Жизнь третья

Каин открыл глаза.

Он очнулся от невыносимого запаха. Даже когда он помогал брату стричь овец или убирал за животными в сарае, не было такой вони. Рвота подкатывала горлу. Каин не мог с этим справиться, потому что кроме ужасного запаха его мучило, что все вокруг ходило ходуном. Он лежал на твердом полу, но не было никакой опоры. Стены кружились, окна, расположенные высоко над головой, раздваивались. Когда очередной всплеск изнутри подошел к горлу, Каин вскочил, чтобы его не стошнило прямо под ноги. Он попробовал оказаться во дворе, но не смог найти никакого выхода на улицу. Вокруг были какие-то загоны. Странные звуки слышались со всех сторон, но ему было не до этого. Каин потянул в сторону задвижку одного из загонов и его там вырвало в кучу сухой травы. Он сполз по стенке к полу. Сидел, не двигаясь, чтобы отдышаться. Когда его чуть отпустило, Каин осмотрелся вокруг и увидел в одном локте от себя тигров, которые забились в противоположный угол, беззвучно рассматривая вторгшегося к ним человека, совершившего в загоне непонятные действия.

Каин медленно поднялся. Его все так же штормило. Шатаясь, с опаской поглядывая на тигров, он направился к выходу из загона. Тигры не шелохнулись. Он уже протянул руку к двери загона, как его вырвало еще раз. Теперь прямо в сторону тигров. Он даже на их морды попал. Животные, трусливо урча, вжались друг в друга, а Каин выскочил наружу.

Такие загоны были везде, сколько хватало глаз. Он осмотрелся, увидел, что над головой построено еще два этажа. Тоже с загонами. А уже над ними был маленький коридор с окнами, через которые внутрь падал неяркий свет.

Вокруг летали и кричали птицы разной пестрости. И от каждого такого крика Каину становилось все хуже и хуже. На него накатил еще один рвотный позыв, но в желудке, видимо, ничего не осталось. Он только сплюнул себе под ноги. Потом еще раз, вытер слюну с губ.

Каин стал догадываться, что находится на каком-то корабле, который качают морские волны. Ему плохо, потому что он утратил спокойную земную опору под ногами и теперь его организм ищет что-то устойчивое, но вокруг все скрипит, кричит, воняет и колеблется от волн за стеной.

Чья-то рука опустилась ему на плечо, отчего Каин испугался, чуть даже не подпрыгнул. Он оглянулся, ухватившись за бревенчатую стену, чтобы не упасть от продолжающегося головокружения.

За ним стоял человек, лицо которого ему показалось смутно знакомым. Человек был в черных одеждах: рубаха из странного материала, узкие штаны, накинутый на плечи плащ с золотой пряжкой. Он был очень худым. На лице сквозь небольшие усы и бороду проглядывал тонкий рисунок впавших скул.

– Каин, – сказал человек, – ты не должен меня бояться. Здесь я твой самый близкий друг. Только я тебе помогу. Никто больше тебя не любит, так как я.

– Как я здесь оказался? – спросил Каин срывающимся слабым голосом.

– Пойдем туда, где ты очнулся, чтобы нас не видели вместе.

Черный человек взял его крепко за локоть, а другой рукой – за плечо и направил в один из загонов, где некоторое время назад Каин открыл глаза.

Он запер дверь, посадил Каина на сено под ногами, нагнулся к нему и зашептал:

– Меня зовут Армилус. А тебя Каин. Сейчас ты все вспомнишь. Ты первый человек на земле, который родился от Адама и Евы. Потом ты умер. Я вызвал тебя из края мертвых. Я не первый раз это делаю.

– Зачем ты это сделал? Мне так плохо! – почти прокричал Каин.

– Тихо! – прикрыл Армилус его рот рукой в тонких черных перчатках. – Не кричи. А слушай. Ты вернулся к живым. Но теперь ты больше не Каин. Ты сын Ноя. Тебя зовут Хам. Здесь, на этом корабле, – отец Хама, Ной, два твоих брата Сим и Иафет. Ваши жены.

– Но я не хочу жить Хамом. Я вообще не хочу жить!

– Мы об этом после поговорим. Сейчас ты должен слушать и вспоминать свои предыдущие судьбы.

– Голова разрывается, как поток воды, который разлетается на множество брызг. И тут так воняет. Откуда эти животные и птицы? Почему они так орут? У меня все плывет в глазах.

– Это пройдет. Я сейчас покину тебя, но ты должен запомнить, что Ной тебе не настоящий отец. И выполнять все по его словам ты не должен. Твоя душа не может забыть одну боль и оттого мучается. Ты ее скоро вспомнишь. Это причина всех твоих страданий. У тебя есть возможность избавить себя от этой боли. Но никому не рассказывай про меня и наш разговор. И про то, что ты – Каин, никто не должен знать. Тогда ты сможешь отомстить за все обиды, которые тебе нанесли люди в предыдущих жизнях. Я ухожу, а ты лежи здесь и вспоминай про себя. Когда ты вспомнишь, поймешь, как я тебе нужен!

После этих слов Армилус шагнул к выходу и пропал за перегородкой. Каин рухнул лицом в сухую траву, обхватывая голову руками. И пролежал так очень долго. Руки, державшие голову, успели онеметь в локтях.

– Что с тобой, Хам? – услышал он женский голос над собой.

Каин повернул голову, открыл глаза. Реальность продолжала оставаться мутной. Через пасмурные блики тусклого света сверху он увидел женщину, которая склонилась над ним. Он молчал.

– Какой ты бледный, Хам! – воскликнула женщина. – А твои зрачки, бегают, как мыши между загонами.

– Мне плохо! – простонал Каин. – Я не могу признать тебя!

– Я же твоя жена Неелатамек, – вздохнула женщина.

– Моя жена! – прошептал Каин. – Мою жену звали Лилит.

