Заправка самолёта Демонов заняла больше времени, чем рассчитывал Максим, и весёлая компания под его командованием покинула Крепость ближе к полднику, то есть примерно к четырём часам по времени Большого Леса.
– Дай мне порулить пепелацем, – попросил Костя, душа которого жаждала движения и какого-нибудь экстрима. – Вдруг вас убьют или ранят, и мне пригодятся навыки пилота.
– Типун тебе на язык! – проворчал Редошкин.
– Костя, ну что ты такое говоришь?! – возмутилась Вероника.
– Да я ничего плохого не имел в виду, – радостно сообщил молодой человек.
– Вернёмся – потренирую, – пообещал Максим.
– А мы завернём к городу?
– Зачем?
– Надо бы полазить по зданиям, поискать артефакты, интересно же.
– Вот! – подняла вверх палец Вероника. – Ботанику и то интересно изучать артефакты, а я археолог!
– Найдём мы тебе артефакты, – засмеялся Костя. – Несмотря на истёкшие тысячи лет с момента окончания войны, здесь должны были сохраниться следы инфраструктуры Демонов, развалины, пирамиды там и прочие археологические ценности.
– Максим, это идея!
– Когда-нибудь займёмся их поисками, – пообещал Максим, поднимая самолёт к верху шахты.
– Давай прямо сейчас!
– Не до того.
– Ну, Макс, умоляю!
– Ладно, сделаем петельку вокруг Крепости, но только одну, у нас более серьёзная задача.
– Ура! – захлопала в ладоши девушка.
Купол над шахтой, свитый из ажурных растительного вида ферм – если смотреть снизу, раздвинулся лепестками ромашки (Матевосян, сидевший в центре управления Крепостью, видел манёвры самолёта и открыл купол), и воздушная машина Демонов Войны вылетела ракетой стратегического назначения, разве что без грохота и огненного столба.
Вознеслись на трёхкилометровую высоту, некоторое время любовались размытым желтком светила, уходившего к «северо-западу». Потом Максим повернул «на юг» и, отдалившись на сто пятьдесят километров от кратера, служащего хорошим указателем местонахождения Крепости, повёл аппарат по кругу.
Им повезло буквально на первой же минуте.
– Там что-то блестит! – завопил Костя, не уточнив координаты этого «там».
Максим внимательно оглядел ландшафт в полосе Леса справа и слева от плывущего самолёта (круговая система обзора была удобна лишь для созерцания пейзажей, но не для ориентации в пространстве) и увидел провал в лесных зарослях, километрах в десяти от аппарата, в глубине которого и вправду что-то поблёскивало.
– Проверим!
Самолёт одним плавным прыжком преодолел расстояние до провала, и перед глазами пассажиров раскрылась панорама приличных размеров озера, на высоком берегу которого, напоминавшем ровную базальтовую плиту, стояли самые настоящие парусные корабли. Правда, без парусов, но с мачтами. Максим насчитал пять судов: три – размерами с трёхмачтовые старинные фрегаты, два вдвое меньше, размерами со шхуну.
– Ущипните меня! – проговорил Костя севшим голосом.
– Очуметь! – изумился Редошкин.
Самолёт снизился, зависая рядом с «фрегатом».
Стало видно, что корабль сплетён из сотен тонких – с руку ребёнка – стеблей «бамбука» и лиан. Его корпус высотой в десяток метров и длиной в сто с лишним рассохся от времени, но и в нынешнем состоянии производил впечатление шедевра технологического дизайна, настолько совершенными казались его обводы и линии плавных геометрических переходов, складывающиеся в объёмный фрактальный узор неземной геометрии.
– Отпад! – добавил восхищённый Костя. – Какая красота!
И Максим в очередной раз простил парню его несдержанность и пофигизм в отношении к житейским проблемам.
Облетели «эскадру» кругом, задерживаясь почти у каждого плетёно-деревянного судна.
– Неужели эти корабли создавали Демоны Войны? – недоверчиво проговорила Вероника, поглощённая созерцанием «шхун».
