Немногим ранее:
– Да вы издеваетесь?!
– Лирочка, пожалуйста!
– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Две цветочные феечки умоляюще сложили руки:
– Без тебя нам не справиться, – блестела слезами та, что в голубом, как бутон колокольчика, платьице.
– Никак не справиться! – яростно закивала вторая – в бледно-розовом как у вьюнка.
– Наша магия на серокаменных не действует!
– Не де-е-е-ействует!
– И целительницы не смогли его утихомирить!
– Не смогли-и-и! – на прежней гнусавой ноте поддержала ее товарка.
– Ар-р-р! – закатив глаза, я принялась стягивать только что надетое уже во второй раз праздничное платье.
Пошитое из нежного шелка цвета глицинии розовой, с изящным растительным узором по лифу и рукавами-фонариками, оно удивительно мне шло. И снимать его снова совершенно не хотелось!
Большая часть обитателей Академии Долины Весенних Первоцветов сегодня занималась подготовкой к празднику. И я в том числе. Мы расположились на общей террасе, по двум сторонам которой располагались наши бунгало. С третьей – был разбит маленький садик, отделявший наш персональный закуток от других подобных. От четвертой – отходила мощеная желтым песчаником дорожка. Пели птицы, над цветущими кустами и деревьями порхали шмели и бабочки, радуя взор. Ректор Цветана заботилась о комфорте проживания своих подопечных, и наш кампус казался мне уютнейшим местом, которое я полюбила всей душой за годы учебы.
– Шли их подальше, – посоветовала Найдара – соседка из бунгало справа, – темноволосая и темнокожая уроженка Побережья Золотых Песков.
Многочисленные золотые украшения на ее запястьях звякнули, когда она склонилась к зеркальной поверхности, придирчиво поправляя макияж и устраняя несовершенства в прическе. На мой вкус ее дорогой и шикарный наряд мало соответствовал празднику, но отвечал моде ее родины и положению.
Все дело в том, что праздник весенних первоцветов – это не просто бал, который знаменует начало каникул, у него есть еще одно важное значение. По древней традиции сюда прибудут отпрыски знатных магических семейств, чтобы присмотреть себе невесту. Одни приезжали, действительно следуя заветам, вторые пока только присмотреться к девчонкам, третьи просто потусить, чтобы потом хвастаться, сочиняя небылицы о своих похождениях. Двери были открыты для всех.
– Лира, скорее! – недобро покосилась на Найдару первая фея.
– Скорее, Лира! – торопила вторая.
Мое платье застегивалось на мелкие пуговички на спине, и последняя зацепилась за прядь волос.
– Уй! – потянула я неосторожно, да так и замерла в скрюченной позе.
Ни туда и ни сюда!
Элина, вторая моя соседка, поморщилась и качнула златокудрой головой, молчаливо сочувствуя, после чего снова погрузилась в чтение. Читала она постоянно: перед сном, за едой в перерывах между занятиями, всегда и везде. Мне кажется, я никогда ее не видела без книги.
– Я помогу! – подскочила Ана, моя лучшая подруга, принялась распутывать обвившийся вокруг пуговки локон. – Готово!
– Крылатые, вы теперь Лире должны!
– Конечно-конечно!
– Лирочка, мы тебе потом поможем.
– Прическу поправим, только скорее!
– Убирать будете наши комнаты в течение всех каникул, – отрезала Ана раньше, чем я успела что-либо сказать.
Остальные соседки радостно встрепенулись, особенно Найдара, и я решила не спорить. Уборка – это прекрасно, но сама бы я так нагружать фей постеснялась.
– Будем! – без споров согласилась одна феечка.
– Будем-будем! – подтвердила другая.
Феи академии связаны клятвой служения, и просто так ничего не обещают. Если же пообещали, обязательно выполнят.
– Имейте в виду, я не сказала, что каникулы только этого года, – хитро сощурилась Ана.
Анатрана Лис не зря принадлежала к не слишком знатному, но многочисленному и состоятельному купеческому роду, известному по всей Долине и даже за ее пределами. Она любому могла заморочить голову. Вот и феи как-то скисли, осознав, на что невольно подписались.
– Не переживайте, мы чистоплотные, – усмехнулась сияющая золотом Найдара.
– И некоторые из нас скоро выпустятся, – добавила Элина, на миг оторвав взгляд от страницы.