– Как ты можешь? – спросила она. – Неужели ты так заболел, что не признаешь моего лица? Потрогай меня! Прикоснись! Ты сразу поймешь, что это я.

Она взяла его ладонь и направила к своему лицу. Приложила к губам, к щекам, провела по волосам.

Каин второй рукой приобнял ее, притянул к себе и поцеловал в губы. Она отпрянула:

– Мы не должны быть близки, пока находимся в ковчеге! Ной запретил любые связи своим детям и даже животным. Он сказал, чтобы все завершилось благополучно, надо сохранять целомудрие во время нашего путешествия. Ты забыл и об этом? Нас даже рядом не должны видеть друг с другом.

Хам не выпустил Неелатамек из своих рук. Только сильнее приблизил ее. Волосы женщины упали на его лицо. Закрыв глаза, на ощупь он искал пояс ее платья, разворачивал накидку, которая скрывала шею женщины и грудь. Ковчег продолжало качать, бревна скрипели со всех сторон. На край загона, где они расположились, сел ворон и громко каркал.

Оглядываясь, чтобы никто не заметил ее передвижений, Неелатамек вышла из загона, где на сене продолжал лежать ее муж. На ходу она поправила одежду и по лестнице поднялась на верхнюю палубу.

И снова время потерялось для Каина. Он лежал, сгребая на себя сено и пытаясь полностью скрыть под ним свое лицо. Любые полоски света мучили его глаза. Ему хотелось и плакать, и рычать, словно тигры по соседству, и орать на весь корабль, но силы оставили его.

Через несколько часов дверь к нему снова отворилась. Двое мужчин стояли на входе.

– Хам! – сказал один из них. – Ты сегодня целый день не работал! Мы везде искали тебя. Твои животные остались без корма и воды. Сам ты не разделил сегодня с нами трапезу. Отец волновался.

– Что с тобой? – воскликнул второй мужчина. – Вчера ты уходил бодрый и спокойный. А сегодня мы не узнаем тебя. Тебе плохо?

– Иафет, принеси ему воды, – сказал первый.

– Хорошо, Сим!

Сим и Иафет. Сим и Иафет. Черный человек говорил ему про них. Он сказал, что так зовут его братьев.

– Вот! Попей, – услышал он голос.

Хам вылез из-под сена и посмотрел на братьев. Это были взрослые люди в серых рубахах. На их бедрах были повязаны холст оранжевой ткани у одного и голубой у другого. Хам принял ковш, опустил глаза, чтобы сделать глотки. Ковш задрожал в его руках и чуть не выпал: в воде тускло отражалось бородатое морщинистое лицо с коричневой от загара кожи. Темные небольшие глаза смотрели из отражения ему в зрачки. Он молча выпил всю воду. Жажда мучила его с самого начала. Но пил он не для того, чтобы прийти в себя, а чтобы не видеть облика, который открыла ему вода.

– Отец собирает нашу семью, – сказал один из братьев, который был постарше, – мы искали тебя по всем палубам, а ты оказался рядом с животными. Пойдем, послушаем, что скажет Ной, а потом мы поможем тебе накормить зверей на твоей палубе.

Сим протянул ему крупную мозолистую ладонь и силой оторвал от земли. Иафет поднырнул под руку Каина и стал ему опорой. Каин еле передвигал ногами. Они несли его сначала по одной лестнице вверх, потом по другой. Доставили на небольшую площадку с кроватями из соломы. Туда, где были прорезаны окна. Через них слышался шум ливня. Их жены уже были там.

– Что с Хамом? – услышал он низкий голос.

– Этой мой отец Ной, – понял Каин. Он немного собрался, чуть постоял, удерживая себя за стену, но из-за слабости его ноги подкосились и он скатился на одну из кроватей.

– Ты лег на мою постель, – сказал ему Ной.

– Меня качает, – ответил Каин, – голова улетает от меня, словно птица.

– Тогда лежи и слушай, что я скажу, – приказал Ной.

Он встал перед собравшимися. Помолчал, проводя пальцами левой руки по бороде. Откашлялся и заговорил:

– Нас восемь человек в ковчеге. И животные. Мы строили ковчег сто лет. Нам никто не верил. И никто не пошел за нами. Сегодня, когда я смотрел в окно, увидел, как скрылась под водой самая высокая гора. Это значит, что теперь вся суша под водой. Я не знаю, сколько продлится Потоп. Но я точно знаю, что мы спаслись не для себя. И не потому, что любим эту жизнь больше других. Мы спаслись, потому что Бог не хочет погубить человеческий род. И хочет сохранить животных, которых он создал для нас. Поэтому здесь, в ковчеге, мы служим Богу и Его целям. Мы должны сохраниться и спасти тех, кого нам Господь поручил.

– Мы это понимаем, отец, – сказал Сим.

– Чтобы все прошло благополучно, мы должны себя серьезно ограничить. Мы не можем есть досыта, потому что не знаем, когда вода спадет. Запасов должно хватить и нам, и животным. Никто не должен умереть.

– Никто не умрет, отец! – закивал головой Иафет.

– Но сегодня у меня появилось нехорошее предчувствие, – продолжил Ной, – словно кто-то нарушил один из моих заветов жизни на корабле. Я хочу знать, кто совершил бесчестие, находясь на ковчеге, дарованном нам Богом?

В ответ все промолчали. Ной переводил глаза с одного на другого. Жена Хама Неелатамек потупила глаза и сделала полшага, чтобы оказаться за спиной Сима.

– Не я, – сказал Иафет.

– Не я, – уверенно произнес Сим.

– А Хам болен и слаб, – добавил от себя Ной, – может, это кто-то из животных ослушался моего слова?

В этот момент животные, как бы оправдываясь, начали реветь, мычать, выть и кричать, опровергая подозрения Ноя.

