На ноябрьские праздники Колкин вновь задумал наведаться в «Пропаганду». Это место, как он считал, идеально подходило для него в качестве охотничьих угодий. А свое нынешнее занятие он считал ни больше, ни меньше, а именно азартным развлечением, достойным только избранных.
Единственное, что его смущало, так это вероятность «запалиться» по глупости на какой-нибудь уличной камере наружного наблюдения. А таких «гляделок» в столице по нынешним временам было расставлено немало – практически на каждом углу, особенно в центре города.
Это был по-своему азартный и увлекательный процесс. Как он сам считал, своего рода вид спорта: найди и обмани. Зато, если он обнаруживал очередную лазейку вне зоны покрытия видеонаблюдения, далее уже ничего не опасался. Правда, так бывало не всегда, и порой ему приходилось пользоваться сторонней помощью. Например, благодаря знакомому охраннику в «Пропаганде», он заранее выведал, где в помещениях ночного клуба расположены скрытые камеры. Да и день для посещения клубешника – техно-пятницу с ее обязательной рейв-вечеринкой – он так же выбрал неспроста. На подобные отжиги народ туда приходил неординарный, яркий, а порой и откровенно чудной, а потому появление на танцполе молодого человека с ковбойской повязкой на лице никого особо не удивляло.
Ну раз чудак прошел фейсконтроль, значит, все окей, пусть «жарит», как его душе угодно. Тут и не такое порой встречалось, особенно, что касалось закрытых вечеров, типа тематических гей-вечеринок. Правда, на них Колкин не ходил принципиально, будучи от рождения абсолютно безразличен к обнаженному мужскому телу.
Подойдя к знакомому охраннику по кличке Бык, а когда-то своему бывшему одногруппнику по железнодорожному училищу, ныне гордо носящему звание колледжа железнодорожного и городского транспорта, Александр дружески протянул ему руку.
– Здоров, Бык, держи краба! Часовые родины не спят? – по старой школярской привычке он постарался сразу же задеть приятеля за живое.
Тот отреагировал спокойно.
– Здорово, Кол. А санитарские санитары все санитарят? – насмешливо парировал здоровяк, поглядывая снизу вверх на длиннющего брюнета. – Не ходил бы ты пока в наш клуб…
Бык взял многозначительную паузу и, хитро прищурившись, пристально посмотрел гостю в глаза. Под черной обтягивающей футболкой охранника бугрились, в прямом смысле слова, горы мышц.
– А что так? Фейсконтроль сегодня не пройду? – усмехнулся Колкин, уже нутром почуяв опасность.
Бык явно что-то задумал. Он отлично знал этого простофилю в обличье Геракла.
– Да нет, Кол, тут походу менты тебя ищут. Бумажкой с твоим фотороботом всем в нос тычут. Ты бы подстригся, что ль… да хоть под гопника, – он нервно гыкнул. – И сутулься сильнее, глядишь, тогда тебя здесь точно никто не узнает.
Александр вмиг напрягся. Если уж Бык стал с ним так разговаривать, значит, дела и вправду серьезные. Да и шутка про стрижку «под гопника» была точно не из репертуара качка. На стендапера он явно не тянул, даже в качестве реквизита для сцены. Да и юмор у него никогда не поднимался выше уровня кухонной табуретки.
– А ты?.. Ты им, надеюсь, ничего про меня не рассказал? – как можно спокойнее задал он вопрос и нарочито лениво достал из пачки сигарету.
Колкин еле сдерживал себя от распирающего негодования. Его аж потряхивало, когда он прикуривал сигарету.
«И это фуфло будет передо мной пальцы гнуть?!» – не на шутку рассердился он, хотя внешне старался быть само спокойствие.
– А что я?.. Я им пока еще ничего не рассказывал, – Бык взял театральную паузу, но, будучи плохим актером, как следует, ее не выдержал и, зыркнув глазами по сторонам, поспешно добавил: – Но это пока… Ты сам подумай, Кол, чего я тебя сдавать стану, если ты мне до сих пор, проигранные двести баксов не вернул?
