Кирши вернулся в гарнизон поздней ночью, радуясь пустым коридорам корпуса. За весь путь от ворот до своей комнаты он встретил только двух Воронов, когда заводил коня в стойло. Вороны же коней запрягали, явно собираясь на задание.
Нечисть в последнее время так разбуянилась, что гарнизон практически постоянно пустовал, ни один Ворон не сидел без дела. Соколов же по-прежнему держал при себе Совет, что порядком раздражало Атли, но поделать он с этим ничего не мог. Правила Гвардии обязывали Соколов охранять Совет Чародеев в случае опасности, и гибель всех командиров Гвардии как раз считалась таким случаем. Так что пока у Гвардии не появится новый главнокомандующий, отозвать Соколов не получится.
Несколько дней пути вымотали Кирши, и он долго отмокал в ванне, предусмотрительно забросив мешочек, в котором обитал Тирг, в ящик стола. Болтовни домового он бы сейчас не вынес, а тот, питаясь энергией Тёмного, не мог обретать телесную форму, если Кирши не носил мешочек на себе.
Тёплая вода убаюкивала, и Кирши даже несколько раз задремал, пребывая где-то между сном и реальностью, поэтому думал, что непременно уснёт, едва голова коснётся подушки. Но не тут-то было.
Когда Кирши, завёрнутый в полотенце, вышел из ванной, Атли уже ждал его в комнате. Он сидел на стуле у стола и играл с гусиным пером, то балансируя им на пальце, то подбрасывая в воздух и ловко перехватывая на лету.
Сон как рукой сняло, и Кирши внутренне ощетинился, с досадой отмечая, что потерял бдительность и не услышал, как Атли вошёл.
Малахитовые глаза Атли взглянули на Кирши исподлобья, замедлились где-то на уровне живота, скользнули ниже и быстро вернулись наверх, к лицу.
– Видел, как ты приехал, – сказал он и натянул привычную фальшиво-дружелюбную улыбку, от которой Кирши тошнило. – Почему не зашёл ко мне?
– Думал заглянуть утром, когда не буду валиться с ног от усталости, – бросил Кирши, нарочито равнодушно проходя мимо Атли и сбрасывая полотенце на кровать.
Атли затопила горячая волна смущения и рикошетом ударила Кирши под дых. Щёки вспыхнули, а желудок сделал предательское сальто, и Кирши поспешил натянуть штаны. Чёртова клятва.
Кирши обжёг Атли полным ненависти взглядом, сгорая в бессильной злости оттого, что тот не может в полной мере ощутить эту ненависть, тогда как Кирши, словно верный пёс, вынужден делить и проживать все чувства своего хозяина.
Атли отвёл взгляд, и смущение сменилось стыдом, таким топким и ярким, что Кирши даже не мог разобрать, чей именно это стыд – его или Атли.
– В Горлицах было четыре ночницы. – Кирши поторопился сменить тему и натянул рубаху. – Я всех убил.
– Сразу четыре? – проговорил Атли, и Кирши поморщился от его беспокойства. – Леший, что же творится?
– Древнее зло поднимает голову и идёт уничтожить всех нас? Готовьте девственниц и скалы, – хмуро пошутил Кирши и расчесал пятернёй влажные волосы. Холодные капли тут же пропитали рубашку и мурашками разбежались по телу.
Атли проследил за его движением, и Кирши стиснул зубы, чувствуя, как тягучая истома собирается внизу живота, а в голову лезут, сбиваясь в тугой клубок, мысли, слишком далёкие от прикованных к скалам, на радость древним чудищам, девственниц.
Он знал, что как только Атли покинет комнату, наваждение исчезнет, он снова станет собой и обретёт какое-то подобие свободы, хотя бы над своими чувствами. Но пока Атли был тут… Кирши уже сотню раз пожалел о том, что вздумал поиздеваться над Атли с этим дурацким полотенцем. Впрочем, тогда он хотя бы руководствовался собственными чувствами, а не отражением чужих.
– Ты сделаешь для меня кое-что? – спросил Атли, глядя себе под ноги.
Если бы он приказал, Кирши упал бы ему в ноги и принялся радостно вылизывать его сапоги. Одно его слово – и Кирши лишил бы себя жизни. Взгляда хватило бы, чтобы поставить его на колени. К чему эти игры в дружеские просьбы? Он же и сам прекрасно знает, как работает клятва верности.
– Просто прикажи, – выдавил Кирши, до боли вцепившись пальцами в край стола.
– Я не хочу тебе приказы…
– Да мы оба знаем, что любое твоё слово – приказ! – выпалил Кирши. – Просто скажи, что тебе нужно. Убить кого-то? Провести со мной ночь? Я всё сделаю. Только давай без… этого.