– Прошу еще раз: храните целомудрие, – продолжил он, – даже звери услышали меня и не нарушают заповедей жизни в ковчеге. Если мы допустим не просто плотский грех, но даже помыслы об этом, все может прекратиться. Остаться на поверхности воды с таким грузом сложно, а уйти на дно можно за несколько мгновений. Не отяжеляйте ковчег нечистыми действиями, чтобы все прекратилось как можно быстрее.

– Отец, мы понимаем! – промолвил Сим.

– Но мы не ждем окончания происходящего, – продолжил Ной, – мы продолжаем трудиться, как работали каждый день все годы до этого, ухаживаем за животными и поддерживаем друг друга. Никакого уныния, никакого отчаянья. Если все будет хорошо, скоро ливень прекратится и мы увидим солнце. А теперь можете идти.

С невероятным трудом Каин поднялся на ноги.

– Подожди, – сказал ему Ной, – я вижу, что ты болеешь. Можешь оставаться здесь, пока тебе не станет лучше. Я попрошу мою жену Ноему приготовить тебе воды с уксусом. Тебе станет легче.

Каин сделал несколько глотков и все-таки, придерживаясь за стены, направился обратно, в тот загон, где очнулся. Он шел и думал: Это они пусть хранят целомудрие. Мне не нужна моя новая жизнь. Мне спокойнее, когда я мертвый. Армилус сказал, что мне слова Ноя – не приказ. Я проведу время здесь, как считаю нужным. И если все пойдет ко дну, мне будет легче.

Сим и Иафет нагнали его, подхватили под руки и проводили вниз. На нижней палубе Каин сел на дерево, брошенное у стены. Снова схватился руками за голову, а его братья принялись разносить воду и траву животным по загонам.

Дни тянулись нескончаемо. Время Каина было наполнено тоской. Ему не было дела до всех зверей, насекомых, птиц, с которыми приходилось делить ковчег. На палубу ко всем остальным он так и не перешел: к чему слушать заунывные рассуждения Ноя об их спасении и кроткие реплики братьев, подтверждающих правоту отца. Да и с женой встречаться в загоне на нижней палубе гораздо удобней. А встречи происходили часто. Как правило, днем. Ночью все женщины спали вместе, Неелатамек было бы неудобно уходить на свидания к Каину. По этой причине они встречались днем. Обычно после общей трапезы Каин делал Неелатамек незаметный знак, который могла увидеть только она. Это означало, что когда женщины уберут со стола и помоют миски и кружки, она должна спуститься к мужу. Поначалу Неелатамек боялась этих встреч, потому что это нарушало правила, которые наложил Ной не только на людей, но даже на животных. А потом, глядя на Каина, женщина тоже осмелела и иногда сама прибегала, чтобы тайно проведать мужа. Им было удобно, потому что Ной распределил ковчег, отдав по этажу каждому сыну. Каину достался нижний, где были загоны для тигров, слонов, жирафов, бегемотов и прочей живности, которая водилась, как правило, в самых жарких странах. Каин все время ворчал, что у него скопились главные едоки затонувшего мира. Мясо потреблять людям и животным Ной тоже запретил. Люди довольствовались лепешками и похлебками из пшеницы, булгура и овощей. Иногда Ной приносил к столу мед, орехи и головку отяжелевшего и подсохшего сыра. Животных кормили только сеном и овощами. Каину повезло, потому что припасы еды для зверей были выгружены на его палубу. Не надо было все время переходить по лестницам ковчега, чтобы наполнять у себя в загонах корыта для кормежки. А братья были вынуждены спускаться к нему часто. Хорошо, что у них было мало времени для встреч и разговоров – животных на каждой палубе было много, поэтому ухаживать за ними приходилось с утра до ночи. А просто увидеться и поговорить можно было только во время трапез за общим столом. Вот почему никто из них не застал Каина во время встреч с Неелатамек. Просто было не до общения. Жены приходили на палубы своих мужей, чтобы убирать в загонах и мыть зверей, тоскующих в вынужденной неволе.

Каин жил в собственном мире, где душа позабыла, что такое радость. Многое для него было невыносимым. Но самым тяжелым испытанием оказались моменты, когда Иафет играл на свирели. Именно во время этих душераздирающих звуков, которые так восхищали остальных, откуда-то из глубин мозга к нему приходили воспоминания. Сначала это были лица. Адам, Ева, Авель, Лилит, Армилус, а потом он вспоминал события: руку с камнем, занесенную над головой брата, жертвенник Богу с отвергнутыми дарами, Райское дерево, которое вместе с возлюбленной они тащили через весь город, смерть Лилит, начало потопа.

Армилус! Снова Армилус! Почему он называл себя другом? Он же предал Каина! Ничего не сделал, чтобы помочь Лилит, хотя обещал!

Каин вспомнил о предсмертном подарке любимой: ожерелье с серебряными квадратиками. Провел рукой по шее. Там ничего не было. Как жаль было остаться без этой безделушки, которая имела значение только для него. Что делать? Наверное, она сейчас на дне, под толщей воды, на теле утонувшего человека, обглоданном рыбами. Та судьба закончилась. Теперь у него эта судьба. Он Хам. Сын Ноя. Из единственной семьи, спасенной во время Великого Потопа. Выживший против своей воли.

И люди, и звери за время пребывания на водах похудели. Погрустнели птицы, стали меньше летать над головами. Выходить из загона разрешили только жирафам, потому что из-за длинных шей, они у себя не помещались. Им мешали верхние перекрытия. А по центру ковчега таких ограничений не было.

