Street Fighter II Turbo
– Тебе не кажется, что он очень сильно смахивает на Дхалсима? – наклонившись поближе, прошептала мне на ухо Киоко.
Я ощутил на шее ее горячее дыхание, и сквозь табачный дым и запах дешевой выпивки, наполнявшие кафешку-караоке, на меня повеял легкий аромат ее духов. Это были первые ее слова, адресованные лично мне. Мы уже довольно долго работали в одном офисе крупного PR-агентства, но за все это время ни разу не перемолвились и словом. Она вечно смотрела как-то сквозь меня, да и я, признаться, тоже никогда не задумывался о ней всерьез. Вплоть до этого момента мы были словно невидимками друг для друга.
Я повернул голову, чтобы посмотреть на человека, о котором она только что сказала. У того были тощие костлявые руки. В одной он держал стопарь с сётю, в другой – микрофон.
– Прости, что? – На самом-то деле я очень хорошо ее расслышал, вот только не мог поверить своим ушам.
– Да ладно тебе, Макото-кун! Ну, на Дхалсима! Из Street Figh…
– Из Street Fighter II. Ты это хотела сказать?
– Ну да. А ты не находишь? – хихикнула она.
Я снова посмотрел на того человека. Он мотал своей лысой головой в такт мелодии и заплетающимся языком воспроизводил слова песни, время от времени проливая сётю на уснувшую рядом с ним девчонку. После того как Киоко мне указала, я тоже заметил: да, он и впрямь был вылитый Дхалсим. И выражение лица у него точно такое же – ну прям один в один! Именно такая мина у того бывает в тот момент, когда ты делаешь апперкот и опрокидываешь его навзничь, после чего у него появляется обалдевший вид.
– Пламя йоги! – произнес я.
Киоко от смеха фыркнула, и выпивка шибанула ей в нос.
– Прекрати!
– Я и не знал, что ты геймер. – Прозвучало это совсем не так, как бы мне хотелось. Я надеялся, что в моем голосе почувствуется уважительное удивление. Но то, как это вышло, делало из меня скорее придурка.
– Да брось! Какой из меня геймер? – Киоко глотнула из стакана и поглядела на строчки песни, что одна за другой появлялись на экране караоке. – Ну, за исключением Street Fighter II. – И она в лукавой улыбке приподняла уголок губ. – Это моя слабость.
– А который именно? Они же несколько их понаделали… – Я расправил плечи.
– Турбо.
– Когда же ты в нее успела поиграть? – невольно подался я вперед.
– У старшего брата была приставка Super Famicon. Так что детьми[25] мы частенько играли. – В свете от телеэкрана ее глаза влажно заблестели.
– Эй, вы двое! О чем это вы там сплетничаете?
Наш непосредственный начальник Рю решительно скользнул мимо «Дхалсима» и опустился за столик между нами. Несло от него так, будто в этом костюме он с неделю ночевал на работе, а на рубашке у него, как это часто бывало, темнело пятно от соевого соуса. Повернувшись ко мне, он с пьяной фамильярностью обронил:
– Макото, ты, часом, к ней не пристаешь? – После чего, приобняв Киоко, заявил: – Киоко-тян! Поставь-ка какую-нибудь песню! Ты за весь вечер ни разу не спела. У такой симпатичной девушки должен быть ангельский голосок!
– Ой, Рю-кун, ты ж знаешь, я не любитель петь. – Из большой запотевшей бутылки Kirin она налила еще пива в его пустой стакан. Потом вытащила из сумочки маленькое полотенце для рук и тщательно вытерла с ладоней конденсат. – А вот у тебя такой… мужественный голос. Может, ты еще для нас споешь?
Я закурил сигарету и отвернулся.
Эти наши номикаи[26] – на самом деле тоска смертная. Как было бы здорово, если бы я мог просто проигнорировать эти посиделки, как Фло, наша новенькая переводчица-американка! Она просто сказала, что неважно себя чувствует, и ее спокойно отпустили. Вот почему бы и мне так не отмазаться? Печально, но факт: потому что я японец. И, как гласит известная пословица, торчащий гвоздь по шляпке получает.
