Жизнь четвертая

Каин открыл глаза.

Армилус стал проклятьем жизни и смерти Каина. Он не давал ему умереть и возвращал в Божий мир, когда это было ему угодно. Прежде Армилус возрождал Каина в телах других людей, которые уже сколько-то лет до этого жили на земле.

Впервые Каин по воле Армилуса родился.

Началось все вроде бы, как обычно: Каин открыл глаза и начал вспоминать свою историю, пытаясь разобраться, почему так мерзко на душе. Вспомнил быстро, а где находится, долго не мог понять. И вдруг догадался: он – еще не родившийся плод в животе у женщины. А рядом – одно из проклятий всей его прошлой и будущей жизни – потомок Сима, глаза которого еще не раскрылись. Было так соблазнительно набросить на него пуповину и чуть крутануть. Разве не ради этого его позвали сюда на этот раз? Каин – охотник. А это жертва. Его цель – ее смерть. Можно все сразу завершить и в течение нескольких минут освободить себя от брата, которого Бог, как повелось, будет любить больше, чем его. Не страдать, не мучиться, не завидовать. Просто жить.

Возможно, он так бы и поступил. Каин уже начал ручками и ножками двигать своего брата шейкой к пуповине. Тот еще не проронил ни звука, еще не осознал, что должен вот-вот родиться, а его ждала гибель. Потому что Каин уже все понимал и ненавидел своего братишку с утробы матери. А тот еще ничего не знал ни про настоящее, ни про будущее, ни про прошлое. Не знал.

И не должен был узнать.

– Играют, – сказала Ревекка, поглаживая свой живот, – они с самого начала вели себя шумно, но сегодня особенно. У них там прямо настоящая борьба развернулась.

– Это тебя Бог наградил. Двадцать лет ты сомневалась, что можешь родить, а теперь сразу двое! И они тебе напоминают о себе, чтобы ты радовалась, – утешила Ревекку сестра, которая шла рядом, – а раз играют – значит, много радости принесут. Вот посмотришь, мои слова всегда исполняются! Поэтому тоже радуйся!

Ревекка села на бревно и попросила воды. Они шли от источника и несли большие кувшины к вечерней трапезе.

– Так, может, тебе не сидеть, а постараться быстрее до шатра дойти? – спросила ее сестра. – Что ж на дороге-то раскисать?

– Боюсь, не получится мне до шатра идти. Я сейчас и встать с бревна боюсь.

– Не бойся! Ты попробуй! В шатре лучше, чем на дороге! А я тебе помогу. Кувшины оставим и потихоньку пойдем.

Ревекка посмотрела вперед: идти было недалеко, но женщина не знала, справится ли она с этим расстоянием. Все-таки попыталась встать.

От этого толчка еще не родившийся соперник Каина тоже открыл глаза. И с удивлением посмотрел, как стараниями брата, на его шее завязывается смертельная петелька из пуповины. Да так проворно, что высвободиться от нее уже не получалось. Но он уже знал, что от петельки надо обязательно освободиться. Как же поступить? А если быстро опуститься вниз, то петелька соскользнет и останется над головкой, а не вокруг шейки! Он так и сделал.

Ревекка вскрикнула и чуть не упала на дорогу. Сестре пришлось уложить ее на траву и побежать за помощью.

Только что избавившийся от петельки, еще не родившийся мальчик понял, что надо выбираться именно в том направлении, и сделал еще один рывок к низу живота мамы.

– Ты, наверное, хочешь выйти первым? – не словами, а каким-то чувством проговорил ему второй плод, преграждая ножкой дорогу на выход.

"Как странно, – подумал мальчик, – мы еще не можем разговаривать, а в его взгляде столько страшного и неприятного. Почему он на меня так смотрит? Какие черные мысли он присылает мне! Что я ему сделал?"