Скудность еды его сильно мучила. От этого он по-настоящему страдал. Каину хотелось мяса, хотя мясо его окружало. Но оно было живым. Все время он думал, что если придушить какую-нибудь антилопу, этого ни Ной, ни кто другой не заметит. Животных в ковчеге столько, что голова кружится от их числа. И однажды он было собрался это сделать. Выбрал для начала не очень крупного зайца, заточил один из своих ножей, спрятал его под холщовой тканью, в которую собирался закутать свою жертву. Он понимал, что развести огонь и приготовить животное на пламени не получится. Но за все время он так истосковался по теплому настоящему мясу, что мог съесть свою жертву даже сырой. Когда он вышел из своего загона и направился к загону с зайцами, остальные животные словно прочитали его мысли. Они подняли страшный шум, который растекался по всему ковчегу, словно волна, поднимался с палубы на палубу. Птицы свистели, хищники рычали, кабаны хрюкали, волки выли, зайцы барабанили лапами по дверям загонов. Так что даже Ной вышел на верхнюю палубу и стал вопрошать:

– Что случилось? Что происходит?

Каин понял, что убийство животного здесь невозможно. Бог охраняет своих тварей, следит, чтобы все без жертв и потерь живыми добрались до конца скитаний.

– Я вижу, ты полностью освоился здесь! – однажды услышал он голос Армилуса, который, как всегда, появился неожиданно.

– Зачем ты меня пугаешь? – спросил Каин. – Я не звал тебя. Ты мне не нужен.

– Я пришел напомнить тебе, почему ты находишься в ковчеге. Из-за одного своего обещания.

– Какого обещания? – зло спросил Каин.

– Перед потопом ты обещал мне, что окажешься в ковчеге, чтобы убить Ноя и всю его семью. Главное, чтобы погиб Сим. Это враг для тебя и твоего потомства.

– Нет никакого потомства, – прошептал Каин.

– Еще будет. У тебя замечательная жена Неелатамек. Она родит для тебя сына. И не одного. Они будут властвовать в этом мире. Если не останется в живых потомков Сима. Для этого ты здесь.

– Ты представляешь, что я возьму нож и перережу всю семью.

– Ты обещал, – напомнил Армилус, – для тебя это не будет трудным.

– Ты мне много чего обещал! Например, спасти от потопа.

– Но ты не справился с моими поручениями!

– Еще ты обещал спасти Лилит, – ответил Каин.

– Ты продолжаешь помнить эту великаншу? – засмеялся Армилус. – Прекрати! Когда ты с моей помощью достигнешь власти, сможешь получать любых женщин! Но сначала убей Сима. Он – главное препятствие в твоей жизни. А с ним уничтожь всех остальных. Я принес тебе меч твоего сына, который ты бросил, когда тащил к пристани дерево с черепом Адама.

Армилус поставил меч в углу загона.

– Не откладывай свое предназначение. Думай о потомках и о том, что обещания должны исполняться.

Черный человек исчез во мраке темных закоулков ковчега. Каин поднял меч сына, покрутил его в руках. Вспомнил, как сжалось его сердце, когда меч пришлось отбросить из-за бессилия. До сих пор чувство жалости об этом мучило его. И вот оружие снова здесь. Сверху послышались голоса семьи, которая собиралась на ужин. Он поднял голову, посмотрел на верхнюю палубу и взмахнул мечом, словно разрезая ковчег пополам. Потом положил оружие на сено и отправился к семье, понимая, что трапеза не сможет утешить его.

Каин все время чувствовал потребность в еде. За столом он не мог насытиться. Однообразие и пустота блюд вызывали раздражение, которое он с трудом сдерживал. Но еще большую злость вызывали разговоры во время трапезы. На этот раз Сим начал за столом беседу, что Бог не может дать человеку испытания, которые тот не в силах вынести. Иафет тут же подтвердил это:

– Бог ведь любит каждого человека! Зачем ему давать непосильные трудности тем, кого Он любит?

– А зачем вообще давать трудности? – с некоторым сарказмом спросил Каин.

– Через страдания люди должны очиститься, – сказал ему Сим, – мы же сами нарушили законы Рая, где страданий не было!

– И пришли в мир, где беды и трудности определяют бытие человека, – подхватил Иафет.

– К тому же человек стал не таким, как его создал Бог, – ответил с места главы стола Ной, – люди решили, что могут безоглядно грешить. Им даже понравилось это делать. Господь наказывает людей за грехи, заставляя их страдать. Меня все время гложет чувство, что в нашем ковчеге происходит что-то нечистое. Поэтому вода держится так долго.

– Главное, чтобы Господь был милостив и за наши дела или мысли не отправил ковчег на дно, – добавил Сим.

И даже когда трапеза закончилась, прозвучала благодарственная молитва, Сим и Иафет продолжали это обсуждать. А Каину было неинтересно. Он успел потерять все, что связывало его с Богом. Иллюзий по поводу себя у него не было. А у братьев были. Правда, после только что случившейся встречи с Армилусом у Каина появилась надежда, что не все потеряно для его потомства. Еще появятся дети его крови, даже если он теперь в облике Хама. Смерть перестала быть для него безразличной.

После трапезы он встал, не получив чувства сытости.

Голодная тоска оказалась самым тяжелым чувством, с которым Каину приходилось жить каждую минуту. Чтобы не думать о вкусной еде, которой здесь не было, он, обнося сеном и водой ненавистных животных, ходил по ковчегу, заглядывая в разные потайные места, словно надеясь обрести там какую-нибудь усладу для желудка. Однажды ему повезло. Спускаясь с трапезы, где он уже успел подмигнуть Неелатамек, чтобы она, как освободится от обязанностей, пришла к нему, Каин замедлил шаг возле одной из дверей, мимо которой ходил каждый день, а что там – не знал. Братья ушли раньше его.

Ной удалился к себе и прилег на кровать из сухой травы. Женщины принялись за уборку, а Каин решил посмотреть, что за дверью. Он помнил о своем даре входить в любые пространства без преград. Правда, здесь ему это не понадобилось. Как и все в ковчеге, она не была заперта. Каин не очень-то понимал, почему Ной так всем доверяет. Но не спорить же с ним из-за этого!

