В дверь кладбищенского домика три раза ухнули кулаком.
Два сотрудника сферы обслуживания, гадали: кого черт принес в позднень. Регулярная клиентура придерживалась строгого покойницкого расписания.
Давил страх: в жизни прорезалось много нового. Груженые щебенкой «вольво» летали аки птицы, нежные барышни матерились, из земли фаллическими символами перли в небо лужковские высотки. Бывалому, ко всему привычному человеку с могильным заступом становилось не по себе.
Новая Москва резалась не невинными молочными зубами, – острой акульей челюстью. Население вымирало. Покойник прибывал косяком. Доходы сервисников росли, но невидимая дрожжа баламутила цены. Ей-ей, стремно!
За пятой бутылкой большую часть бригады одолел страх. Мужики шатались и хватали друг друга за рукава. Покидали кладбище. Из-за кирпичного забора к хмурому ночному небу вздымались клубы выхлопов. Там бойцы за личное счастье гуртом возвращались к гаражам. Они были всех видов и мастей, но спешили однообразно.
Светило зловещее полнолуние. Среди звезд, харкая на правила и светофоры, кандыбили жидкие облака. Они заражены неизлечимым туберкулезом. Им не хотелось плыть, – взвыть и усесться на землю непроглядным туманом. Но облака не пьют, не ширяются. В бессильной злобе они облевывают низ подлым холодным дождем.
Стоял декабрь, в котором начиналась история. Вполне современная, чтобы назвать ее историей нового времени.
Русская зима превратилась в старуху – она сопливелась, кисла, пускала ветры, слезы дождя. Как пенсионерка, отчалив с митинга КПРФ, воспоминала прошлое. Но тем, кто был жив и смел, хотелось поймать что-то и в будущем… Это была задача, достойная титана. И этот титан явился.
– Ну и рожа!… Если бы у меня была такая рожа, ни за что б не ходил фотографироваться!… – сказал Терентьич напарнику, Виталию Кошелеву, отходя от окна.
В маленьком домике, расположенном на Введенском кладбище, был еще третий могильщик. Но он спал на лавке мертвецки пьяный.
– Не открывай, – Виталий подцепил со сковороды вилкой, на которой не хватало двух зубьев, жареный пельмень и отправил в рот. Пельмень неслышно взвизгнул.
– Само собой… Что я дурак открывать такой роже.
Терентьич подсел к столу. Его собственная рожа была ужасна.
– Послушай, от коньяка может пучить живот?…
– Если только коньяк гороховый…
– Гороховый? Это как?
– Настоян на стрючках молодого гороха.
– Ни о каком горохе тут нет и помина! – с раздражением произнес Терентьич, поднимая бутылку коньяку в воздух и разглядывая этикетку. – А брюхо у меня теперь раздувает, как будто мне компрессор в задницу вставили.
– В задницу или из задницы?… От горохового коньяка ты сам бы был компрессором. Следовательно, у тебя било бы из задницы, а не в задницу… – философски проговорил Кошелев.
В этот момент в дверь треснули, точно кувалдой.
– Что такое?! – Терентьич подошел к двери и уставился в глазок. – Чего вам надо?!
– Похоронить…
– Кого похоронить?!… Ночь на дворе… Идите на химию!
Очередной удар сотряс кирпичную избушку.
Могильщик приоткрыл дверь.
Мертвяка не оставила жажда жизни. Он выл в гробу, пытаясь вылезти. «Суки!», выкрикнутое на том свете, отражалось от стенок гроба. На этом свете оно раздавалось какими-то «щуками».
– Он же орет… – после молчания, продолжавшегося не менее пяти минут, выдавил могильщик. Как будто для того, чтобы ситуация стала нормальной, обитателю гроба достаточно замолчать…
– Погоди, я друга позову… – кладбищенский скрылся в домике. Кругом торчали кресты.
Вышел второй, – здоровенный парень в темно-синей, как таджикская ночь, куртке-аляске с откинутым капюшоном, джинсах, заляпанных кладбищенской глиной. Первый запропастился.
