Фраза «поговорить с дядькой», как и фраза «вызову его на беседу», звучали круто. Мощно даже звучали. Особенно в моём воображении. В реальности – хрен, что получилось. Эта манера быть выше всяких склок и сплетен, которая имелась у Виктора, начала меня изрядно подбешивать. Тут, блин, жизнь решается, а он со своим «белым пальто». Да, молодец, что не вынесит сор из избы, но блин… Я, как бы, в этой избе тоже тусуюсь. Мне надо знать, что произошло между ним и Светланочкой Сергеевной. Каким боком там оказался Аристарх Николаевич. А он, сволочь такая, точно оказался. Прям задницей чую. Замешан этот член ЦК в прошлых грязных делишках маман. Если вообще не является их причиной.
После встречи с папенькой я испытывал к нему очень противоречивые чувства. Смешанные. С одной стороны, да, он – надёжа и опора. Светлое будущее во многом зависит от Милославского. А я все-таки очень хочу, чтоб будущее было светлым, даже если реально решу остаться в Зеленухах. Но с другой стороны, неприятен он мне, хоть убейся. Прям гадостное впечатление произвел. Даже маман на его фоне стала казаться не такой уж сукой. Честно. У меня даже возникло ощущение, что Светланочка Сергеевна просто не могла быть иной рядом с таким мужиком. Ну, или, как говорится, за что боролись, за то и напоролись. Рассказывала же Ольга Ивановна, что маман с юности мечтала о красивой жизни. Вот. Получила. Красивая жизнь, все, как положено. Просто ей, наверное, никто не сказал по молодости, для любого «долго и счастливо» надо постараться. А если прилетела халява, за нее точно придётся расплачиваться. Подозреваю, у Милославской получилось именно так. Ей достались и муж с высоким положением, и достаток, но чего это стоило деревенской принцессе – большой вопрос.
Ну, и что в итоге? Да ничего! Пришёл Виктор, уставший, напряжённый. Устал на работе, напрягся – из-за соседей. Естественно, ещё до того, как он попал домой, ему рассказали добрые люди в красках, что днем возле двора стояла машина, предположительно из Москвы. Виктор, естественно, далеко не дурак, сразу понял, кого занесло попутным ветром. Поэтому во двор зашёл с суровым лицом и сразу окинул территорию взглядом, на предмет присутствия всяких членов ЦК.
– Где он? – Спросил дядька Светланочку Сергеевну.
Долго церемониться не стал. Правда, имени не назвал. То ли запамятовал, что вряд ли, то ли не хотел говорить вслух, это скорее всего. Но маман, само собой, тоже далеко не дура. Семейное это у нас. Все мы не дураки. Даже Семён с его стяжательством и тягой к обогащению.
Младшенький, кстати, когда все успокоились и расползлись по домам, имею в виду участкового с дедом Мотей, очень неожиданно отправился проведать Ольгу Ивановну. Сначала мы не поняли, зачем. Она ещё вряд ли успела соскучиться по Милославским. Даже, думаю, наоборот, вообще не против скучать максимально долго. Буквально через минут десять, Сенька красный и взъерошенный вылетел на соседское крыльцо. Вслед ему несся громкий крик Ольги Ивановны.
– Иди ты к черту со своими сокровищами! Только попробуй взять лопату! Я тебе её о хребет сломаю!
Видимо, Семён, решил, что палкой особо не накопаешь, Матвей Егорыч ему больше инструмент не даст, дядькин если взять – свои же заметят. Поэтому, надо договориться с кем-то, кто может стать партнёром в этом нелёгком деле. Уж не знаю, по какой причине, Младшенький выбрал соседку. Наверное, подумал, ей можно доверять.
– Нельзя меня по хребту! – Крикнул Сенька куда-то внутрь дома. – Я – ребёнок. А детей бить непедагогично. Это противоречит морали советского общества!
– Слышишь, общественный! У меня все лопаты наперечет! Только сунься. Замечу, что какой-то не хватает, покажу тебе наглядно все основные принципы педагогики. Копатель хренов.
Ольга Ивановна лежала на кровати, в ближайшей ко входу комнате, куда её изначально транспортировала маман, поэтому слышали мы все прекрасно. И не только мы, кажется. У соседки отлично поставлен голос.
– Семён… – Я поманил младшего брата пальцем. – Иди сюда.
