Наступила долгожданная пятница, конец, как ей показалось, самой тягостной и длинной за весь год рабочей недели. Сегодня было двадцать восьмое октября, а значит, очень скоро начиналась череда коротких, но столь долгожданных праздничных деньков. Правда, на этот раз предстоящие ноябрьские праздники Катю совсем не радовали. По вполне объяснимой причине ей не хотелось оставаться одной, в пустой квартире, в ставшей для нее враждебной Москве. Катя очень надеялась, что смена обстановки поможет ей забыть про тот ужас, который недавно пережила, а потому мечтала поскорее покинуть пределы столицы.
Противная физиономия извращенца-садиста до сих пор стояла у нее перед глазами.
«Сволочь, гад, козел, тварь…» – обзывала она своего мучителя всеми словами, которые только приходили на ум. Однако это не помогало мало, его вытянутое, бледное лицо она видела в каждом случайном прохожем.
Караваева с тяжелым вздохом закрыла рабочую программу и выключила ноутбук. Экран погас, но она так и осталась сидеть на месте, бессмысленно уставившись в черную матовую поверхность. Она чувствовала себя потерянной и опустошенной.
«Эта мразь обрила мне голову… – никак не могла успокоиться молодая женщина. Помимо воли рука сама потянулась к голове. И хотя проблему с волосами она решила довольно быстро и просто – сделав прическу «аля певица Шинейд О'Коннор» – но от поселившегося в душе страха это помогало мало.
«А вдруг он меня найдет? Откуда я знаю, может, в ту ночь он следил за мной до самого подъезда? Ведь я практически ничего не помню», – эта мысль не отпускала ее ни на секунду все эти дни.
И действительно, Катя плохо помнила, что происходило после того, как потеряла сознание. Окончательно в себя она пришла лишь в салоне такси, когда водитель азиатской наружности на ломанном русском пытался добиться, куда требуется отвезти пассажирку.
Не помня как, она продиктовала ему адрес и вновь погрузилась в безвременье, даже не заметив, как они доехали до ее дома в «ближнем Замкадье».
Расплатившись с таксистом, она как сомнамбула зашла в подъезд и поднялась на лифте на свой этаж. Одежду она сбросила прямо на пол прихожей. Запах крематория был настолько невыносим и отвратителен, что ежеминутно вызывал у нее приступы тошноты. Катя забралась в ванную и включила горячую воду. Ее бил крупный озноб. Омерзительный запах крематорной печи, казалось, намертво въелся в кожу. Даже нежный аромат персика и ванили ее нового нивеевского геля для душа ничем не смог помочь.
Устав бороться с мерзкой гарью, наспех вытерев тело и волосы махровым полотенцем, она легла в постель и с головой забралась под одеяло. Мокрые пряди неприятно холодили плечи, постоянно напоминая о безобразной проплешине посередине головы. Но ей сейчас было на все наплевать. Немного пригревшись, обессилившая девушка провалилась в сон-забытье.
Утро оказалось не радостнее вечера. Оно принесло сильную головную боль и ощущение разбитости во всем теле. Но, самое главное, утро принесло тревогу.
Едва проснувшись, Катя стала терзаться сомнениями: мог ли маньяк проследить за ней или нет?
В итоге, не совладав с нервами, она помчалась в ближайшее отделение милиции. И хотя там сказали, что беспокоиться пока не о чем – мол, как он ее найдет, если не знает ни адреса, ни телефона, – однако страх, как строгий ошейник, с каждым днем все сильнее и сильнее сжимал ей горло.
А теперь еще этот странный звонок в понедельник. Кто-то позвонил и, помолчав, быстро повесил трубку.
«А вдруг это был он?.. – тревожилась Катерина всю неделю. – Хотя с чего? Такое ведь часто случается. Может кто-то ошибся номером, а затем, сообразив, что попал не туда, просто отжал вызов? Может, конечно, и так, а может и… Нет, не может! Не верю!!! Но почему же мне тогда так страшно?»
Терзаясь подобными мыслями и не находя ответа, Катя и не заметила, как добралась до съемного жилища. Она поднялась на свой этаж, подошла к знакомой двери под номером шестьдесят четыре и достала из сумочки ключи.
Звяк!
Связка упала на коврик-половичок. Катя наклонилась и подняла ключи. Однако что-то ее насторожило. Коврик, который перед уходом на работу она тщательно вымела и вытряхнула, сейчас был перепачкан свежей, слегка подсохшей грязью.
«Стоп! Только без нервов! Может, это кто по делу приходил? – пыталась она успокоиться, лихорадочно придумывая оправдания обнаруженной улике. – Ну не знаю, почтальон, например… или из ЖЭКа. Опять-таки сантехник местный… Или кто из соседей заходил что-нибудь узнать? Да, мало ли кто! Зачем сразу паниковать?»
