Когда гости скрылись за дверью и Анна закрыла ее на ключ, Тигран спросил:
– Не хочешь рассказать, что тут происходит?
Он выглядел озадаченно.
– Произошло, – Анна направилась в кухню, ловко обойдя мужчину и не коснувшись его. – Я наняла детективов… Чай будешь? Еще теплый…
Молодая женщина прошла к столу, задумчиво погладила фарфоровый бок заварочного чайника.
– Зачем? – Тигран проследовал за ней и замер на пороге.
Женщина с недоумением оглянулась на него.
– Что зачем? Чай пить зачем?
Тигран помрачнел. Темные, как чернослив, глаза стали холодными и злыми:
– Не делай из меня дурака. Я не о чае, а о детективах. Зачем ты наняла этих?
– Потому что есть мнение, что кто-то хочет свести меня с ума. Я надеюсь выяснить, так ли это. И если так, то кто мой враг.
Она разлила ароматный напиток по кружкам, села за стол. Тигран все это время смотрел на нее так, будто только что увидел.
– Свести с ума? Тебя? – повторил. – С какой стати?
Анна подняла на него взгляд. В нем, словно мелкий предновогодний снег, оседало нечто колкое:
– С той стати, что кто-то же приходит ко мне в образе Ильи, а призраков не бывает – это все знают.
Мужчина фыркнул. Пройдя к столу, оседлал табурет. Придвинул к себе чашку и отпил – чашка выглядела хрупкой и неуместной в его руках. Долго молчал, будто переваривая услышанное. Пожал плечами.
– Не знаю, Ани.
Когда они были вдвоем, он часто называл ее «Ани». От этого становилось тепло на душе, будто приходил к тебе ласковый котенок, укладывался на грудь и урчал, щуря глазки и играя золотистой шерсткой. Это обращение сохранилось из тех далеких времен, когда Анна была счастлива, юна и мечтала о большом и настоящем чувстве. Тогда в ее жизни все было «еще впереди». Сейчас от обращения Тиграна горчило: несбывшимися надеждами, несложившимся счастьем, упущенными возможностями.
– Не знаю, Ани, – голос Тиграна вернул ее в реальность, в небольшую, но уютную и обставленную по последнему слову техники кухню, под желтый абажур итальянского производства. – Я боюсь, что ты себя загоняешь. Я понимаю, тебе тяжело. Илья… Он рядом с тобой и… наверняка ему очень больно видеть, что ты с собой делаешь.
Он положил свою руку поверх руки Анны, легонько сжал. Анна наблюдала, как смуглые мужские пальцы чуть поглаживают кожу на ее запястье.
– А что я с собой делаю? – женщина перевела взгляд на Тиграна, посмотрела с вызовом.
– Медленно себя убиваешь.
Анна высвободила руки и, устало проведя по волосам, вздохнула. Тигран откашлялся, почувствовав, что затронул слишком болезненное.
– Ладно, я понял, мне не стоит в это соваться. Как скажешь, – он примирительно поднял руки. – Ты взрослая девочка, я это слышал не раз, так что, в самом деле, наверное, лезу не в свое дело и выгляжу весьма навязчиво… Так зачем приезжали детективы? Вернее – что сделали?
Он сделал большой глоток чая. Повернулся, чтобы достать из холодильника хлеб и колбасу. Привстав, потянул за ручку верхний ящик стола, достал из него нож. Толкнул указательным пальцем, чтобы закрылась. Он действовал уверенно – знал, что где находится, чувствовал себя своим. Да он и был своим. С чего Анна взбеленилась, она и сама не понимала. Но иногда на нее находило. Может, причиной тому – ее стервозность и мягкий, безотказный нрав Тиграна. А может – его давняя в нее влюбленность. Конечно, она переросла в дружбу, но то и дело провоцировала Анну «проверять красные линии».
– Установили камеры, – Анна, наблюдая за тем, как Тигран нарезает колбасу и укладывает толстые кружки на хлеб, неопределенно показала за дверь, в коридор, – в холле, в зале, на выходе из спальни.
Тигран присвистнул:
– Ничего себе, серьезные ребята… – он вернулся к своей чашке и одним глотком допил чай, почти остывший и нестерпимо приторный. Откусил бутерброд. – Не боишься, что сольют персональные данные или твои интимные фотки?
