Глава пятая. Fortissimus supersit
― Погоди, Вениамин, разве обстоятельства даже при неверном развитии будут против?
– Простите?
– Я имею ввиду, если люди выбрали этот путь и это скажем будет приводить их к развитию в этой области, скажем в агрессии, а это приводит в большом масштабе, к уничтожению вида людей, неужели планета, природа и обстоятельства будут просто за этим наблюдать?
– А как они смогут помешать?
– Всё дело в том, что обстоятельства элементарно не сложатся для того, чтобы это осуществилось, раньше включится инстинкт самосохранения. Поэтому придётся людям развиваться в правильную сторону, а не деградировать – иначе им не жить, да и умереть попросту они не смогут.
– То есть они будут подобны синусоиде, которая то снижается, то поднимается.
– А теперь представь, что мы поймаем момент взлёта и вместо падения, попросту превратим функцию в экспоненту, – заявил виконт. – Тогда ведь она взлетит вверх – главное поймать нужный момент, научный прогресс и всех затащить под это, тогда попросту ни у кого элементарно не будет времени и возможности для деградации, если не считать мизерную долю, которую мы возьмём с собой на следующем их взлёте, или ускорим их процесс поднятия на половине.
– Точно! Господин Уна, вы гениальны! – заявил мальчик.
– Спасибо.
На лице мальчика появилась некая грусть, которая возникает лишь в самые радостные моменты.
– Что-то случилось? – спросил виконт.
– Всё хорошо, господин Уна, просто я вспомнил свою маму, жаль, что она этого не видит, – заметил мальчик.
– Почему же? Она всё видит, она рядом с тобой, и она очень даже гордится своим дорогим сыночком, – гладя по голове заметил виконт.
Мальчик неуверенно посмотрел на учителя, взяв карандаш и тетрадь в одну руку, но увидев улыбчивое лицо изобретателя мальчик обрадовался и крепко обнял своего учителя, на что тот с ответил тем же…
Тем временем граф стоял возле пульта управления, сменив изобретателя. Он был так сильно погружён в свои мысли, что даже не обращал внимания на Амета и Вениамина. Перед его глазами проходили все его воспоминания, он вспоминал о своём прошлом и его одолевало беспокойство. Да, рядом с молодым мужчиной он ведёт себя максимально уверенно, чтобы не сломить его дух, но в глубине души граф гораздо лучше понимал на какой риск они идут.
Ведь объявление трёх пари сразу, постройка новой электростанции и объявление совершенно новой философской идеи, которая не была подкреплена не церковью, не мусульманским миром, ни стороной власти было крайне рискованным предприятием, ошибка могла обойтись слишком дорого и не в материальном плане, а в смысле их жизней. Остров Перпентуум, впрочем, как и любой другой город на этой планете был не безопасен, особенно в обществе людей.
И конечно, среди людей не мало тех, которые получают свои статусы, уровни влияния не просто так и лично сам господин Мур, будучи одновременно принцем Даккаром одним из самых больших сторонников восстания сипаев, имеющий отношение к политическим играм и всей подноготной, прекрасно понимал ситуацию. Конечно, сейчас большую роль играл его статус, ныне он не был официально членом королевской семьи, его знали как обычного графа, имеющего не плохие знакомства и это помогало. Но кто же знает какие есть иные силы?
В природе действует принцип intellectus supersit – «выживает понимающий» или «разумный», но увы среди людей господствует скорее fortissimus supersit – «выживает сильнейший» и кому бы как не принцу Даккару, объявившему себя Немо – никто, знать эту истину в человеческом обществе…
Двери лаборатории открылись и вошёл граф Брайан, господин Андервуд уже давно покинул это здание, но господин Франц со своим учениками активно продолжали работу. В большом зале царила рабочая атмосфера, даже не смотря, что время шло к 9 часам ночи, можно было услышать этот шум, гул новых станков, промывание потоком воды деталей, звук шлифовки и прочие детали рабочей атмосферы.
– Гарри, вы уже подготовили вольфрам?
– Одну минуту, господин Франц.
– Скорее же вы! – говорил инженер, активно руководя своими товарищами и одновременно сам стараясь быстрее закончить умножитель. – А вы подготовили аргон, Джейсон? Господин Годфри просил поспешить нас.
– Совершенно верно, – проговорил Годфри Брайан.
– О! Ваше сиятельство, простите, я не услышал, как вы вошли, – заговорил Франц.
– Ничего страшного, Винсент. Я решил проведать вас и вашу команду, надеюсь вы успеваете к сроку?
– Да-да, мы делаем всё, что в наших силах. Кстати, я хотел спросить вас на счёт нового филиала вашей судостроительной компании, нужна ли моя помощь?