Потоптавшись с минуту в нерешительности около двери, Караваева осторожно вставила ключ в замочную скважину и дважды повернула против часовой стрелки. Замок щелкнул, и дверь с легким скрипом отворилась.
Катя прислушалась.
Тишина.
Все еще боясь зайти внутрь, она стала лихорадочно обдумывать, как ей поступить дальше. Слабый свет лампочки с этажной площадки тускло освещал часть прихожей, оставляя во мраке остальное пространство квартиры. Внезапно ей в голову пришло, как показалось вначале, оригинальное решение. Не проходя в прихожую, она просунула руку внутрь дверного проема и нашарила на стене выключатель.
«Ага, вот он», – обрадовалась она.
Щелк.
Прихожая озарилась мягким свечением встроенных потолочных светильников.
Никого.
«А кто там должен быть? – удивилась она сама себе. – Вот дуреха, совсем от страха голову потеряла».
Катя смело шагнула в прихожую. Она сняла куртку, повесила ее на вешалку, стянула с ног осенние сапоги… И только она собралась пройти в зал, как в этот момент в глубине комнаты раздался какой-то подозрительный, едва слышный стук.
От этого приглушенного звука Катюша вздрогнула всем телом. Она вначале даже подумала, а не выскочить ли обратно на лестничную площадку, но тут до нее дошло, кто мог быть источником шума.
Трехлетний красавец породы сфинкс по кличке Тюфяк, расставшись в ветеринарной клинике с мужскими амбициями в возрасте десяти месяцев, теперь целыми днями занимался лишь тремя важными для него вещами. Он ел, спал и лениво смотрел в окно. Результат такого неспешного образа жизни не заставил себя долго ждать. К трем годам милый котик наел порядка шести килограммов живого веса, что, с учетом полного отсутствия шерстяного покрова, сделало его внешность весьма оригинальной. Тюфяк вызывал улыбку у каждого, кто его видел. Да и кличка подходила коту как нельзя лучше.
Катя в животинке души не чаяла. Она баловала кота, как маленького ребенка. Вдобавок к излишнему весу Тюфяк теперь еще обзавелся и прескверным характером. А потому тот факт, что жирный котяра не вышел встречать хозяйку, не стало для нее чем-то из ряда вон выходящим. Скорее это было обыденным явлением, как следствие банальной кошачьей лени.
– Ксс-ксс-ксс, – позвала кота девушка.
В комнате опять что-то скрипнуло.
– Вот, ты лентяй, Тюфяк! – улыбнулась Катя. – Ничего, я знаю, как тебя расшевелить, котярзик.
Она порылась в принесенном из супермаркета пакете и достала оттуда упаковку с кошачьим кормом. Пошуршав оберткой от кошачьего лакомства, она еще раз позвала кота.
Результат оказался прежним: животное откровенно ее игнорировало.
«Уж не заболел ли он?» – обеспокоилась Катя и направилась в зал, откуда раздавались странные приглушенные звуки.
Она было протянула руку, чтобы включить в комнате свет, но от сюрприза, поджидавшего ее там, замерла на месте. Ее любимец лежал на полу посредине зала в неестественной позе, разбросав лапы в стороны и со свернутой набок головой. Кот не шевелился и не подавал признаков жизни
– Тюфяк! – испуганно вскрикнула Катя и бросилась к коту.
И в то же самое мгновение чья-то крепкая руку в медицинском латексе крепко сжала ей рот. Схватив ее в охапку, неизвестный с силой прижал руки девушки вдоль туловища и притянул к себе.
Катя ощутила, как у нее в голове помутилось, а в глазах замелькали белые «мухи».
Омерзительный и, как ей показалось, по-змеиному шипящий, сладострастный мужской голос прошептал ей в ухо:
– Привет, Катюля-кисуля. Как я вижу у тебя новая прическа? Для меня постаралась? – нападавший противно захихикал. – Ты успела по мне соскучиться? А по моим ласкам?
Последнего вопроса Катя уже не слышала: ее глаза медленно закатились, и она обмякла.
Не ожидавший такой реакции Колкин в первый момент еле удержал ее от падения. Но, что-то прикинув, он улыбнулся и раскрыл объятья.
