Июнь 623 года н. э. Княжество Самослава.
Шестьдесят миль, что растянулись от Новгорода до Солеграда, боярин Горан проделал за три дня. Ровные просеки рубили почти год, от брода до брода, и теперь вдоль новой дороги росли деревеньки, жители которых упорно вгрызались в лесную чащу. Стук топоров, казалось, не умолкал тут даже ночью, и все новые и новые деревья, что росли здесь столетиями, сохли, стыдливо обнаженные, словно стесняясь ободранной коры. Когда дерево уже погибло, расчищать лес под пашню становится куда сподручнее. Безбрежная дикая чаща медленно уступала напору человека, и тут уже давно не видели тарпанов и зубров, которые ушли дальше в глухомань. Не терпели они людского шума. Да и косули с оленями ушли прочь от жилья, уводя за собой стаи волков, от которых поначалу никакого спасу не было. Лишь кабаны, вечные соседи земледельцев, остались здесь, иногда делая набеги на огороды селян. Овощи из Галлии разошлись по весям со скоростью пожара, и теперь в каждом погребе стояла обязательная кадушка квашеной капусты, которая соседствовала со связками репчатого лука, солеными окороками, рыбой и грибами, коих в окрестных лесах было неисчислимое множество. Горан покачал головой. Шесть лет всего прошло, как странный парень с горящими глазами, который, казалось, состоял из одних лишь острых мослов, круто переменил тут жизнь. Всего шесть лет, и брошенные лангобардами пустоши плотно заселил словенский народ. Ну и баварский народ тоже. Германцы упорно лезли в эти земли и шли под руку князя Самослава. Им, в общем-то, было все равно, кому платить подати, но тут жилось сытнее.
Солеград показался за расступившимся лесом, и Горан остановил коня. Всадники, что были с ним, ошарашенно задрали головы и начали в испуге теребить обереги. Каменная твердыня, возвышающаяся над долиной реки Солянки, подавляла словен, непривычных к такому зрелищу. Казалось, только боги могли сотворить это диво. Шесть башен, соединенных зубчатым каменным поясом, встали на крутой горе, очищенной от леса, что рос там еще недавно. Узкая извилистая дорога, по которой едва пройдет одна телега, поднималась к воротам, защищенным двумя квадратными башнями с бойницами, обращенными во все стороны. Воины поежились, представляя, каково это, тараном ворота бить, когда тебя подстрелить проще, чем больную корову. Там же двадцать шагов, и слепой попадет. Грубая кладка из небрежно тесанных камней возвышалась на пять человеческих ростов, что вкупе с высоченной горой делало штурм крепости делом заведомо гибельным.
– Убей меня гром! – потрясенно сказал боярин, который не был здесь почти год. Он и представить не мог, каково это будет, когда мастер-каменщик закончит эту работу. Твердыня царила над долиной, охраняя главное сокровище, что даровали боги князю Самославу. Соль! Только теперь Горан до конца осознал, почему сюда перевезли казну, меха и оружие. Вроде не дурак, и так ясно было. Но когда сам на этакое чудо смотришь, сразу в голове все на свои места становится.
Внизу, под горой, широким поясом раскинулся посад, построенный по княжьему слову из ровных, как ниточка улиц. И откуда словенский парень такого набрался, никто понять не мог. Но на порядке молодой князь был помешан, и заскорузлые обычаи со скрипом и стоном покорялись ему, меняя жизнь на глазах. Вон у половины домов отхожее место стоит, словно в столице. Стыдно уже родовичам, как раньше, у всех на виду порты спустить и сесть. Это только малым детям теперь позволено. Засмеют…
А еще буквы эти чудные расходятся по княжеству. Началось все с Сиротской сотни, Денежного приказа и тиунов, что подчинялись Люту. Начал народ к тем чудным римлянам в учение идти. Кто белку принесет, кто окорок, а кто и солью заплатит. И как-то незаметно самые смышленые уже начали карябать на бересте те буквицы, что блаженные ромеи сюда принесли. Горану не далась эта наука, да и желания учиться у него не было. А вот Збых и Любава азбуку вмиг освоили. Поговаривают, что и княгиня тоже тайком буквицы учит, хочет мужа удивить. Хотя к чему это бабе? Горан мотнул головой, отгоняя лишние мысли. Его встречал старый друг, изрядно раздобревший, но не растерявший силушки.