Причем на этих вечеринках с коллективом никогда не получается поговорить с кем-то по душам, узнать друг друга лучше. Все, что мы делаем, – это напиваемся в стельку да поем в караоке. А еще нам приходится раз за разом выслушивать нудные россказни своих начальников о том, какими крутыми они были в свое время и как все было сложнее в те дни, когда они только пришли работать в фирму. И как нам подается все на блюдечке, и бла-бла-бла. В последний раз я убедился: так говорили как раз те, кто привык жить в этаком собственном пузыре наивной реальности. Мое-то поколение окуналось в дерьмо с самого начала!
Вот наш главный взял в руки микрофон. Начал истошно завывать свой ужасающий кавер британских панков «The Clash – London Calling», определенно задавшись целью загубить эту вещь. Выглядел он при этом как пацан-переросток: отчаянно дергал головой, и жиденькие пряди волос то вздыбливались, то припадали к его лысой макушке. И текст песни как-то мало напоминал английский. Я же сидел, кивая, улыбаясь и в нужные моменты посмеиваясь. И – вместе с остальными – напиваясь до одури. На самом же деле мне сейчас больше всего хотелось уйти из этого бара и отправиться домой спать.
Хотя теперь мне никак не перестать думать о том, что сказала Киоко. О том, как в детстве она играла в Street Fighter II. Причем ни больше ни меньше, а в Turbo!
И теперь мне просто позарез хотелось поиграть в Street Fighter II Turbo.
Вечер прошел плавно, точно длинное, витиеватое предложение, где знаками пунктуации выступали жареные крылышки, картошка фри, всевозможные онигири, пиво и кимчи. Сётю со льдом, сётю с чаем улун, сётю с водой, сётю с сётю, разбавленное сётю… Один назойливый дятел стянул штаны, вцепился в тамбурин и принялся так колотить в него над моей головой под битловское «Hey Jude», что у меня в такт музыке отчаянно зазвенело в ушах.
А еще я не мог украдкой не бросать взгляды на Киоко. Она была, как обычно, в розовом свитерке поло, в сливочно-белых брюках и с распущенными волосами. Разве в офисе она обычно не носила «конский хвост»? Но только ли это в ней вдруг изменилось? Или я просто порядком надрался? В смысле она всегда казалась мне очень красивой девушкой. Даже чересчур красивой для такого парня, как я. Я всегда видел в ней типичную ОЛ – офис-леди[27], которая за ланчем тусуется с другими такими же ОЛ, чтобы поболтать о магазинах, тряпках, косметике – или о чем еще любят поточить лясы девчонки? Не поймите меня неправильно: парни, конечно, тоже любят почесать языком о всякой чепухе вроде бейсбола или кябакуры[28]. Но сам я терпеть не могу подобной дребедени, ведь люди говорят о том, о чем, по их мнению, надлежит говорить, чтобы не чувствовать себя неловко в обществе.
Должно быть, на меня так подействовали ее слова насчет Street Fighter II, потому что теперь я не мог думать ни о чем другом, как о возможности с ней сразиться.
И исколошматить ее до полусмерти – в игре, само собой.
И, глядя, как она потягивает пиво, тихонько покачивая головой в такт композищии U2 «With or Without You», которую завывал сейчас наш главный, я невольно начал рисовать в воображении, как буду играть против нее.
Возможно, своим персонажем она выберет Чунь-Ли. А я, естественно, Кена. Отправимся, скорее всего, на сцену Гила в Соединенных Штатах, потому что там самый крутой саундтрек, и реактивный истребитель на заднем плане, и один чувак среди зрителей, что будто бы дрочит себе между делом.
И вот грянет музыка – которая там просто улет! Комментатор скажет: «Первый раунд. Fight!» – и таймер начнет отсчитывать время.
Возможно, она первым делом молниеносно метнет в меня огненный шар, я же буду отбиваться, раз за разом посылая в нее хадокен – мощный энергетический заряд.
Я вообще сдержанный игрок и не прочь периодически швыряться огненными шарами, выжидая, когда она допустит ту роковую ошибку, что рано или поздно совершают все. В какой-то момент ею овладеет нетерпение, и она решит, что пора нанести решающий удар. Она подпрыгнет высоко в воздух, нацеливаясь крепко ударить мне ногой в голову. И все, кто будет это наблюдать, подумают: «Ну все, Кену кранты. Game over!Сейчас ему снесет башку».