– Вряд ли, – сказал Костя. – Демоны были хорошими технологами, но не обладали эмоциональной сферой и богатой культурой.
– Почему ты так решил?
– Потому что Крепость напрочь лишена каких-либо памятников культуры и искусства. Ни в одном отсеке жилой зоны, ни в центре управления нет даже намёков на образцы искусства. Я считаю, что эти корабли – музейные экспонаты, созданные Лесом вместе с городом.
– Непонятно, зачем это Лесу, – сказал Редошкин.
– Я уже говорил: он помнит то, что было задолго до войны, помнит историю своего создания и путь цивилизации. – Костя помолчал и добавил ради справедливости: – Хотя, может быть, существует и другое объяснение. Кстати, я теперь совершенно уверен в том, что та статуя трёхликой женщины и в самом деле прародительница Демонов.
– Откуда уверенность?
– Они трёхполые, а у неё три лица… но не это главное. Лес поставил её памятник, потому что она его и вырастила.
– Ну, так мы далеко зайдём, если начнём искать сумасбродные объяснения всем здешним непоняткам.
– Чем тебе не нравится моё?
– Фантазёр ты, – увильнул от прямого ответа лейтенант.
– Вылезать будем? – робко спросила Вероника.
– Да! – быстро ответил Костя.
– Нет! – возразил Максим. – В другой раз.
– Ты… узурпатор! – обиделась девушка.
– Ещё какой, – поддержал её Костя.
– Я вас обоих сейчас высажу! – пригрозил Максим.
– Давай, мы согласны.
– Возвращаться назад в Крепость будете пешком.
– А это ещё что за перфекционизм?! – возмутился Костя.
– Не калапуцкайте командиру мозги, – вмешался в перепалку Редошкин. – Мы летим на разведку, все исследовательские экспедиции ещё впереди.
– Ну, если так… кстати, корабли стоят на бетонной плите, вы заметили?
– Едва ли это бетон.
– Всё равно это твёрдый материал, а корабли выращены из лиан и бамбука.
– Наверное, плита изначально была мягкой, но высохла за тыщи лет и затвердела.
– Феноменально! – саркастически хмыкнул молодой человек. – Не знал, что лейтенанты спецназа ГРУ такие учёные.
– Костя! – сердито сказала Вероника.
– Да я пошутил. Он не обижается. Правда, Жора?
– Для тебя Георгий Александрович. Хотя на тебя обижаться – что крапиву жевать.
– Вообще-то я тебя спас…
– Благодарствую. Не ожидал.
– А давай…
– Прекратите! – бросил Максим.
Самолёт поднялся выше.
– Куда теперь? – спросила Вероника. – Предлагаю закончить облёт Крепости. Такое впечатление, что этот пояс леса вокруг представляет собой какую-то музейную зону.
– Согласен, – легко переключился на другую тему Костя. – Вполне вероятно, что Лес специально окружил кратер кольцом памяти.
– Как-как? Кольцом памяти?
– Почему нет? А музейная зона здесь призвана скрыть Крепость под землёй, либо, наоборот, служит для кого-то указателем или ориентиром.
– Каким ориентиром? И для кого?
– Мало ли тут туристов кроме нас. Может, те космические торговцы, ракетой которых мы попользовались, были вовсе не торговцами, а туристами. Макс, спросил бы у Леса, он ведь наверняка знает?
– Спрошу, – сказал Максим, удивлённый предположением ботаника и одновременно раздосадованный тем, что эта мысль не пришла ему в голову.
Несколько минут летели молча, вглядываясь в удивительно ровные ряды гигантских деревьев, наводящие на мысль об искусственных посадках, характерных для советского периода России и современных пейзажей Европы.
В самом деле, лес вокруг Крепости не был покрыт воронками, что резко отличало его от леса в районе сброса землян иномерианой. Костя начал было фантазировать на эту тему, но его никто не поддержал. Спутники были заняты поисками артефактов и не хотели отвлекаться.
Максим, посчитав, что они сделали почти полный круг, хотел уже поворачивать «на север», когда счастье улыбнулось Редошкину.
