивленно моргнул, когда заметил, что кресло меняет облик. Из деревянного и грубого оно постепенно превратилось в витое железное с красной бархатной подушкой на сиденье. Кресло дрогнуло, развернулось к посетителю, и на нем появился призрачный мужчина с короткой бородкой и в старомодной рубахе.
Акей испуганно замер. Те, кто рассказывал ему, как найти храм, не предупреждали, что мудрейшие имеют возможность явиться к молящимся. Общение с божествами, хоть и такими не стандартными, его точно не прельщало.
Ликасия – государство отщепенцев, преступников и изгоев. Стать гражданином такой страны легко, стоит лишь достичь ее границ и попросить защиты. Если имеется, чем соблазнить правителей и заодно божеств Ликасии, убежище будет предоставлено, и убить или пленить беглеца не сможет даже самый умелый преследователь. Да от рук самого Каххора прятались именно на территории Ликасии. Другой вопрос, что, если ты слаб, вариантов выжить в месте, где собрались лучшие убийцы, очень тяжело, но, как правило, об этом скрывающиеся от преследования думают в последнюю очередь.
– Чего ты хочешь, льстец? – глухим голосом вопросил мудрейший. Акей сглотнул и заторопился:
– Меня зовут Акей. Акей из города Ларион.
– Чего ты хочешь, льстивый Акей из города Ларион? – поправился призрак. В неестественном голосе прозвучал смешок.
– Аргарат на грани развала – после смерти Каххора нет никого, кто смог бы встать у руля огромного государства. Сейчас пытается править кучка неумелых министров, которые при жизни акора ни единого решения не приняли, даже кресла занимали именно такие, как им говорил правитель, и обедать ходили по распорядку, утвержденному им же. Поверьте, я знаю. Я был среди них.
Призрак молчал, лениво рассматривая просящего. Акей не знал, но именно сейчас решалась его судьба: умрет он в муках или быстро. Младшему из семи мудрейших стало скучно, и он явился в храм исключительно для того, чтобы побаловать себя жестокостью, а сейчас просто позволял смертнику выговориться. Такие всегда просят денег и возможности отомстить. Денег никогда в Ликасии не водилось, а право мести никто не отнимал, так что просьбы страждущих неизменно мудрейших не волновали.
– Но сейчас все изменилось. Явилось пророчество Каххора, и согласно ему придет человек, который займет трон акора, а вместе с этим получит неограниченную власть. Представьте только: возможность Каххора управлять каждым камешком в мощном государстве может перейти кому-то. И этот кто-то вполне может быть предан вам настолько, что будет платить постоянную дань с Аргарата.
– Чего ты хочешь, льстивый Акей из города Ларион? – опять повторил призрак. Для себя он уже решил, что наглец будет мучиться.
– Помогите мне стать этим самым человеком из пророчества, – голос Акея был тверд – просьбу он продумал заранее. – По словам Каххора, трон займет и силу получит человек, когда в Круге смерти победит и погибнет сильнейший. Этот круг прямо перед троном – правитель Аргарата устраивал в нем публичные казни непокорных. Именно там погиб сам Каххор.
Призрак заинтересовался – желание новенького было нестандартным.
– Ты хочешь стать сильнейшим и погибнуть в Круге?
– Нет, я хочу занять трон. Не сказано в пророчестве, что погибнуть должен один и тот же человек, а потому я просто соберу в Ликасии сильнейших бойцов, а где они есть, как не здесь? И отправлюсь в Аргарат. Они сразятся друг с другом: пусть умирают, пока я буду сидеть на троне. Подожду. Стоит уметь ждать, и тогда мы обретем все.
Призрак дернулся, ощутив присутствие старших мудрейших в зале. Акей ничего не заметил и ожидал вердикта, а правители Ликасии меж тем совещались. Спустя десять минут, которые показались для просителя долгим часом, младший мудрейший исчез, а кресло сменилось на позолоченное с высокой спинкой. Акей приободрился, понимая, что божества готовы дать ответ, а когда проявился худой старец с длинной бородой, сделал правильные выводы и упал на колени.
