Две чашки кофе стояли на столе внутри старого вагона. Поезд, идущий в Адлер, шёл согласно расписанию и должен был прибыть к месту назначения, через четыре часа. Кофе в поездах обычно никто не берёт, вообще это даже удивительно, взять дорожный подстаканник без чая. Но удивительно было и то, что кофе был заварен, как полагается из соответствующих зёрен, крепко пах и пили его совсем не из подстаканников, а из самых настоящих кружек. Самих подстаканников, какие выдают в поездах, и вовсе не было. Значило это только одно, что его заварили сами пассажиры. А пассажиров в купе было двое, первый пил из своей чашки не спеша и определённо со вкусом. Второй же пассажир, судя по всему, кофе не любил или никогда до этого не пробовал, потому что к своему стакану совсем не притрагивался. Попутчик, заметив это, заговорил, бодрым и басистым голосом:
– Простите за мою настойчивость, но вы вообще когда-нибудь пробовали кофе до этого?
– Никогда в жизни.
– Тогда это действительно моя оплошность, что я так категоричен, ведь всем известно, что начинать пить чёрный кофе без подготовки – верх безрассудства. Не встречал людей, кому «чёрный» мог бы показаться вкусным сразу после первой пробы, – отозвался первый гражданин, одетый в клетчатое (отдалённо действительно напоминающий известного книжного персонажа).
– Думаю всё дело в том, что я просто не люблю кислые напитки, – сказал его молодой собеседник, лет так двадцати на вид, среднего роста с гладковыбритым лицом, короткой причёской и в свободной серой одежде.
– Признаться, – отозвался клетчатый, который почему-то говорил какими-то очень литературным языком, непривычным для современного человека.
Делал он это осознано, в силу причин, связанных с его профессиональной деятельностью, скажем так, работа обязывала изображать сумасшедшего. А трудно представить кого-то более сумасшедшего, чем человека, разговаривающего на чистом литературном языке. Такие граждане сразу вызывают недоверие, но не в плохом смысле, возможно, здесь более уместно понятие «настороженность». Сегодня он говорит как Пушкин, а завтра думает, что он Пушкин. Одним словом, клетчатый гражданин всем своим видом и манерами напоминал потенциального пациента для дома умалишённых.
Так вот, этот самый пациент, или же клетчатый внимательно изучил содержимое своей чашки и стал наслаждаться приятным ароматом от кофе, создающим какую-то особую атмосферу, складывающуюся в купе поезда. Пациент, судя по всему, оказался атмосферой доволен, потому что-что вошел в некоторое состояние экстаза.
За то время, что он наслаждался напитком, у его собеседника появилась возможность внимательно рассмотреть его – он был одет в клетчатое (вероятно, костюм) и монокль, был человеком высокого роста, очень худым и носившим тонкие усики.
Молодой пассажир в сером, который сам был немного странным, но его странности были вызваны причинами более приземлёнными – чередой неудач в личной жизни, на фоне которых у него немного расшатались нервы, хотя он и старался крепиться. Так вот этот самый молодой гражданин поинтересовался у своего попутчика:
– А вы, собственно, какими судьбами в Сочи?
Вопрос мог бы показаться глупым или неуместным, если не знать маленькую деталь. Время года было апрельское, когда снег на спортивном курорте в горах вблизи Сочи, на Розе хутор уже не горнолыжный. Одинокие спортсмены уже закрывают сезон, а вода в море ещё прохладная, и пловцы пока сидят по своим квартирам. Делать в Сочи в это время года нечего, если только не ходить по набережной под прибрежным ветром с целью словить простуду и другие болезни. Любитель кофе в клетчатом секрета из целей своего визита не делал и ответил без раздумий:
– Я по самым рабочим, – бодро отозвался он, продолжая пить кофе.
– Вы ученый? Просто так похожи по манерам и вообще.
– Может и учёный, –поразмыслив, согласился клетчатый, – но лучше это не разглашать посторонним, если вы понимаете, о чём я.
– Так вы секретный?! – воскликнул серый пассажир, сам не понимая, откуда в нём взялась такая прямолинейность.
– Секретный-секретный, – согласился клетчатый, – а вы сами-то, гражданин, по каким таким делам в Сочи?
– Признаться, по самым глупым, – честно ответил серый, – думал о работе, а потом решил бросить всё, и в Кисловодск.
– Но вы бросили всё и махнули в Адлер? – уточнил клетчатый.
– Именно так.
– Пожалуй, – призадумался клетчатый и поставил кофе на стол, – и какие же у вас планы?
– Пока не знаю, – честно ответил гражданин в сером, – но говорят, здесь, в Сочи можно много чем себя занять. В конце концов, здесь есть и море, и казино, и лыжи.
– Не скажите. В это время года здесь занять себя мало чем получится. Но вам, мне кажется, развлечение и не нужно, нет. Дайте угадаю, вам хочется начать всё с самого начала, скажем так, с чистого листа?
– Да, возможно, – задумался серый гражданин.
– А если я предложу вам одну интереснейшую работёнку, чтобы ваша задумка гарантированно удалась? Наука же, как я понимаю, вас несколько интересует? – игриво спросил клетчатый.
– Интересует, конечно, я ей и занимаюсь. Но я, правда, гуманитарий… историк.
– Бросьте, – добродушно отмахнулся клетчатый, – это сущая ерунда, кто вы по образованию. Я Громов Андрей Платонович, – представился клетчатый, – директор закрытого научного предприятия.
– Динозавров Дин Динович, – представился гражданин в сером костюме, не пьющий кофе, – это псевдоним, в силу личных причин пока не могу назвать настоящего имени, мне, как вы верно заметили, нужно на некоторое время исчезнуть, начать с чистого листа.