Поймав удивление в глазах подруги, хохотнул:
– Нет, а что? Мало ли какие прохвосты окажутся. Может, скажешь их координаты, я проверю контору?
– Я уже все проверила, – отрезала Анна. – Не надо никого проверять и глупости говорить, Тигран… – Она вздохнула, покрутила в руках кружку с уже остывшим чаем. – Не сердись, мне твоя веселость кажется неуместной.
Мужчина прищурился:
– А кто тебе сказал, что я веселюсь? – Он поставил локти на стол. – Я пытаюсь немного расшевелить тебя, это правда. Потому что мне страшно оставлять тебя в таком состоянии, а ты не захочешь, чтобы я остался у тебя на ночь, верно?
– Конечно…
– Ну вот… – Он отправил последний бутерброд в рот. – Ладно, я поеду, Карен опять будет орать, что я не проконтролировал отгрузки.
Анна была рада перевести разговор на другую тему:
– По-моему, он к тебе цепляется.
Тигран отмахнулся:
– Да ну его… В какой-то степени я могу его понять – отец на него давит, постоянно и во всем контролирует. Тут у кого угодно нервы начнут сдавать…
Он виновато улыбнулся. Взяв руку Анны в свою, поднес к губам, подарив легкий, как дуновение весеннего ветра, поцелуй. Анна улыбнулась: с Кареном, братом Тиграна, у них давняя вражда, в которую Анна устала вникать, а к небрежному отношению к семейным конфликтам старого друга уже привыкла:
– Когда же ты это прекратишь?
– Что именно?
– Быть таким завидным кавалером.
Тигран выпрямился, в глазах на мгновение мелькнула грусть, уступив место привычной теплоте южной ночи.
– Мне нравится, что ты все еще думаешь обо мне, как о кавалере, а не как о старом Казанове. Проводишь меня?
Анна кивнула, поднимаясь. Уже в дверях Тигран обернулся:
– А эти, детективы твои, они будут под окнами караулить?
Женщина пожала плечами:
– Не знаю, Тигран. Думаю, что да.
Мужчина удивился:
– Зачем?
– Ты опять начинаешь?
– Слушай, это все может быть вытягиванием денег, ты не находишь? – он сердился, крылья носа затрепетали, взгляд стал колючим. – Я понимаю, что ты сейчас опять скажешь, что я лезу не в свое дело. Но я твой друг и обещал Илье за тобой приглядывать. А это все, – он сделал выразительный широкий жест, окинув всю обстановку и предположительные места установки камер наблюдения, – похоже на какое-то мошенничество. Нашли женщину в состоянии душевного волнения, накрутили ее, убедили, что ее окружают враги, а теперь будут выкачивать из тебе деньги: на камеры, за дежурства под окнами… Ты думаешь, это все дешево?
Анна улыбалась.
– Мне так приятно, что ты обо мне беспокоишься, – призналась, когда Тигран замолчал. – У меня контракт, смета и прейскурант, ничего сверх оговоренного я платить не буду. Детективы не будут караулить всю ночь, только до времени, когда Илья обычно приходит. Поэтому я и не хочу, чтобы ты оставался у меня, с тобой он точно не придет – кем бы он ни был, человеком или призраком. И поэтому надеюсь, что ты не станешь мне звонить ночью…
Она привстала на цыпочки, подтянув к себе мужчину, чмокнула в щеку.
– Иди! Со мной все будет хорошо.
Тигран с сомнением покачал головой, но спорить больше не стал, вышел из квартиры.
Был уже вечер.
Выйдя из подъезда, поискал взглядом фургон с детективами. Прищурившись и прикрыв ладонью сигарету, закурил на крыльце. Сделав несколько нервных затяжек, стремительно спустился со ступенек и направился к фургону.
Постучал в дверь. Та отъехала в сторону:
– Тигран Гамлетович? – детектив выглянул из салона. – Чем обязан?
Тигран остолбенел, услышав не только свое имя, но и отчество, которое Анна при детективах не называла. Хмыкнул:
– То есть меня тоже «пробиваете»?