– Командир, левее на десять по курсу!
Он послушно напряг зрение в указанном направлении и увидел ещё один провал в лесном массиве, прорезанный в форме полумесяца.
Самолёт повернул и вскоре завис над петлёй реки, огибавшей заросли «мангров», почти скрывавших наклонёнными вершинами серое кольцо явно искусственного происхождения, в центре которого виднелась дыра диаметром не менее полусотни метров.
– Шахта! – воскликнул Костя.
– Ракетная, – добавил Редошкин с немалым удивлением.
Действительно, издали это сооружение напоминало ракетную шахту где-то в глубинке России, предназначенную для запуска ракет с ядерными боезарядами, но она была слишком велика для этого. Если только внутри не размещалось изделие диаметром в пятьдесят метров.
– Посмотрим? – предложил Редошкин.
Максим молча направил аппарат к шахте, сам ощутив прилив интереса.
Шахта давилась темнотой, и невозможно было увидеть с высоты в двести метров, что в ней прячется.
Самолёт начал опускаться, минуя острые вершины «мангров», нависших над кольцом.
По мере погружения мрак вокруг начал сгущаться. Были видны только стены, сложенные из выпуклых обручей какой-то жёлтой горной породы, пронизанной множеством тонких корешков.
Опустились на сто, на двести, на триста метров, пока не стало совсем темно, несмотря на эффект осветления пейзажа системой обзора.
– Пусто, – сказал Редошкин разочарованно.
– Надо опуститься ещё ниже, – азартно предложил Костя.
– Всё! – рассвирепел Максим. – Больше никаких экскурсий и отклонений от намеченного маршрута! Прошу не мешать работе, не то я пожалею, что взял вас с собой!
– Упс! – прикусил язык Костя.
Вероника промолчала, чувствуя себя виноватой.
Самолёт вылетел из шахты, быстро набрал свою обычную трёхкилометровую высоту, но Максим решил сделать стратосферный прыжок с максимальной скоростью для сокращения времени полёта и поднял аппарат ещё выше, километров на сто, отчего небо вверху стало густо-фиолетовым, а лес внизу превратился в тканый зелёный ковёр с жёлтыми и синими узорами.
– Молодец! – одобрительно проговорил Костя. – Я в здешнем космосе ещё не был.
– Можно подумать, что ты летал в наш родной космос, – заметил Редошкин.
– Не придирайся к словам. Макс, давай выше!
Самолёт спикировал вниз, исполнив параболу стратосферного прыжка, и вышел точно над местом падения «Ми-8», там, где его оставили Максим с Мерадзе после воздушного боя.
Самолёт завис над небольшой прогалиной в окружении древесных гигантов «баньянов» и «секвой» стометровой высоты. Стали видны свежие шрамы содранного дёрна вместе с травой, какие-то серые и белые лохмотья, напоминавшие ветошь, раскуроченные картонные коробки и следы разлитого бензина.
– А вертолёт-то тю-тю?! – хмыкнул Костя. – Улетел?
– Значит, лётчики смогли его починить, – резюмировал Редошкин.
– Вы точно здесь его оставили?
– Посмотри на следы. Командир, далеко улететь они не могли. Горючки у них совсем мало, тем более что часть вылилась на землю.
Максим молча поднял самолёт, кидая его как бумеранг в небо. Выполнив ещё одну хитрую параболу, поменьше первой, он свалился точно на центр чёрного леса, отмеченный кратером и валом обгоревших растений вокруг.
– Классный пируэт! – похвалил пилота Редошкин, удержавшийся на сиденье, в отличие от сверзившегося на пол Кости. – Командир, ты вполне мог бы стать лётчиком-асом.
– Чёрт! – сказал Костя, умащиваясь обратно на сиденье. – Если этот хренов суперджет работает на антигравитации, почему он не компенсирует инерцию в кабине?
– Будем разбираться, – пообещал Максим.
Полюбовались на кратер, отметив отсутствие привычного столба падающих из воздуха растений.
– Там шмели зашевелились, – предупредил Костя.