Мы с Андрюхой в ожидание возвращения дядьки, сидели на лавочке, рядом с летней кухней, и соседское крыльцо через калитку нам было видно хорошо. Маман на тот момент уже скрылась в доме, предварительно накапав себе валерьянки. Вернее, сначала она накапала, потом подумала, и плеснула в стакан этой вонючей жидкости от души. Добавила воды, залпом выпила, посмотрела на нас.
– Мне надо прилечь. – Подытожила Милославская, а вот уже потом ушла в дом.
– Конечно, надо. – Согласился Андрюха, – После такой дозы успокоительного даже мне надо было бы прилечь.
Правда, сказал он это, когда Светланочки Сергеевны уже не было рядом. Андрюха тоже не дурак. Говорю же, семейное.
Семён спустился по ступенькам соседского крыльца, открыл калитку и переместился в родной двор. К нам он подходить не торопился, остался чуть в стороне.
– Сенька…
Я вздохнул, соображая, как бы объяснить пацану, что дед Мотя не просто пошутил, он его банально развел. Дабы пацан усерднее копал футбольное поле. Кто ж знал, что у Семена такая крепкая воля к победе. Но при этом надо донести ребёнку правду, не травмируя его детскую психику. Брат все-таки. На фоне происходящего, я стал относиться к близким более трепетно. Потому как этих близких у меня снова может стать больше. А я новых не хочу. Мне – старых за глаза.
Однако, слова Аристарха о загадочном пацане оставались в моих мыслях и никуда исчезать не желали. Прямо паранойя начала развиваться на этой почве. Главное, жил раньше, в прошлой своей, мажорской реальности, совершенно спокойно. Имел только папу, маму, сестру. Все. Про свою юность родители ничего не говорили, я вообще автоматически считал их сиротами. А тут, ты посмотри, теперь и дед в ЦК КПСС, и прабабка под боком. Лежит сейчас с ушибленной ногой, меня же материт. Ещё один прадед по Зеленухам на велике рассекает. Потом – дядька. Он же – Семён. А Младшенький, по идее, приходится мне, настоящему, реально дядькой. Сереге-то он брат. Ну, а то, что я, Денис Никонов, в данный момент сижу внутри Жорика Милославского, это – самый фееричный момент истории. Короче, если вылезет ещё кто-то, я к такому не готов. Хорош. Наш теремок новых жильцов не выдержит. Итак вон – мышка, лягушка, зайчик, лисичка. Кто там ещё есть в сказке? Сегодня приезжал медведь, хотел сесть сверху, чтоб теремок развалился. Слава богу, прогнали. Хитрая лисичка прогнала.
– Семён. Ты уже взрослый человек… – Начал я издалека. – Мы ведь сказали тебе, клада нет. Оставь ты эту затею. Хватит доставать народ. Прекрати таскаться по Зеленухам и пугать местных жителей своей настойчивостью. Нас итак за психов всех принимают.
– Брешешь. – Заявил младшенький, а потом сорвался с места и побежал в дом. Наверное, жаловаться матери на злого старшего брата. Правда, уже перед самой дверью остановился и оттуда показал мне язык.
– Вот я все равно найду клад. Поняли? Я знаю, что он есть. Церковь вон ваша, есть? Есть. Памятник истории оказался. И клад есть. Я его найду, а с вами делиться не буду. Отдам государству. Мне выпишут грамоту и ещё вручат часть денег.
Не дожидаясь ответа, Сенька заскочил в дом, громко хлопнув дверью.
– Да пусть копает. – Заступился за пацана Андрюха. – Ну, видишь, верит он в этот клад. У детей так бывает.
– Ты-то откуда знаешь? Нашелся, блин, знаток детской психологии. А-а-а-а-а-а… – Я с усмешкой стукнул Андрюху по плечу, – Понял. Просто вы с Сенькой на одной волне.
– Щас как дам костылем… – Андрюха поднял вверх свою ходулю. Но потом не выдержал и засмеялся. – Да серьёзно тебе говорю. У нас вон, соседский пацан, лет до десяти все рвался на крайний север. Умку спасать. Помнишь мультик про медвежонка? Три раза с поезда снимали проводники. А один раз даже до областного центра добрался. Представляешь? Ох его батя и драл… Неделю стоя ел, а спал – на животе. Надо просто направить Сенькин энтузиазм на хорошее дело. Как дед Мотя сделал. Хочет он копать? Да пусть копает. Вон, хоть старый пустырь за школьным садом. Давно хотели его под участок оформить. Спроси Николаича. Если не передумали, так вручить Семену лопату и путь роет. Польза хотя бы будет.