– Они за себя говорят, а мы с Лирой те еще зас…
Я ущипнула подругу, спасая от разряда молнии в тыльную часть, но та со смехом увернулась, выхватив у меня платье. Деловито принялась пристраивать его на плечики. А я торопливо натягивала первое, что под руку попалось, – защитный костюм для работы с опасными растениями, который сняла всего каких-то минут десять назад.
Да-да, уже второй раз за сегодня мне не давали спокойно собраться. Первый раз пришлось успокаивать разбушевавшуюся андротерию златоустную. Хищная лиана едва не задушила адептку-неофитку, которую кто-то не слишком умный отправил дежурить в экспериментариум номер шесть.
Больше часа я потратила, чтобы угомонить эту пакость, а после отыскать нерадивую адептку третьего круга, которая, ловко отвертевшись от нудной обязанности, безмятежно готовилась к празднику. Нашла и вправила ей мозги. И вот только вернулась, приняла душ, переоделась, как за мной снова прилетели феи!
Защитный костюм был хорош не только тем, что лежал под рукой, но и тем, что надевался за несколько мгновений. Нарочито бесформенный, покрытый зелеными и коричневыми пятнами, чтобы размывать силуэт и не вызывать агрессию или аппетит у хищных растений, он вполне годился и для похода в зверинец при лечебнице. А еще у него был капюшон, под которым можно было спрятать волосы, только что заново уложенные Аной. Может, прическа не успеет испортиться?
В таком виде я и припустила по дорожке, огибающей наш садик.
Лечебница располагалась на отшибе, подальше от основного комплекса зданий. Когда я туда добралась, увидела его – незнакомца, дразнящего зверя.
Позже, усыпляя медведя песней, мыслями я была далеко в прошлом. В те дни, когда я впервые очутилась в академии. А еще то и дело возвращалась к незнакомцу. Думала, что ему от меня могло понадобиться? Уж не нарочно ли он раздразнил медведя, чтобы меня выманить? И что означал его вопрос: «Кто ты такая»?
Очень опасный вопрос, когда дело касается меня…
Дело в том, что я не та, за кого себя выдаю.
В академии меня знают под именем Талира Малина, но это имя дала мне ректор Цветана, когда отец впервые привез меня в Академию весенних первоцветов. Беседа состоялась прямо в ее кабинете, куда нас провели окольными путями через сад и располагался в невысоком двухэтажном доме, утопающем в зелени и цветах.
Цветана неспешно обошла меня по кругу, рассматривая, точно диковину какую-то. Стушевавшись под ее взглядом, я посмотрела на отца в поисках поддержки, но тот хмурился, поджав губы, и разве что не скривился, поймав мой взгляд. Мне вдруг захотелось расплакаться. Не так я представляла нашу встречу, спустя столько лет ожидания. Ой, не так…
– Талария Блэкрок – плод любви стихийного мага и лесной колдуньи, – нараспев произнесла Цветана.
У отца щека дернулась, но вопреки обыкновению, он не исторг очередную желчь, а попросил вежливо:
– Никто не должен знать, кто ее родители, эшшери. Пожалуйста, помогите. Я в долгу не останусь, – он демонстративно полез в кошелек.
Во взгляде ректора промелькнуло неодобрение.
– Не стоит, герцог. Девочка нуждается в защите, я это и без вас вижу. Талария останется здесь, будет учиться под моим присмотром, а там будет видно, что из этого выйдет.
– Благодарю за понимание, – отец коротко поклонился. – Но я бы хотел, чтобы и после…
– Герцог, так далеко рано загадывать, не находите? – слегка раздраженно прервала его ректор Цветана.
Удивительно, но герцог Блэкрок, один из сильнейших боевых магов в Степи Семнадцати Ветров и это стерпел!
Надо же, какая могущественная женщина! Хочу стать такой, когда вырасту!
Цветана, словно подслушав мои мысли, ласково улыбнулась и положила ладонь на мой лоб. Ее рука была сухой и теплой, и кожу на голове начало приятно покалывать.
– У девочки интересный и довольно редкий дар, – задумчиво произнесла Цветана. – Полезный. Нам такой точно пригодится, будем развивать, – она замолчала на некоторое время, а затем нахмурилась. – Хм… Я чувствую магию стихий…
– Я заблокировал все, что ей досталось от меня, – поторопился прояснить ситуацию отец.
Обида тут же стиснула мне горло. Я-то как раз надеялась стать таким же крутым стихийником, как отец, а он просто взял и заблокировал эту часть дара.