– Клиент всегда в кайф! – проговорил новый могильщик и уставился на них.
Больше он не произносил ни слова.
– Это бараны какие-то… – проговорил главный клиент своим товарищам. – Настолько тупы, что даже испугаться не могут. Ты испугаться можешь?…
– Могу, если трезвый… – ответил могильщик.
– Испугайся, бери лопату, найди место и копай! – велел клиент. – Я тебе бабок дам. Много бабок. Ужрешься – потом неделю дрожжи разбавлять станешь. У тебя пробка в затылке есть?
– Зачем мне?… – вяло спросил могильщик, а сам профессиональным спиртовым глазом окинул заколоченный гроб.
– Отвинтишь, мозги водой разбавишь – сразу окосеешь!
Приезжие посмеялись.
Большая часть гвоздей были вогнаны в дерево не до конца. Сквозь щели мертвец питался воздухом.
– Это хорошо! – пьяно и сладко улыбнулся молодой могильщик. – Воды, значит, попью и окосею…
– Ну да…
– А сколько?…
– Чего сколько?… Воды сколько?! Ты сейчас договоришься!… Тебя как зовут?
– Виталиком звали, – мрачно заметил парень. Он был полным дегенератом и подонком. На общем фоне сходил за нормального.
Клиент поманил Виталю пальцем. Они отошли метров на десять от гроба.
– Покойный был очень нехорошим человеком. Понимаешь?…
– Само собой… Хорошие давно померли.
– Накажем его. Что б помнил… Сейчас ты выкопаешь ему яму. Можно неглубокую. Метр – достаточно. Опустим туда гроб. Начнешь засыпать…
– Он задохнется.
– Ничего… Отдышится. Немного засыплешь, а потом вытащишь…
– Штука баксов!
– Пятьсот… И тебе за это ничего не будет.
– Ну если только так… – согласился Виталик и оба, остановившись на этих условиях, пошли к новопреставленному мерзавцу.
Черный продолговатый ящик стоял на земле и смотрелся для виталиного зрения непривычно. Хоть бы тележку, хоть бы что… Он убрал пять сотенных купюр в карман. Была могила, которую готовили для бригадира. Виталик решил ею воспользоваться. Яма вырыта не до конца, но так даже лучше.
Мертвец больше не издавал ни звука.
Парень сходил в сторожку, приволок ремни, лопату. Приехавшие люди – их было пятеро, подняли гроб и, кряхтя и спотыкаясь, двинулись за могильщиком. Бригадир должен был упокоится на хорошем месте недалеко от входа, – идти пришлось недолго.
Над ямой был сооружен полиэтиленовый шатер выше человеческого роста, – чтобы не заливала вода. Лампочка-времянка, тянувшаяся на длинном проводе, спускавшемся со столба, давала достаточно света. Совместными усилиями спустили гроб в могилу. Виталик принялся засыпать ее. Работал нехотя. История не нравилась. Когда деревянную крышку прикрыл тонкий слой комковатой земли, ночные гости неожиданно развернулись и пошли прочь…
– Эй, вы что?!… Куда?… Что я с ним делать буду?… – могильщик побежал за ними.
– Выкопай и поставь к батарее! – бросил главный. Спутники засмеялись.
Когда ему сунули под нос пистолет, Виталик отстал.
– Счастливо оставаться, дебил! – весело крикнул один из поздних клиентов.
Виталик торопливо вернулся к могиле и принялся откапывать гроб. Что скажет покойник?… Мысль – может стать соучастником убийства – приводила могильщика в ужас. Наконец Кошелев добрался до крышки. Вытянуть гроб в одиночку было не по силам. Он достал из кармана плоскогубцы и немного вытащил гвозди наружу. От его усилий крышка приподнялась. Теперь она держалась за ящик лишь кончиками гвоздей. Покойник не издавал ни звука.
«А ведь он и вправду мог умереть!» – пронеслось в голове. Он окончательно протрезвел и набрав полные легкие воздуха и упираясь в неровные стены ямы сапогами, потянул крышку за край.