И на самом деле они будут не так и далеки от истины. Даже страстные фанаты «уличных бойцов» могут начать нервничать, что я так долго не отвечаю на ее бросок, считая, что мне следовало бы парировать его, или как-то блокировать, или уйти из-под атаки. Но я веду себя так потому, что знаю: кое в чем я как никто силен (ведь каждый должен иметь какую-то свою, особую фишку!). Мне всегда удавалось выполнить самый мощный ход Кена быстрее, чем кому-либо, против кого мне доводилось играть. Быть может, случись мне родиться в давние времена, я бы, глядишь, прославился как самый молниеносный самурай (как, например, Тосиро Мифунэ в «Телохранителе»[29]). Или, родись я в Штатах на старом Диком Западе, я был бы точно как «благородный разбойник» Бутч Кэссиди… Или все же Санденс Кид быстрее?[30]
Итак, вот она взлетает в воздух и устремляется к моей голове – и мои большие пальцы действуют так шустро, что слышно лишь быстрое щелканье джойстика (глаза бы и не уловили этих движений!), проделывая следующее:
Затем Кен прыжком взлетает в воздух (он способен перемещаться немного дальше вбок, чем Рю, вот почему я выбираю всегда именно его), и его кулак превращается в огненный шар. Удар попадает ей в бедро, и она, отлетев назад, падает на пятую точку. И тут я делаю к ней прыжок, мощным летящим боковым ударом сбиваю ее на землю, после чего делаю сильный взмах ногой (в тот самый момент, когда она пытается подняться) и вновь сшибаю ее с ног. Чунь Ли ошеломленно поднимается, вокруг головы у нее носятся звездочки (ну, или птички), изображая головокружение. Тогда я посылаю Кена в бросок с перекатом, подкидывая ее в воздух. Она падает на площадку, скользит по ней, подымая тучу пыли, и наконец останавливается. Экран дрожит, время замедляет ход. На этом Кен победно вздымает кулак, на экране высвечиваются мои очки – все тридцать тысяч! – и звучит голос комментатора с сильным американским акцентом: «Ты победитель! Отличная работа!»
Не знаю, впрочем, что мне это даст. Вряд ли это произведет на нее приятное впечатление. Не самый, скажем, лучший способ заводить друзей, это понятно.
Я снова глянул на нее украдкой. А ведь она и впрямь меня серьезно зацепила!
Интересно, как она переживет свое поражение? Окажется ли из тех, кто свирепеет, швыряет джойстик на пол и впадает в глубокое уныние? Или попытается уболтать меня на новый бой в надежде отыграться? Или, может быть, проявит себя вполне доброжелательной неудачницей? А может, вообще вызовет во мне досаду, оставаясь холодной и невозмутимой, спокойно отнесясь к моей победе.
В одном я был абсолютно точно уверен: ей ни за что не выиграть. Пока я сам ей этого не позволю.
Итак, как бы там ни обернулось, я уже знал: я непременно должен с ней сыграть.
Финал очередной караоке-вечеринки оказался даже неприятнее, нежели она сама.
Ночь была совсем еще в юных порах – вот только мы уже далеко не были юнцами, чтобы продолжить ее в Сибуе. Собравшись в кружок перед кафе-караоке «Манэки-нэко», принужденно ждали, что последует дальше.
Это тот самый момент, когда никто не может честно признаться, чего бы желал он сам. Кому-то хочется поскорее улизнуть домой, но они не могут себе позволить, чтобы об этом узнали другие. Другие изо всех сил пытаются скрыть, что их тянет продолжать попойку дальше, отправившись тесной компанией на нидзикай[31]. Быть может, они считают, что если они проявят свое желание, а господствующая здесь роза ветров с этим желанием не совпадет, то это нелестно отразит их популярность в коллективе. Кто знает!
У меня же на уме крутилось совсем другое. Я подобрался поближе к Киоко и все пытался выбрать удобный момент, чтобы привлечь ее внимание, не будучи замеченным остальными. Уже приближался традиционный момент тадзиме[32], и мне необходимо было как-то с ней переговорить.
– Спасибо всем, кто сегодня к нам присоединился, – энергично взмахнул своими костлявыми конечностями «Дхалсим», на лысине у которого ярко отражались неоновые огни Сибуи. Видимо, сегодня он выполнял роль организатора посиделок. – Уверен, все согласятся с тем, что этот вечер удался на славу. А теперь, если все вы готовы присоединиться ко мне, дабы, как подобает, завершить этот вечер…
– О-о-о-о-о-о-о-о!.. – Мы дружно повернулись к нашему главному, широко разведя руки и испуская в ночное небо ужасный первобытный вопль.