Детектив ослепительно улыбнулся:
– Нет, что вы, у меня нет таких полномочий. А вот список друзей и знакомых, данный Анной Максимовной, есть. И Тигран среди них один-единственный… Так чем обязаны?
– Ани сказала, что вы не исключаете, что ее могут специально доводить до самоубийства… Это так?
Игорь вздохнул, вышел из салона, прикрыл за собой дверь, однако небольшую щель оставил. Сунув руки в карманы, отозвался:
– А вы сами как считаете?
Он был ниже Тиграна ростом, поэтому смотрел снизу вверх, однако выглядел при этом весьма независимо и уверенно.
– Понятия не имею.
– Ну, тут ведь не так много вариантов, учитывая, что призраков не существует: или Анна Максимовна не в себе, и призрак умершего супруга ей мерещится, или Анна Максимовна вводит нас в заблуждение, уж не знаю в каких целях, или ее видения совершенно реальны, а кто-то ее нервирует и хочет воспользоваться потерей, чтобы… Чтобы что, кстати? У Анны Максимовны большое наследство?
Тигран пожал плечами:
– Откуда я могу знать? Я ее друг, а не финансист. Но, насколько мне известно, имущество Илья разделил еще при жизни и передал своим детям, оставив Анне только то, что останется за ней после его смерти…
– Я о том и спрашиваю, насколько велико это оставшееся? – Романыч смотрел на него рассеянно, исподтишка наблюдая за реакцией мужчины. – Недвижимость, денежные вклады, драгоценности?
Тигран снова пожал плечами, затянулся.
– На мой взгляд, ничего такого, из-за чего можно было бы душу рвать… Драгоценности, да. Недвижимость – тоже да. Денежные вклады – само собой, Аня сто лет не работала, как ей Регину-то поднимать? – Он помолчал. – Не думаю, что это из-за наследства…
– А из-за чего?
Тигран сокрушенно вздохнул, сообразив, что сболтнул лишнего, а детектив теперь от него не отстанет. Романыч, в самом деле, весь обратился в слух, рассматривая собеседника пристально. Заметив смущение, подбодрил:
– Слушайте, я не полицейский, поэтому со мной можно общаться совершенно свободно. А если ваши подозрения найдут подтверждение, то я об этом скажу Анне Максимовне, уверен, ей будет очень важна ваша наблюдательность.
Тигран засмеялся:
– Нет-нет. Как раз я хочу, чтобы мои… подозрения… остались строго между нами. Видите ли, Аня не хочет, чтобы я вмешивался в ее семейную жизнь. И если она вам не сказала, а она, очевидно, не сказала, иначе бы вы знали и допрос строили иначе, значит не хочет, чтобы вы смотрели в этом направлении.
Детектив усмехнулся. Поднялся промозглый ветер, а покидая салон в одном свитере, он не надел ни шапку, ни куртку, и теперь ежился от холода. Спрятав руки в карманы джинсов, поднял плечи.
– Кхе-кхе… Я вас не допрашиваю, если что… Но вы правы, Анна Максимовна ничего не упомянула. А в направлении недовольных родственников в таких случаях мы смотрим по определению. Так что, поделитесь своими соображениями? Прошу прощения, что в салон не приглашаю, там довольно тесно из-за оборудования.
На самом деле Игорь не хотел «светить» Макса Александрова: это он был вольной птицей на вольных хлебах, а Макс ходил под погонами.
Тигран кивнул:
– Я понимаю… Можем пройти в мою машину…
Этот вариант Игоря тоже не слишком устраивал: через неплотно прикрытую дверь фургона откровения старинного друга заказчицы слышали и Макс, и Аделия. А это – кое-что.
– Давайте никуда не будем проходить, хорошо? – Игорь улыбнулся. – Так что, какие у вас соображения?
– У Ани не очень хорошие отношения с дочерями Ильи от первого брака. Особенно со старшей, Марией.
– Это которая дизайнер штор?
– Именно… Маша винит Анну, что та разрушила их брак с Анастасией, первой женой Ильи.
– А это так?
– Не совсем, Илья и Анастасия уже плохо жили к тому моменту, когда Илья познакомился с Анной.
– Но жили вместе?