– Благодарю вас Винсент, возможно я приглашу вас в случае необходимости в один из филиалов, но скорее я позову вас по поводу другого вопроса. Также если же будет нужна моя помощь в этом деле, то уже вы можете обращаться.
– Спасибо вам, ваше сиятельство, – поблагодарил инженер. – Кстати, мы завершаем вторую часть от всего количество оборудования, куда нам его доставить?
– Когда вы закончите?
– Ближе к полуночи.
– Доставьте к дому паши Аль-Рахмана.
– Как будет угодно, ваше сиятельство.
– Хорошо, я не буду вас задерживать, – заметил граф и отлучился.
Покинув лабораторию, граф сел в свой экипаж и направился к роскошному дому паши Аль-Рахмана. По пути он размышлял о предстоящих делах, сколько же всего ещё им предстоит сделать, если же граф с виконтом смогли успешно сделать нужные заказы, то они прибудут явно не так быстро, а чтобы ускорить процесс нужно будет сделать очередные вложения. Интересно знать, окупиться ли им все это? Надеяться, что некое электричество сможет всё спасти было довольно глупо, но попробовать стоит, впрочем, кому как ни господину Годфри рисковать.
Ведь не зря этот человек поставил на кон всё своё состояние во время открытия собственной механической империи, производя самые различные станки, что было в своё время не только дерзко, но и крайне опасно. Но от этих мыслей он вспомнил господина Аль-Рахмана, имя которого его несколько удивило при первом упоминании. Всё дело в том, что господин Годфри знает арабский, персидский и хинди, из языков востока, а также европейские языки, как и господин Уна и Мур, ибо им обоим приходилось бывать в Европе и на востоке. А приходилось Брайану некоторое время бывать в Индии, где и познакомился с виконтом и тогда ещё принцем Даккаром, а также в Старом и Новом свете.
И один из имён Всевышнего в Исламе – Ар-Рахман и называть так человека было бы богохульством, но после один из слуг самого паши объяснил этот казус, не зря его полное имя именно Абдул Аль-Рахман, а Аль-Рахман или Абдул – укороченные формы, то есть его полное имя означает «Раб Всевышнего», что не создаёт никакого казуса, если не считать довольно странное упоминание вместо артикля «Ар» – «Аль», но возможно это тоже своего рода деталь.
Погрузившись в эти мысли граф даже не заметил, как уже оказался у дома паши. Пройдя в сад, он и заметил этого человека, который не только был ему другом, но и однажды довелось спасти жизни Годфри, когда его хотели арестовать и казнить, якобы за измену Великобритании, именно паша, выдав себя за друга полковника смог отменить этот суровый приказ.
Как оказалось, барон Жан также был здесь, и они ожидали прибытия графа. А тем временем…
Совсем скоро вдали показались острова, а время уже близилось к восьми часам ночи, Солнце уже ушло за горизонт и ночной покров служил своего рода прикрытием для господина Мура и Уна. До их прибытия оставалось пол часа, а тем временем виконт решил кое-что рассказать графу.
– Господин Мур, разрешите? – подходя к пульту управления, за которым стоял граф, подобно капитану судна, сказал виконт.
– Да, виконт, к слову, вы вошли довольно вовремя, я как раз задумался над одним интересным вопросом.
– Я слушаю.
– Какие именно изменения, кроме увеличения нейронных сетей и видоизменении, вы ввели в организм Ицала? Также мне интересно подробнее узнать о улучшении мозговой деятельности нашего существа.
– С большим удовольствием готов вам рассказать. Сначала вы спросили об изменениях кроме увеличения размера, вида и мозга, к таким изменениям могу отнести, кроме того же масштабирования органов, изменение относительно добавления теломеразы с её выработкой, о которой вы уже знаете, из-за этого Ицал будет дольше оставаться молодым и контролируя эту теломеразу и её производные, можно контролировать скорость деления клеток, наряду со всеми связующими, разумеется. Также я ввёл изменения в пищеварительную и гормональную систему.
– Что же это за изменения?
– Для начала объясню первоначальную систему. Обычно мы, как и Ицал после рождения питаемся пищей, состоящей из 3 основных компонентов – жиров, углеводов и белков, а также дополнительные вещества. Изначально, во рту мы тщательно пережёвываем пищу и обрабатываем её слюной, которая вырабатывается слюнными железами. У Ицала имеется клюв, но фокус в том, что и у него есть слюнные железы и его схема пищеварения больше напоминает человеческую, нежели орлиную из-за моих изменений. Сама слюна состоит из амилазы для расщепления углеводов, к примеру крахмала, который является наиболее распространённым до полисахаридов. Именно поэтому при поедании чёрного хлеба после пережёвывания можно почувствовать такую лёгкую сладкую нотку, хотя изначально сахара не было.