– О-о-о-о-о-о-о-о! – несколько раз ударил он себя в грудь, точно Кинг-Конг.
– Командир, вы в порядке? – Протянув тощую руку, «Дхалсим» положил ее начальнику на плечо.
– Baka yaro[33]! – стряхнул с себя его руку главный.
– Шеф! – выкрикнули несколько голосов. Компания глядела во все глаза на разворачивающуюся неприятную сцену, и я решил воспользоваться моментом.
– Киоко! – шепотом позвал я.
Она медленно оторвала взгляд от происходящего и отрешенно посмотрела на меня.
– Киоко, я лишь хотел узнать… – Я расстегнул воротничок на рубашке. – Если ты хочешь… и я пойму, конечно, если ты откажешься…
– Что? – с подозрением покосилась она на меня.
Мне явно следовало поспешить. Главный схватил одну из новеньких девушек за плечи и стал легонько поддавать ей коленом по заднице, делая вид, будто устраивает ей взбучку. Все вокруг засуетились, пытаясь его остановить (но так, чтобы не навредить его авторитету). Периодически раздавались озабоченные выкрики: «Шеф, пожалуйста, остановитесь!» – в то время как новенькая ошалело озиралась по сторонам, а глава фирмы снова и снова потчевал ее пинками в зад, выкрикивая нечто невразумительное в небеса.
– Киоко, ты хотела бы сыграть со мной в Street Fighter II?
– Где? – подняла она бровь.
– В каком-нибудь игровом центре. Наверняка здесь есть поблизости!
Кто-то рядом кашлянул, и Киоко отвернулась от меня, многозначительно кивнув в сторону «Дхалсима», которому каким-то образом удалось прекратить поднявшийся гвалт. Наш главный чудесным образом угомонился, и теперь все снова стояли кружком, вскинув руки. И все ожидающе глядели на меня.
– Прошу прощения! – Я тоже поднял руки, и мы наконец совершили тадзиме.
Так что на сегодня определенно ждать было нечего.
Никаких мне «уличных бойцов».
Когда ритуальный кружок распался, я собрался было отправиться домой, однако, заметив Киоко среди компашки, скучковавшейся, чтобы идти на нидзикай, передумал и решил тоже остаться.
Мы были на пути к бару, что восторженно расхваливал ведущий нас сэмпай[34](причем я шел отдельно, дымя сигаретой), когда меня вдруг потянули за плечо и буквально втащили в нишу дверного проема.
– Какого?.. – развернулся я.
Киоко прижала палец к губам, одновременно закрыв мне рот ладонью.
Стоя рядом в нише, мы проводили взглядом своих сотрудников, которые брели дальше, оживленно болтая и сплетничая, в направлении бара. Когда последние уже достаточно отошли, Киоко убрала ладонь с моих губ.
– Пойдем.
– Куда?
– Сюда, естественно. – Она решительно шагнула к двойным дверям позади нас, и те автоматически раздвинулись.
Едва двери открылись, как на меня разом накатили звуки взрывающихся зомби, прибавляющихся бонусов, мегапрыжков, скоростных командных шутеров и бластерных атак. Вслед за Киоко я прошел вглубь игрового центра, в его ослепительно яркие всполохи света. Целая радуга из разноцветных пикселей переливалась вокруг, окутывая нас зелеными, красными, синими пятнами. Перекрывая звуковые эффекты бесчисленного множества игр, из огромных динамиков высоко на стене непрерывно и громко звучала запись Кяри Памю Памю[35]. Мы прошли мимо музыкальных игровых автоматов, где барабанщики отчаянно колотили в тайко[36], а гитаристы наяривали по виртуальным струнам, создавая мощный и непрерывный ритм музыкального хаоса. Затем мы миновали множество бешеных «стрелялок» типа shoot'em-ups.
Похоже, Киоко бывала здесь не единожды. Она целеустремленно направилась к видавшему виды аркадному автомату у дальней стены заведения.
– Нам сюда, – остановилась перед ним Киоко.
– Ух ты! Какой раритет! – И, потянувшись за кошельком, я выудил две монеты в сто иен.