– Весь лес – по сути локатор, – проговорил Редошкин. – Мы для него хорошая цель. Жаль, что мы не успели разобраться с оружием на борту.
– Ищите вертолёт!
– Здесь? – удивился Костя. – Почему ты думаешь, что он прячется в чёрном лесу?
– Потому что лес управляет вертолётом – через пилотов. Повнимательней к движению внизу.
Самолёт пошёл по кругу на высоте трёхсот метров над колючими дебрями угрюмой расцветки, сопровождаемый хвостом начавших взлетать шмелей.
Однако ни первый, ни второй круги не дали результатов. Вертолёта нигде видно не было. Зато появились «птеродактили», норовя атаковать аппарат снизу, пока Максим не сбил парочку, подловив их на манёвре и протаранив дном корпуса «демонского истребителя».
Пошли на третий круг, потом на четвёртый, проходивший уже над зоной фронта – поясом в десяток километров шириной, охватывающим владения леса-захватчика.
– Вижу облако, – объявил Костя. – Посмотрите налево, на горизонте. Да не в небе – на земле. Как радуга сверкает.
– Радуга в форме ромба? – засомневался Редошкин.
Максим повернул самолёт, увеличивая скорость.
«Птеродактили» отстали.
Бросавшее радужные вспышки крестообразное облако приблизилось, и Вероника ахнула:
– Бабочки!
Это и в самом деле было облако бабочек, роящихся в форме ромба высотой в пару сотен метров.
Максим хотел было подняться повыше, чтобы разглядеть и облако и ландшафт под ним, однако интуиция не разрешила ему сделать манёвр, а в следующее мгновение он увидел под облаком металлический блик.
– Вертолёт! – отреагировал Редошкин.
– Вижу.
– Атакуем?
– Нет! – Майор заставил аппарат нырнуть к земле и посадил его между деревьями, под крону раскидистого «баньяна».
– Сидеть тихо как мыши! – обратился он к Косте, сползая с сиденья. – Не выходить! Следить за обстановкой!
– А вы куда?
– Разведаем, что делают лётчики. Повтори приказ!
– Сидеть тихо… наблюдать… а можно я с вами?
– Вика, остаёшься за старшего. Справишься?
– Справлюсь, командир! – неумело кинула ко лбу ладонь девушка.
– Почему она? – недовольно скривил губы Костя. – Старшим должен быть мужчина.
– Иногда стоит сделать наоборот.
– Узурпатор! Чем я вам не старший?
Редошкин, также выбравшийся из кресла, покачал головой.
– Нередко характерные внешние приметы являются поводом для узурпации наиболее благоприятного социального статуса.
– Чего? – не понял ботаник.
Вероника прыснула.
– В переводе это означает «не суйся со свиным рылом в калашный ряд».
– Ну, Жора…
– Георгий Александрович.
– Ну, Георгий Александрович, я тебе припомню!
Максим улыбнулся.
– Ждите!
Сбежали по крышке-пандусу люка на траву, прислушались к доносившимся со всех сторон звукам жизни Большого Леса.
– Тихо! – прошептал Редошкин. – Надеюсь, они нас не заметили.
Максим махнул рукой в нужном направлении, – вертолёт располагался в километре от них, – и оба припустили бегом, приведя себя в боевой режим.
Почему бабочки зависли над вертолётом, стало понятно, когда спецназовцы добрались до места посадки: защитники Большого Леса сражались со шмелями, собравшимися над земной машиной подобием купола.
Бой разгорелся нешуточный: бабочки гибли сотнями, но и шмели теряли бойцов, постепенно уменьшая численность отряда. Всё пространство вокруг вертолёта было усеяно шевелящимся ковром агонизирующих бабочек и трупиками шмелей. Но лётчиков видно не было, и лишь через минуту Максим разглядел за стеклом блистера человеческую голову.
– Один в пилотской кабине!
– Тогда остальные в десантной, – сказал Редошкин. – Как будем брать?
– Живыми, конечно.
– Да понимаю я, парни не виноваты. Имел в виду – как будем действовать?
