Два молодых господина, одетые в тончайшие розовые тоги или, возможно, халаты, сидели на подушках из шелка и неспешно беседовали. Их одежды были отчасти откинуты на спину, их мощные плечи и шеи разминали обнаженные девушки. Помещение наполнял сумрак, но вместе с тем и прохлада. Посреди комнаты курилась трехуровневая аркада – далекий потомок кальяна. На низком столике стояли бокалы с вином и вазы с фруктами.
Ночной клуб с пафосным названием «Променад де ля Круазет», как значилось на светящейся вывеске, или «Путь креста», как он числился в официальных документах, не входил в рейтинг роскошных, скорее относился к заведениям средней руки, рассчитанным на мелкую буржуазию. На всяких там лавочников, одуревших от крови мясников, жуликоватых продавцов аэрокаров. Два посетителя, что арендовали отдельный кабинет накануне, выглядели здесь, как выглядели бы кенгуру среди снежных гор Майрхофена. В жилах обоих текла эльфийская кровь. И пусть это были не сказочные эльфы, а только народ, который прозвали так из-за стремления улучшить породу генетическими манипуляциями, необычайно светлая кожа, форма ушей, светлые волосы и голубые глаза означали, что оба молодых человека принадлежали не просто к аристократии, а к планетарной элите. Правда доля крови распределилась неравномерно. В первом её был избыток, во втором лишь остатки с барского стола.
Принца с избытком эльфийской крови звали Фроди, но он не любил это имя. Слишком уж оно походило на имя одного из популярных персонажей сказочных книг и фильмов. Поэтому принц предпочитал, чтобы его звали просто принцем.
– Давай лучше выпьем, мой принц, – сказал шут, который не любил когда его называют просто шутом. Он выбрал себе псевдоним Маскариль и скрывался за ним, словно за непроницаемой маской.
– Эта суета началась так не вовремя, друг мой, – произнёс принц с тоской. – Я, знаешь ли, собирался на Надаль. Прошвырнуться по знаменитым злачным местам Старого города.
– В Санта-Каталине такой же «старый» город, возведенный по проекту, что и у нас в Миладе. Только что там строили по образцу Овьедо, а у нас больше склонялись к Эдинбургу, пока лавочники не застроили набережные в стиле Лазурного берега. Но это всё новодел, мой принц. Настоящие старые камни на Земле. Вот куда бы слетать!
– Ты прекрасно знаешь, что меня интересует вовсе не архитектура. А теперь, что? Война? И мне сидеть дома, потому что вся королевская рать наверняка отправится за орденами и званиями. Разве, что Грай согласится посидеть на хозяйстве одна, но тут уж у меня не хватит совести бросить сестричку.
– Ну, война, это сильно сказано, – усмехнулся Маскариль, слегка пригубив вино. – Разве кто-то называет войной травлю бедного животного стаей борзых, расстрел беспомощных кенгуру с аэрокара? Двор решил поохотиться на людей и то, что целью охоты является настоящее отребье в сущности ничего не меняет. Падение чужой морали никогда не приводит к возвышению собственной, но лишь создаёт удобный для пропаганды фон.
Ровно сутки назад курьерский корабль с Новой Австралии вошел в систему Нафанаила на повышенной скорости и предпринял торможение на двух g. Регулярные сообщения, будь то казённые депеши, корпоративные или частные письма обычно передавались с помощью почтовых станций. Курьерский корабль перевозил или очень объемные материалы, или информацию на динамических носителях, которую невозможно скопировать, а значит и отправить с помощью электромагнитных волн. Кроме того он доставлял секретные материалы, которые не доверяли даже лучшим шифровальным системам, а предпочитали вручать адресату лично в руки.
Что и случилось пару часов назад, когда шаттл курьерского корабля сорвался с орбиты Барти, точно штурмовой бот космопехоты, ярким болидом перечеркнул вечернее небо над Миладой и сел в аэропорту, источая жар, словно хорошо прожаренный тост. Фельдъегерь с парой сопровождающих лиц пересел в дежурный аэрокар и умчался во дворец.
Вскоре там началась суета, круги от которой быстро охватили планету.