– Горазд! – обнял боярин местного жупана. – Вот это вы тут понастроили. Ажно оторопь берет!
– Сам пугаюсь иногда, – честно признался Горазд. – И вроде каждый камень тут знаком, и каждый человек, что его рубил или клал… А все равно, словно боги какие делали это. Нас отсюда вовек не выковырнуть. Колодцы есть, припасы есть, казна в каменных подвалах, под замком. Сиди в осаде, не хочу. Князь-то как?
– Ушел с обрами воевать, – махнул рукой Горан.
– Да как же! – лицо жупана вытянулось и стало сероватого цвета. – Да неужто это надо было? Это ж обры!
– Нужно, поверь, – весомо сказал Горан. – Они набег на наши земли готовили. Князь говорит, что воевать на чужой земле надо, а не на своей.
– А точно набег был бы? – жадно спросил Горазд.
– Да точнее не бывает, – кивнул Горан. – Пять тысяч конницы в гости ждали. Сам тудун Севера Тоногой сюда путь ладил. Его Сигурд Рваное Ухо зарубил, когда мораване взбунтовались. Хан погиб и половину воинов своего рода на переправе оставил.
– Ишь ты! – завистливо вздохнул Горазд. – Сижу в этой глуши, не знаю ничего. Пойдем, брат, отдохнешь с дороги. У меня и банька тут есть. Я велю затопить, попарим кости.
– Это дело! – обрадовался Горан. Он полюбил баню, моду на которую ввел князь. Многим она по нраву пришлась, и рубленые домики с печами-каменками, поговаривают, ставят уже чуть ли не в землях бодричей, что на берегах Студеного моря.
В крепости ровными рядами стояли избы, и лишь здание, где была сложена казна, нависало хмурым камнем над сверкающими свежерубленными боками домишками. Два этажа и глубокий подвал, разделенный на клети, закрытые толстыми дверями. Наверху устроено жилье с очагом. Тут в случае опасности укроется княгиня с детьми. Здесь их ни одна шальная стрела не достанет. Крепость была небольшой, но сотня воинов, размещенных на стенах, могла продержаться здесь сколь угодно долго против армии, превосходящей ее числом в десятки раз. А все потому, что узкая дорога простреливалась из башен, а лестницы на такую высоту ставить было бесполезно, они просто сломаются под тяжестью тел. Лишь башня гуляй-города могла бы помочь, да только собрать ее на этой круче не было никакой возможности. Стены крепости почти вплотную подходили к краю обрыва.
– Ты надолго к нам? – спросил Горазд.
– На пару-тройку дней, – ответил Горан. – Осмотрю здесь все и потом на восточную границу поеду, к Дражко.
– Вот тебе не сидится на месте, – посочувствовал Горазд.
– Служба, – пожал плечами боярин, именем которого пугали детей. – Начнем с караулов. Мне сорока на хвосте принесла, что дрыхнут они у тебя на посту. А что за это по уложению положено, помнишь?
– Помню, боярин, – хмуро кивнул Горазд и принял неизбежное. – С караулов, так с караулов. Хотя, я бы начал с бани…
Горазд не знал, что пара человек, прибывших с боярином, уже начали свою работу. Они пошли на юг, через горные тропы. Да и к чему самому почтенному главе Тайного Приказа караульных обходить? Он сюда совсем не за этим прибыл.
Хакон Собака вел две сотни парней из Ангельна. Невысокий, но широкий в кости до того, что казался квадратным, дан шел на юг. Свободных мужей у германцев узнать легко. Длинные, до плеч волосы были аккуратно подрезаны, а густые бороды расчесаны или заплетены в косу. Не должно являться на службу к конунгу в неподобающем виде. Неуважение это. Они пошли одни, без Вышаты. По слухам, посол словенского князя поехал дальше, рассказывать о подвигах шального берсерка Сигурда. Но путь он им показал точный. Даны уже и раньше слышали про богатый торг на трех реках и про молодого конунга, и теперь шли быстрым шагом, покрывая по двадцать миль в день. На месте они будут уже через месяц. Земли нордальбингов они прошли почти бегом, проедая запасы, взятые из дому. Многим еще памятна небольшая война, случившаяся прошлой осенью, когда дружины южных ярлов были разбиты саксами и ушли домой зализывать раны. Каждого десятого хирдмана[19] тогда с почестями проводили в Вальхаллу, а потому даны решил не рисковать.