– Чего «этого»? – спросил Атли, и Кирши чуть не завыл от жалости, тоски, нежности, ненависти и гнева. Кто-то словно перевернул корзину с клубками и нити размотались, спутались, а Кирши, в попытке вернуть их на место, угодил в эту разноцветную паутину. И чем больше он пытался из неё выпутаться, тем туже она связывала его по рукам и ногам.
Чувство щенячьего восторга от близости к хозяину сменялось волнами жгучей ненависти. Желание трепетно и самозабвенно выполнять каждую его прихоть боролось с желанием голыми руками вышибить из него дух, отыграться за все годы унижений и рабства, которые Атли лицемерно величал дружбой.
Кирши сжал кулаки, зная, что его тело безвольно рухнет на пол ещё до того, как удар достигнет цели. Поэтому всё, что ему было доступно, – полный ненависти взгляд.
– Так чего «этого»? – повторил вопрос Атли.
Кирши выдохнул, беря себя в руки. Он медленно провёл рукой по лицу, будто стягивая с него паутину. Ничего, если у него получится задуманное, скоро всё закончится.
– Ничего. Прости. Я, наверное, устал. Так что ты хотел? – В голос его вернулись привычные спокойствие и скука, хотя в груди всё ещё пульсировал, стягиваясь, клубок перемешанных ниток.
– Я хочу назначить Аньяну главнокомандующей. Твоя помощь пригодилась бы мне на церемонии. После этого сможешь выбрать себе новое задание. Есть уже что-то на примете?
Кирши кивнул. Его интересовало только одно задание.
– Отлично, детали обсудим завтра, – кивнул Атли и расстегнул верхнюю пуговицу на вороте кафтана.
Клубок сжался и обжёг рёбра. Кирши снова схватился за столешницу.
– Ты, – хрипло сказал он, – хочешь остаться сегодня?
Атли перевёл взгляд на свои пальцы, что держались за следующую пуговицу на кафтане, и, покачав головой, спрятал руку в карман.
– Не сегодня. Ты же устал. – Он улыбнулся и, кивнув Кирши, направился к выходу.
Едва дверь за ним закрылась, Кирши, облегчённо выдохнув, сполз на пол. Облегчение смешивалось с болезненным разочарованием и жгучим чувством вины, и Кирши отчаянно надеялся, что они исчезнут, как только Атли покинет этаж.
Наутро Кирши проснулся совершенно разбитым, наскоро умылся и оделся, решив не откладывать разговор с Атли в долгий ящик. Ему хотелось как можно скорее убраться из гарнизона и, возможно, уже не возвращаться назад.
Кирши вышел в коридор и направился к кабинету Атли.
Воздух завертелся чёрным дымом, на пол шлёпнулся Тирг. Он задрал хвост и поспешил вслед за Кирши. Толстые бока покачивались в такт бегу – энергия Тёмного быстро превратила домового в упитанный шерстяной шар.
– Думаешь, он не догадается? – спросил Тирг, обегая вокруг ног Кирши.
– Если ты не будешь орать на весь гарнизон.
– Нет, ну серьёзно. – Тирг понизил голос до скрипучего шёпота. – Дельце-то рискованное.
– Тебя что-то не устраивает?
Тирг призадумался и вильнул хвостом.
– Да нет. Ты как прознал об этой шкатулке, перестал пытаться убить себя на каждом задании. А я, как ты понимаешь, морда заинтересованная в сохранении твоей жизни. Но выглядишь ты, конечно, всё равно, как дерьмо кикиморы.
Кирши усмехнулся.
– Зато ты, Тирг, выглядишь прекрасно.
Довольный домовой распушил усы, запрокинул голову и продемонстрировал мелкие белые клыки. Хвост стоял трубой, а его кончик мелко подёргивался.
– Но мы сейчас не обо мне, – с ноткой сожаления в голосе сказал он. – Мы сейчас о том, что в погоне за шкатулкой ты уже схлопотал болт в плечо и чуть не помер, так что Аньяне пришлось тебя практически с того света вытаскивать. Уверен, что дело того стоит?
– Помяни лихо, и оно уже на тебе сидит, – вместо ответа сказал Кирши.
В конце коридора он заметил Аньяну и отметил про себя, что белый кафтан ей очень к лицу, круглому и вечно румяному, щёки – как два наливных яблочка. Завидев Кирши, Аньяна раскраснелась ещё больше, одним мимолётным движением перекинула косу со спины на грудь и по-детски широко улыбнулась. Да уж, главнокомандующая из неё выйдет… занимательная. Впрочем, Аргорад тоже не был образцом показной серьёзности, но с Гвардией управлялся неплохо.