Максим размышлял несколько секунд, глядя на насекомье побоище.
– Шмелям сейчас не до нас. Броском до «вертушки», дверь на косяк, врываемся…
– Пилот успеет выхватить оружие.
– Тогда ты берёшь на себя пилота через дверь в пилотской кабине, остальные мои.
– Усёк.
– Обойдём «вертушку» на случай, если остальные где-то прячутся.
– Я влево.
– Погнали!
Сердце заработало в нужном темпе.
Максим перешёл на «рысь», превращаясь в бесшумного зверя, обошёл вертолёт справа, встретился с лейтенантом.
– Никого!
– У меня то же самое. На счёт три: раз… два… три!
Оба оставили оружие – снайперку и карабин – под кустом «можжевельника», рванули к воздушной машине, как на стометровке.
Максим рванул дверцу десантного отсека, открывая вход. Вскочил в кабину и замер, не видя пассажиров: лётчиков здесь не было!
У носа вертолёта послышался лязг, металлический стук, шум: Редошкин сюрпризно уговаривал пилота в кабине не сопротивляться.
Максим метнулся обратно, готовый встретиться лицом к лицу с вылезшими из засады лётчиками (эта мысль ударила в голову первой), но никого не увидел.
Битва бабочек со шмелями заканчивалась, оба воздушных войска истощили резервы, и вся трава вокруг вертолёта была покрыта слоем дёргавшихся тел тех и других.
Редошкин выволок из кабины пилота: это был командир «Ми-8» капитан Терехов, украшенный ссадиной на скуле. Он находился в нокдауне и ничего не соображал.
Редошкин кинул его пистолет Максиму, поставил пленника на колени.
– А где твои?
– Там никого.
– Как никого?! – не поверил лейтенант.
– Вот так. Бегом за оружием!
Редошкин отпустил пленника и метнулся в кусты.
Максим подошёл к пилоту, присел перед ним на корточки.
– Капитан, что случилось? Где остальные твои коллеги?
Мутные глаза Терехова начали проясняться.
– Улетели…
– Куда улетели?! На чём?!
– На «птеродактилях»…
– Объясни!
Терехов окончательно пришёл в себя, глаза его блеснули злобой. Он попытался вскочить на ноги и был повержен на колени железной рукой майора.
– Сидеть! Спокойно, не дёргайся! Никто тебя ни в чём обвинять не собирается, но лучше бы ты сам выложил всё, что знаешь.
Пилот «Ми-8» покосился на ковёр из бабочек и шмелей, посмотрел вверх, где ещё метались остатки шмелиной эскадрильи, перевёл взгляд на бесшумно вынырнувшего из кустов «можжевельника» Редошкина с оружием в руках.
– Вам кранты…
– Капитан, мы знаем, что чёрный лес зомбировал вас, но ведь в душе ты наверняка остался человеком. Мы тебя вылечим. Напрягись, сбрось программу, помоги разобраться в этой ситуации. Обещаю – отблагодарим!
Что-то дрогнуло в душе Терехова, в глазах мелькнула сожалеющая искра. Он облизнул сухие губы, поднял голову.
– Они полетели… активировать…
Спецназовцы переглянулись.
– Что активировать?
– Комплекс… обороны…
– Какой обороны? Чей комплекс? Демонов Войны?
Терехов сморщился, глаза его остекленели. Было видно, что капитан борется сам с собой.
– Может, он имеет в виду Крепость? – предположил Редошкин.
– Ты говоришь о Крепости Демонов?
– О центре… обороны… конкурентов. – Капитан сник, сгорбился, воля не выдержала борьбы с программой, внушённой психотронным ударом шмелей. – Вам конец… уходите… пока есть… возможность…
– Где этот центр находится? Далеко?
Терехов махнул рукой «на север».
– Там… полторы тысячи километров…
– На чём они полетели?
По губам пленника прозмеилась издевательская и одновременно сожалеющая усмешка.
– «Птеродактили»! – сказал Редошкин.
– Гений! – Терехов стал бледнеть, поднял руки к горлу, захрипел и завалился на бок.