Сперва только немногие причастные узнали подробности. Разведка королевства Гебо, что на Новой Австралии, после многолетних поисков выявила, наконец, базу налётчиков, которые долгое время кошмарили свободных шахтеров всех окрестных систем. Многочисленные рудники на малых небесных телах оказались беззащитны перед дерзкими грабителями. Особенно в необитаемых системах. Разбойники появлялись из гиперпространства, высаживались на астероид и забирали выработку. Как правило они снимали сливки с промыслов – брали металлы после обогащения или в слитках. Платина, золото, алмазы, иридий, редкоземельные металлы. Они не брезговали ничем. И никакой флот не мог прикрыть огромные пространства астероидных поясов и пустынных планет двух дюжин систем Северной дуги. Удар следовало нанести по базе, где разбойники держат награбленное, где отдыхают, где ремонтируют корабли. Вот её и искали долгие годы разведывательные службы четырех королевств.
Логово могло находиться в одной из систем Северной Дуги или где-то в её окрестностях. Потому что прятаться в Большой Северной Пустоши было равнозначно купанию среди крокодилов. Да и прятаться в пустоте не имело смысла, ведь там не продашь ни грамма металла и не купишь даже топлива и воды. В Большой Северной Пустоши нет ни баров, ни борделей, ни заправочных станций. Ни звезд, ни планет, разве что какое-нибудь остывшее тело. Ни один разбойник не станет сидеть годами в темноте космоса. Не для того люди идут в разбойники.
Ближе к центральным мирам нападений не фиксировали, а прятаться там было бы куда опаснее из-за интенсивного трафика и более тщательной работы спецслужб. Северная дуга, находящаяся на отшибе освоенной части Галактики, была золотой серединкой. Слабые неофеодальные государства, множество необитаемых систем, лишенных даже элементарных средств контроля. Любой крупный астероид подходил на роль оперативной базы, а какое-нибудь фальшивое горное предприятие могло стать удобным прикрытием для сбыта добычи.
Наконец одной из разведок улыбнулась удача. Коричневый карлик 936 и компания «Ресурсы Марбаса», оперирующая в этой системе, вызвали подозрение тем, что выставили на рынок партию оксида скандия той же массы, что год назад похитили с шахты, принадлежащей одному из аристократов Новой Австралии. Таких совпадений быть не могло. Агенты короля совершили покупку, последующий анализ подтвердил происхождение руды. За компанией и системой коричневого карлика 936 установили скрытое наблюдение. Дело оставалось за малым – собрать объединенный флот, подождать, когда разбойники соберутся в логове, а затем обрушить на душегубов всю мощь и накопленный гнев.
***
Депеша оставалась секретной недолго. Вскоре о предстоящем походе, впрочем без лишних подробностей, узнал весь город. Последними до кого дошла новость оказались Фроди с Маскарилем, проводившие недельный марафон по злачным местам Милады. Новость опечалила первого и оставила равнодушным второго.
– Надаль, – вздохнул принц. – Вот где я бы хотел жить.
Он втянул в себя дым из аркады, а затем выпустил тонкой струйкой вверх. Запахло жимолостью. Струйка поднялось к своду и исчезла в вентиляционных порах верхней плиты, точно макаронина втянутая в рот беззаботным ребёнком.
– Скажи мне, Маскариль, почему из всех задниц мира я оказался в самой задрипанной? – вопросил принц, подняв на собеседника тусклый взгляд.
– Потому, наверное, что твой прадедушка не накопил достаточно средств, чтобы присмотреть планетку получше, – шут втянул в себя малую толику зелья, к которому был равнодушен. – Даже эту он получил с большой скидкой, потому что разразился галактический финансовый кризис. Не то тебе пришлось бы быть принцем на какой-нибудь безатмосферной луне.
Принц достал из сумочки охапку динамических чипов.
– Хочешь попробуем свежие фанси?
Динамический чип (его ещё называли пегтоп или волчок) являлся системой записи, «живым слепком» мозговой активности. При воспроизведении динамическая структура оказывает влияние непосредственно на мозг пользователя, своеобразным полем. Скопировать такой слепок было невозможно, он мог лишь перетечь на другой носитель, соскочить как волчок с одной поверхности на другую. Когда-то их создали с целью контроля над состоянием больных душевными недугами пациентов, нечто вроде продвинутого психоанализа.
Но коммерсанты увидели иное применение. Пегтоп стал хорошим средством передачи уникальных данных, что сразу же поднимало их цену. А с помощью генетического кода его привязывали к уникальному потребителю или группе потребителей. Например на пегтопах выпускали именные вексели или доступы к счетам, которые невозможно подделать, откорректировать или получить по ним доступ кому-то иному, чем зафиксированному кругу персон.