В землях сербов еда уже закончилась, и парни стесняться перестали. Они брали по дороге все, что им было нужно. Князь Дерван далеко. Пока узнает, да пока воев соберет, их уже и след простыл. Так было и сегодня…
Словенская весь на шесть дворов еще спала, когда даны окружили ее, взяв в кольцо. Перепуганные люди посыпались наружу, попадая в руки хохочущих воинов. Мужиков, что попробовали пустить в ход копья, закололи тут же. Остальных избили до синевы.
– Зерно где? – спросил Хакон, который немного знал словенскую речь. Бодричи жили в неделе пути от их земель, и они частенько встречались на торге в Кельне.
Серб замотал кудлатой башкой, и Хакон вогнал ему нож в тощую грудь. Он сделал шаг к следующему, который сидел, сжав добела губы.
– Зерно где? – повторил вопрос Хакон, с трудом выговаривая чужие слова. – Мы зерно взять и уйти. Вы не нужны нам, лесные крысы. Живите.
Мужик встал и молча пошел в лес, поманив Хакона.
– Баб и детишек отпусти, тогда покажу, – сказал он, сплевывая кровь разбитыми губами.
– Не-е-т, – растянул в хищной улыбке губы Хакон. – Я их отпускать, а ты не отдать зерно.
– Тогда пошел в задницу, немец проклятый, – мужик уселся на землю. – Все одно умирать нам.
– Огня! – скомандовал Хакон. Ему поднесли факел. – Вон ту бабу мне притащите!
– Да что ж ты делаешь, охальник! – немолодая тетка завыла, когда к ее лицу приблизился огонь. – Пощади! Покажу все!
– Упрямое племя! – сплюнул дан. – Веди!
Яма с зерном была в лесу, в сотне шагов. Сверху ее закрывал шалаш из веток, который не пускал внутрь воду. Даны со смехом раскидали лапник в стороны и разрыли землю, где под слоем соломы лежало главное богатство этой деревушки – урожай полбы[20]. Зерно растащили по заплечным мешкам, оставив яму пустой. Даны с любопытством смотрели на хитрое хранилище. В их землях так не делали. Длинная траншея, расширяющаяся книзу, была по пояс взрослому человеку. Землю внутри обжигали дочерна, а потом обмазывали жидкой глиной. На удивление, зерно тут могло храниться и год, и два, и три. И даже всходы давало после этого. Только вода могла погубить все дело, а потому родовичи ставили сверху немудреную крышу из тёса и множества слоев бересты.
Парни весело зашумели, разжигая костры. Закипела вода, в которую полетело зерно. Каша сегодня будет с солью. Ее, к удивлению воинов, в нищем селении оказалось в достатке. Не иначе, с торга, что у трех разноцветных рек привезли. Даны нашли и пару бочонков с медом. Но что это для двух сотен глоток? Так, губы намочить.
Заночевать решили тут же, попользовав местных баб, а утром собрались в дорогу. Настроение улучшилось. Еда есть, бабы есть. Впереди – крошечные беззащитные деревеньки, где можно взять еду. А через пару недель – служба у конунга, который засыплет их солью и золотом.
Легкий путь закончился через неделю, когда спереди и сзади упали деревья, а перед Хаконом в землю впилась стрела. Он шел первым, а идущие сзади еще только удивленно крутили головами, не понимая, чего это деревья падать начали.
– К оружию! – заревел Хакон. – Стена щитов!
Команда была исполнена мигом. Даны кинули припасы, взятые в ограбленных по дороге деревушках, и перебросили со спины на руку круглые щиты. Строй ощетинился копьями, но лес молчал. Даны напряжено ждали, но слышали лишь шелест листвы, пение цикад и крик сойки, что сидела на соседней ветке и с любопытством смотрела на людей. Пауза затянулась, и даны начали было ворчать, но вдруг ветви раздвинулись, и к ним вышел немолодой мужчина с серебряной цепью на шее, украшенной пятиконечной звездой.
– Я владыка Моимир, – спокойно сказал мужчина, став перед ощетинившимся строем. – Тут земли князя Самослава, а я местный жупан. Ярл, по-вашему. Кто такие и что здесь нужно?
