На ноябрьские праздники Колкин вновь задумал наведаться в «Миранду». Это место, как он считал, идеально подходило для него в качестве охотничьих угодий. А свое нынешнее занятие он считал азартным развлечением, достойным только избранных. Ни больше ни меньше. Единственное, что его смущало, – это вероятность спалиться по глупости на какой-нибудь уличной камере наружного наблюдения. А таких «гляделок» в столице расставлено немало – практически на каждом углу, особенно в центре города. Это был по-своему азартный и увлекательный процесс. Своего рода вид спорта: найди и обмани. И если он обнаруживал очередную лазейку вне зоны покрытия видеонаблюдения, далее уже ничего не опасался.
Правда, так бывало не всегда, порой ему приходилось пользоваться посторонней помощью. Например, благодаря знакомому охраннику в «Миранде» он заранее выведал, где в ночном клубе расположены скрытые камеры. Даже тот день для посещения клубешника, «технопятницу» с ее рейв-вечеринкой, он также выбрал неспроста. На подобные отжиги народ приходит неординарный, яркий, а порой и откровенно чудной, поэтому появление на танцполе молодого человека с ковбойской повязкой на лице никого особо не удивило. Раз чудак прошел фейсконтроль, значит, все окей, пусть отжигает как его душе угодно. Тут и не такое порой встречалось, особенно во время закрытых вечеров.
Подойдя к знакомому охраннику по кличке Бык – своему бывшему одногруппнику в железнодорожном училище, ныне гордо носящем звание Колледжа железнодорожного и городского транспорта, – Александр дружески протянул ему руку.
– Здоров, Бык, держи краба! Часовые Родины не спят?
По старой школярской привычке он постарался сразу же задеть приятеля за живое, но тот отреагировал спокойно.
– Здорова, Кол. А санитарские санитары все санитарят? – насмешливо парировал здоровяк, поглядывая снизу вверх на длиннющего брюнета. – Не ходил бы ты пока в наш клуб…
Бык взял многозначительную паузу и, хитро прищурившись, пристально посмотрел гостю в глаза. Под черной обтягивающей футболкой охранника бугрились, в прямом смысле слова, горы мышц.
– А что так? Фейсконтроль сегодня не пройду? – усмехнулся Колкин, уже нутром почуяв опасность.
Бык явно что-то задумал. Он отлично знал этого простофилю в обличье Геракла.
– Да нет, Кол. Тут, по ходу, менты тебя ищут. Бумажкой с твоим фотороботом всем в нос тычут. Ты бы подстригся, что ль… да хоть под гопника. – Он нервно гыкнул. – И сутулься сильнее, глядишь, тогда тебя здесь точно никто не узнает.
Александр вмиг напрягся. Если уж Бык стал с ним так разговаривать, значит, дела и вправду серьезные. Да и шутка про стрижку «под гопника» была точно не из репертуара качка. На юмориста он явно не тянул даже в качестве реквизита для сцены. Чувство юмора у него никогда не поднималось выше уровня кухонной табуретки.
– А ты… Ты им, надеюсь, ничего про меня не рассказал? – как можно спокойнее задал он вопрос и нарочито лениво достал из пачки сигарету.
Колкин едва сдерживал себя от распирающего негодования. Его аж потряхивало, когда он прикуривал сигарету. «И это фуфло будет передо мной пальцы гнуть?!» – не на шутку рассердился он, хотя внешне старался быть само спокойствие.
– А что я? Я им пока еще ничего не рассказывал. – Бык взял театральную паузу, но, будучи плохим актером, как следует ее не выдержал и, зыркнув глазами по сторонам, поспешно добавил: – Но это пока. Ты сам подумай, Кол: чего я тебя сдавать стану, если ты мне до сих пор проигранные двести баксов не вернул?