В сфере развлечений применение изобретению тоже нашлось. На пегтопы записывали ревери или фанси, как называли их в других местах – авторские слепки ментальных фантазий, трипов, нечто возникшее в мозгу человека со всеми атрибутами вариантности, эмоционального отклика…
Прочувствовать фанси получалось лишь через особый нейроконнектор, Если стандартный связывал пользователя с компьютером или сетью, то этот позволял «проиграть» запись в голове, причем в этот момент человек как бы погружался в чужие ощущения, воспринимая их как свои. Запись занимала немного реального времени, хотя субъективное ощущение могло достигать нескольких дней или даже месяцев. Что использовалось для различных программ интенсивного обучения.
– За что я люблю их, так это за штучность, – произнес Маскариль. – И производства, и потребления. В этом деле невозможно коллективное творчество, как и коллективный просмотр. Невозможно синтезирование сетью или программой. Никакой поденщины, литературных негров, никаких суррогатов, фальши. Потому что автору трудно обмануть самого себя и все это отражается на слепке. Никакой повторяемости.
– Зато и шедевры встречаются не так часто.
– Но это действительно шедевры. И главное, они принадлежат кому-то одному. Один автор, один потребитель в моменте. Никакого копирования и массового производства.
Авторы удачных фанси делали себе имена и становились богатыми. Правда лишь в центральных мирах. До периферии хорошие записи доходили редко. Спрос на них здесь был невелик, а жадные до развлечений богачи перехватывали лучше образцы еще на подходе. Ещё и поэтому Фроди стремился удрать в более развитые миры.
***
Королевские гвардейцы отыскали принца с шутом уже через полчаса. Обнаженных девушек прогнали, аркаду отодвинули в сторону. Барон Лойтхард зачитал приказ короля, который, как и ожидалось, вводил в действие протокол о непрерывности монархической власти Райдо. В связи с чем младшему принцу Фроди предписывалось немедленно прибыть во дворец, дабы принять на себя обязанности местоблюстителя и получить последние инструкции короля и дофина, которые намереваются возглавить поход.
У дверей заведения их ждал декорированный красным деревом аэрокар из королевской конюшни и ещё один гвардейский для почетного эскорта. Пока принц сопровождаемый бароном и шутом, усаживался на место, гвардейцы умело сдерживали любопытную толпу. Собралась она, впрочем, не столько ради того, чтобы взглянуть на пропойцу принца, сколько в попытке выведать хоть какие-нибудь подробности поднявшейся суеты. Слухи по городу ходили самые разные. От вторжения в человеческие пределы внеземной расы ящеров, до вулканической катастрофы на Майрхофене.
– В наказание за испорченный марафон я буду настаивать чтобы вас, барон, назначили ко мне в охрану. Так что если вы проявили ретивость ради того, чтобы оказаться в свите короля или дофина, вас ждёт такой же облом, как и меня.
Принц сказал это внутри аэрокара, когда никто из других гвардейцев не смог бы подслушать.
– Это несправедливо, ваше высочество, – произнёс барон. – Я всего лишь выполнял поручение короля.
Двор пребывал в суете военных сборов и одновременно гулял, словно уже одержал победу в великой битве, а не собирался напасть на кучку разбойников и мародеров. На глазах двух приятелей обыкновенная полицейская операция превращалась в какой-то крестовый поход. Двор стоял на ушах. Гейзеры шампанского стреляли тут и там над разгоряченной толпой придворных и гостей. Гул, стук каблуков, смех, тосты за победу. Барышни шелестели юбками и делились видами на дамский военный костюм. На периферии празднества скрипели зубы, портупея и сапоги. Это офицеры королевской конной милиции недовольно поглядывали на конкурентов.
– Они наняли два пассажирских лайнера, чтобы сопровождать флот, – донеслись до принца с шутом слухи. – Все богатые аристократы, что имеют собственные космические яхты, отправляются на дело.
– Ну просто караван маркитантов, – заметил Маскариль. – Надеюсь они не заберут с собою всех шлюх планеты?
Некоторое время они вместе с парой гвардейцев оставались островком невозмутимости среди всеобщей беготни. Пока принца не заметили, а заметив, не попытались подключить к хаосу.
– Ваше высочество, ваше высочество, – пробился к нему толстый седовласый человек.
– Кто вы, милейший? – спросил принц.
– Главный картограф и держатель кадастра Департамента коронных земель, ваше высочество. Шевалье Кречман.
– Что вам угодно, главный картограф?
– Не могло бы ваше высочество замолвить словечко? – заискивающим тоном начал картограф. – Мой младшенький всю жизнь мечтал о флоте. И вот надо же такому случиться, объявлен поход, а на кораблях уже мало мест. Но не лишать же мальца мечты? Он готов пойти хотя бы простым юнкером.
