Леандер С. Кейсер
Видение с большого расстояния, которое, как оказалось, доказывает, что, в конце концов, видеть – не значит верить.
*****
Вы когда-нибудь чувствовали, как холодные мурашки бегут по спинному мозгу? "На самом деле, трудно понять, что мурашки могут быть от чего угодно, кроме как от холода"; но все же надо отдать должное популярному слогу.
Именно это испытал на себе Роберт Мэнделл, стоя на вершине холма у кромки бурьяна и глядя в свой мощный полевой бинокль.
Здесь следует пояснить в скобках, что Роберт Мэнделл был заядлым туристом и в тот ясный апрельский день отправился на вышеупомянутую вершину холма в интересах проводимых им естественно-исторических исследований.
Он и подумать не мог, что его научные изыскания будут грубо и загадочно прерваны,
В укромной ложбине, вдававшейся, как клин, в гряду холмов на противоположной стороне широкой долины, стоял небольшой фермерский дом, окруженный обычным набором хозяйственных построек. От наблюдательного пункта Мэнделла до места, о котором идет речь, было около двух миль.
По какой-то причине, которую он так и не смог объяснить, он направил свой бинокль на маленькую усадьбу. Усадьба была скрыта среди деревьев и поросли лесной опушки, на которой она стояла.
В бинокль с увеличением порядка в пять раз вся картина была видна так отчетливо, как будто она находилась всего в нескольких шагах от него.
И тут он стал свидетелем трагедии, от которой у него перехватило дыхание и мурашки побежали по позвоночнику. Вот сцена, которая предстала перед его завороженным взглядом:
Мужчина и женщина стояли лицом к лицу во дворе с одной стороны небольшого фермерского дома. Судя по всему, они вели несколько оживленный диалог, так как женщина сделала несколько выразительных жестов рукой.
Мужчина держал на плече длинную лопату, округлое лезвие которой было хорошо видно наблюдателю с вершины холма. Он был довольно молод на вид, без бороды и темных усов. Лицо женщины тоже было юным и светлым, хотя с расстояния Мэнделл не мог разглядеть ее черты.
Внезапно, к ужасу Роберта Мэнделла, мужчина поднял лопату и со всей силы обрушил ее на голову женщины, повалив ее на землю. Затем он нанес еще один удар, как бы желая окончательно убедиться в том, что его жертва мертва.
От волнения Мэнделл тяжело дышал и что-то бессвязно бормотал, его тело дрожало так, что на несколько мгновений он потерял дар речи от ужасной трагедии.
Когда ему снова удалось увидеть происходящее в полевой бинокль, убийца нес на плече обмякшую женщину через двор, расположенный позади дома, а в правой руке держал лопату.
Он быстро проскочил через фруктовый сад, затем повернул налево и пошел вдоль ограды, которая шла по диагонали склона и частично заслоняла его. При этом он все время пригибался, чтобы скрыться от посторонних глаз.
Наконец он незаметно пробрался к кустам на границе редколесья. Сквозь сеть веток еще не покрытой листвой чащи Мэнделл увидел, что мужчина копает могилу, в которой похоронит свою жертву и скроет следы преступления.
В процессе работы он время от времени нервно оглядывался по сторонам, словно опасаясь, что его обнаружат.
Мэнделл был настолько взволнован, что только усилием воли заставил себя поднести окуляры к глазам. Однако он решительно продолжал наблюдение, пока мужчина не опустил свою жертву в вырытую им яму и не начал засыпать землей.
Тогда Мэнделл внимательно огляделся вокруг, как в бинокль, так и без него, чтобы убедиться, что сможет определить место, где произошла трагедия и захоронено тело.
Да, это была усадьба в небольшой ложбине почти прямо к югу от него и на противоположной стороне долины. Он был уверен, что не ошибется с местом. Да и вершина, на которой он стоял, была ему хорошо знакома: в былые времена он не раз совершал на нее экскурсии, так как она занимала весьма выгодное положение.