– Да. И, конечно, в сознании девочки Анна стала разрушительницей брака… Отношения с мачехой так и не сложились. А тут еще и муж Маши, Леонид… – Тигран нахмурился, вздохнул: – Ох, Ани меня убьет…
Детектив прищурился:
– Так что там Леонид?
– Он считает, что распределение наследства несправедливое и подзуживает Машу. Та, в общем-то спокойная женщина, но Леонид говорит, что это имущество их детей, и Маша не вправе быть слабохарактерной, когда дело касается будущего детей.
– А откуда вы это знаете?
– Я присутствовал на недавнем юбилее Ильи, там как раз разразился жуткий скандал из-за этого. Маша обвинила отца, что тот обворовал своих внуков.
Игорь понимающе кивнул.
– А что Илья Ревель после этого скандала?
– Ничего. Он сказал, что это его имущество и его решение, которое он менять не намерен… Он, знаете, был довольно авторитарным человеком. Но, с другой стороны, другие такие состояния не делают.
Он докурил сигарету, отбросил ее щелчком, ловко попав в урну.
– А что младшая из дочерей, Светлана?
– У нее пока нет детей, но Маше она сочувствует и тоже на определенном этапе хотела оспорить завещание.
– Для этого разве были юридические основания?
– Если бы были, они бы уже инициировали процесс, – Тигран усмехнулся. – Завещание вступило в силу.
Игорь кивнул:
– Да… И все равно странно. Если завещание вступило в силу, то даже в случае смерти Анны Ревель, ее имущество отойдет по прямой нисходящей линии к ее дочери, Регине. Ни Марии, ни Светлане от этого пирога точно ничего не останется.
Тигран улыбнулся:
– Это если она умрет. А если ее признают недееспособной, то опекунами Регины станет кто-то из близких. И это, вероятнее всего, окажется именно Маша, как старшая, состоявшаяся. Ну, вы понимаете… Это прямой доступ к состоянию. Прямой, и не облагаемый налогами.
Тигран виновато улыбнулся, напомнив:
– Я только прошу, ни слова не говорите Анне о нашем разговоре.
Игорь в задумчивости стоял, по-прежнему втягивая голову в плечи и ежась на ветру.
– А как, интересно, они могут проделывать это все технически? У вас есть предположения? – она посмотрел на Тиграна. – Даже невероятные?
– Если только рассуждать в порядке бреда, то у Маши может быть ключ. А Леонид… Он очень похож на Илью. При определенном ракурсе и небольшом гриме, перепуганная женщина может его принять за умершего… Вы попросите у Ани семейные фото, сами убедитесь.
Аделия зевнула и стряхнула с колен крошки.
– И чего мы ждем?
Она грелась рядом с Максом, пила чай из термоса и только что доела печенье. Вечер определенно ей нравился, но хотелось бы провести его вдвоем, в уютной квартире. Она покосилась на Романыча и его напарника, прикорнувшего на заднем сиденье: этого, кажется, все устраивало и, отработав на объекте, он забрался в машину и почти сразу заснул.
Макс тихо засмеялся:
– Напомнить, кто нас втянул в эту историю?
– Если ты обо мне, то я не планировала бессонные ночи на страже сна Анны Ревель, – Аделия обиделась, шмыгнула носом. – Я думала, как-то без ночных бдений в автобусе все выяснится… А мы, кстати, сколько времени будем за ней вот так наблюдать?
Она наклонилась вперед, высунулась между сиденьем водителя и пассажирским креслом, на котором, удобно положив ноутбук на колени, устроился Макс. Экран ноутбука был разделен сейчас на девять равных квадратиков, шесть из которых были темными – в комнатах не горел свет, в двух других едва проступали тени от падающего из коридора света, и только одно окошко светило ярко – кухня. Там разговаривали Анна и Тигран.
– Вот так – ни сколько, – Макс изловчился и чмокнул Аделию в висок, – посидим пару часочков, посмотрим, как и что работает, и двинем.
Не оборачиваясь, он поднял руку и положил ладонь на шею Аделии и задумчиво погладил мизинцем около уха девушки. Капитан Александров говорил рассеянно, потому что взгляд был обращен на монитор. Посмотрев на Игоря, он уточнил:
– Записи же будете просматривать?