– Я не распоряжаюсь делами флота, – отмахнулся принц.
– Но быть может ваш папенька. Одно слово, всего одно…
– Прочь! – воскликнул принц, закрывая лицо руками.
Он попятился к стене и присел на банкетку. Барон Лойтхард одарил просителя тяжелым взглядом и тот поспешил исчезнуть. Эта первая попытка, однако, сорвала целую лавину ищущих протекции людей. Барону пришлось подозвать ещё пару гвардейцев, чтобы обеспечить принцу относительный покой на небольшом пространстве.
– Лучше поспешить, – мрачно произнёс Маскариль. – Иначе эта свора обложит нас так, что выбраться будет сложно.
Барон кивнул и жестом подозвал ещё несколько подчиненных. Гвардейцы двинулись дальше, соорудив нечто похожее на каре, в центре которого вяло переступал ногами принц Фроди. Тактика привела к успеху. В Большом зале приемов перед личными покоями короля народ вёл себя малость потише. Сама архитектура способствовала этому. Высокие потолки, изящные готические колонны были призваны заранее подавить просителя, указать ему на тщетность суеты перед величием времени. Многие из ожидающих аудиенции прикрыли глаза и сосредоточились на предстоящем разговоре. Но даже здесь всеобщая эйфория сказывалась. В воздухе носились отголоски разговоров, сдержанный шепот. Старики бодрились, готовые тряхнуть стариной, а молодые симулировали жажду понюхать пороху. Все они мечтали об орденах, погонах, новых титулах и имениях.
Фроди увидел принцессу Грай, выходящую из отцовского кабинета и рванулся навстречу. Младшая сестра как всегда выглядела прекрасно. Эльфийская кровь в женщинах особенно сильно проявляла себя, ведь генетическая модификация и была в основном заточена на женскую красоту. Мужчин такое наследство делало внешне несколько менее мужественными, что впрочем для аристократии не являлось минусом. Тонкие пальцы как у виртуозных скрипачей, пианистов, изящные как у танцоров фигуры, длинные шеи, худые лица, бледная кожа. В городских низах их называли фагэтами (*педиками от англ. faggot), но какое дело королевской фамилии до низов?
– Сестричка! – воскликнул принц, беря её за руку. – Неужели нас с тобой бросили на произвол дворцовой охраны и скучных сенаторов?
– Не нас, тебя, – поправила Грай, аккуратно высвобождая руку. – Извини Фроди, но я лечу вместе со всеми. Принц Вебранд будет служить в штабе королевского флота Хагалаз и мы собираемся объявить о свадьбе сразу после победы над шайкой висельников.
– Ты не можешь бросить меня! – опечалился принц.
– Уделишь наконец время бедной Рози, – ответила Грай и более не слушая нытьё брата, упорхнула в сторону выхода.
Дама Розалина Хейзл была любовницей Фроди, но его похождения по злачным местам на пару с шутом, оставляли мало времени для отношений.
Между тем суета нарастала. Судя по слухам все каюты на королевской яхте уже расписали, не осталось ни единого места и на яхте дофина. Двор собирался переехать туда почти полностью. Аристократы из провинции устраивались на яхтах богатых дворянских родов, что решили присоединиться к флоту.
– Вся петушиная ферма отправляется на охоту, – заметил Маскариль. – Почему Грай должна оставаться дома?
– Ты-то останешься, я надеюсь? – сказал принц, поворачиваясь к шуту.
Вопрос не являлся праздным, не являлся и просто вежливым оборотом. Формально Маскариль служил королю, а не принцу, и король вполне мог призвать его с собой на войну. К счастью для друзей это относилось к маловероятным событиям, поскольку король Сигурд начисто был лишён чувства юмора, а шута при дворе терпел лишь следуя традиции.
– Из-за их военных утех, мне придется сидеть тут безвылазно, – принц вздохнул. – Эх, а я так надеялся слетать на Надаль, развеяться.
– В таком случае тебе не стоит осуждать брата и сестру. Ведь они полетели охотиться на бандитов ровно по той же причине. А развеяться можно будет и в Миладе. Поверь, мы выбрали ещё не весь потенциал.
– Боюсь меня даже не выпустят из дворца, – вздохнул Фроди. – Протокол дело такое. Принцев не спрашивают.
– Ваше высочество, – тихо, но отчетливо произнес распорядитель. – Его Величество король Сигурд ждёт вас.
Шут и барон остались в приемном зале, а принц шагнул в распахнутую слугой дверь.