– Но почему? Я бы порекомендовала развивать обе стороны. Это же уникальное сочетание.
– Я категорически против! – наконец осмелился возразить герцог Блэкрок. – Это… Это будет плевком в лицо моей жене!
– Ну, да… Жена. Понимаю, – Цветана поморщилась и убрала руку.
– Малина. Талира Малина – теперь это твое имя, детка. Запомнила?
– Талира Малина. Все просто, – кивнула я и, осмелев, переспросила: – А почему Малина?
– Талария! – прошипел отец, которому, кажется, не нравилось, что я вообще, умею разговаривать.
– Нежная, привлекательная, но колючая, – проигнорировав моего отца, Цветана ответила на мой вопрос. – Но тот, кто сможет прорваться сквозь эти шипы, получит сладкую награду.
– О чем вы? – насторожился отец.
– Не обращайте внимания, эшшер Блэкрок, я просто болтаю. И можете быть спокойны, ваша просьба будет исполнена. И еще, я все же освобожу ее стихийный дар, – припечатала она, но тут же успокоила: – Совсем немного. Ровно настолько, чтобы она не слишком выделялась, – она снисходительно усмехнулась.
– Вам виднее, – нехотя согласился герцог. – Тогда вышлите мне счет за обучение.
– Талира, детка, погуляй пока в садике снаружи. Нам нужно еще кое-что обсудить с герцогом, – попросила Цветана.
Сделав книксен, я выскользнула из кабинета прямо на улицу. В академии Весенних Первоцветов не было больших зданий. Территория была застроена одноэтажными симпатичными домиками. Некоторые крытые соломенными крышами. Здесь было тепло, светло, ужасно красиво! Куда ни глянь, все цвело и благоухало. И мне понравилось здесь куда больше, чем в продуваемом всеми ветрами поместье, где я жила у двоюродной тетушки.
Наслаждалась видами я ровно половину минуты, а затем мне стало ужасно любопытно, о чем же говорят ректор с моим отцом. Аккуратно обогнув клумбы, я прокралась к открытому настежь окошку и присела под ним, вслушиваясь в разговор, доносящийся изнутри.
– Здесь ровно шесть фиалов «Лунного света» с разными добавками. Подробный состав и схема приема в инструкции. Но не пытайтесь повторить рецепт, у вас все равно ничего не получится, – усмехнулась Цветана.
– И в мыслях не было. Но… Этого не мало?
– Больше нельзя. Будете давать дочери по одному каждый первый день новолуния. Строго. Если магия проявится, прием следует немедленно прекратить. Если нет, увы… Значит, помочь вам не в моих силах.
Я осторожно заглянула в окно. Цветана сидела за столом, а отец стоял перед ней, точно нашкодивший адепт и рассматривал содержимое раскрытой коробки, что держал в руках. Мне было не видно, что там, но я и так поняла, что это за снадобье. Дело в том, что моя младшая сестра Миррэ родилась совершенно без магии.
– Понял. Благодарю, эшшери. Но, что если дар Миррэ так и не проснется?
– Как я уже сказала, дар вашей младшей дочери либо спит, либо отсутствует. Если первое, то снадобье поможет. Если второе… Простите, герцог, но тогда я бессильна. Возможно… Возможно, вам смогут помочь в Древнелесье, – предположила она осторожно.
– Не говорите мне об этих ведьмах, эшшери! – отец с хлопком закрыл коробку. – Уверен, если бы не проклятое отродье, все было бы хорошо!
Цветана вскочила на ноги. Нет, ее глаза не запылали огнем, и волосы не развевались, но слова падали как камни:
– Убирайтесь, герцог Блэкрок. И чтобы я вас больше не видела в Долине. Это понятно? Вам здесь больше не рады.
Отец убрал коробку со снадобьем для Миррэ во внутренний карман. Чопорно поклонился и, не прощаясь, направился к выходу. Я метнулась туда же, чтобы не попасться на подглядывании. Успела! Но он даже не посмотрел на меня. Пронеся мимо, едва не спихнув меня с тропинки.
– Папа? Папа… – проводила я его полным слез взглядом.
«Плод любви стихийного мага и лесной колдуньи», – как сказала ректор Цветана.
Червивый плод грязной любви! Никому не нужный!
Озарение было столь жестоким, что я впилась зубами в край ладони, прокусив кожу до крови, чтобы не разреветься.