Он достал часы и отметил, что уже без нескольких минут десять.
Накинув на плечи ремешок полевого бинокля, он быстро, как только мог, побежал вниз по крутому склону к ближайшему фермерскому дому. Вскоре он нашел хозяина, которого, к счастью, знал.
– Мистер Васнер, – взволнованно сказал он, – я дам вам пять долларов, если вы отвезете меня в город как можно быстрее. Случилось что-то ужасное, и я должен немедленно встретиться с шерифом. Я не могу сейчас сказать, что именно. Все, что я хочу, – это чтобы меня поскорее отвезли в Банфорд.
– Хорошо, мистер Мэнделл, – согласился фермер, подавляя свое любопытство. – Я попрошу парня отвезти вас. Вот, Майк, – обратился он к своему почти взрослому сыну, – запрягай Фанни в легкую коляску и вези мистера Мэнделла в город. И побыстрее!
Дорога была всего три мили, и немногим более чем через полчаса Роберт Мэнделл добрался до офиса шерифа и рассказал свою историю изумленному чиновнику. Чуть позже Мэнделл, шериф и еще трое офицеров быстро ехали по проселочной дороге к месту трагедии. Их путь сначала пролегал через высокий горный хребет, а затем спускался в широкую долину, на которую смотрел Мэнделл, когда стал свидетелем убийства женщины.
– Вон та вершина, мистер Томпкинс, на которой я стоял, когда увидел убийство женщины, – сказал Мэнделл.
– Ага! Понятно, – ответил шериф.
Проехав несколько миль вверх по долине, они оказались на дорожке, ведущей к месту, которое они намеревались посетить. Предварительно расспросив соседа, они узнали, что фермера, к кому они должны были попасть, зовут Джордж Хардинг.
Подъезжая к небольшому каркасному дому, Роберт Мэнделл и офицеры не знали, какой прием может их ожидать.
– Будьте готовы к любой неожиданности, – приказал шериф. "Неизвестно, что произойдет, когда Хардинг узнает, что мы собираемся делать.
Мужчины собрались, положили руки на револьверы и, ведомые шерифом, спокойно пошли по тропинке к дому.
Когда они подошли к дому, из боковой двери вышел человек и с немым вопросом на лице посмотрел на гостей. Никакого страха на его лице не отразилось. Он просто недоуменно смотрел на мужчин, ни один из которых не был одет как представитель закона.
– Думаю, это ваш человек, мистер Томпкинс, – шепнул Мэнделл шерифу. "Его внешность соответствует внешности человека, совершившего преступление. Действуйте быстро, офицер.
– Поднимите руки, мистер Хардинг, – приказал шериф, наставив на парня револьвер, и остальные офицеры сделали то же самое.
Руки мужчины были быстро подняты над головой, а его лицо побагровело, и он завопил:
– Вы что, грабители?
В этот момент в дверях появилась женщина и издала испуганный крик:
– Что это значит?
Офицер строго сказал: "Руки вверх, мадам!", и она, увидев направленные на нее револьверы, не замедлила подчиниться.
Мистер Хардинг задрожал, похоже, решив, что его посетители – банда разбойников.
– Извините, мистер Хардинг, но я вынужден вас арестовать, – ответил шериф, выходя вперед и надевая на запястья мужчины наручники. Думаю, для надежности мне лучше взять под стражу и эту леди. Она ваша жена, мистер Хардинг?
– Да, – ответил мужчина, его лицо и побелело и покраснело от явного изумления, – За что меня арестовывают, мистер Томпкинс? Я… я законопослушный гражданин.
Когда он говорил, на его лице, несомненно, отражалось искреннее изумление, а не чувство вины. Мэнделл не мог не удивиться этому невинному выражению. Он, безусловно, не был похож на человека, способного совершить даже пустяковый проступок, не говоря уже о тяжком преступлении.
Однако офицер привык к имитации невинности и не позволил отвлечь себя от выполнения служебного долга.
