Остаток ночи Джон почти не спал, хоть и пытался себя заставить. Ребенок еле слышно сопел рядом. Он лежал на спине, сложив руки на одеяле – как в кадетской школе. Но пацану сколько – восемь, девять? – для такой школы он слишком мал. Джон вспомнил, что хотел посмотреть его документы, но теперь надо ждать до утра, не будить же мальчика, он и так прогулял полночи… Да и что там будет, в этих документах? Не записала же она на самом деле в отцы принца Гибеи… Джон попытался вспомнить Миру, но далекий неясный образ плясал перед глазами, и его заслонял почему-то образ собственной матери. «Ты не способен позаботиться о ребенке», – сказала королева с фирменным прохладным сожалением в голосе. Возразить матери было нечего. Джону прежде не приходилось заботиться ни о ком, кроме себя, – и на одно это уходили все силы. Теперь он пекся о своих бойцах, но у него был Док, и потом – все они уже взрослые.
Что ж, подумал он, в очередной раз поворачиваясь на другой бок, привлечем Дока – да и остальных, пусть смотрят за мальчишкой, пока не придумаем, что с ним делать.
Он проснулся, кажется, через несколько секунд от грохота жестяных крышек, которыми дневальный с явной садистской радостью лупил друг о друга. Еле разлепил глаза, заметил рядом движение и едва не схватился за пистолет, прежде чем вспомнил о ребенке. Тот не спал, сидел на кровати прямо – собранный, с совершенно проснувшимся взглядом. Не то что Джон, который едва не сунул голову под подушку. Не хватало командиру проспать побудку.
К счастью, вход палатки разошелся, и внутрь ступил Маллори с кружкой горячего кофе.
– Ты ангел, – сказал Джон, принимая кружку. Он старался такого не поощрять: Маллори – капрал, а не дворецкий, да и бывшему принцу больше не с чего прислуживать, но сейчас кофе стал спасением. – Вернемся в столицу, построю в честь тебя храм.
Капрал заулыбался.
– А Джей-Би что принести? Будешь какао? Кофе тебе еще нельзя…
– У нас есть какао? – моргая, удивился Джон. Ему казалось, что пацаненок и без кофе неоправданно бодрый. Так же, как и Маллори, жаворонок чертов.