Он снял с подставки на стене полусгоревшую свечу, открыл дверь и прошел внутрь, освещая пространство крохотным пламенем огарка. Это был продуктовый склад! Вот откуда Ной приносит изредка на трапезу орехи и сыры! Здесь были собраны фрукты и овощи, которые могли долго не портиться, стояли мешки с мукой, пшеницей, булгуром, киноа, кувшины с маслами. На полках сушились гранаты и абрикосы. Плетеные короба были заполнены сухими фалафелями. Каин заглянул в одну из больших коробок – туда были насыпаны орехи. В другой он нашел много кунжута. Было несколько гигантских кружек с медом, а сыры лежали друг на друге огромными кругами, змейкой уходящими в высоту. И было еще много других удивительных продуктов, от которых он стал отвыкать. Каин протянул руку, положил за пазуху большой кусок козьего сыра, насыпал в шейный платок орехов и забрал кувшин с медом. Он приоткрыл дверь, убедиться, что никто не проходит мимо, и выскользнул из обнаруженного склада. И тут же услышал женский вздох. Со страхом Каин повернул голову. На его счастье это была Неелатамек. Он отдал ей в руки кувшин и они по лестнице спустились к Каину в загончик. Там он, высыпая из платка орехи, разламывая себе и жене сыр, который они полили медом, спросил ее:

– Ты знала про эту комнату с запасами еды?

– Конечно, – ответила Неелатамек, – про нее все женщины знают. Мы там берем продукты для трапезы.

– И ты мне ничего ни разу не принесла? – разозленным голосом упрекнул ее Каин.

– Мы ничего не брали там никогда без разрешения Ноя.

– А теперь бери! – приказал ей муж. – Всякий раз, как только ты окажешься рядом, бери для меня что-нибудь. Я голодаю! Я уже вою от этой похлебки, как волки в дальнем загоне. Мне нужна какая-то новая пища, иначе я совсем одурею от нашего бесконечного пребывания здесь!

– Хорошо, – тихо пообещала Неелатамек.

– А вяленого мяса там у Ноя нет?

– Ни мяса, ни рыбы ты здесь не найдешь.

– А что в маленьких коробочках, которые я сотни видел на самых высоких полках?

– Там семена разных растений, которые помогали людям в хозяйстве. Из них потом произрастут овощи и фрукты. И специи.

– Специи! – обрадовался Каин. – Найди там для меня что-то острое! Что-то как можно более поострее.

– Ной всегда предупреждает, что у него есть запас продуктов, но он их очень бережет, потому что не знает, сколько еще продлится потоп. Вдруг мы будем голодать? – предупредила Неелатамек.

– Там столько всего, что никто не почувствует, если я возьму совсем немного! – отмахнулся от нее Каин.

Над комнатой, где они трапезничали, была еще одна лестница. Она вела на крышу ковчега. В спокойную погоду по крыше можно было ходить. Когда дожди кончились, Сим и Иафет выходили туда постоять. Как они говорили, «на свежий воздух». Часто с ними поднимались туда и жены. Каин не ходил никогда. Зачем видеть эту бескрайнюю тоску, когда можно уединиться с Неелатамек для тайной любви или угостить себя сыром с медом, орехами и вином.

Но однажды Каин все-таки вышел туда с тонкой веревкой, на конце которой сухой травой примотал горбушку хлеба. И надо же! Наживку тут же проглотила рыба довольно впечатляющих размеров. Но тут выход на крышу ковчега открылся и показался Сим. Он увидел Каина за рыбалкой, обрадовался улову и пожалел, что этой рыбы на всех не хватит. Нужно еще хотя бы две таких же. Каин хотел его ударить по голове за вездесущность. Но делать было нечего. Он попросил принести снизу кусков от черствых лепешек и забросил удочку в бескрайнюю воду еще раз. Другая рыбина через несколько мгновений сожрала приманку. Ее Каин, наматывая веревку на ладонь, с легкостью вытащил. Но рыбы все равно было недостаточно. Каин снова забросил веревку с лепешкой в воду и стал ждать. Сим пристроился рядом. От лепешки он отломил кусок и начал его грызть. Волной ковчег неожиданно толкнуло. От этого рука Сима дрогнула и он подавился сухим хлебом. Сильно закашлялся, беспомощно разводя руками по сторонам. Дыхание его остановилось. Грудь мучал сухой кашель. Ничего сказать он не мог. Только показывал Каину, что нуждается в спасении.

Каин смотрел на это холодными глазами человека, которому важна смерть Сима. Ведь речь шла о том, чей род окажется сильнее. Этого любимца Бога или грешного Каина? Стоило отстраниться – и Сима больше не будет. Но он не смог. Каин приблизился к Симу, обхватил его грудь и сильно сжал руки. Воздух из легких выбил застрявший в горле кусок хлеба. Через некоторое время Сим пришел в себя. Продолжая откашливаться, он поблагодарил и обнял Каина.

Они продолжили рыбачить. Новая рыба, судя по всему, оказалась больше этих. Каин тащил веревку с трудом и не мог ничего с ней поделать. Вдруг она сильно рванула и Каин за привязанную за руку веревку начал скатываться за край поверхности, на которой стоял. Еще один рывок – и он окажется в бездне, где может не выжить из-за плавающих хищников. Тогда Сим протянул ему руку. Рискуя, что скатится за борт вместе с Каином, не имея никакой опоры, он цеплялся за какие-то сучки и щели, но не давал брату сорваться вниз. Выкатив тело Каина на безопасную часть площадки, Сим помог ему справиться с веревкой. Двойными усилиями они вытащили на крышу ковчега громадную круглую рыбину, которая искрилась и щелкала острыми зубами от того, что ее потревожили. Каин протянул к ней руку и его ошпарило, словно он дотронулся до кипятка. От злости он наступил рыбе ногой на голову, придавил. Сначала она затрепетала еще сильнее, но потом ее движения ослабли. Когда она совсем замерла, братья взяли улов и спустились вниз. Там встретили жену Сима Седукательбаб, которая всегда переживала, если муж поднимался наверх. Сим показал ей добычу и приказал приготовить к ужину.