– Вкусно? Можно, мне попробовать? – на меня смотрела смешливая рыжая девчонка с такой копной кудрявых волос, что казалась вдвое больше, чем есть.
И откуда только взялась?
Мне стало стыдно, и я соврала:
– Очень! Угощайся! – протянула ей руку.
Вместо того чтобы в ужасе отпрянуть и скривиться, рыжая неожиданно схватила меня за запястье, подтянула мою руку к себе и слизнула капельку крови.
– Фу! Все ты врешь! Обычная.
Она вдруг зажмурилась и вгрызлась в собственную руку.
– Вот! Сравни, – протянула ее мне. Я уставилась на приличный такой след от ее зубов. Девчонка себя не пожалела. – Давай, смелее? Или забоялась?
– И ничего я не забоялась! – я тоже слизнула каплю ее крови.
– Фу!
– Еще скажи, что твоя не такая же, – она заливисто расхохоталась, а затем снова протянула руку, но уже для рукопожатия. – Анатрана Лис. Можно просто Ана.
– Тала… Талира Малина, – представилась я новым именем.
– Никакая ты не Малина! – хитро сощурилась рыжая.
– Откуда знаешь? – я нахмурилась.
– Знаю. Ты же от ректора Цветаны только что вышла. Она многим дает новые имена. Но не переживай, я никому не скажу. Мы же теперь кровные подруги, верно? – Ана мне лихо подмигнула и помахала укушенной рукой.
Моя новая знакомая была такая светлая, солнечная и жизнерадостная, что я как-то разом позабыла обо всех горестях и улыбнулась:
– Верно!
– Слушай, а что это был за мужик?
– Какой мужик?
– Ну, важный такой. Который едва тебя с ног не сбил и даже не извинился.
– Это не мужик. Это мой отец, – снова погрустнела я.
– Во-о-он что, – улыбка пропала с лица Анатраны. – А я думала, ты отца звала, чтобы он этому невоспитанному хрену навалял. Ой! – подпрыгнула вдруг она, потирая зад. – Но ведь хрен – растение! – выкрикнула она куда-то в небо и, чуть присев, зажмурилась.
– Что с тобой? – ничего не понимая, я уставилась на подругу.
– В академии нельзя ругаться.
– Неправда! – возмутилась я. – Еще как можно!
– А вот и нельзя!
– А вот и можно!
Мы уставились друг на друга, стиснув кулаки. Но тут Ана расслабилась и снова просияла улыбкой, на этот раз уж больно коварной:
– Хорошо. Обзови меня как-нибудь.
– Да вроде бы не за что… – я даже растерялась.
– То-то же! Испугалась, да?
– И ничего я не испугалась! Просто мой отец только что ругался. Обозвал меня проклятым отродьем, и ему ничего за это не было…
– Это потому что он мужчина. Правило только учениц и адепток касается. Тебе сколько лет? Мне двенадцать, – резко сменила она тему.
– И мне.
– Слушай. Это, конечно, не мое дело, но отец у тебя какой-то странный.
Я тяжело вздохнула.
– Раньше он меня любил. Или мне так только казалось? Тогда он не обзывался, по крайней мере. За что, Ана? Что я ему такого сделала, а? – мне снова захотелось плакать, и я отвернулась.
Анатрана подошла и обняла меня за плечи.
– Не плачь, Лира. Все будет хорошо. В Долине весело, ты быстро забудешь о плохом. Будем дружить, учиться, а на каникулах будем ездить ко мне. Я познакомлю тебя со своими родителями и братьями.
– У тебя много братьев?
– Если родных, то шестеро. Если двоюродных, то… Я и не сосчитаю даже, наверное, – она рассмеялась и подмигнула: – Марк – самый симпатичный, а Калеб – самый умный. Отец говорит, когда-нибудь передаст ему главенство в семейной компании.
– Ого! Удивилась я. А у меня только сестра. И ту я никогда в жизни не видела…
– Это как же так? – Ана увлекла меня на уютную лавочку среди клумб и цветов.
– Отец женился, когда мне исполнилось пять…
Калле, Хрустальная Принцесса, дочь герцога Дюштрассе из Ониксовых Скал была моложе моего отца на восемнадцать лет. Светлокожая темноволосая красавица, холодная и надменная, сразу меня невзлюбила. Первое время я честно старалась быть хорошей девочкой, как и просил папа. Но милая со мной при отце, Калле один на один откровенно шпыняла падчерицу. Так прошло несколько месяцев.
