Вдоль оранжевой полосы горизонта медленно ползла тяжёлая сизая туча. Вечерняя зарница в низких широтах, скажу я вам, – зрелище не для романтических девиц. Воронка уходящего дня засасывает случайного путника в серебристую паутину сумерек. И кто поручится в том, вернётся он назад невредимым или нет? Если вообще вернётся…
Вовчик придвинулся к Бо. Поёживаясь и кряхтя, он запахнул полы штормовки, настывшей от долгого сидения на холодной земле.
– Ты их видишь? – спросил он товарища.
– Нет, – раздражённо ответил Бо, – хотел бы я знать, сколько нам тут торчать. Я замёрз, и ты, кажется, тоже.
Вовчик пожал плечами. Ему тоже порядком надоела собственная безумная затея встретить глухарей на старом току за брошенным гумном. Но возвращаться ни с чем, претерпев столько лишений, казалось ещё большим безумием.
Вдруг послышались беспорядочные хлопки воздуха, мелькнул красный зрачок. Темнота ожила и зашевелилась.
– Они! – прошептал Вовчик.
– Тсс! – кивнул Бо. Стараясь не дышать, он взвёл затвор.
– Пусть подойдут поближе, – губами прошелестел его товарищ и просунул ствол ружья в раздвоенный сук припавшего к земле цокоря.
– Я вижу их! – Бо буквально дрожал от восторга и нетерпения.
– Бо, не дури, успокойся, пусть подойдут поближе, – Вовчик замер, разглядывая мутные силуэты птиц в перекрестие оптического прицела. Он не торопясь положил палец на курок, набрал в лёгкие воздух и на выдохе скомандовал: «Пли!»
Оба мальчика одновременно щёлкнули затворами. Почти синхронно сработали ночные галогенные вспышки. На мгновение два ярчайших солнца разъяли чёрный омут ноябрьского вечера. Стая глухарей закудахтала и стала беспорядочно подниматься в воздух.
– Есть! – закричал во весь голос Вовчик, размахивая новеньким фоторужьём.
– Добрая охота! – подхватил Бо, поглаживая такое же, как у Вовчика, фотографическое устройство с самым настоящим оптическим прицелом.
P.S.
– Два пацана – два стрелковых фотопредмета! – рассмеялся отец, вручая братьям-близнецам подарки утром третьего дня. – С днём рождения, сынки!