И ему так захотелось куда-то деться. Он уже понял, что спасение – внизу. Надо просто немного сил. Совсем немного сил. Но его соперник с тяжелым взглядом остановил эти попытки:

– Ты же понимаешь, что мы находимся внутри мамы? Ты девять месяцев слышал ее голос, успел полюбить ее сильнее всех на этом свете. Хочешь ее увидеть, обнять ее, прижаться к ней. Этого ничего не будет. Я не успел убить тебя, но если ты сунешься первым, то я убью ее. Поэтому, милый братец, подожди сначала, когда я появлюсь на свет, а потому уже выходи. Если не побоишься. Потому что я постараюсь сделать невыносимой твою жизнь!

Услышав такие слова, мальчик отступил ради мамы, в которой он находился. И дал выйти на свет своему злому брату. А тот в последний момент злобно взглянул на него и с силой ударил пяточкой по голове.

– Какой красненький! Никогда не видела, чтобы при рождении у ребенка было столько волос по всем телу. И кожа необычная! Красная-красная! – удивилась сестра Ревекки.

– Лишь бы был здоровым! И целым! – прошептала в ответ Ревекка. – А второй?

– Второй тоже выходит! Держит первого за пятку! Чтоб не отстать!

Он тоже красненький?

– Нет! Этот беленький, как все дети! И без шерсти! Зато первый какой буйный! Так и брыкается!

Шестидесятилетний муж Ревекки Исаак вернулся домой только к вечеру. Женщина уже пришла в себя. Ей приготовили мясной бульон, напекли свежих лепешек, а сестра слепила и поджарила шарики из гороха нут и крупы булгур – фалафели, которые Ревекка так любила с домашним хумусом. Этот соус в Ханаане, где они сейчас жили, готовили по-другому. Добавляли много перца и зиры. А на родине Исаака Харране готовил более нежный хумус, потому что его сдабривали лимонным соком. Ревекка тоже была из Харрана, знала этот рецепт. Поэтому у них в доме гороховый нут всегда был очень легким, с освежающим вкусом. Исаак и Ревекка готовили его себе раз в несколько дней. И теперь они опускали горячие фалафели в миску с хумусом и тихонько говорили о том, как прежде боялись остаться бездетной парой, но Господь про них не забыл и решил порадовать! Родилась сразу двойня! Первенец такой бойкий и необычный. С красной кожей, поросший волосиками. Исаак предложил ему дать имя «Исав» – волосатый, а второго, который поспокойней, назвать Иаковом, «схватившим за пятку». И не надо ничего придумывать. Ведь имя должно рассказывать о родившемся человеке.

Новорожденные обычно ведут себя тише, но здесь двух братьев нельзя было оставить вместе ни на минутку. Между ними сразу возникало что-то вроде борьбы. «Красный» норовил «тихого» ударить или толкнуть. Как специально. Поэтому с ними обязательно кто-то оставался, а то один запросто мог повредить другого, хоть они еще такие крохи.

Исаак любил с ними разговаривать, рассказывать им какие-то истории из своей жизни или жизни своего отца Авраама. Он часто сравнивал союз Авраама с Саррой и свою семью с Ревеккой. Ведь и те, и другие очень дорожили друг другом, много страдали в жизни за свою любовь. И тяжело мучились из-за того, что в семье Авраама, а потом в семье Исаака долго не было детей. Аврааму посоветовали, чтобы вместо Сарры ему родила рабыня. Тогда был такой обычай: если рабыня забеременеет от мужчины, а потом разродится на коленях у его жены, считалось, что ребенок законный. Никто не мог после упрекнуть отца или мать, что он рожден невольницей. Так иногда поступали люди, потому что бездетность считалась позором и была большим страданием.

Авраам уже был стар. Ему исполнилось 86 лет. Из рабынь он выбрал египтянку по имени Агарь. Когда она забеременела, у Сары и Агарь стали возникать конфликты. Две женщины устроили противостояние, выясняя, кто из них важнее для семьи. Все началось с Агари. Она стала смотреть на Сарру свысока, выполняла ее поручения, поджав губы, как бы нехотя. Проявила то, что долго скрывала, – свою безмерную гордыню и строптивый характер. Она чувствовала себе уже не рабыней, а женой, которую предпочли состарившейся Сарре.