– Здравствуй! Рада, что ты вернулся! – Аньяна расправила складки на кафтане и приблизилась к Кирши. – Как твоё плечо? Не беспокоит?
– Не беспокоит, капитан. – Кирши коротко кивнул. – Спасибо, что подлатала.
– Брось эти ужасные обращения. – Она махнула рукой, хмурясь. – Для тебя я просто Аньяна.
– Если хочешь заработать уважение, привыкай сама и от остальных требуй. Особенно раз решила убедить Совет в том, что можешь возглавить Гвардию.
– Кирши, уважение не складывается из выполнения требований и обращений по званию.
– Это отличное начало, если уважать больше не за что, – заметил Кирши без задней мысли.
Аньяна вспыхнула. Румянец расползся пятнами по всему лицу, брови сошлись на переносице, рот скривился, а рука взметнулась в воздух. Но вместо того чтобы закричать и отвесить Кирши пощёчину, она засмеялась и хлопнула его по плечу.
– Кирши, ты совершенно прав, – смех вышел натянутым и неправдоподобным, но Аньяна словно не замечала этого. – Но я рада, что такие прекрасные друзья, как Атли и ты, поддерживают меня.
– Мы не друзья, – бросил Кирши и повернул в направлении красной двери в кабинет Атли.
– Боги, ну ты и засранец, – прошептал наблюдавший за происходящим Тирг, оглядываясь на Аньяну, которая плелась следом. – Девчонке и так сейчас тяжело, зачем надо было её добивать? И что Василиса в тебе нашла?
Кирши вздрогнул. Любовное зелье – вот что она в нём нашла. Как и он в ней. Ведь, по сути, что между ними было? Пара объятий и поцелуев, странный обмен воспоминаниями на заплёванном полу кровницы, когда он позволил Василисе черпнуть своих сил.
Они не успели не то что узнать друг друга – сблизиться достаточно, чтобы хотя бы краешком глаза заглянуть под маски. Кирши не о чем было сожалеть, не по кому было скорбеть. Его чувства к ней ничего не значили. Если они вообще были.
Василиса казалась очень лёгкой, практически невесомой. Тяжёлой она стала потом, когда пришло время укладывать её на краду. И он продолжал ощущать эту тяжесть на своих руках даже тогда, когда языки пламени спеленали её тело.
Кирши тряхнул головой – он старался не вспоминать. Но ночницы – проклятые твари – выбили его из колеи. Едва только Василиса перестала приходить к нему во снах, садиться на краешек кровати и, заправляя за ухо отчего-то такие непривычно тёмные волосы, просить прийти за ней. В другие ночи она тянула к нему руки, будто хотела обнять, но чем быстрее Кирши шёл к ней навстречу, тем больше она отдалялась, пока не исчезала вовсе. Иногда она просто плакала, беззвучно так, свернувшись в клубок посреди темноты, будто боялась, что её кто-то может услышать. И каждый раз сжимала в руках сияющий красный клубок.
Кирши принял это за знак – Василиса звала его в Поля Нави. Но чего она хотела? Чтобы он вернул её или чтобы разделил с ней смерть? Но сколько бы он ни спрашивал, Василиса не давала ответа. А после и вовсе перестала приходить.
Кирши терялся в догадках – с Хару такого не было. То ли потому, что он упокоился в своей смерти, то ли потому, что верил в других богов. А может быть, на то были совсем другие причины.
И вот сегодня ночью Василиса пришла снова. На этот раз она улыбалась и сказала, что скоро обязательно вернётся. И эти несбыточные обещания привели Кирши в отчаяние, напомнив ему обо всех смелых, глупых и так и не сбывшихся надеждах, в которые он – всего на краткий миг знакомства с Василисой – позволил себе поверить.
«Это всё не имело значения. И она не имела значения», – повторил он себе в сотый раз, словно заклинание, молитву равнодушным богам.
– Есть у тебя отвар, чтобы не видеть снов? – спросил он Аньяну.
– Кошмары?
– Вроде того.
– Занесу вечером.
– Спасибо.
Когда Кирши зашёл в комнату, сердце Атли непроизвольно подпрыгнуло, но не от радости, а от страха снова увидеть тлеющую злобу в его глазах. Вчера Кирши был похож на затравленного пса, готового не то что укусить – по локоть отгрызть руку тому, кто вздумает его коснуться.