Тело Катерины сползло вниз и с глухим стуком ударилось об ламинат, распластавшись рядом с трупиком своего любимца. От удара головой об пол девушка застонала. С минуту она была в полузабытье, но затем открыла глаза. Обведя комнату затуманенным взглядом, Катя попыталась понять, где она находится. Получалось это довольно плохо. Мысли путались, к тому же сильно болела голова и почему-то не получалось шевелить губами. Однако последовавший смачный шлепок по щеке быстро привел ее в чувства. До нее дошло, что она находится все там же, в своей съемной квартире, но на сей раз в лапах жуткого маньяка.
За короткий промежуток времени, пока она находилась без сознания, Колкин успел не только залепить ей скотчем рот, но и обмотать липкой лентой запястья и голени.
В попытке освободиться от пут, перепуганная до смерти пленница стала извиваться как змея, но в результате смогла лишь отползти в угол комнаты. Теперь она ощущала себя мухой, попавшей в паутину восьмилапого убийцы. Осозная безвыходность своего положения, Катя зарыдала. Приклеенный скотч сильно этому мешал, и в какой-то момент она поняла, что давится собственными слезами.
А тем временем Александр уже начал допрос.
– Ну что, детка, уже успела заложить меня ментам? – зло поинтересовался он, поправляя на руках медицинские перчатки.
Это движение напугало ее больше, чем само нападение. Она отлично помнила слова о наказании в случае непослушания.
Катя отчаянно замотала головой.
– Точно? Не врешь? – лицо садиста скривилось в недоверчивой улыбке.
В ответ Катерина утвердительно закивала головой. Не в силах что-либо произнести, она лишь ритмично издавала носом всхлипы-похрюкивания что, вероятно, должно было означать слово «да».
– Хорошо, поросеночек, хорошо. Не нужно так сильно хрюкать. Силы тебе сегодня еще пригодятся, – было заметно, как заходили ходуном его руки, Колкин начинал входить в раж.
Чтобы немного успокоиться, он взял ее за мочку уха и небрежно, словно играясь, помял пальцами. В ухе девушки на индийский манер были продеты три маленьких золотых колечка-пирсинга. Колкин решил с ними поиграть, став поочередно оттягивать, и затем резко отпускать.
– Эх, жаль такую красоту отрезать, – резюмировал садист с покрасневшим от возбуждения лицом. – Но если ты мне соврала…
Из глаз Кати вновь брызнули слезы.
– Не реви, дуреха! Будешь ныть, глаза выколю! – с каким-то особым наслаждением произнес маньяк последнюю фразу.
Внезапно тишину квартиры пронзила ритмичная трель телефонного звонка. От этих безобидных мелодичных звуков глаза девушки тревожно забегали из стороны в сторону.
Колкин с любопытством посмотрел на нее. Неподдельный испуг, промелькнувший в глазах рабыни, конечно же, не ускользнул от его внимания. Он прекрасно знал, что означает подобный взгляд. А означать он мог лишь одно – рабыня изо всех сил старается что-то скрыть от своего господина.
Он сходил в коридор и, порывшись в Катиной сумочке, извлек телефон.
На экране мобильника высвечивалось имя звонившего.
«ОперСедов», – прочитал он, искренне удивляясь простоте и наивности жертвы, не придумавшей ничего лучшего, как записать таким вот образом контакты угрозовца.
Вернувшись в комнату, Колкин поднес экран к Катиным глазам. Увидев надпись, девушка зажмурилась и сжалась комочком, словно в ожидании удара.
Это определенно развеселило Колкина. Однако бить, связанную и лежащую на полу рабыню, он не хотел: ну что это за удовольствие? Да и зачем, собственно? Ведь впереди ее ждала куда более болезненная процедура, а его – непередаваемое по ощущениям удовольствие.
Терпеливо дождавшись, когда вызов прекратится, Александр зашел в меню телефона. Выбрав пункт «Написать сообщение», он набрал пару строк только что звонившему абоненту.
«Не могу говорить. Все в порядке, он не появлялся»
Клик!
СМС-ка полетела оперативнику из уголовного розыска.
Спустя десяток секунд Седов подтвердил.
«ОК»
Удовлетворенно кивнув головой, Колкин приступил к основной задумке. Достав из кармана раскладной швейцарский нож, он раскрыл его и оценил остроту заточки.
«Безупречно. Даже ойкнуть не успеет» – определил садист на глаз, филигранно заточенный клинок.
Маньяк шагнул к бьющейся в углу в истерике Кате. Грубо наступив ей одной ногой на грудь, он с силой прижал ее к полу и, присев на корточки, ухватился за левое ухо.
– Скажи, девочка, чи-и-из!
В следующую секунду брызги алой крови обагрили недавно поклеенные обои съемной квартиры.
– Не реви! – гаркнул он в лицо Катерине. – Поздно ныть и слезы проливать! К тому же зачем они теперь тебе, если глаз у тебя больше нет?..