– Чёрт! – не успел его поддержать лейтенант.
– У тебя осталась АП?! – Максим имел в виду походную аптечку.
– Нет, – с сожалением развёл руками Редошкин.
– У меня тоже нет. Нашатырь помог бы. – Максим пошлёпал ладонями по щекам капитана, прижал палец к шее. – Отключился, но сердце бьётся. Берись за ноги, понесём к самолёту.
– Лучше я сбегаю налегке и перегоню его сюда.
Максим стукнул лейтенанта по плечу и тот, оставив своё и оружие командира, помчался прочь.
Шмели наконец бежали с поля боя, преследуемые бабочками.
Светило опустилось за стену ближайших лесных зарослей, созданных плетями псевдолиан и псевдоплюща, обвивающими почти засохшие древесные гиганты Большого Леса – «фикусы», «мангры», «секвойи» и «баньяны». В зарослях зашуршали мелкие обитатели леса, выползающие из нор. Стало темнеть: близилась ночь этого плоского на миллионы километров мира.
Самолёт Демонов бесшумно вынырнул из «ущелья» между валами растений, мягко опустился на траву возле вертолёта.
Откинулась крышка люка, пандусом опустилась на землю. Из аппарата выбежали один за другим Редошкин и Костя. Вероника ступила на слой насекомых, взвизгнула и отпрыгнула обратно.
– Ужас! – Она заметила лежащее тело. – Вы что… убили его?!
– Грузим, – скомандовал Максим. – Костя, помогай. Живой он, живой, сомлел только.
Перенесли пилота в кабину самолёта.
Редошкин на всякий случай связал ему скотчем руки сзади, посадил в одно из пустующих «демонских» кресел.
– Посмотрим, что в «вертушке»? Может, найдём что-нибудь полезное.
– Давай.
Обыскали вертолёт, перетащили в кабину лесолёта всё бортовое оружие, какое удалось снять, а также боеприпасы, НЗ и аптечки, в том числе – ремонтный бокс с инструментами.
Вероника в этом процессе не участвовала, брезгуя давить ногами шевелящихся кое-где шмелей и бабочек.
Костя торопливо отрезал несколько стеблей «лиан» – «для лабораторного исследования», как он выразился, и даже пробежался по поляне в поисках «экзотов», топча ковёр из насекомых. Он, наверное, не отказался бы и от более тщательного изучения местности, но в это время послышался знакомый подземный гул, и Максим, почуяв тревогу, заставил всех вернуться к самолёту.
Расселись по местам «демонского» экипажа согласно штатному расписанию.
– Ну, и что тебе сообщил Лес? – поинтересовался довольный своими деловыми качествами Костя.
– Помолчи! – оборвал его Максим, сосредоточенно размышляя, лететь в Крепость или же сделать марш-бросок вслед за лётчиками, оседлавшими «птеродактилей» и отправившимися искать некий «центр обороны конкурентов». Мелькнула мысль: интересно, что это за конкуренты? Другой этнос Демонов Войны? И зачем чёрный лес отправил туда человеческий десант? Каким образом он сможет активировать центр? Да и зачем? Неужели там тоже осталось какое-то оружие, способное изменить ход войны с Большим Лесом? И захватчик решил им воспользоваться?
– Командир, махнём на север? – спросил Редошкин, прерывая затянувшееся молчание.
Максим очнулся.
– Посмотрим, как обстоят дела в Крепости, и махнём.
– Куда вы решили податься? – осведомился Костя, не обидевшись на командирское «помолчи». – Я с вами!
– Терпение, ботаник! – сказал Редошкин с осуждением. – Никто ещё никуда не летит.
– Терпение – это такая мелкая форма отчаяния, – осклабился молодой человек, – маскирующаяся под добродетель. А я не зациклен на таких пустяках.
– Оно и видно.
– Ребята… – тихо проговорила Вероника, почувствовав смену настроения пилота. – Макс, что-то случилось?
– Лесу… страшно! – ответил он.
– Что? Страшно?! Почему?!
Вместо ответа он увеличил скорость аппарата до максимальной.