– Вы все узнаете в свое время, мистер Хардинг, – сказал он несколько грубовато. – Когда мы осмотрим помещение, у нас, несомненно, будет множество доказательств вашего преступления.
– Джордж, – обратился он к одному из офицеров, – ты останешься с задержанными, а мы пока осмотримся и проведем осмотр. А теперь, мистер Мэнделл, расскажите нам, где произошло это событие.
– Наверное, это было здесь, – ответил Мэнделл, несколько озадаченно оглядываясь по сторонам, – прямо у дома, в нескольких футах от тропинки, примерно в этом месте, я бы сказал. Дорожку я помню отчетливо.
Офицер продолжил осмотр лужайки и дорожки, даже опустился на колени в поисках пятен крови. Начав с указанного места, он двигался все более широкими кругами, пока не охватил почти всю территорию бокового двора.
Все это время мистер и миссис Хардинг с удивлением наблюдали за происходящим. Если они были виновны в смертном преступлении, наказанием за которое, как они должны были знать, является смерть, то они, конечно, прекрасно умели скрывать свои чувства.
Вскоре шериф поднялся, вернулся к Мэнделлу и сказал:
– Я не нахожу здесь никаких улик.
– Это очень странно, – ответил Мэнделл. Но доказательства могли быть уничтожены между совершением преступления и нашим прибытием.
– Но на лужайке нет никаких следов конфликта.
– Да, это странно, – признал Мэнделл. – Но пойдемте, мистер Томпкинс, я проведу вас к роще, которая находится вон там.
– Во имя всего святого, что вы ищете, господа? – вмешался мистер Хардинг. – Разумеется, вы не пытаетесь обвинить нас в грязном преступлении!
– Об этом вы узнаете в свое время, мистер Хардинг, – парировал шериф. – Где мы можем найти несколько лопат?
– Вон там, в дровяном сарае, – без тени сомнения ответил мистер Хардинг.
Вслед за шерифом и двумя другими офицерами Мэнделл направился по склону холма в сторону фермерских построек. Когда они подошли к углу фруктового сада, его на мгновение озадачило одно необычное обстоятельство: ограда из реек шла вдоль склона, а не по диагонали, как он полагал. Но, возможно, если смотреть на него издалека, то так и будет казаться, подумал он.
Они шли вдоль забора, пока не уперлись в заросли на границе небольшого участка леса. Должно быть, это и есть та самая роща, в которой было тайно захоронено тело женщины. Пульс Мэнделла учащенно забился, когда он приблизился к этому месту, которое, как ему показалось, было наполнено какой-то жуткой атмосферой.
Шериф и его люди вошли в рощу и стали осматривать землю в том месте, которое указал им проводник. К своему удивлению, они обнаружили, что земля повсюду покрыта опавшей листвой, травой, мелкими кустами и зарослями. Свежей грязи было не видно, никаких следов земляных работ; ни один листик, ни одна травинка, ни один кустик не были потревожены во всей чащобе площадью в несколько саженей.
Все кусты были крепко укоренены и не подавали признаков того, что их когда-то выкапывали. Сыщики тщательно обследовали каждый фут почвы.
В конце концов шериф выбрался из зарослей и посмотрел на Мэнделла так, словно сомневался в его здравом уме.
– Что вы думаете об этом, мистер Мэнделл? – поинтересовался шериф.
– Я в глубоком шоке! – признался Мэнделл, вытирая лоб носовым платком. – Я был уверен, что смогу привести вас прямо на место. Вон та вершина холма через долину, где я стоял и видел всю трагедию. Как я мог ошибиться!
– И вы ясно видели, как это было сделано?
– Я готов поклясться, что видел все так же ясно, как вижу вас сейчас.
– На этой стороне холма нет других рощ, не так ли?
– Никаких, – сказал он, оглядываясь по сторонам. – Это просто обязана быть та чаща, о которой шла речь. Вы сами видите, что это небольшая ложбина прямо к югу от холма, на котором я стоял.
