Из утилизированных записей Максима Кремова. Южные рудники, Мегаполис.
«День 3.
Плохие новости – пропали первые страницы дневника. Наверняка охрана вышмонала тумбочку, а старший надзиратель Джонсон, мразь, не умеющая читать, даже не удосужился вникнуть и сжег мою писанину. Более гнусных типов, чем Джонс, Иванов и Субботин, мне не доводилось видеть никогда. Вернее, может, и доводилось, но в иных условиях, когда гнусность не лезла наружу. Здесь же все можно, у шахтеров нет прав, мы скот, поэтому надзиратели отрываются по полной.
Если б знал я, что так закончу, ни за что не пошел бы в шахту.
Катастрофа на Солнечном застала нашу семью врасплох, впрочем, как и остальные семьи. Город жил себе нормальной жизнью – и вдруг рвануло. Хорошо, что ты был маленьким и тебе не запомнилась тотальная паника, охватившая людей! В момент из многих повылазило столько звериного, что вчерашних соседей стало не узнать, – рвали глотки друг другу, как собаки. Дрались на посадке в турбопланы, дрались за сухпайки, дрались, в конце концов, здесь, в изгнании, за статус лояльности. Мне кажется, вспыхнувшее в людях остервенение сразу перешло в хроническую фазу, способность понимать ближнего испарилась подчистую. Даже на кордоне, когда ужасы катастрофы остались далеко позади, мы так и не пришли в себя. Кто-то принялся яростно отрицать принадлежность к ДОТу, кто-то показушно радовался „переменам“, кто-то зарабатывал очки, изобличая эту показушность. Оказалось, в Солнечном жилось весьма худо и давно нужно было разгромить ДОТ, приземлить „Аврору“, а обделенным горожанам раздать по персональному автомобилю из перегонки ребиса никак не ниже седьмого уровня! Седьмого, сынок! НПО „Синтез“ из седьмого уровня получало сырье для мостов, дирижаблей и аэродуг, а тут какие-то автомобили!
Мы с мамой сумели спасти тебя и спастись сами. Некоторое время наша семья провела на кордоне, как раз хватило времени отдышаться. Затем улыбчивые крепкие ребята, говорившие только по-английски, пригласили бывших шахтеров из Солнечного на южные рудники. Я решил рискнуть и присоединиться к набору, хоть в шахте никогда не работал. Все равно кордон не обещал никаких перспектив, а в Мегаполис еще не пускали. Думал, заработаю и заберу вас с мамой в Защекинск, который вскорости обещал засверкать новыми домами и проспектами – специально для переселенцев.
Вышло все куда хуже. Довольно быстро мы превратились в рабов, и, по правде говоря, затея с рудниками попахивает простым истреблением неудачников вроде меня. Мы не вписывались в реалии жизни улыбчивых крепких рекрутеров.
Теперь не выбраться. Лешка умер. Его утащили могильщики, наверняка, где-то на заколоченном ящике один из них черной краской выводит „А. Огурцов“, чтоб утром, не затрачиваясь на формальности, быстро закопать покойника. Мой кашель не прогрессирует, организм сопротивляется».