Но у Сарры был сильный характер. Обижать она себя не дала. Затмить себя молодой служанке не позволила. Напоминала, кто она и каково перед ней место Агари. Однажды Агарь не выдержала и убежала из дома Авраама в пустыню. Хотела уйти навсегда из-за своего невыносимого положения в доме, где ей не дают развернуться, почувствовать себя главной, хотя, как она считала, имела на это право. По дороге Агарь встретила ангела, который повелел ей вернуться, потому что ее предназначение – родить Аврааму сына. Ангел пообещал, что от него пойдет великий народ. И ей лучше еще немного потерпеть ревность Сарры ради своего будущего потомства.

Агарь родила мальчика, которого назвали Измаилом. Он рос сильным и отважным, увлекался охотой. У него были меткие глаза и крепкие руки. Очень рано он освоил лук и нож, но лучше всего пращу. Сам сделал для пращи ремень из буйволиной кожи. Во время охоты мог попасть любым камнем в жертву, даже если она мчалась на огромной скорости. Измаил с малолетства знал не только, как охотиться, но и как потом разделывать добычу. Мальчик он был добрый и щедро всегда угощал всех кусочками запеченного на углях в травах и специях мяса, которое удалось добыть на охоте.

Среди людей Авраама было много детей, но Измаил обязательно оставался победителем во всех играх и соревнованиях. Да и не всякий юноша постарше мог с ним совладать. Один раз он проиграл в борьбе сыну пастуха и потом не мог успокоиться, пока не победил своего соперника три раза подряд. А еще он знал, что будет наследником своего отца Авраама. У Авраама нет других детей. Он первый и единственный. Конечно, Измаил гордился этим. Все время подсчитывал, сколько ему осталось до совершеннолетия, когда отец признает его права мужчины. Но заранее нельзя предугадать все повороты судьбы.

Когда Аврааму было 99 лет, произошло невероятное событие: к нему пришли три Ангела. А может, это Господь в трех лицах явился к его дому. Авраам сидел на улице. Когда он увидел приближающихся путников, еще не ведая, КАКИЕ это гости, бросился навстречу, уговаривая их отдохнуть у него в шатре, поужинать. С дороги омыл им ноги. Таким сердечным он был человеком. Каждый встречный на дороге путник для Авраама был друг и брат. Он даже заколол теленка, чтобы накормить трех гостей. На столе было много других угощений, а Сарра выпекла для путников свежий хлеб.

Во время этой встречи Бог сказал Аврааму, что в его семье родится сын. И этот сын будет уже не от рабыни, а от него и от Сарры. Девяностолетняя Сарра услышала этот разговор. Посмеялась в душе над странными людьми, которые говорят такую нелепицу. Родить в девяносто лет! Как такое может произойти? Это же невероятно!

И хотя она смеялась про себя, Бог ответил на ее смех. Он сказал, что для Господа все возможно. И все обещанное случится ровно через год. В честь скрытого смеха Сарры, который случился с ней во время этого предсказания, новорожденного назвали Исааком, тем, кто будет смеяться.

Два сына Авраама Измаил и Исаак подрастали славными мальчишками. Где-то ссорились, где-то мирились. Измаил считал себя старшим и не видел в маленьком Исааке соперника. А Сарра видела соперников в Измаиле и его матери Агари, которую так и не смогла полюбить за прошедшие 17 лет.

Она смотрела на своего состарившегося мужа и думала, что Авраам может умереть, как любой человек, которому больше ста лет. А кому тогда достанется наследство и право первородства? У того, кто первым родился. Сарра наблюдала за шутливыми поединками мальчишек. Но следила за ними без радости. Измаил, конечно же, был сильнее и проворнее Исаака. И считал себя главным после Авраама.

Как-то Сарра понесла к реке белье, чтобы служанки его постирали и отбелили. На дороге озорничали Измаил и Исаак. Сначала она даже не поняла, а потом ей стало плохо от того, что она увидела. Измаил взял свой знаменитый лук, который сделал для него Авраам, дал в руку Исааку апельсин, отошел на приличное расстояние и начал целиться. Сарра хотела это остановить, но боялась закричать, чтобы от ее крика не дрогнула рука Измаила и он не попал в Исаака.