– У вас хороший бинокль?
– Первоклассный. Лучше не бывает. Я готов поручиться, что он меня не подведет. Даже плохая по качеству оптика не могла бы заставить человека увидеть то, что увидел я. Это совершенно необъяснимо.
– Ну что ж, пройдемся еще раз по всей местности.
Они так и сделали, но все было безрезультатно: во всей роще не было ни малейшего доказательства того, что хоть одна травинка была сдвинута неестественным образом.
Это было непостижимо. Мэнделла бросало то в жар, то в холод, когда он размышлял об этом.
Может быть, он стал жертвой оптического обмана? Или это была психическая галлюцинация? Он не мог принять ни одну из альтернатив.
Невозможно, чтобы его зрительный нерв мог представить себе такую сцену, как та, которую он наблюдал через свое стекло. Он также не был подвержен психическим отклонениям.
Но в чем же смысл этой загадки? Унизительно было и то, что его здравый смысл и даже здравомыслие вызывали подозрение у офицеров, которые, как ему показалось, с любопытством смотрели на него.
Они вернулись в дом и стали расспрашивать и переспрашивать мистера Хардинга и его жену:
– Что вы делали между девятью и десятью часами, мистер Хардинг? – спросил шериф.
– Я пахал в поле за холмом, – быстро ответил тот.
– И как долго вы там были?
– Всю первую половину дня – с завтрака до обеда.
– Вы вообще были в доме во второй половине дня? – спросил Мэнделл.
– Нет, сэр; я оставался в поле примерно с половины шестого утра до тех пор, пока моя жена не позвонила в обеденный колокол в двенадцать часов.
– Вы уже ужинали?
– Да, сэр; я как раз закончил есть, когда вы подъехали к дому.
– Могли ли вы видеть дом с того места, где вы пахали?
– Нет, сэр; поле находится по другую сторону небольшого холма.
Затем шериф направил свою цепь вопросов на миссис Хардинг.
– Вы были здесь в доме все утро, мадам? – спросил он.
– Да, была, – ответила она, твердо глядя ему в глаза.
– Что-нибудь необычное происходило во второй половине дня?
– Ничего, по крайней мере, я ничего не видела. Почему вы спрашиваете?
– Не обращайте внимания, миссис Хардинг. Если бы у меня не было веских причин, я бы не стал беспокоить вас этими вопросами.
– Были ли у вас посетители во второй половине дня? – поинтересовался Манделл.
– Ни одного.
– Вы уверены?
– Так же, как я уверена в собственном существовании.
– Миссис Хардинг, посмотрите мне прямо в глаза и ответьте на такой вопрос, – сказал Мэнделл, пристально глядя на нее, – Не видели ли вы мужчину и женщину, стоявших здесь, в вашем дворе, чуть раньше десяти часов утра?
– Нет, сэр, – ответила женщина самым утвердительным тоном, непоколебимо глядя в глаза своему собеседнику.
– Как вы думаете, могли ли мужчина и женщина находиться здесь и вы бы их не заметили?
– Я думаю, что нет, сэр. Я весь день работала в столовой и на кухне, и, как вы видите, двери и окна выходят на эту сторону дома.
– Что вы делали с девяти до десяти часов?
– Я пекла, сэр. Это мой день выпечки. В это время я, скорее всего, пекла пироги, потому что они были в духовке через несколько минут после десяти часов. Видите ли, я всегда смотрю на часы, когда ставлю пироги в духовку, чтобы знать…
– Да, конечно, мисс Хардинг. Когда вы готовили пироги, в каком направлении вы смотрели…
– В эту сторону, сэр. Можете посмотреть сами. Мой кухонный стол, на котором я всегда замешиваю и раскатываю тесто, стоит прямо перед этим окном. Значит, я должна была стоять лицом к окну, и ни один человек не мог находиться в этой части двора, чтобы я его не увидела.