– Не-не, – остановила она меня. – Тебе надо вон там купить жетоны, – указала она на специальный автомат в углу.
– Без проблем. – С солидным видом я приблизился к автомату, вложил в него купюру в тысячу иен и получил пригоршню жетонов. – Этого же хватит, верно? – вручил я их Киоко.
– Более чем.
Она положила жетоны на выступающий бортик автомата, взяла в руку пару, присела на корточки и сунула их один за другим в щель приемника.
Автомат издал знакомый победный сигнал, и на экране высветились две единицы игровой валюты. Киоко я пустил играть слева, сам же занял позицию с правой стороны. Мы стояли очень близко друг к другу. Трудно сказать, почудилось мне это или нет, но наши тела в этот момент как будто соприкоснулись. Меня охватило странное возбуждение, словно между нами пробежал электрический разряд.
– Готов? – взглянула на меня Киоко, и ее рука зависла над стартовой кнопкой первого игрока.
– Конечно. – Я поднес руку к кнопке второго игрока, которая показалась мне немного липкой.
– На счет «три»… – Киоко глубоко вдохнула. – Раз, два, три!
Мы одновременно вдавили наши кнопки.
Экран на миг завис, затем побелел, после чего на нем появились два слова: GAME OVER.
– Какого черта?! – ударил я кулаком по автомату сбоку. – А ну, шурши давай!
– Да ладно тебе, – спокойно сказала Киоко. – Должно быть, просто сломался.
– Блин… А тут есть кому пожаловаться?
– Насколько знаю, нет.
– Черт. Я так этого ждал…
– Да ладно, не беда.
– И что мы теперь будем делать со всеми этими жетонами?
– Можем поиграть во что-нибудь другое, – добродушно предложила она.
– Но я-то хотел играть в Street Fighter II! – Голос у меня, наверное, был как у хнычущего молокососа.
Киоко слегка подтянула рукав на своей розовой кофточке и посмотрела на маленькие серебряные часики:
– Поздновато уже.
– Ну да. Видимо, стоит на этом и закончить. – Я уже чувствовал себя побежденным.
Тут все шумы игрового центра, победные вопли и возмущенные возгласы игроков – все это разом словно хлынуло мне в уши, и внезапно мне сделалось нехорошо. Мельканье яркого света и громкая резкая музыка лишь усугубляли состояние.
– Может, выйдем отсюда на минутку? – направился я в сторону выхода.
– А как же все эти жетоны? – спросила Киоко.
– Да ладно, просто оставь, – махнул я на ходу рукой.
Оказавшись снаружи, я прислонился к стене, жадно вдыхая свежий воздух.
– Ты в порядке? – Двери за спиной у Киоко сомкнулись. Она остановилась передо мной, перекинув через руку аккуратно сложенный плащ.
– Да, все хорошо. Просто надо немного продышаться, – ответил я, стараясь скрыть разочарование.
– Так что? – произнесла она.
– Что? – отозвался я.
– Ты устал?
– Не так чтобы очень. – Я закурил сигарету.
– Потому что… Я понимаю, что это сумасшествие, и это не так чтобы рядом… Но может… – Она в нерешительности прикусила губу.
– Говори. – Я сделал затяжку и выпустил облако дыма подальше от Киоко, в сторону шумной неоновой улицы.
– Я знаю один бар… Ну, скажем, это бар одного моего знакомого…
– И что?
– Это тематический бар, как раз посвященный «уличным бойцам».
– Не может быть!
– Называется «Пламя йоги». Он украшен всевозможными фигурками, постерами и сувенирами из Street Fighter II. Там есть просто гигантский телеэкран с подключенной к нему игровой приставкой, и посетители могут играть там сколько влезет. Ну, то есть пока платят за выпивку.
– Потрясно! Пошли туда!
– Я рада, что тебе понравилась идея. Вот только есть одна проблема… – Киоко почесала в затылке.
– Какая?
– Это в Тибе.
– В Тибе?
– Ну да. Далековато, правда? Ну, и проехали… В другой раз как-нибудь.
– Нет. Поедем сегодня. Тиба не так уж и далеко отсюда[37].
– Серьезно? – В глазах у нее засветился огонек. – Ты не против?
– Разумеется, нет. Раз уж у них и правда есть Street Fighter II!