На лице маньяка заиграли желваки. Колкин с трудом сдержался, чтобы не врезать этой горилле по зубам. В такие минуты, когда в нем начинал закручиваться смерч эмоций, он становился так вспыльчив, что частенько терял самоконтроль. Что и говорить, если он мог даже кинуться в драку с явно превосходящим по силе противником. Только теперь Александр отлично понимал, что сейчас крайне неподходящий момент, чтобы начать драку. К тому же известие о разыскивающих его ментах очень быстро отрезвило буйную голову тридцатилетнего мужчины. «Вот сучок, каким был жмотом, таким и остался. Только бабло его интересует. Это что ж получается, не будь я ему фанеры должен, он меня запросто сдал бы?» – рассудил он и озлобился на охранника еще сильнее.
Демонстративно выпустив дым в лицо приятелю, Колкин как бы нехотя изрек:
– Слушай, Бык, я свое слово всегда держу. Скажу по-чесноку, мне просто некогда было к тебе в клубешник заскочить. На вот, держи.
Он достал из кармана брюк-джоггеров три смятые стодолларовые купюры. Одну протянул охраннику, а две другие спрятал обратно. Но затем, видя, как недовольно вытягивается лицо Быка, насмешливо фыркнул и передал ему две оставшиеся банкноты. Бык быстро собрал купюры в кулак, после чего с вопросительным видом уставился на приятеля.
– Чего так смотришь, Бык? Сотня сверху – это компенсация за то, что я тормознул с долгом, – добродушным тоном изрек длинноволосый брюнет и, приблизив свое лицо вплотную к лицу охранника, перешел на шепот: – А если ты и впредь будешь держать подальше от ментов информацию обо мне, то с меня еще две сотни сверху капнут.
Охранник продолжал молчать.
– Что, мало, считаешь? – искренне удивился Колкин, поражаясь растущим аппетитам приятеля.
– Дешево ты себя оцениваешь, Кол. За такие дела, что ты творишь, на зону лучше не ходить. Сам, наверное, знаешь, что тебе там светит?
Бык собрал ладонь в кулак, а другой сделал по нему пару быстрых хлопков. Александр мгновенно вспыхнул, руки непроизвольно сжались в кулаки, а холодные голубые глаза хищно сузились.
– Что ты хочешь за свое молчание? – процедил он сквозь зубы, едва контролируя себя.
– Не кипятись, Кол. Я знаю, что у тебя новая тачка, а вот моя совсем уж развалилась, – нагло пялясь поросячьими глазками, уверенно заявил вымогатель. – Давай махнемся?
Дальше торговаться Колкин не собирался, поскольку уже все для себя решил.
– Лады, – только и произнес он.
Ему было хорошо известно, что Бык как товарищ крайне ненадежен да к тому же еще и патологически жаден. А значит, как только он получит тачку, скорее всего, за какие-нибудь другие коврижки – какие ему наверняка посулили угрозовцы – на следующий же день сдаст приятеля со всеми потрохами.
– Бык, я с тобой свяжусь в пятницу. Тогда и передам тачку, ключи и все документы. А сегодня, пожалуй, схожу в какое-нибудь другое местечко, раз уж ты говоришь, что неспокойно тут у вас. Москва – она ведь большая… – С огромным трудом выдавив из себя улыбку, он сделал вид, что собирается уходить, но затем с издевкой снова обратился к охраннику: – А ты до сих пор Машку шпилишь или наконец-то посерьезнее дамочку склеил?
От этих слов Бык помрачнел и злобно взглянул на долговязого клоуна.
– Кол, ты меня специально хочешь позлить? Мы с Машей недавно официально расписались, чтоб ты знал.
– Пардон, дружище. Вот уж и вправду, я ни сном ни духом, что у тебя с ней все так серьезно. Совет вам да любовь тогда, – насмешливо проговорил он, наблюдая, как продолжает злиться Бык. – Теперь понятно, почему Рем так часто видит тебя в Люберцах. Ты к ней жить, что ли, перебрался?
– А если и к ней, то что? – насупив брови и шумно засопев, откровенно «забычил» охранник, полностью оправдывая свое погоняло. – Кол, тебе-то какая разница?
– Бык, не парься, это я так, к слову пришлось. Ничего личного. Бывай. До пятницы.
Он небрежно уронил окурок под ноги охраннику, развернулся и двинул по Большому Златоустинскому переулку в сторону станции метро «Лубянка». Праздничное настроение было окончательно испорчено. С этой минуты он более не ощущал себя в безопасности.