Когда Измаил выстрелил, как всегда точно, и его стрела разбила апельсин, с трудом передвигая ноги, Сарра подошла к детям, взяла за руку своего сына и отвела в дом. Она приняла решение, которое касалось судьбы Измаила и Агари.

Авраам любил обоих своих детей и для него было счастьем, что в старости он обрел таких прекрасных ребят. Как же он был поражен, когда Сарра с бледным лицом и заплаканными глазами вошла к нему в шатер, чтобы поговорить о судьбе Измаила. Она высказала все скопившееся за многие годы, сказала, что теперь, когда у них растет Исаак, она не хочет больше видеть рядом с ним такого соперника, как Измаил. И его мать тоже не хочет больше видеть.

Авраам слушал и молчал. Он редко спорил с женой.

Сарра говорила. Она была решительной, как никогда.

Авраам ее послушался. Он встал рано утром и приказал, чтобы Агарь и Измаил покинули его дом. Дал им в дорогу хлеба и немного воды. Смирившись со своей участью, мать и сын ушли от него навсегда.

Вышло так, что они заблудились в пустыне и уже умирали от жажды. Агарь страшилась, что ей придется увидеть смерть своего сына. Это самое страшное для матери. Она отошла от него на расстояние стрелы, пущенной из лука, чтобы не видеть его страданий. И чтобы он не видел, как плачет и убивается мама. Они оба рыдали, силы оставляли их.

В этот момент к ним снова пришел Ангел, который утешил несчастных. Он открыл им глаза. Оказалось, рядом находился колодец, который исцелил их страдания и подарил им надежду. Теперь они знали, как выйти из этой пустыни. Агарь увела сына в Египет, откуда она была родом.

Ни Агарь, ни Измаил больше не виделись с Авраамом. Измаил вырос бесстрашным воином, которого ценили военачальники. Он принял участие во многих сражениях, одержал несчетное количество побед, женился на жительнице Египта. Но самое главное, как и пообещал Ангел в пустыне, он стал родоначальником арабского племени.

Когда Исаак рассказывал детям эту историю, он всегда обращал внимание, с каким интересом его сын Исав слушает предание об Измаиле, как переживает за него и словно надеется, что все закончится иначе. Что Измаил станет главным наследником Авраама. Он так каждый раз расстраивался, что Измаила с матерью прогнали. А они ведь просто играли вместе! Ничего такого!

Но одну из своих историй Исаак много лет не рассказывал детям, потому что этот рассказ понять было непросто, особенно учитывая, что все случилось с самим Исааком и его отцом Авраамом. Но как-то за ужином Исав сказал отцу:

– Люди говорят, что однажды Авраам хотел принести тебя в жертву.

– Что значит – хотел? – удивился Исаак. – Это Бог приказал ему так поступить. А мой отец Авраам всегда слушался Бога и его слов.

– Расскажи, как все было, – попросил Исав, – ты нам никогда ничего не говорил про этот случай.

– Возможно, став взрослыми людьми, вы уже можете это услышать, – произнес Исаак, хотя в его голосе чувствовались сомнения, – тогда садитесь поближе. Для меня эти воспоминания очень тяжелые. Хотя они важны для всех нас.

– Отец, а ты сам слышал, как Бог сказал Аврааму, чтобы тебя принесли в жертву? – торопил его Исав.

– Я не слышал, – отвечал Исаак, – потому что Бог всегда знает, к кому он обращается. Кто его должен слышать. Не слышала моя мать Сарра, ни слуги, ни проходившие путники, ни я.

Что он сказал тогда? – спросил отца Иаков.

– Как рассказывал мой отец Авраам, – начал Исаак, – он услышал слова «Возьми Исаака, сына твоего единственного, которого ты любишь».