– Отлично! – Она хлопнула в ладоши. – Ну что, последний поезд отправляется совсем скоро. Давай зайдем в конбини[38]? Можно купить в дорогу пива и чего-нибудь перекусить.
В поезд мы сели с полиэтиленовыми пакетами из магазина, в которых лежали запотевшие банки с пивом, а к ним – онигири с кимчи и свининой (эксклюзивный вариант с солеными водослями нори) для меня и сэндвичи из мягкого белого хлеба (с обрезанными корочками и щедрым слоем нежного арахисового масла) для нее.
Пару раз нам понадобилось сделать в городе пересадку на другую линию, но тут уж я просто доверился Киоко. Судя по тому, как быстро она во всем этом ориентировалась, она, очевидно, уже много раз пользовалась этим маршрутом. На станциях и на платформах уверенно срезала путь мимо выпивох, шатающихся там в надежде поймать последний поезд. Когда мы в итоге сели в скоростной поезд кайсоку[39], который должен был доставить нас прямо до Тибы, то наконец смогли расслабиться и открыть по баночке пива.
Держа в руке пакет со снедью, я неуверенно кашлянул и рассказал Киоко, как на полставки подрабатывал в магазине Lawson, когда оканчивал юридический.
Глаза у нее лукаво засветились, и она сказала по-английски:
– Юридический? Ты не находишь, что это незаконно, сын? – И, поглядев на меня, тут же переключилась снова на японский: – Догоняешь? Не-law-son.
Последовало неловкое молчание, и лицо у нее покраснело. Видимо, мне следовало посмеяться каламбуру. Но почему я не смеялся? Шутка-то была удачная! Просто меня огорошило то, как чисто она говорила по-английски. Ее произношение было идеальным! Мой английский был вроде бы вполне неплох. Я успешно сдал тест Эйкена и тест TOEFL на знание английского и практическое им владение. Я натаскался в его замысловатой грамматике и набрал приличный словарный запас – и все равно у меня оставался очень заметный акцент. Мне никак не удавалось избавиться от сильного отпечатка катаканы[40], что я учил в школе. Но, как бы это ни объяснялось, пока что я оставил ее шутку без реакции. А мне следовало в ответ посмеяться.
– Ха! Да, смешно, – не слишком убедительно сказал я.
Киоко хлопнула меня по руке:
– Не надо притворяться!
– Да не, правда! – «Господи, каким придурком я сейчас выгляжу!»
– Значит, ты тоже работал в магазине, да? – Киоко рассмеялась. – Мне до сих пор снятся кошмары с раскладыванием товара по полкам.
– А я терпеть не мог открывать на кассе пакеты, – приподнял я опустевший пакет, что еще оставался у меня в руке. Потом связал его в плотный узелок и сунул себе в карман.
Затем я попытался развлечь ее затянутыми и скучными рассказами о тех днях, когда подрабатывал продавцом в минимаркете. О забавных и странных людях, что каждый день заглядывали в наш магазин. О запомнившихся мне колоритных личностях: девушке с причудливыми зелеными глазами и пугающе большой татуировкой, таксисте, что постоянно покупал готовый бэнто[41]. Любопытно: кто-нибудь из этих постоянных покупателей обратил внимание, что я уволился? Замечали ли они меня вообще – или я для них был все равно что говорящий автомат? И что, интересно, случилось с тем любезным стариканом в пурпурной бандане? Обычно мы встречались с ним у заднего входа в магазин, и я отдавал ему еду, которая по срокам годности предназначалась для утилизации. Бедный старик! Однажды он просто перестал приходить – еще до того, как я уволился.
– Кампай[42], – чокнулась своей баночкой Asaki c моим пивом Киоко, возвращая меня в настоящее. Меня слегка взяла досада, что она поднесла свою банку ниже моей. Выглядело так, будто она меня уже победила.
– Кампай, – ответил я, после чего большими глотками выпил пиво и причмокнул.
– Ну что… – сказала она.
– Что? – отозвался я.
– Я так понимаю, мы никогда еще не говорили этого друг другу, но все-таки… Yoroshiku onegai shimasu[43]. – И она склонила голову.
– Kochira koso[44], yoroshiku onegai itashimasu, – эхом повторил я, склонив голову еще ниже и произнеся это даже более официально. Надеясь, что это как-то компенсировало мой проигрыш по части кампая.