Атли не мог смотреть на него такого, но и не знал, как помочь. Он искренне не понимал, почему Кирши так зол на него, почему не подпускает к себе, а когда всё же подпускает, когда позволяет прикасаться, то всё равно ловит каждое движение Атли, смотрит зверем или не смотрит вовсе. И после Атли каждый раз мучается чувством вины оттого, что снова переступил черту. Черту, которая – как иногда ему казалось – никогда между ними не исчезнет.
Но сегодня Кирши казался спокойным. Усталым, сосредоточенным и абсолютно равнодушным. Вслед за ним в кабинет вошли Аньяна и чёрный кот.
Атли не мог взять в толк, на кой чёрт Кирши сдался этот бесполезный домовой дух, который только и делал, что везде таскался следом и как пиявка поглощал его силы. Толку от него было никакого: бездомный домовой – не более чем паразит. А когда Атли, заботясь о самочувствии и силах Кирши, предложил избавиться от Тирга, Кирши ничего не ответил – только усмехнулся и покачал головой. Больше они к этой теме не возвращались.
– Я назначил церемонию через два дня, – начал Атли, когда вошедшие расселись в кресла. Тирг остался сидеть в углу у двери. Атли он явно недолюбливал; впрочем, это было взаимно. – Аньяна, ты подумала о том, кого назначишь вместо себя капитаном Журавлей?
Аньяна кивнула.
– У Белавы был ещё один приближённый ученик до меня – Лель. Лучший. Я отправила к нему ворона с письмом. Он уехал на юг, латает заезжих Воронов и помогает простому люду.
– Думаешь, он согласится? Доверяешь ему?
– Я не знаю Журавля, более преданного своему предназначению, чем он. Лель ни за что не предаст Гвардию. Я готова за него поручиться.
– Хорошо. – Атли записал имя на листе пергамента. – С Соколами решим, когда они вернутся в гарнизон. Насколько я помню, у Миры было несколько близких учеников?
– Все погибли, – ответил Кирши и выразительно посмотрел на Аньяну. – Осталась одна, но она, кажется, отошла от дел?
– Мама не вернётся. Я говорила с ней об этом, и она наотрез отказалась. Нужно заботиться о сестре, да и сложно будет вести дела независимо, когда твой муж царский воевода. Споров со мной ему и так хватает.
– Значит, будем решать на месте, – сказал Атли. – Возможно, они сами захотят кого-то выдвинуть. Кирши, от тебя мне на церемонии требуется охрана Аньяны.
– Думаешь, кто-то может… – Аньяна прижала руку к губам.
– Сомневаюсь, но лишняя осторожность не помешает. Совет будет в бешенстве, когда узнает. И Драган особенно. Так что на всякий случай ночуй пока в гарнизоне, не ходи домой.
Аньяна закивала и стала белее снега за окном. Бойцом она никогда не была, неудивительно, что перепугалась. Атли ободряюще улыбнулся ей. Что ж, ей многому предстоит научиться, и если Аньяна хотя бы вполовину так же хороша, как была Белава, у неё всё получится.
– Ты хотел взять какое-то задание? – обратился он к Кирши.
Тот запустил руку в карман кафтана и протянул сложенный в несколько раз пергамент.
– Хочу его.
Атли развернул пергамент. Поиск и арест Финиста Вереса, Сокола-изменника, убийцы и вора.
Атли поднял взгляд на Кирши, тот выглядел отстранённым. Синие глаза были холодны и непроницаемы.
– С чего вдруг? Ты обычно брезгуешь охотой на людей.
В глазах Кирши что-то промелькнуло. Атли догадался, что задел его. Как догадывался и о том, почему Кирши предпочитал заказы исключительно на нечисть. Люди охотились за ним, словно за зверем, когда он был ребёнком, травили собаками. Возможно, Кирши не хотел опускаться до их уровня, а возможно, не хотел, чтобы кто-то из людей чувствовал себя так же, как и он когда-то. Так или иначе, Атли понял, что теперь что-то переменилось. Что так заинтересовало Кирши в этом Соколе? Возможно ли, что они были знакомы? Их что-то связывает?
– Так ты даёшь мне это задание или нет? – Кирши предпочёл не отвечать.
Не хочет говорить? Вот как. Но и лгать в лицо не хочет. Боится, что Атли прикажет сказать правду? Атли мог. Всего одно слово, и Кирши выложит всё как на духу. Он с ума сходил от мысли, что у Кирши от него появился ещё один секрет. Но он не хотел приказывать. Он был выше этого. Отчаянно хотел доказать Кирши, что он на его стороне.
– Можешь ехать сразу после церемонии, – ответил Атли. На мгновение ему показалось, что в глазах Кирши промелькнула тень благодарности, и на душе у Атли стало тепло.