За этот время я резко повзрослела, закалилась и решила, что хорошей девочкой быть совершенно не выгодно. И я стала плохой. Очень плохой девочкой. Больше я не оставалась в долгу, терпеливо снося пакости Калле. Я подкладывала в ее туфли собачьи фекалии. Подсовывала червяков в кошелек, выбрасывала в свинарник шкатулки с драгоценностями. Убегала и пряталась от наказания. Отец был очень недоволен и не верил, что плохая здесь как раз Калле. Так что доставалось только мне.
В общем, я боролась за внимание отца не на жизнь, а насмерть, а Калле еще какое-то время изображала вежливое внимание, а затем поставила отцу: ультиматум или она, или я. Отец сделал выбор не в мою пользу, и на следующий день отвез меня к своей двоюродной сестре тетушке Дорофее Блэкрок. С тех пор и до сегодняшнего дня я жила в ее старом, продуваемом всеми ветрами, поместье.
Тетя Дора была добра ко мне и любила по-настоящему. Устраивала праздники, нанимала учителей, целовала и читала сказки на ночь. Она стала мне ближе всех.
Обо всем этом я вкратце поведала своей новой подруге, впервые в жизни кому-то рассказывая свою историю.
– Единственное, я так и не поняла, почему ты – «проклятое отродье». И где твоя мама? Почему она не забрала тебя?
– Наверное, не смогла… – я пожала плечами.
Сколько раз я и сама задавалась подобным вопросом.
– Не обращай внимания на слова Калле, милая. Просто она не может завести своих детей, вот и срывает на тебе зло. Завидует. Ты уж прости несчастную Хрустальную Принцессу, – отвечала тетя Дора, когда я в сотый раз пыталась это выяснить. – Вот родится у нее ребеночек, тогда она и подобреет.
– И отец меня заберет?
– Обязательно заберет! – годами повторяла тетя, ласково мне улыбаясь, но со временем я научилась замечать подозрительный блеск в ее глазах.
В поместье приезжали учителя, и я прилежно училась всему, что мне преподавали, надеясь, что когда отец узнает о моих успехах, будет гордиться. Иногда я получала от него письма, где он меня хвалил и обещал забрать, как только ребенок родится. Пять лет назад у меня появилась младшая сестренка Миррэ, но отец обо мне так и не вспомнил. А вскоре я выяснила, что письма от него мне на самом деле пишет тетя. Пишет и плачет, повторяя: «Бедная деточка!»
С тех пор я перестала их читать, перестала писать сама, но не перестала надеяться…
Отец приехал после того, как мне исполнилось двенадцать, и у меня проснулась родовая магия, о чем тетя Дора и сообщила герцогу Блэкроку. Я с нетерпением ждала его приезда, точно чуда… Наивная.
Демонстрируя отцу, как научилась управлять воздушными потоками, я слегка перестаралась. Помню, как оторопело уставилась на приличного размера черный смерч, который грозил вот-вот вырваться из-под контроля и смести с поверхности земли тетино поместье.
– Что ты творишь?! – рассердился герцог Блэкрок и одним взмахом руки усмирил вихрь.
Тот съежился, скукожился, а затем и вовсе исчез.
– Прости, папа. Я просто хотела…
– Никогда больше не используй стихии! Слышишь? – тряс длинным указательным пальцем перед моим носом герцог. Он достал из кармана пузатый бутылек черного цвета: – Пей!
– Что это? – я оробела, не осмеливаясь к притронуться к пугающему флакону.
– Рихард, не стоит… – встревоженно к нам направилась тетя. – Я не позволю!
– Это моя дочь, Дорофея! И я буду делать с ней все, что посчитаю нужным! – рявкнул отец и повторил: – Пей!
Мне было противно, что герцог кричит на тетю. Чтобы он прекратил, я выхватила пузырек, выдернула пробку, которая неожиданно легко поддалась, и проглотила содержимое залпом.
– И что было потом? – заинтригованная Ана слушала мою историю, выпучив глаза и приоткрыв рот.
– Не знаю. Я упала в обморок. Но теперь я больше стихии не чувствую…
– Осиренительная история! – с восторгом воскликнула Анатрана и тут же подскочила с лавки: – Ой! Да за что? Сирень – это же растение! Растениями ругаться разрешено! Что не так? – грозила кулаком она кому-то в небе.