Романыч кивнул:
– Чего, запись идет, все видно-слышно?
Макс кивнул:
– Угу, все норм…
Он переключил камеру и увеличил изображение кухни, затем провел рукой по тачскрину и добавил громкости:
– Не знаю, Ани, – говорил Тигран. Они с Анной устроились пить приготовленный для Аделии, но так и не выпитый, чай. – Я боюсь, что ты себя загоняешь. Я понимаю, тебе тяжело. Илья… Он рядом с тобой и… наверняка ему очень больно видеть, что ты с собой делаешь.
– А он дело, кстати, говорит, – Игорь указал подбородком на монитор. – Как он тебе, Адель?
Девушка пожала плечами:
– Нормальный мужик, обаятельный. И по-моему влюблен в Анну. Давно и безответно.
Словно в подтверждение ее слов, Тигран положил свою руку поверх ладони Анны. Та осторожно высвободила руку.
Макс хмыкнул:
– В самом деле… Мне казалось, они давно знакомы.
– Вполне возможно. Анна говорила о том, что Тигран – ее старинный друг.
– Думаешь, между ними что-то есть? – Макс повернулся к ней.
– По крайней мере, с его стороны, есть симпатия. Это очевидно.
Макс какое-то время молчал. Тигран на мониторе тем временем очень нежно простился с Анной, поцеловав ей руку, ушел. Анна, проводив его, заперла дверь, вернулась в кухню. Села на свое место и, уронив голову на сложенные в замок руки, заплакала – камера ловила, как вздрагивали ее плечи, из динамиков доносились приглушенные всхлипывания. Из подъезда вышел Тигран, закурил на крыльце, а потом направился напрямую к фургону. Игорь хмыкнул:
– Похоже, у нас гости…
– Смотри, чтоб он тут лишнего не увидел, – предупредил Макс, сворачивая окна с камерами и переключая на текстовый документ, с которым якобы работал.
– Обижаешь… Тигран Гамлетович? – Игорь опередил мужчину, приоткрыв дверь салона, выглянул наружу. – Чем обязаны?
Тигран заметно смутился, услышав не только свое имя, но и отчество. Хмыкнул:
– То есть меня тоже «пробиваете»?
Романыч ослепительно улыбнулся:
– Нет, что вы, у меня нет таких полномочий. А вот список друзей и знакомых, данный Анной Максимовной, ест. И Тигран среди них один-единственный… Так чем обязаны?
Он вышел из салона, неплотно притворив за собой дверь. Аделии и Максу было все прекрасно слышно.
– Печку включай, околел я, – Игорь вернулся в салон, полез за своей курткой, накинул ее на плечи. И тут же вытащил из сумки термос. Сделал большой глоток. – Что скажете?
Макс наблюдал за удаляющейся фигурой Тиграна.
– Определенная логика в версии со старшей дочерью и ее ревностью есть, – он снова вывел камеры видеонаблюдения на монитор. – Вполне возможный сценарий и мотив. По идее надо выяснить точно даты и время, когда Анне Ревель виделся ее супруг и аккуратненько поузнавать алиби у домочадцев на это время.
Игорь хохотнул:
– Это кто ж мне даст аккуратненько алиби узнавать? Я теперь не под погонами, ты забыл?
Капитан Александров вздохнул:
– Я не забыл.
Вмешалась Аделия:
– А что, часто такое бывает, чтобы родственники мутили из-за опеки и доступа к финансам. Там же наверняка все не просто, под наблюдением. И на себя денежки не потратить. Или как?
Она переводил взгляд с Макса на Игоря и обратно в ожидании ответа. Первым заговорил Макс.
– Да как там особо проконтролируешь? Только если зарвутся и доведут подопечного до банкротства. И то… Недееспособный, он и есть недееспособный – ни пожаловаться при подозрении, ни обратиться в аудиторскую фирму. Тем более если речь идет о таком основании, под которое подводят Ревель.
– Шизофрения? – догадалась Аделия.
Макс кивнул.
– При таком раскладе еще затрагиваются интересы несовершеннолетней дочери, – напомнил Игорь. – Она уже взросленькая и вполне может куда надо обратиться.