Никакие перекрестные вопросы не смогли пошатнуть показания супругов. Более того, во всех их показаниях чувствовалась достоверность, которая придавала им убедительность.
– У меня к вам еще одна просьба, шериф, – сказал Мэнделл. – Оставьте ваших офицеров здесь присматривать за задержанными, а сами отправьтесь со мной на вершину холма, где я стоял, когда увидел трагедию.
– Хорошо, сэр, – ответил офицер. – Лучше поедем немедленно.
На вершине холма Роберт Мэнделл сразу же навел свой бинокль на маленький фермерский домик на противоположном склоне.
Когда он посмотрел в окуляры, его передернуло. Затем он поднял бинокль, повернул ручку фокусировки и снова посмотрел.
С его губ сорвался возглас удивления. Это что, он заколдован или сошел с ума?
Он протер внешние призмы полевого бинокля. Он также протер глаза. Затем он снова посмотрел.
– В чем дело, мистер Мэнделл? – сурово спросил шериф.
– Вроде бы и место подходящее, а все же не совсем то, – неохотно признался путешественник. – Лощина, извилистая дорожка, маленький домик, фруктовый сад над хозяйственными постройками, роща на краю леса… но… но, постойте! Изгородь идет прямо, а не по диагонали, и склон круче, чем казался сегодня днем, и вся сцена выстроена в гораздо меньшем масштабе; и, что ж! Я с трудом верю своим глазам, ибо вспоминаю, что вся вершина холма, какой я видел ее сегодня утром, была покрыта лесом, тогда как вершина, на которую я сейчас смотрю, полностью лишена деревьев.
– Что ж, мистер Томпкинс, признаюсь, я озадачен, ошарашен. Я не знаю, что сказать. Я не могу быть уверен в том, что именно здесь было совершено страшное преступление.
– Посмотрите вверх и вниз по долине, и убедитесь, нет ли там другого места, которое соответствует нужному, – попросил шериф.
– Нет ни одного, – заявил Мэнделл после тщательной проверки. – Вы можете вернуться и освободить пленников, чтобы невиновные не пострадали от несправедливого обвинения. Давайте замолчим это дело, пока тайна не прояснится.
Так и поступили. На следующий день Мэнделл был занят, но после обеда он отправился на вершину холма, которая теперь так странно очаровывала его, и обнаружил, что дом Хардинга выглядит точно так же, как и накануне.
Он вернулся домой озадаченный и взволнованный до крайности. Впервые в жизни он оказался перед лицом настоящей загадки, к разгадке которой он не мог найти ключа.
Через несколько дней городские газеты облетела новость об исчезновении женщины, поиски которой оказались тщетными. В последний раз, когда ее видели дома, она в порыве раздражения заявила, что уходит и не вернется до вечера, но не дала ни малейшего намека на то, куда она собирается идти.
Сопоставив даты, Мэнделл обнаружил, что день ее исчезновения был тем самым днем, когда он стал свидетелем страшной трагедии на склоне холма. Она вышла из дома около восьми часов утра, что дало бы ей время отправиться в деревню миль за десять.
Мэнделл задумался, нет ли между этими двумя событиями какой-либо связи.
Атмосфера таинственности, окружавшая трагедию, которую он видел в полевой бинокль, нависла над ним как дымка. Она преследовала его днем и ночью. Она разрушала все его удовольствия от научных экспедиций за город.
Через несколько дней он нашел время для прогулки, и его почти непреодолимо потянуло к той роковой вершине.
Было чуть больше десяти часов, когда он добрался до возвышенности, в тот самый час, когда за несколько дней до этого он стал невольным зрителем преступления, ставшего причиной смерти.
Направив бинокль на юг и пристально вглядываясь в окуляры, он издал возглас испуга, и бинокль едва не выпал из его ослабевшей руки. Затем он посмотрел еще раз.
На этот раз бинокль показал точное место, где он был свидетелем трагедии! В течение десяти минут он не отрывал глаз от пейзажа, который рассматривал во всех подробностях, зная, что не может ошибиться в его идентичности.