«Ладно, Бык, ты сам напросился», – мрачно решил Колкин, спускаясь в метро.
Убийство Быка далось ему на удивление легко. И хотя это было первое в его жизни тяжкое преступление, прошло оно гладко, без сучка и задоринки. К тому же к своей задумке он решил подойти со всей серьезностью, на какую только был способен. Больше всего его интересовал вопрос, каким образом можно быстро, тихо и незаметно завалить в людном месте здоровенного накачанного мужика.
Все сантименты, что он много лет знал его лично и тот когда-то был его приятелем, Александр отставил в сторону. Ничто не шевельнулось в пустой душе хладнокровного убийцы, когда он приступил к разработке кровавого плана. Единственное, что вызывало у него досаду, – очень короткий срок. Привести приговор в исполнение требовалось как можно скорее. Но и с этим он справился на ура.
Однако больше всего его удивил факт, что накануне убийства он почувствовал необычное и очень приятное нервное возбуждение. Словно ему предстояло не лишить человека жизни, а сыграть в одну из тех увлекательных компьютерных игр, которыми он баловался время от времени, когда совсем было нечем себя занять.
Стоит отметить, что обычные квесты, стратегии, симуляторы и прочая геймерская белиберда его не увлекала. Александр любил исключительно те игры, в которых для умерщвления врага использовалось холодное оружие. Каждый раз, садясь за компьютер, он искренне сожалел, что в его детстве не было подобных развлечений. Хотя прекрасно понимал, что в любом случае они были бы не по карману его семье. Возможно, именно поэтому в полной мере он увлекся компьютерными играми, когда ему уже перевалило за двадцать пять.
Для убийства приятеля геймер-любитель не стал придумывать ничего экстраординарного. Хорошенько взвесив все за и против, он решил поступить просто: подло, но эффективно. Поскольку теперь он знал, где живет Бык, подкараулить качка не составило для него большого труда.
«Странное, конечно, дело, – рассуждал Колкин, продумывая детали убийства, – Машку-Огонек перетрахало, наверное, пол-Москвы, а замуж она выскочила за этого недотепу. Даже я к ней когда-то на огонек заглядывал. Забавно…» Долговязый брюнет улыбнулся получившемуся каламбуру «зайти к Машке-Огонек вечерком на огонек».
Через три дня после состоявшегося возле «Миранды» разговора, темным холодным ноябрьским вечером, в подмосковных Люберцах под окнами старенькой пятиэтажки был обнаружен труп молодого мужчины с проломленным черепом. Пять глубоких вдавленных переломов костей свода черепа, полученных от ударов обычным молотком из строительного магазина, быстро свели в могилу большого любителя столичных качалок и фитнес-клубов. «Против лома нет приема, – любимой поговоркой своего папаши констатировал смерть приятеля убийца, но, немного подумав, добавил: – Если нет другого лома. У тебя, Бык, его не было, так что, извиняй».
«Нет человека – нет проблемы», – вспомнил он еще одну любимую отцовскую поговорку. Хотя теперь он точно знал, что ее придумал не батя. «Да какая, впрочем, разница? – рассуждал состоявшийся убийца, попивая у себя на кухне прямо из горлышка «Jack Daniel’s», чтобы немного успокоить нервы. – Главное, что в тему. А тема у меня теперь новая…»
С удивительной ясностью Александр осознал, что сегодняшнее убийство окончательно сорвало у него крышу. Точнее, даже не крышу. Оно сорвало все маски, за которыми он много лет пытался скрыть свое истинное «я».
Эта правда оказалась проста и вместе с тем жутковата: убивать ему не просто понравилось – с этого момента он стал буквально обуреваем идеей совершить нечто подобное с очередной непослушной рабыней. Да-да, именно с новой рабыней. Старые в счет не шли, поскольку к ним он уже успел остыть и они его больше не интересовали. Ему хотелось новизны и ярких эмоций.
Немного пофантазировав, Колкин наметил себе новую цель. «Она обязательно должна быть с медно-красными волосами. Ну, или в крайнем случае рыжими, как у мамы», – твердо решил маньяк.