Также в слюне имеется липаза, она уже расщепляет жиры, но важно сказать, что липаза бывает только у грудных детей, для переваривания грудного молока, но после прекращения вскармливания со временем липаза у взрослого человека просто перестаёт вырабатываться. Поскольку эти вещества встречаются и в последующем эта амилаза и липаза считаются слюнными веществами. В результате, пища превращается в небольшой комок, попадая в пищевод.
Далее на его конце имеется кардинальный или нижний пищевой сфинктер, такой клапан, контролирующий попадание пищи. После открытия клапана пища попадает в желудок, где имеется пищевой сок. Этот пищевой сок состоит из соляной кислоты, пепсина, который расщепляет белки до пептидов и желудочную липазу. Она расщепляет жиры у взрослых людей, у коих в слюне не вырабатывается липаза, как я уже упоминал. И не нужно забывать, что желудок – это такая же мышца и она также сокращается, разминая попавшую пищу, а смешавшись с желудочным соком и расщепляясь, получается такая кашица, жидкой формы – химус.
На выходе из желудка имеется пилорический сфинктер или его ещё называют привратником желудка, как только пища оттуда вышла, она попадает в 12-перстную кишку – первую часть тонкой кишки. Именно туда печень, которая находится почти рядом вырабатывает желчь, если же пища идёт, то поступает желчь и помогает в расщеплении, но, когда в ней нет надобности, и привратник желудка закрыт, желчь всё равно продолжает вырабатываться, но уже набирается в желчном пузыре. Сама желчь нужно чтобы разбить жиры и активизировать липазу, а та уже расщепляет жиры полностью. Но это не все, туда же поступают другие вещества.
Двенадцатиперстная кишка Ицала
Почти рядом имеется ещё одна железа – поджелудочная, она вырабатывает панкреатическую амилазу и панкреатическую липазу, наряду с трипсином и химотрипсином и если с амилазой и липазой понятно, что они расщепляют углеводы и жиры, соответственно, то трипсин и химотрипсин расщепляют белки. Далее эта расщепленная масса поступает в тонкую кишку – самую длинную часть пищеварительной системы организма.
Она состоит из тонкой на начале, середины и подвздошной кишки на конце. Именно там всё что было переварено начинает всасываться. Если подробно рассмотреть тонкую кишку в разрезе, то она состоит изнутри из тонких кишечных ворсинок, для увеличения площади всасывания, а на них уже идут почти нитевидные кишечные микроворсинки. Как же они действуют? Если рассмотреть уже эти ворсинки получится, что они идут на мышечной поверхности, а на них имеется щёточная кайма из тех микроворсинок – отдельных клеток.
Эти клетки – энтероциты, усваивающие нужные вещества и передающие внутрь, а внутри каждой ворсинки имеются лимфатические узлы в их поступают максимально расщепленные жиры, жировые кислоты и т.п., также там проходит сеть капилляров, в которых проходит кровь, в их попадают продукты распада углеводов – моносахариды и распада белков – аминокислоты. Они всасываются в капилляры и переходят в кровеносную систему. Далее уже идёт толстая кишка с восходящей, поперечной и нисходящей кишкой, которая всасывает оставшуюся воду в экскрементах, попадая в последнюю сигмовидную кишку, соединённую с выходом.
Какое же изменение, я мог ввести сюда? Всё дело в том, что у Ицала будет небольшой отросток у поджелудочной железы, которая будет вырабатывать вещества, расщепляющие сероводород, меркаптан, амины, в частности индол, скатол и другие. Также будут вырабатываться соединения расщепляющие стеркобилин и подобные ему желчные пигменты. И они поступают после 12-пёртной кишки, почти на её конце, до начала активного кишечного покрова.
Но что ещё лучше, вырабатывается и такое соединение, очень напоминающая упрощённую обратную транскриптазу. Она из простейших веществ, которые получаются после расщепления образует немного сложные соединения, ведь все они состоят из химических элементов, а 3 типа вводимого соединения уже из печени, но не желчным каналом, а по другому каналу, уже почти на начало тонкой кишки, позволяет добавить недостающие ферменты в простейшие разложения и образовать моносахариды, аминокислоты и в редких случаях жировые кислоты, которые свободно всасываются кишечными ворсинками.
Чаще всего пища так переваривается полностью, то есть даже та часть, которая для организма не подходит, для неё подбирается вещество, которое превращает то, что осталось в нужное соединение и организм его поглощает. В случае, если же остаётся некоторое вещество, которое не подошло под такой расклад, то организм направит уже в толстую кишку нужный фермент, подобрав его. Поэтому у толстой кишки нет сигмовидной кишки и соответственно анального отверстия.
От такого заявления граф, мягко говоря, удивился.