Вскоре его глаза устали от напряжения, он повесил бинокль на бок и несколько раз прошелся по лесу, чтобы отдохнуть и выплеснуть переполнявшие его эмоции.
Когда он снова поднял бинокль и посмотрел в него, то с изумлением обнаружил, что картина вновь сменилась прозаической фермой Хардингов! Он взглянул на часы и обнаружил, что время было немного за десять.
В течение нескольких дней он повторял этот эксперимент на вершине холма и сделал следующее странное открытие. Примерно с половины девятого до десяти часов утра его бинокль показывал место преступления, а в остальное время – маленькую ферму Хардингов.
Что это означало? Здесь была загадка на загадке. Что это было? Оптическая иллюзия или психическая галлюцинация? В чем причина странного явления – в бинокле, или в его глазах, или в мозгу, или в пейзаже?
Пока он размышлял, в его голове промелькнула неожиданная мысль. Он поспешил домой и стал строить планы, как продолжить свои исследования в новой области.
Перед рассветом следующего утра он оставил город позади и стал подниматься по крутому склону к югу от холма, на котором он провел столько дней. Миля за милей он пробирался по вершине гребня, каждые несколько минут останавливаясь, чтобы осмотреть местность с обеих сторон.
Нет нужды говорить, что он метался между надеждой и страхом. У него была теория, но подтвердится ли она или нет?
Несколько часов утомительного марша привели его на вершину хребта, расположенного прямо над домом Хардинга. Сначала он направил свой взгляд на север, на вершину холма, который познакомил его с тайной, которую он теперь пытался разгадать. На возвышающейся вершине чувствовался знакомый запах. Затем он повернулся на юг и устремил свой взгляд через долину к высокой гряде холмов на противоположной стороне.
С его пересохших губ сорвалось восклицание, и по всему телу прошла дрожь, заставившая его затрепетать как лист. Вы спросите, почему?
Вон там, на другой стороне долины, находилось место трагедии, свидетелем которой он стал. Даже невооруженным глазом он узнал его, а когда навел на него бинокль, то все черты пейзажа проявились с предельной отчетливостью: ложбина, дом и другие хозяйственные постройки, небольшой двор, фруктовый сад, ограда, идущая по диагонали склона, вершина холма, увенчанная высокими лесными деревьями, и роковая роща, где тайно было закопано тело.
Он смотрел прямо на юг. В нескольких милях к северо-востоку лежало широкое красивое озеро, сверкавшее в лучах солнца, как драгоценный сапфир.
– Я решил свою проблему, – пробормотал он, дрожа от волнения, – и решил ее на научных принципах.
Но он хотел убедиться в этом, ведь ему нужны были факты, а не теории.
Через несколько часов он пересек вторую долину, незаметно взобрался на противоположную высоту и почти на руках и коленях пробрался через лес к зарослям, в которых, как он полагал, хранился страшный секрет убийцы.
При осмотре места происшествия его кровь поочередно то стыла, то разгоралась: всего несколько минут осмотра дали неопровержимое доказательство правильности его суждения – за несколько дней до этого в зарослях производился раскоп.
Следующим шагом было поспешить в город и попросить шерифа и его помощников осмотреть заросли. Это было сделано незамедлительно, в результате чего тело пропавшей женщины было эксгумировано, а настоящий убийца предстал перед судом.
Это был еще один случай преступления, совершенного на почве ревности и гнева. На суде, где Роберт Мэнделл был одним из главных свидетелей, адвокат защиты задал ему такой вопрос.
– Как вы объясните, мистер Мэнделл, что вы увидели эту трагедию в свой полевой бинокль, когда стояли на вершине холма, расположенного так далеко на севере?
– Таким образом, – ответил Роберт Мэнделл с уверенностью, – Серебристое озеро, положение солнца, состояние атмосферы, своеобразный рельеф местности – все это в данном конкретном месте и в данный час дня создало мираж особой четкости.
1906 год