– Надо же, как формально! – Она достала из сумочки маленькое полотенце и обернула им влажную банку.
– Слушай, а откуда ты так хорошо знаешь, какие поезда идут до Тибы? – Воображаемым летящим ударом я храбро бросился в атаку.
– Потому что я там живу. – Она блокировала мой выпад.
– Почему же ты живешь так далеко, считай, в глуши? – Я взмахнул ногой, целясь противнику ниже пояса.
– Там дешевле аренда. – Она легко перескочила мою ногу. – Ну а ты где живешь? – Она вметелила мне ногой прямо в нос.
– Хм-м… – оторопел я.
– Да, извини, это уже совсем излишнее любопытство. – Она проворно отскочила в свою часть экрана с полной шкалой здоровья. – А когда ты начал играть в Street Fighter II?
С этим вопросом я почувствовал себя куда увереннее.
– Еще мальчишкой. Играл обычно с братьями.
– Со старшими или младшими?
– И так и этак. Я средний.
– Ух ты, средний! И я тоже. И кто у вас был лучшим «уличным бойцом»?
– Ну… Так просто и не ответишь…
– Почему же? – Киоко хлебнула пива и откусила от сэндвича.
– Когда я был маленьким, то всегда побеждал старший брат. Он постоянно нас обоих побивал.
– А что случилось потом?
– Не знаю, как так получилось, но однажды я его победил.
– Ого! Классно!
– Да нет… Я бы так не сказал… Это был не самый лучший день…
Мне вспомнилось, что произошло в тот день, когда я его обыграл. Младший брат был так рад видеть меня победителем, что громко рассмеялся. Тогда старший мертвенно побледнел. Его аж затрясло от злости. Но вместо того чтобы наброситься на меня, он вцепился в младшего и стал бить его кулаком в лицо. Я глядел на это в ужасе, не зная, что делать.
– Ну, а ты как со своим старшим братом? – поспешно свернул я в другое русло. – Ты говорила, что играла с ним. Кто был круче?
– Я, конечно же.
– А где теперь твой старший брат?
– Умер. – Она поглядела в окно.
– Ох, как жаль… Это ужасно…
Она снова посмотрела на свой сэндвич и поморщилась:
– Нет. Извини.
– Что ты имеешь в виду?
– Э-э-э… – Она мотнула головой, потом легонько хлопнула себя по лбу. – То есть на самом деле он не умер. Даже не знаю, почему я так сказала. Прости. Очень гадко, наверно, с моей стороны было так говорить.
– Ну… – Не зная, что ответить, я глотнул пива. Может, она с приветом?
Между тем Киоко положила ладонь мне на предплечье:
– Послушай, я не знаю, зачем я так сказала. Можешь просто об этом забыть?
Я проглотил пиво.
– Естественно.
– В общем, мой старший брат вполне жив и здоров. И мы вовсе не поссорились, ничего такого. Мы отлично ладим. Он живет на Хонсю, в Гунме. Женат, и у него очень красивая жена. И двое прелестных деток. И я регулярно езжу к ним в гости. Вот только… – Она снова уставилась в темноту за окном. Где-то там, у самого горизонта, медленно перекатывались океанские волны, только мы не могли сейчас их видеть. Возможно, сидя в покачивающемся вагоне, все мы ощущали их непрерывное движение.
– Вот только… что?
– Ну… не знаю, как объяснить. Это, наверное, глупо. Вот ты никогда не ощущал, как все в твоей жизни меняется? В смысле даже если в твоей жизни не происходит ничего такого страшного или драматичного. Разве взросление само по себе не наносит человеку душевную травму? Когда я вспоминаю, как мы в детстве сидели со старшим братом на татами, мне невыносимо больно думать, что этот момент жизни остался где-то в прошлом. Эта постоянно накатывающая ностальгия напоминает мне, что мы никогда не сможем вернуться туда, домой. Что тех детей, сидевших там рядом на полу, такие юных и счастливых, уже не существует. Они никогда не вернутся обратно… А о другом моем брате, который намного нас младше, даже не спрашивай… Он перестал ходить в школу и не хочет ни с кем из нас разговаривать. И я ничего не могу с этим поделать. Он всегда был таким жизнерадостным мальчишкой! Но теперь, мне кажется, сам процесс взросления медленно его убивает…