– Я Хакон Бьярнарсон, по кличке Собака, – вышел вперед вожак. – Мы с воинами идем из Ангельна. Нам посол конунга сказал, что можно на службу наняться и за то соль и мех получать.
– И еду от его стола! – подсказал кто-то сзади.
– И еду! – кивнул Хакон. – А кто отличится, тот получит землю. Много земли. Столько, что можно свой хутор поставить.
– Все так, – кивнул владыка. – Можете опустить копья, мы не станем стрелять. Вас уже ждут в Новгороде. Но есть одно условие. Вы дадите клятву, что будет жить по нашим законам. Я знаю, как вы по землям сербов шли, и меня это не касается. Но вот если вы здесь что-то подобное сотворите… Даже пожалеть об этом не успеете.
– Мы готовы, – кивнул Хакон. – Мы дадим обет перед лицом богов и станем «воинами по клятве», вэрингами.
– Тогда слушай меня внимательно, Хакон Бьярнарсон, по кличке Собака, – спокойно сказал жупан. – Вы получите еду и проводника до Новгорода. Когда придете туда, то сначала советую заглянуть на торг.
– Зачем это? – удивился Хакон.
– А там те, кто не понял, что я сейчас сказал, на кольях сушатся. Парни вы лихие, кровь играет. Это чтобы вы охолонулись малость. А то не ровён час, подумаете, что я тут шуткую с вами.
В то же время. Земли Мораван.
Десяток воинов склонился над лошадиной шкурой, испещренной пометками. Для человека непосвященного это выглядело дикой мешаниной из крючков, линий, кружочков и треугольников. Но тут собрались люди опытные, они все понимали с полуслова. Тем более что на той шкуре был нарисован чертеж мораванских земель, которые за последний месяц князь и его воеводы объехали вдоль и поперек.
– Вот тут встречаем, – вел князь по шкуре костяной указкой. – Арат! Ты даешь короткий бой, потом отступление. Вот сюда! Тут ты вступаешь, Деметрий! У нас есть преимущество, они не знают, что легион здесь.
– Да, ваша светлость, – кивнул ромей. – Тут поле. По бокам лес, сзади узкая дорога, мы ее завалим деревьями. Удар в лоб две тагмы выдержат. Полевые укрепления уже готовим. Стрелы у авар не бесконечны.
– Да, – задумался князь и ткнул в карту. – У наших лучников плотность огня выше. Если их в эту точку выведем, то выкосим третью часть. Мораване с копьями будут в лесу прятаться, ударят по сигналу.
– Наших много погибнет, княже, – хмуро сказал Арат. – У меня едва три сотни конницы будет. Сомнут мигом.
– Тебе надо жалить и убегать, – пояснил Деметрий. – Твоя задача – под наши луки их подвести, а потом мы их возьмем в котел, рогатками окружим и перебьем.
– Вроде бы складывается все, – задумчиво сказал Самослав. – Начинайте отработку маневров. Чтобы сотники и десятники даже во сне каждый шаг могли сделать. Чтобы каждый воин на слух все сигналы рога и барабана выучил, даже мораване.
– Меня только одно беспокоит, княже, – сказал после раздумья Арат. – Аварам уже пора бы прийти. А их нет. И на том берегу нет. Что-то тут не так.
– Твою ж мать! – князь хмуро оглядел соратников. – Гонца в наши земли отправьте. И быстро! Кажется, мы слишком рано посчитали себя самыми умными. Арат, бери сотню всадников и прогуляйся-ка на тот берег.
– Что делать будем? – спросил полукровка.
– Разведку боем будем делать, – пояснил князь. – Если увидишь, что воины ушли из кочевий, шли гонца сюда. Это значит, пока мы их тут ждем, они наши земли разоряют.
– Все сделаю по твоему слову, князь, – склонил голову Арат, ударив кулаком в грудь.
– Думается мне, это еще не все, что нам авары приготовили, – Деметрий был темнее тучи. – Это коварные твари.
– Да, мы с тобой это уже обсуждали, – кивнул князь. – Думаю, Лют и Горан отработают как надо. Эх, а я надеялся их тут встретить. Не дураки оказались. Тебе, Арат, вот что надо будет сделать…