На лице маньяка заиграли желваки. Колкин с трудом сдержался, чтобы не врезать этой горилле по зубам. В такие минуты, когда в нем начинал закручиваться смерч эмоций, он становился настолько вспыльчив, что частенько терял самоконтроль. Что и говорить, если он мог даже кинуться в драку с явно превосходящим по силе противником. Только сейчас Александр отлично понимал, что это был крайне неподходящий момент, чтобы начать драку. К тому же известие о разыскивающих его ментах очень быстро отрезвило буйную голову тридцатилетнего мужчины.
«Вот, сучок, каким был жмотом, таким и остался. Только бабло его и интересует. Это что ж получается, не будь я ему «фанеры» должен, так он меня запросто бы сдал?» – рассудил он и озлобился на охранника еще сильней.
Демонстративно выпустив дым в лицо приятеля, Колкин как бы нехотя изрек:
– Слушай, Бык, я свое слово всегда держу. Скажу по-чесноку, мне просто некогда было к тебе в клубешник заскочить. На, вот, держи…
Он достал из кармана брюк-джоггеров три смятые стодолларовые купюры. Одну протянул охраннику, а две другие спрятал обратно. Но затем, видя, как недовольно вытягивается лицо Быка, насмешливо фыркнул и передал ему две оставшиеся банкноты.
Бык быстро собрал купюры в кулак, после чего с вопросительным видом уставился на приятеля.
– Чего так смотришь, Бык? Сотня сверху – это компенсация за то, что я с долгом тормознул, – добродушным тоном изрек длинноволосый брюнет и, приблизив свое лицо вплотную к лицу охранника, перешел на шепот. – А если ты и впредь будешь подальше от ментов информацию обо мне держать, то с меня еще две сотни сверху капнут.
Охранник продолжал молчать.
– Чего, мало считаешь? – искренне удивился Колкин, поражаясь растущим аппетитам приятеля.
– Дешево ты себя оцениваешь, Кол. За такие дела, что ты творишь, на зону лучше не ходить. Сам, наверное, знаешь, что тебе там светит? – Бык собрал ладонь в кулак, а другой сделал по ней пару быстрых хлопков.
Александр мгновенно вспыхнул, руки непроизвольно сжались в кулаки, а холодные голубые глаза хищно сузились.
– Что ты хочешь за свое молчание? – процедил он сквозь зубы, едва контролируя себя.
– Не кипятись, Кол. Я знаю, что у тебя новая тачка появилась, а вот моя совсем уж развалилась, – нагло пялясь поросячьими глазками, уверенно заявил вымогатель. – Давай махнемся?
Дальше торговаться Колкин не собирался, поскольку уже все для себя решил.
– Лады, – только и произнес он.
Ему было хорошо известно, что Бык, как товарищ, был всегда крайне ненадежный тип да к тому же еще патологически жадный. А значит, как только он получит тачку, то, скорее всего, за какие-нибудь другие коврижки – какие ему наверняка посулили угрозовцы – на следующий же день сдаст приятеля со всеми потрохами.
– Бык, я с тобой в пятницу свяжусь. Тогда и передам тачку, ключи и все документы. А сегодня, пожалуй, я схожу в какое-нибудь другое местечко, раз уж ты говоришь, что не спокойно тут у вас. Москва она ведь большая… – с огромным трудом выдавив из себя улыбку, он сделал вид, что собирается уходить, но вместо этого, с издевкой обратился к охраннику: – А ты до сих пор Машку шпилишь или, наконец-то, посерьезнее дамочку склеил?
От этих слов Бык помрачнел и зло взглянул на долговязого клоуна.
– Кол, ты меня специально хочешь позлить? Мы с Машей недавно официально расписались, чтоб ты знал…
– Пардон, дружище, вот уж и вправду: я ни сном, ни духом, что у тебя с ней все так серьезно. Совет вам, да любовь тогда… – насмешливо произнес он, наблюдая, как продолжает злиться Бык. – Теперь понятно, почему Рем так часто видит тебя в Люберцах. Ты к ней жить, что ли перебрался?