– Говорят, что когда эти слова прозвучали, – продолжал допрашивать Исаака Исав, – твой отец Авраам притворился, что не все до конца понял. Стал переспрашивать «Исаака или Израиля»? А Бог ему уточнил: «Исаака!» – «Может быть, Израиля? Ведь Исаак единственный сын от Сарры, а Израиль – единственный от Агари?»

– «Исаака!»

– Ну, раз ты все знаешь, может, мне не стоит ничего рассказывать? – спросил Исаак.

– Умоляю, отец, продолжай! – ответил Исав. – Расскажи, что почувствовал Авраам, когда услышал этот приказ от Бога?

– Он никогда мне не говорил о чувствах в его душе в тот момент.

– Ты сам не понимаешь, что ли? – вступился за отца Иаков. – Любимый сын, который родился, когда Аврааму было больше ста лет, с которым он связывал столько надежд! Он должен был стать наследником, продолжателем рода, защитником семьи, зачинателем нового народа, который рассеется по всей земле!

– А мы что-то не расселились, несмотря на пророчество! – с издевкой подначивал брата Исав. – Нас с тобой только двое, мы живем с отцом и никуда не собираемся! У тебя даже жен нет! Так и просидишь в своих шатрах.

– У тебя две жены, но они же язычницы! – отвечал ему Исаак. – Они не понимают нашу веру и нашего Бога. Они ничего не дают твоей душе. Лучше бы у тебя их не было.

При этих словах Исав вспылил, вскочил на ноги, схватил с земли большой камень и замахнулся им в Исаака.

Чтобы их успокоить, отец попросил сыновей сесть и продолжил рассказывать историю:

– Мой отец Авраам ничего не сказал никому, даже моей маме Сарре, хотя делился с ней любыми секретами. У них не было тайн друг от друга. Господь указал ему место, где меня должны были принести в жертву. Это гора Мориа. Она в трех днях пути от нашего дома. Он взял двух мальчиков-слуг, заранее приготовил хворост, посадил меня на ослика и рано утром мы отправились в дорогу.

И ты ничего у него не спросил? – осведомился Исав.

– Когда мы вышли, я спросил его, почему он не берет агнца для жертвоприношения?

– И что он ответил? – просто клокотал от нетерпения косматый сын.

Ответил, что Господь даст нам агнца для жертвы.

– А что это было за жертвоприношение? – поинтересовался Иаков.

– Очень жестокое, – спокойно сказал Исаак, – называлось «всесожжение». Мой отец всегда был против этого обряда, но он был распространен на тех землях, где мы жили: животное связывали, очищали его кожу от шерсти, клали на жертвенный камень, разделывали на несколько частей, а потом сжигали. Были случаи, когда дикие языческие народы приносили во всесожжение своих детей. И вдруг Господь требует этого обряда от самого Авраама! Представляете, какое смятение было у него в душе?

– А когда ты догадался, что жертвой должен стать не агнец, а ты? – допытывался Исав.

– Это трудный вопрос, Исав, – загрустил отец, – я, если честно, до сих пор не знаю. Может быть, когда увидел, что мы не берем с собой агнца. Может, когда заметил, что с отцом что-то не так: ведь он молчал три дня, пока мы шли к горе Мориа. Молчал и страдал. Не смотрел мне в глаза. Не потреблял хлеба и воды. Ночами он уходил подальше и плакал безутешно до самого рассвета. А потом мы продолжали путь.

– Но почему ты ничего не сделал, чтобы сбежать? Ведь Аврааму было больше ста лет. А ты мальчишка. Никто бы тебя не догнал! Ты мог спрятаться за камнями, отсидеться в трещинах гор. Ты мог сбежать от него в любую минуту. И два его служителя тебя бы тоже не поймали, особенно, если бы ты ушел от них ночью.

– И это я тебе вряд ли смогу объяснить. Ни один отец не хочет смерти своего сына, тем более рожденного так поздно. Но иногда отцы посылают сыновей на смерть. Как бы горько им в этот момент не было. В жизни бывают такие обстоятельства.

Загрузка...