Когда вечером семья собралась за столом, а женщины к обычной похлебке вынесли запеченную рыбу, Ной спросил:

– Откуда это у нас?

– Каин сегодня опускал в воду веревку с хлебом, – рассказал Сим, – рыба заглатывала ее и попадалась.

– Хорошо! – согласился Ной. – Я поначалу был против любой живой пищи за нашими столами, но хотя дождь прекратился, вода никуда не убывает. Я вижу, что вы слабеете. Сегодня выпекайте на одну лепешку больше, чтобы Каин мог каждый день ловить для нас рыбу. С ней мы сможем продержаться больше времени.

– Может быть, Бог забыл про нас? – спросил отца Иафет.

– Это по нашим грехам. Он дает нам время очиститься и стать новыми людьми.

– А может, решает, оставить нас или отправить ковчег на дно морское, – добавил Сим.

– Может, и так, – пожал плечами Ной.

Так у Каина появилось еще одно послушание, которое он выполнял исправно, но без души и радости, как любую свою работу.

Благодаря ежедневной рыбалке Каин стал свидетелем очень важных событий. Раньше он никогда не видел, чтобы его отец поднимался на крышу. А тут он вдруг вылез. Каину пришлось встать, чтобы поддержать старика. Все-таки Ною к тому моменту исполнилось шестьсот лет. В руках у отца был ворон.

– Мы уже находимся в ковчеге полгода. Дожди прекратились, а берега не видно. Я время от времени выпускаю птиц. Вдруг они найдут сушу! Приведут нас туда!

– Ты думаешь, ворон вернется, если что-то обнаружит?

– Конечно! У него ведь здесь ворона остается! Что ему делать одному? Обязательно вернется!

Ной запустил птицу, которая с гулким карканьем полетела вперед. Мужчины смотрели ей вслед, пока она не превратилась в крохотную точку и совсем не пропала.

– Крылья могли ослабеть за время, проведенное без полетов, – сокрушался Ной. – Переживаю я, чтобы ворон не рухнул где-нибудь в воду.

– Птицы в ковчеге могут летать над нашими головами, – согласился Каин, – а вот звери совсем захирели.

– Животные все понимают. И как мы, готовы ждать, сколько нужно. Хотя мы не всегда готовы. Я заметил, что ты сильно нервничал в последнее время, ни с кем не общался. Жил от всех отстраненно.

– Тосковал по солнцу, пока шел дождь, – ответил Каин, – и мяса хотелось, рыбы на худой конец!

– Ну, теперь рыба появилась! Все в твоих руках. На сегодня наловил?

– На сегодня и на завтра. Вся разная! А вот эта, с длинным носом, меня чуть не утащила за собой. Сильная оказалась.

– Не вся сильная рыба оказывается вкусной, – сказал Ной, – будь осторожен.

Они молчали, смотрели на безнадежно залитую водой поверхность. Ждали ворона. Ной смотрел вперед с надеждой. Каин – с усталым безразличием. Солнце уже приблизилось к горизонту и побагровело, а ворон никак не возвращался. Ной даже задремал наверху. Каин спустился к женщинам, чтобы передать им рыбу. Когда он вернулся обратно, увидел, что спящий отец повернулся слишком близко к краю и мог легко соскользнуть в воду, как это накануне чуть не произошло с ним самим. Но его спас Сим. А рядом с Ноем не было никого. Достать его оттуда было бы сложно, да и острозубая рыба могла бы налететь в воде на старого человека. Поэтому было лучше, если все обойдется без происшествий. Каин рванул к старику и, схватив его за руки, подтащил к себе. Теперь Ной был в безопасности. Когда он от этого проснулся, даже не понял, что произошло.

– Разморило меня на солнышке? – спросил Ной.

– Ты чуть не оказался в воде! – сообщил ему Каин.

– Какое счастье, что рядом со мной близкие люди, которые не дадут мне погибнуть, – похвалил его отец.

Тут над их головами раздалось карканье ворона. Птица тяжело дышала. Она прилетела откуда-то сзади. Ее никто не ждал с той стороны. Ворон подлетел к Ною, сел на его грудь и начал бить крыльями по лицу.

– Видел что-нибудь? – спросил старик, – есть у нас надежда?

Ворон несколько раз прокаркал.

– Понятно, – сказал Ной. – Сейчас пойдем обратно.

– Ты понимаешь птичий язык? – удивился Каин.

– И птичий, и животный! Мне недавно это открылось, перед самым потопом. И они меня тоже понимают. А ты-то можешь разобрать, что он говорит?

Каин посмотрел на ворона. Тот закаркал. Это карканье было так похоже на «Каин! Каин!»

– И что они тебе рассказывают? – с опаской спросил Каин.

– Я не могу тебе все открыть, – покачал головой мудрый Ной, – не все, что знаешь, надо произносить вслух. Иногда важнее промолчать, чтобы не потревожить чувств остальных!

Каин понял: Ною что-то известно. И скорее всего про него. Слишком много всего тайного происходило в его жизни. Звери всегда были поблизости, когда он общался с Армилусом. Могли слышать их заговор. Конечно, животные успели об этом рассказать. Многоумный Ной не говорит об этом, чтобы не нарушать покой в ковчеге. Что ж, пусть он живет, как хочет, а Каин будет жить по-своему. Он же не просился сюда. Просто так получилось.

– Почему ты не дал умереть Симу и Ною! – закричал на него Армилус, как только Каин спустился на свой этаж ковчега. – Ты разве не для этого здесь? Ты хочешь, чтобы миром правили дети Сима?

– Чтобы появилось мое потомство, мне не надо никого убивать, – сказал Каин.

