И что я имею сказать?
«Дуб и липа» впечатляли. И липы, и дубы имели место во множестве. Особенно последние были ничего себе, толстые, высокомерные, с крупными самодовольными желудями. К поселку вела безупречная дорога, обсаженная липами. Территория была огорожена практически незаметным, сетчатым, и все-таки двухметровым забором.
Я поставила свою «ласточку» на прекрасную экостоянку. Тут меня поджидали местные «экоберриморы» – аккуратно одетые и приветливые, причем мужчина немедленно отобрал мою легкую сумку. Несмотря на явную восточность, он попросил звать себя Максом, зато женщина честно признала, что ее зовут Алсу. Как раз это диссонанса не вызывало.
Меня препроводили по тропинке меж лип, и я обратила внимание, что премудрая девица истину прорекла: уже смеркалось, а огней, помимо подсветки дорожки, видно нигде не было, разве что в одной точке.
Туда мы и направлялись.
– А где же ваши коровки?
Комендантша Алсу пояснила, что они уже дома стоят, кушают.
– Так-то весь световой день на выпасе, если нет совершенно сильных морозов. Они еще не окончательно привыкли к нашему климату. Что бы вы с утра желали: молока, простокваши, творога, сырников со сметаной?
Я даже облизнулась:
– Все давайте, – и, спохватившись, поправилась: – Всего и по чуть-чуть.
Коттедж начал впечатлять еще издалека: большой, но исключительно гармонично вписанный в окружающий пейзаж. Я помнила, что в нем два этажа, но постройку так хорошо спроектировали, что она как бы распластывалась по земле.
С большим вкусом сделано и, как это говорится, экологично, в гармонии с природой.
А вот и гриль-домик – восьмигранный, с большими панорамными окнами. Достаточно далеко от дома, чтобы не воняло жареным, и достаточно близко, чтобы не устать, бегая с тарелками.
Получив ключи, я изволила благосклонно принять предложение коменданта Макса растопить сауну. Как говорится, гулять так гулять – вот я и отправилась гулять по коттеджу.
Ну, доложу вам, тут надо было запастись термосом и бутербродами. В этом доме вполне мог обитать какой-нибудь арабский шейх со всем гаремом, тещами и отпрысками. Прекрасный коттедж из цельных бревен. Огромные светлые окна. Все что нужно – присутствует, все что не нужно – отсутствует.
(Хотя, конечно, этот идиотский крупный телик над камином совершенно ни к чему. Впрочем, Макс сразу сказал: пожелаете убрать – уберу. Я заверила, что это мне вообще по барабану, пусть висит.)
Удивительно, но при всей глобальности дом как будто подстраивался под мои скромные размеры, не было в нем ни пусто, ни тесно, все было по мне.
Когда восторги поутихли, возникло ощущение, что этот дом под кого угодно подстроится. Дружелюбный, но равнодушный.
Вот разве что на стене у дивана висел – и в целом диссонировал с обстановкой – черно-красный ковер, затканный по периметру орнаментом из свастик. Ковер был не новый, но в прекрасном состоянии. Более всего меня поразило то, что эти подсудные символы даже и не пытались кокетливо подделаться под славянские, скандинавские, индийские и прочие руны. Самый обыкновенный орнамент из самых обыкновенных свастик. На фоне этого мерзкого великолепия в живописном беспорядке красовались едва заметные на этом пестром фоне какие-то ножики и ножи различных размеров.
«Груда металлолома на фоне мерзкой тряпки. И зачем такой великолепный зал такой гадостью портить? Ладно. Пора устроить тут кое-что уже по моему вкусу. Пара мелочей для уюта…»
Дождавшись, пока Макс растопит камин, сауну и уберется восвояси, я раскидала по полу несколько великолепных подушек с бескрайнего дивана – «Так-то куда лучше!» – и завалилась сверху.
На полках оказалось полным-полно старых добрых детективов, я выбрала что постарее и подобрее, помнится, «Десять негритят».
За окнами шел проливной дождь, стрелка термометра сауны подползала к сотне, в камине потрескивало, в трубе гудело – все было лучше некуда.
Подумав, я решила расположиться на ночлег тут, в каминной. Отличная идея: после сауны – сразу да на королевский диван.
Комендантша Алсу оказалась на высоте и по части чистоты, и постельного белья – все было до такой степени вылизанным и хрустящим, что я была готова поверить, что у этого дома я первая. А заодно невольно вспомнила свою шутку об уничтожении отпечатков. Да уж, после такой уборочки и в самом деле криминалисту – буде он понадобится – оставалось бы разве что подавлять рыдания.
Итак, как следует напарив молодые косточки и окатившись ледяной водой, я выключила верхний свет, оставив бра над головой, заварила чайку, влезла в ароматную постель и приступила к чтению.
Дело шло уже к предпоследнему негритенку и хотелось бы дочитать, но осенний дождь так уютно шуршал за стенами, после ароматного пара и бодрящего ледяного душа так клонило в сон…
Я поняла: остальных негритят придется узнавать завтра. Допив чаек, уже с полузакрытыми глазами протянула руку, нащупала провод с выключателем, пошарила пальцами, пытаясь потушить свет.
Что-то пошло не так. Не выключался свет.
Разлепив глаза и подняв голову, я убедилась, что держу в руках не провод с тумблером, а какую-то холодную продолговатую штуку на шнурке из белого металла, свисающую с фигурного кронштейна.
«Вот неряха Алсушка», – подумала я сначала, но потом взяла свои мысли назад: бра было декорировано массой аналогичных бирюлек, так что неудивительно, что именно эта штучка осталась незаметной.
Пристроить ее обратно, что ли?
Надо же, какая симпатичная вещица. Минималистичный и очень красивый кулон в стиле стимпанк – ну, знаете, как бы девятнадцатый век и обязательно со всякими техническими приблудами. На шнуре толстого, так называемого змеиного плетения висела настоящая серебряная пуля, а на торце красовались разные крошечные шестеренки, туго свернутые пружинки, зубчатые валики – все блестящее, породистое, и мне даже показалось, что на этих часовых элементах стоит какое-то клеймо, чуть ли не Павел Буре.
«Забавно, в самом деле. Элемент альтернативной вселенной, где наши ценности ничего не значат, – сонно философствовала я, рассматривая этот вызов мещанскому вкусу, – кто-то пустил по ветру кишочки дорогущих часов, чтобы декорировать безделушку. Но сделано в самом деле красиво, дорогая вещь. Забыл кто-то. Верну завтра».
Но, как это нередко бывает, назавтра на меня у судьбы были другие планы.