– Приятно, по правде, скажу с псевдонимом в наших местах даже лучше, моя работа научила многим вещам не удивляться и в чужие дела до поры до времени не влезать, – добродушно кивнул Андрей Платонович и снова принялся за кофе, – собственно к делу. У нас на предприятии хранится много всего засекреченного, и оно может вас, как историка, заинтересовать. Нам же, в свою очередь, нужен специалист по культуре, скажем так, профессионал готовый и способный помочь в поисках одной особо ценной картины. Кстати, и премия нашедшему по закону положена, мы выплатим.
– Картина – это определённо интересно, а премия она тем более штука заманчивая.
– Любите деньги? Что же, оно понятно, сам был таким же, – усмехнулся Громов и ответил, – сумма в полмиллиарда долларов вам о чём-нибудь говорит? Свою законную четверть сосчитайте сами.
– Но, простите, что же это за картина столько стоит?
– Это конфиденциально. Все инструкции получите на месте при выполнении задания. Но сразу скажу, что предлагаемая вам работа не из лёгких, как может показаться. Древние тайны хранят немало опасностей.
– Опасностей?! Звучит, конечно, интригующе, но так сразу, – замешкался Динозавров.
– А вы и не спешите с ответом, нам ещё долго ехать, вы и подумайте до вечера.
– До вечера, так до вечера. А где он хоть находится, этот ваш остров?
– Скажу так. Остров N засекречен, здесь всё просто, но широта тёплая, умеренная. Там ведётся добыча угля, так что, если угодно, можете называть его «Угольный остров». Кому-то эти буквы «N» не нравятся и им лучше с названием. Кстати, про опасности, из-за угледобычи там много тумана, от шахт, сами понимаете, а это затрудняет поиски.
– Скорее много дыма тогда уж.
– Имеется, но в допустимых пределах. Зато какие возможности, – искушал клетчатый.
– Знаете, Андрей Платонович, а я согласен.
– Блестяще. Я в вас и не сомневался. Тогда не будем терять ни минуты, а немедленно отправимся в порт, – Громов взглянул на часы и сообщил, – пока без задержек идём, по расписанию.
– В порт? Получается, что этот остров, что, где-то здесь рядом, в прибрежном море?
– Что вы. Нет-нет-нет. Всё намного интереснее. Угольный остров слишком большой для наших вод, его бы сразу рассекретили. Так что он намного дальше.
– Тогда почему бы нам не полететь самолётом?
– Ввиду отсутствия посадочной полосы, – пояснил Андрей Платонович Громов и выглянул в окно.
За окном солнце клонилось к закату и не спеша садилось в синих морских водах, а поезд стучал по рельсам. Рельсы же шли вдоль холмистого морского побережья и медленно исчезали за крутой скалой. В купе скорого поезда, идущего без остановок, исчезли два гражданина один молодой в сером, а второй худой в клетчатом и с тонкими усиками. Как и почему они исчезли проводники будут гадать ещё долго. Однако факт их появления в другом месте, был точно зафиксирован в промежутке между десятью часами и половиной одиннадцатого, ровно тогда, когда поезд сделал вынужденную остановку в приморском туннеле на две, кажется, минуты. Что происходило дальше в поезде с гражданами не известно. Известно только, что два гражданина с похожими приметами появились в порту Туапсе в районе часов одиннадцати и отбыли в сторону Атлантики.
Через суток трое, а может, и порядочно дольше, когда корабль вышел из порта, Динозавров и его спутник Громов оказались на берегу острова в Атлантическом море. Впереди были видны синие горы, на которых стояло одинокое красное здание, которое вызывающе бросалось в глаза. Динозавров почему-то сразу решил, что оно играет какую-то важную роль на острове. Что-то об этом, кажется, писали ещё Братья Стругацкие. В городе, где никогда ничего не происходило, где все знали всех и каждого, появился дом, который жил свой обособленный от регламента сверху жизнью, но ко всему прочему безобразию ещё и самостоятельно ходивший по городу, а люди, которые с ним встречались либо сходили сума, либо бесследно исчезали. Свидетели не могли даже по нормальному описать, что это был за красное здание. Одни говорили, что кирпичный дом не превышал трёх этажей, другие заверяли, что здание было панельное и гораздо выше. Кто-то вообще не обращал внимания на высоту, а указывал на очерченные мелом зловещие окна, в которых никогда не горел свет. Да и согласно показаниям, здание внутри было абсолютно пустое и никогда не появлялось при свете солнца. Конечно, соответствующие органы могли списать всё это на нелепые слухи: здание сами ходить не умеют. Но смущал один факт, люди пропадали на самом деле, а вот куда именно никто не понимал. Одним словом, была с этим красным зданием какая-то тайна, которую надо было разгадать, чтобы как минимум найти пропавших граждан, а заодно и одну очень дорогую картину за авторством Рембрандта, почему-то пропавшую вместе с названием и другими соответствующими культурной ценности характеристиками. Происходила какая-то мистика, и Динозаврову надо было разобраться.
Здание, по всей видимости, не считало, что с этим надо разбираться, и исчезло, причём исчезло бесследно, потому что так нигде и не появилось. Не появилось оно и через час, и даже через сутки. Оно растворилось в горах на долгие годы, такие долгие, что казалось, и сам Динозавров уже напрочь забыл об этом доме, собственно, и здание, наверное, о нём тоже забыло. Однако прошло время, и они снова друг о друге вспомнили, и, кажется, уже сильно постаревший Динозавров наконец-таки смог разгадать тайну красного здания, наверное, поэтому оно так неожиданно и появилось. А было это при следующих обстоятельствах.