– Твое потомство может не появиться, если я так захочу.

– Оно не появится, если я допущу смерть кого-нибудь из этой семьи. Сейчас нас защищает Бог своими ладонями, но если совершится смертоубийство, ковчег с таким грехом Господу будет не нужен. И ты не станешь нам помогать, если Бог решит утопить нас в воде.

– Бог не станет до конца уничтожать свое творение – человека! Он же не уничтожил падших ангелов! Я один из них. И не чувствую на себе никакого внимания Бога!

– Ты сходишь с ума без его внимания. Ты все отдал, чтобы Бог вернул к тебе свою любовь. Твоя душа мучается и изливается желчью, поэтому ты стараешься многое сделать против Него. Теперь ты каждое мгновение доказываешь себе, что ты не ничто, что ты имеешь какое-то значение. Но это не так.

– Убей Сима! Не дай ему спуститься на берег!

– До берега еще далеко. Возможно, это из-за моих грехов, которые я здесь себе позволял. Надо остепенить себя, научиться жить чище.

– Безумный! Ты отказываешься от своих слов и хочешь быть таким же, как они! Ты! Первый человек! Сын Адама! Кому ты хочешь подражать?

– Авелю! – ответил ему Каин.

Армилус выскочил от него и пропал.

Через семь дней Ной подошел к Каину и попросил помочь еще раз забраться на крышу ковчега.

– Сегодня надо отпустить другую птицу. Пусть облетит окрестности. Может, ей откроется какой-то островок, где мы сможем остановиться?

На крыше ковчега он достал белую голубку, которую подбросил в воздух. Голубка поначалу несколько испугалась, вспорхнула вверх, а потом закружила. Она летала вокруг, увеличивая расстояние между собой и ковчегом. Круг за кругом. У Каина даже шея заболела от ее странного полета. Конечно, для голубки это было испытанием – после черной крыши ковчега увидеть прозрачное невесомое небо и ослепляющее солнце.

Они ждали ее возвращения несколько часов. Каин вытащил рыбы больше, чем им было нужно. Одна из больших рыбин своими зубами порвала веревку и упала опять в водную стихию. А с веревками на ковчеге было трудно. У них многое заканчивалось. Почти не было муки, они исчерпали масло, остался только один горшок с медом и несколько головок сыра. Если бы не было рыбы, семья, возможно, уже жила бы впроголодь. Правда, пшеницы еще было достаточно, а вот запасы овощей должны были оскудеть не сегодня завтра. Стол становился скромнее, но после разговора с Армилусом и принятого решения не грешить Каин сказал Неелатамек, чтобы она больше не приносила ему продукты из тайной комнаты.

У животных жизнь была не слаще. Трава и пшеница, которые шли на корм, заканчивались. Запасы пресной воды истощались. Если бы шли дожди, то можно было набрать дождевую воду, которая могла скапливаться на крыше, но вот уже больше ста дней на небе не появилось ни облачка.

– Ничего страшного! – сказал Каину Ной. – У меня есть другая веревка, более прочная! Я тебе дам сегодня вечером.

– Отец, а если кончится еда, что мы будем делать? – спросил его Каин.

– Будем терпеть голод и ждать, когда Бог вернет нам сушу.

– Но если мы кого-нибудь съедим из животных? Сразу пару. Например, корову и быка.

– Если ты съешь корову, то останешься даже без небольшого количества молока, которое так радует нас за столом по утрам.

– Ну, не корову. Жирафа можно съесть с жирафихой. От них же никакой пользы.

– Господь это узнает. Он может захотеть продлить наши страдания еще дольше. А сил на это уже нет ни у кого. Мы лучше потерпим немного в надежде на завершение всего этого. И ты потерпи, – сказал Ной, заглянув в глаза Каина.

Каин решил, что Ной знает о разных случаях его невоздержания и говорит именно об этом.

Голубка скоро вернулась. Она летала меньше, чем ворон. Что-то проворковала Ною, отчего он заметно погрустнел. Каин его даже не стал ни о чем расспрашивать.

Птица землю не нашла.

Этим вечером Каин не стал звать Неелатамек к себе. Нужно было всем терпеть. А Каин до этого был самым невоздержанным из всех. Он не стал после ужина передавать ей никаких знаков. Она к нему пришла сама. Вечером несмело открыла дверь, как тень, проникла к Каину. Муж посмотрел на нее и увидел, что причиной визита Неелатамек была не страсть, а что-то тревожное. Она села на траву, он рядом:

– Нас с тобой ждет большое событие, – сказала Неелатамек.

– Что-то случилось? Ты заболела? – насторожился Каин.

– Не в этом дело. Я хорошо себя чувствую, хотя и немного ослабла.

– Что же произошло?

– У нас будет ребенок.

– Ребенок? Ты зачала в ковчеге? Когда? – воскликнул мужчина.

– Уже прошло довольно много времени. Я боялась рассказывать тебе об этом.

– Почему? – недоумевал Каин.

– В последнее время ты такой напряженный, редко говоришь со мной, ни о чем не спрашиваешь!

– Но ребенок – это же другое дело!

– Скоро его будет видно, – прошептала Неелатамек, – и все поймут, что у нас тобой все происходило здесь. Возможно, даже обвинят, что из-за нашей греховной жизни Бог так долго не открывал нам землю.

– Глупости! – сказал Каин, который начал покусывать нижнюю губу, понимая, что ситуация серьезная. И даже если Ной что-то про них уже знал от животных или птиц, то теперь об этом узнают остальные. Смущать отца, братьев и их жен ему не хотелось.

– Продолжай скрываться от всех и попроси Бога, чтобы он подарил нам побыстрее землю. Ради будущего ребенка!

Прошла еще неделя. Рано утром Ной снова забрал его с собой наверх. Каину было интересно, какую птицу отец отпустит на этот раз. За пазухой у него оказалась не голубка, а голубь. Ной что-то ему шепнул и выпустил из рук. Голубь, как и его вторая половинка, взмыл сначала над ними, огляделся в полете, выбрал направление и полетел туда, где недавно встало солнце.