Макс покосился на него:
– Это если она хоть немного проявит бдительность. А Мария с мужем ее знают с младенчества. Если нормальные отношения все эти годы были, то девочка даже в мыслях не допустит, что ее обманывают.
Тигран еще стоял на улице и говорил с кем-то по телефону, кажется, ругался. Сев в машину, с силой захлопнул дверь и рывком стартанул с парковки.
– Хм… горячий, однако, мужчина, – отметил Романыч, провожая взглядом его черную иномарку.
– Надо подумать, как проверить алиби Марии и ее мужа, – заключил Макс. – В конце концов, они вряд ли очень хорошо знают процессуальный статус детектива и совсем не знают содержание договора с Анной. Можно на это сослаться, чтобы хотя бы задать вопросы. А там уже дальше смотреть.
Анна тем временем, закончив плакать, вымыла посуду. Поговорила – очень коротко и почти дежурно – с дочерью, отправилась в ванную. Долго плескалась, дольше часа.
– Она там не уснула? – поинтересовался Романыч. – Что там можно час десять делать?
Он вопросительно посмотрел на Аделию. Та удивилась:
– Мне перечислить все возможные варианты?
– Ну, а почему нет, – Макс сладко зевнул, – нам все равно нечего делать.
Аделия закатила глаза. Выставив перед собой ладонь, стала загибать пальцы:
– Снять макияж, сделать пилинг. Набрать ванну с солями или пенкой. Вымыть волосы, нанести скраб, потом маску, потом пенку, потом уход… Масло на тело. Поухаживать за пяточками… – Аделия вошла во вкус, старательно избегая слишком интимных подробностей, оба мужчины смотрели на нее округлившимися глазами, как на инопланетянку. Девушка замолчала. – Что вас так удивляет? Красиво выглядеть – это серьезная работа. И она тем серьезнее, чем старше женщина.
Макс и Игорь переглянулись.
– Ты сейчас точно говоришь о женщине, которая недавно похоронила мужа, и уверяет, что видит его призрак?
Аделия осеклась. Пару часов назад Анна говорила ей о пустоте, которая сопровождает ее и поглощает. Страшные слова, как заноза, засели в сердце и даже сейчас не отпустили до конца, Аделия нет-нет, да поглядывала на Макса, будто опасаясь, что мужчина испарится. Она, примеряя эмоции Анны Ревель, с трудом могла представить себя «начищающей перышки», потеряй она любимого.
«А такого ли уж любимого?» – повисло в салоне машины невысказанным предположением.
Все трое посмотрели на монитор, в центре которого появилась Анна: полотенце на голове, банный халат плотно запахнут и завязан на крепкий узел. Женщина прошла в спальню, оставив распахнутой дверь. Потом, будто спохватившись, вернулась и захлопнула ее.
– Погоди-погоди, – Романыч коршуном подался вперед, – увеличь, что там она от нас прикрыла?
Макс уже открыл окошко с записью, сделал удачный стоп-кадр и приблизил изображение.
– Это свечи…
Аделия даже растерялась, услышав свой собственный голос:
– Это свечи, – она посмотрела на Макса. – Анна Ревель принимала ванну при свечах.
Капитан Александров задумчиво чесал подбородок.
– Н-да, – прошелестел, озвучивая его мысли Романыч, – безутешная вдовушка на максималках, эта ваша Анна Ревель.
– Но с другой стороны, – рассуждала Аделия, – она мужа похоронила полгода назад, ей что теперь, в монастырь пойти? Почему она не может принимать ванну при свечах?
– Может, кто ж спорит. Вопрос в другом – может ли женщина в состоянии тревожности и депрессии, когда то и дело видит своего умершего супруга, наслаждаться романтическим вечером при свечах? Это ты мне скажи, у тебя же диплом психолога.
Мягкая, расслабляющая музыка.
Капелька лавандового масла на запястья.
Удобная пижама.
Анна надеялась, что все это сыграет в ее пользу и она быстро уснет. Выпив традиционное в последние месяцы успокоительное, она отправилась в постель.
Пустая квартира нервировала ее. Но еще больше нервировало сознание, что за ней наблюдают. Анна автоматически делала красивое лицо, двигалась словно перед камерой, старалась грациозно сесть. Это происходило непроизвольно – вести себя, словно она была одна в квартире, Анна не могла.