– А если и к ней, то что? – насупив брови и шумно засопев, откровенно «забычил» охранник, полностью оправдывая свое погоняло. – Кол, тебе-то какая разница?
– Бык, не парься, это я так… к слову пришлось. Ничего личного, бывай, до пятницы.
Он небрежно уронил окурок под ноги охраннику, развернулся и двинул по Большому Златоустинскому переулку в сторону станции метро «Лубянка».
Праздничное настроение было окончательно испорчено. С этой минуты он более не ощущал себя в безопасности.
«Ладно, Бык, ты сам напросился», – мрачно решил Колкин, входя в здание метрополитена.
***
Убийство Быка далось ему на удивление легко.
И хотя это было первое в его жизни тяжкое преступление, но прошло оно на удивление гладко, без сучка и задоринки. К тому же к своей задумке он решил подойти со всей серьезностью, на какую только был способен.
Больше всего его интересовал вопрос, каким образом можно быстро, тихо и незаметно «завалить» в людном месте здоровенного, накачанного мужика.
Все сантименты, что он много лет знал его лично, и тот когда-то был его приятелем, Александра волновали мало. Ничто не шевельнулось в пустой душе хладнокровного убийцы, когда он приступил к разработке кровавого плана. Единственное, что вызывало у него досаду – были очень короткие сроки. Приводить приговор в исполнение требовалось как можно скорее. Но и с этим он справился на ура.
Однако больше всего его удивил факт, что накануне убийства он почувствовал необычное и очень приятное нервное возбуждение. Словно ему предстояло не лишить человека жизни, а сыграть в одну из увлекательных компьютерных игр, которыми он баловался время от времени, когда совсем было нечем себя занять.
Стоило бы отметить, что обычные квесты, стратегии, симуляторы и прочая геймерская билиберда его не увлекала. Александр любил исключительно игры, в которых для умерщвления врага использовалось холодное оружие. Каждый раз, садясь за компьютер, он искренне сожалел, что в его детстве не было подобных развлечений. Хотя прекрасно понимал, что в любом случае это было бы не по карману его семье. Возможно, поэтому в полной мере он увлекся компьютерными играми, когда ему перевалило уже за двадцать пять.
Для убийства приятеля геймер-любитель не стал придумывать ничего экстраординарного и, хорошенько взвесив все за и против, решил поступить просто, подло, но эффективно. Поскольку теперь он знал, где живет Бык, подкараулить качка не составило для него большого труда.
« Странное, конечно, дело, – рассуждал Колкин, продумывая детали убийства. – Машку-Огонек перетрахало, наверное, пол-Москвы, а замуж она выскочила за этого недотепу. Даже я к ней когда-то на огонек заглядывал. Забавно…»
Долговязый брюнет улыбнулся получившемуся каламбуру: «Зайти к Машке-Огонек вечерком на огонек».
А через три дня, после состоявшегося возле «Пропаганды» разговора, темным холодным ноябрьским вечером, в подмосковных Люберцах, под окнами старенькой пятиэтажки был обнаружен труп молодого мужчины с проломленным черепом.
Пять глубоких вдавленных перелома костей свода черепа, полученных от ударов обычным молотком из строительного магазина, быстро свели в могилу большого любителя столичных качалок и фитнес-клубов.
«Против лома нет приема… – любимой поговоркой своего папаши, констатировал смерть приятеля убийца, но, немного подумав, добавил: – Если нет другого лома. А у тебя, Бык, его не было, так что, извиняй…»
«Нет человека – нет проблемы» – вспомнил он еще одну любимую отцовскую поговорку. Хотя теперь он точно знал, что ее придумал не батя. Так любил поговаривать отец всех народов, товарищ Сталин.
«Да какая, впрочем, разница? – рассуждал состоявшийся убийца, попивая у себя на кухне прямо из горлышка «Jack Daniel’s», чтобы немного успокоить нервы. – Главное, что в тему. А тема у меня теперь новая…»
С удивительной ясностью Александр осознал, что сегодняшнее убийство окончательно сорвало у него крышу. А точнее даже не крышу, оно сорвало все маски, за которыми он много лет пытался скрыть свое истинное «я».