Как раз в этот момент на крыльце появилась маман, которую растормошил Младшенький, а возле калитки нарисовался дядька.
Виктор задав Милославской тот самый вопрос, мол, где наш гость, получил ответ, что нежданный гость – хуже татарина, а потому все, кого мы не ждали, отвалили обратно в Москву.
Вот тут уже и дядька понял, история, рассказанная Светланочкой Сергеевной о материнской любви к старшему сыну, о моем якобы сумасшествии, о необходимости быть рядом ей и Семену, сильно попахивает враньем.
– Вы что, в ссоре? – Осторожно поинтересовался Виктор у маман.
Он, наверное, когда шёл домой, наслушавшись рассказов глазастых соседей, подумал, ну, мандец. Ещё и Аристарх припёрся. Уверен, дядьку перспектива собрать в своём доме всех Милославских радовало мало. Тем более, из расчёта того, что сестру он терпел только ради меня. Типа, я же псих, по заверению Светланочки Сергеевны. Вон, даже справкой трясла.
– Вить… – Маман посмотрела на брата таким взглядом… Сложно объяснить. Не грустным, не озадаченным. Каким-то болезненным, что ли. – Черт с ним. С Аристархом. Хорошо? Не могу сейчас об этом и не хочу. Просьба есть…
– Ну, давай. – Дядька снова напрягся. Все-таки опыт общения с сестрой был у него негативный. Мало ли, о чем попросит.
– Мы поедем в Москву послезавтра. Председатель договорился. Не хочу брать Семёна. Пусть останется с тобой. Хорошо? За ним может Ольга Ивановна присмотреть. Или вон, Зинаида Степановна. Я поговорю с ними. Ты не против?
– Ну… ладно… – Дядька хотел пройти к кухне, а то стоит, как дурак, у калитки, в родном дворе, но в этот момент со всей дури створка распахнулась, засандалив ему по спине. Виктор громко выматерился и, отскочив в сторону, потёр место ушиба.
– Кто… К нам… Приехал… Этот? – Настя дышала рвано и пыталась успокоится после быстрого бега. Поэтому слова у неё звучали, как отдельные предложения. Из-за плеча тетки выглядывала взволнованная Машка. Я так понимаю, добрые, чудесные соседки им тоже успели сообщить про гостей. Но ещё интереснее тот факт, что если Светланочке Сергеевне были не рады, то от одной только мысли, будто Аристар может приехать и остаться, все семейство Щербаковых впало в состояние стресса. Кроме Андрюхи. Тот вон, сидит на лавочке, рассматривает свой испоганенный гипс, и, судя по выражению лица, соображает, как бы его втихаря снять, чтоб от дядьки не прилетело.
Короче, я решил не затягивать с разговором. А то все такие впечатлительные, сейчас ещё кто-нибудь прибежит и мы с Виктором хрен поговорим.
– Настя, успокойся, нет никого. – Ответила тетке маман. Уже без объяснений. Действительно, нет никого и слава богу. Чего там объясняться.
– Дядь Вить, слушайте… – Встал с лавочки, соображая, как утащить его подальше от Светланочки Сергеевны, – Можно Вас попросить. Вот у нас вчера люди парились.
– Ну… – Виктор прошёл-таки к кухне. Там стоял умывальник и он первым делом хотел помыть руки.
– Вооооот… А давайте сегодня тоже затопим. Нам вон, послезавтра в Москву ехать. Да и вообще. Хотел бы разобраться, как правильно это делать. Научить кроме Вас, некому.
– Зачем тебе в городе уметь правильно топить баню? – Виктор стряхнул воду, взял полотенце, которое висело тут же, на маленьком гвоздике, вытер руки, а потом посмотрел на меня.
– Ну… Вы только не смейтесь… Я тут подумал на днях. Сегодня, точнее, подумал. Нравится мне в деревне. Вот, получу «вышку» и попрошу распределение в Воробьевку. А жить буду здесь.