– Меня зовут Карра-тант, и я буду говорить от лица мудрейших, – возвестил старец. Смотрел он словно бы в душу Акея. – Я правильно понимаю, что мы должны отпустить с тобой подданных Ликасии? Хватит ли сил, чтобы подчинить себе сильных? Я не чувствую их в тебе.
Прежде чем ответить, Акей облизнул пересохшие губы.
– У вас есть способность управлять сознанием своих подданных. Я надеялся, что вы поделитесь ей. Для достижения общей цели…
Карра-тант наклонился вперед, будто желая рассмотреть мужчину получше.
– Скажи, Акей из города Ларион, что отдал ты нам за возможность стать частью Ликасии?
– У меня ничего не было…
– Что отдал ты нам? Что сказал, произнося клятву?
– Я сказал… я сказал, что отдаю вам всего себя, до последней капли крови.
Старший из мудрейших медленно улыбнулся, и улыбка его походила на оскал тигра перед броском.
– Подходит.
Промелькнула мысль, что все пропало, но додумать до конца ее Акей не успел. Упал, больно ударившись затылком, и тело его затряслось, словно от падучей болезни. Глаза закатились, являя миру белки, а кости ломались, дробились и рушились. Из уголка рта потекла кровь. Так дух Акея, сильный, смелый дух, пытался защититься от вторжения.
Шестеро мудрейших вышли в зал, а старший из них встал с трона. Мгновение они безразличными взглядами смотрели на Акея, а затем протянули руки к его телу. Срослись изломанные кости, восстановились сосуды и органы. На плиточный холодный пол упал гражданин Ликасии, а поднялась оболочка, с поселившимися в ней мудрейшими.
***
Эс-Лейн, апрель 549 г., Милдонат, Дагоссия.
Проходя сквозь городские ворота, Эс-Лейн низко наклонил голову да еще и капюшон набросил. Мужчина никогда не брал заказы в Дагоссии, там, куда придется вернуться, но уже по привычке старался не привлекать к себе внимание. Как знать, может какой-то ушлый агент зарисовал внешность наемника и распространил во все крепости Милдоната, так что осторожность никогда не лишняя.
Эс-Лейн неторопливо двигался по улицам, попутно отмечая изменения в городе, которые произошли за время его отсутствия. Гномья община расширилась – заняла еще несколько зданий, а это значит, что переговоры Милдоната и Заберии по поводу расселения немногочисленных рас зашли в тупик. Сгорел красивый особняк на пересечении улицы Жемчужной и Торговой площади. Наемник криво усмехнулся, когда заметил на черных остовах бездомных. Кто-то исполнил мечту многих – не один человек желал подгадить лорду Акковскому. Надо узнать, выжил ли лорд.
В торговых рядах тоже наметились изменения – несколько пустых прилавков указывали на то, что у торговцев передел власти. При определенных обстоятельств с этого можно было получить неплохие деньги, но Эс-Лейн не собирался рисковать хотя бы подобием доброго имени в этом городе.
В его доме горел свет. Всего одно окно, но наемник улыбнулся и ускорил шаг. Всего одно окно во всех странах мира, но оно обещало тепло и уют, которых так не хватало в многодневных переходах и не всегда чистых засадах. Эс-Лейн никогда не скучал по Дагоссии, грязному портовому городу, но постоянно думал о той, кто ждал его здесь.
Наемник бесшумно зашел в дом – уж на это его навыков хватало. На входе скрипели половицы, и Эс-Лейн перешагнул их, даже не задумываясь. Катарина нарезала овощи, стоя спиной ко входу, и гостя не видела. Обычно она напевала и двигалась плавно, словно танцуя, но сейчас девушку что-то тревожило. Эс-Лейн недолго понаблюдал за рваными движениями Катарины, но наконец не выдержал, скользнул вперед и прижался к напряженной спине. Перехватил тонкую женскую руку, чтобы не получить в бедро тем самым ножом, которым только что нарезались овощи, и поцеловал Катарину в шею.
Он знал, что она улыбается.