Было неуютно.
«Надо было позвать кого-то из девочек», – подумала, натягивая одеяло до подбородка и поглядывая на дверь. Женщина не стала гасить свет. Мягкие тени, которые отбрасывала мебель, делали дом уютнее, заполняя пустоту.
«Зачем я разоткровенничалась с Аделией? Теперь детективы будут думать, что я – экзальтированная богачка, которая мучается от скуки и всячески привлекает к себе внимание».
Мысль, что о ней будут думать в таком ключе, позабавила. «Неужели мне еще не все равно, что обо мне думают?». Аделия удивилась, что у Анны нет подруг. В самом деле – почему? Анна была общительной, всегда в центре внимания. Но потом как-то связи ослабели, желание встречаться – тоже. Анна стала пропускать общие вечеринки и не отвечала на звонки, сосредоточившись на тех, кто всегда был рядом.
Несмотря на свой возраст, Анна Ревель не помнила, чтобы жила когда-то для себя, в ее жизни всегда был кто-то, кто управлял ею, указывая, что Анне хорошо, а что – нет. Сперва это был отец, потом – старший брат. За ним – Тигран. И вот Илья.
Но с Ильей ей было уютно. Наверно, по этой причине сейчас так тяжело. Анна вздохнула и прикрыла глаза – успокоительное начало действовать, женщина намеревалась побыстрее заснуть.
«Завтра заберу Регину, поедем с ней отдохнуть, – решила Анна. – Хотя бы на пару дней. Можно в Казань. Или Дербент. Я сто лет хотела съездить в Дербент».
«Ну и куда вы, две женщины, поедете, – возник в голове голос Ильи. Анна даже усмехнулось, так натурально вышло. – Это в конце концов опасно, ищи там вас потом по отдаленным аулам, в гаремах незнакомых горцев».
Он бы так и сказал «в гаремах незнакомых горцев», словно в гаремах знакомых горцев искать приятнее. Он бы никуда не отпустил, ни в какую Казань и тем более Дербент. Илья был разумным и в меру подозрительным мужчиной. С чувством юмора. Довольно властный при этом и как говорят «себе на уме». С первой женой они жили плохо, после развода так вообще не виделись почти. Зато дочерей он вырастил в строгости, людьми стали, а не мажорками. Анна вздохнула – Регину ей теперь воспитывать одной, хорошо бы не избаловать.
Мысли текли одна за другой. Воспоминания об Илье переплетались с сегодняшним днем и планами на завтра. Боль, колючим комком поселившаяся в груди, постепенно отступила, освободив место немного тупому спокойствию, упертому и плотному, словно ватное одеяло. Внутри стало тепло.
Анна засыпала.
Ей снилось, как они поехали на море три года назад, катались на катере, купались в бассейне с голубой водой и бродили по пропахшим специями улочкам. Только Регина оказалась старше, оказалась такой, как сейчас. И странный отель, они в нем не останавливались прежде. И вид из окна – не зеленая Анталья, а белоснежная Греция. Анна вздрогнула – это не та поездка, которая случилась. Эта та, которая не состоялась.
Острая боль в груди мгновенно ожила, пронзила сердце и легкие, сжало их, выпуская воздух. Стало нечем дышать. Анна резко села.
Свет в квартире не горел.
Перевела дыхание и посмотрела на часы: двенадцать часов сорок восемь минут. Она проспала около часа.
А напротив нее сидел Илья и в упор на нее смотрел.
– Илья! – женщина шумно выдохнула, убрала с лица волосы. – Ты меня пугаешь… Я прошу, не приходи ко мне больше. Иначе я не выдержу, я сойду с ума. Подумай, что тогда будет с Региной? Она же останется совсем одна!
Илья молчал. А потом встал и вышел из спальни.
– Илья! – Анна вскочила с кровати и побежала за мужем. – Не мучай меня. Скажи, что ты хочешь…
В квартире стояла тишина. Никакого Ильи не было. Только в белом лунном квадратике на столе стоял пузырек с ее успокоительным. Она точно помнила, что убрала его в шкаф.
Отшатнувшись, Анна ударилась спиной о дверной косяк и закричала.