Во дворе повисла гробовая тишина. Настя, которая тоже двигалась к умывальнику, споткнулась на ходу. Машка громко «ахнула». Дядька просто молча посмотрел на меня с таким выражением лица, будто на моем лбу появился третий глаз, то есть случилось что-то фантастическое. Маман подошла, в момент столь волнительных признаний старшего сына, к колодцу и хотела попить прямо из ведра, которое было полным. Наверное, сушняк после валерианки. Ясное дело, пить ее пузырьками. Она ж на спирту.
Услышав мою пламенную речь, Светланочка Сергеевна так и зависла, наклонив ведро к себе. Отчего на землю полилась тонкая струйка воды. И только Андрюха громко засмеялся, а потом со всей силы долбанул меня по спине. Аж ребра хрустнули.
– Я знал! Знал, что ты – наш парень. Щербаков, а ни черта ни Милославский!
Братец был реально счастлив. Он в этот момент забыл о том, что сам хотел уехать когда-то в город. Ему уже, походу, мерещилось, как отлично мы заживём в Зеленухах.
– Эм… Ну… – Виктор растерянно посмотрел на сестру.
Маман вернула ведро на место, в обычное положение, потом пожала плечами.
– Перегрелся на солнце, наверное, Жорик. Да и день был тяжёлый. Но, в принципе… Покажи. Чего не показать? Да и баньку истопить сейчас очень к месту. Я бы тоже попарилась. Сам знаешь, баня лечит. А насчёт безумных идей Георгия… Посмотрим. Доживём.
В общем, как бы то ни было, своего я добился. Мы с дядькой и Андрюхой отправились вниз, к пруду, готовить баню. Женщины занялись ужином. Причем, маман помогала тетке и Машке. Думаю, дело не в том, что ей очень хотелось поработать. Просто, она решила, что быть в обществе семьи, принимать участие в хозяйственной суете, всяко лучше, чем страдать одной в доме. Да и мыслей поменьше будет.
Как только представилась возможность и Андрюха отвлёкся, я все сказал дядьке в лоб, напрямую. Времени ходить вокруг, да около, нет совсем.
– Дядь Вить, сегодня отец приезжал… Неладно у них с матерью совсем. И ещё я понял, отец злится. Мать что-то знает о нем. А он знает, что она знает. И это все как-то странно. Думаю, связано с той историей, которая касалась и вас. Расскажите, что тогда произошло. Пожалуйста. Я вижу, семья наша рушится. И вообще, все сложно. Хотелось бы позаботиться о Сеньке, о матери. Отец сильно меня не волнует. Думаю, с ним ничего страшного не произойдёт. Но мне очень, очень надо знать, чем мать вам нагадила. Думаю, все это взаимосвязано. Так?
Вот я мог с таким же успехом разбежаться и со всей силы долбануться башкой о дерево. То есть, сил приложил много, а эффекта – ноль. Только головная боль в наличие. То же самое было и с дядькой. Упёрся опять, как баран, честное слово. Нельзя говорить плохо о родителях, братьях, сестрах, племянниках и бла-бла-бла… Весь список можно не оглашать. Да, у них были сложности, но какие – теперь неважно. И вообще, он не имеет никакого права, ни морального, ни юридического, поливать грязью Светланочку Сергеевну, которая мне является матерью. Короче, весь текст я мог бы сам себе рассказать, не утруждаясь беседой с Виктором. А потом вообще пришлось заткнуться и сменить тему. Дядька начал злиться, так как я настойчиво просил о своем. Да ещё и Андрюха влез с чрезмерным любопытством. Мол, о чем это мы спорим.
В общем, не вышло ни черта. Я плюнул. Буквально. В кусты. Потому что, аж до бешенства дядькино упрямство доводит. Мне надо узнать правду, а он, блин, непробиваемый.
Потом успокоился, решил, да и хрен с ним. Не хочет рассказывать, ладно. Утром беру девчонку и шурую с ней в больницу к Нине Григорьевне. Почему с Наташкой? На всякий случай. Мать председателя обещала рассказать правду, если дядька откажется. Но мало ли. Вдруг что-то изменилось. Вот тут мне пригодится девчонка. Я ещё по дороге расскажу ей какую-нибудь историю. Или частично введу в курс событий, но с нужной стороны. Короче, пока не знаю, но что-то придумаю. Потому как времени нет совсем. Гадом буду, но завтра все узнаю. Чего бы мне это не стоило.