Поначалу они ничего не спрашивали друг у друга. Смотрели вдаль. Каин готовил веревку с хлебом для того, чтобы поймать свежих рыб.

– Неелатамек мне призналась во всем, – неожиданно сказал отец.

– О чем ты говоришь? – спросил Каин.

– Я увидел, что когда все исхудали, она поправилась. Решил было, что это Неелатамек брала продукты из наших общих запасов. Я позвал ее к себе и упрекнул в этом. Твоя жена расплакалась и сказала, что дело не в продуктах. Не только в продуктах. Она показала мне свой живот, который скрывали накидки на платьях, и я все понял.

– Что ты понял? – осторожно спросил Каин.

– Я понял, что не могу положиться на тебя. Что ты единственный, кто нарушал мое слово. Ты сильно изменился с тех пор, как мы зашли в ковчег. У тебя осталось лицо Хама, но нутро другого человека. Что с тобой? Кто ты?

Каин посмотрел на отца. Он открыл рот, чтобы сказать Ною правду. Что ему было терять? Но в тот самый момент вдруг прилетел крылатый посыльный. В клюве он держал веточку с тремя оливковыми листочками.

– Земля! Наш голубь нашел землю! – воскликнул Ной.

– Земля! – подхватил его крик Каин.

Они бросились по лестнице вниз, к остальным. Ной так торопился, что чуть на свалился со ступенек на пол. Каин сильной рукой подхватил его.

– Голубь видел землю! – кричал отец. – Он поможет нам добраться до нее. Скоро мы сможем пристать к суше.

– Эта земля, на которой уже растут деревья! – ликовал Сим. – Там выросло оливковое дерево. Спасение совсем рядом!

– Сегодня устрою большой праздник, – пообещал Ной, – будем лакомиться сыром с фалафелями, есть свежую рыбу!

– Я не успел ничего наловить, – ответил Каин.

– Так иди же! Прошу тебя, иди за рыбой! – направил его отец.

Пока Каин ловил рыбу для праздника, снизу раздавались смех и счастливые восклицания. Отнимая от веревки рыбку за рыбкой, он вдруг подумал, что не должен никому мстить и жить особняком. Он попал в замечательную семью. Его жена Неелатамек родит детей. И не важно, у кого из потомков будет больше любви Бога и власти. Все вместе они восстановят человеческий быт, разрушенный потопом. Ной много знает про него и никому ничего не говорит. Он такой мудрый! Невероятно осторожный в оценках и высказываниях. Научиться бы у него этому. Наконец-то, Каин обретет семью, которую потерял по собственной глупости. Попадет в дом праведника. Это же большое счастье!

Вдруг на горизонте он увидел небольшой островок. И не поверил своим глазам. Столько дней вокруг них была только вода. Она сливалась с небом. Солнце, звезды и луна оставались главным утешением, потому что отличались от водной поверхности. А тут – целый островок. Да не такой уж он маленький. Только верхушку увидел Каин вначале, а с приближением к ней ковчега, оказывалось, что это гора больших размеров, у которой даже открылись уже зазеленевшие склоны. Их несло прямо к этому месту.

– Сюда! Сюда! Быстрее! – закричал Каин. – Я вижу землю! Мы приближаемся!

Вся семья вылезла из двери на крышу. Только жена Ноя Ноема махнула рукой и не стала рисковать здоровьем. Ее больные ноги научили быть осторожной не только во время потрясений, но и в радости.

Они смотрели на приближающуюся гору, обнимали друг друга, целовали, кричали в небо слова благодарности Богу. А какой переполох случился среди животных! Откуда они только могли знать, что происходит снаружи ковчега? Такими бурными звери не были никогда. Через открытый выход на крышу птицы начали вылетать. Каждая держалась своей половины. Словно прощаясь, они обязательно делали над семьей Ноя последний вскрик и неслись к обретенной земле.

Каин был счастлив всем, что с ним происходило. Злость ушла из его сердца. Он почувствовал этих людей родными. Так же обнимал их, целовал и ликовал, как и они.

Гора приближалась. Ковчег несло быстрой волной. Быстро радость сменилась страхом, что сейчас их разобьет об острые уступы ближайшего склона. Но не тут-то было. Господь большой волной, словно ладонями, донес ковчег на поверхность земли. Вода в последний раз обняла главное пристанище спасенных живых существ и удалилась.

Все бросились на нижнюю палубу к аккуратно промазанному смолой выходу из ковчега. Братья ударами деревянных молотов выбили двери наружу, выбросили деревянный трап, который позволял всем спуститься по связанным веревками деревянным мосткам. Семья расступилась, чтобы первым вышли Ной и его жена.

Они шли с трудом, потому что за целый год странствий ноги отвыкли от поверхности, которую не качает вода. Следом выходили братья и их жены. За руку Каин вывел Неелатамек.

А за их спиной показались первые животные, которым не терпелось оказаться на земле. Исхудавшие, притихшие, истосковавшиеся по свободе, но живые. Потом выяснится, что это обезьяны скакали по всем загонам, открывали задвижки, чтобы отпустить зверей на свободу. Из-за взятого на себя послушания они вышли из ковчега самыми последними. И самыми довольными.

Было тихо. Животные примолкли и не издавали ни звука. Птицы, покинувшие ковчег, снова слетелись отовсюду.

Ной подошел к большому камню и объявил, что нужно принести жертву Богу, но его сердце разрывается оттого, что для этого нужно убить несколько животных.

И вдруг к нему из толпы звериных пар выбралось несколько животных и подлетели птицы – все, у кого за время путешествия погибла вторая половинка. По разным причинам. От качки, от тоски, от того, что не хватало воздуха, из-за несчастного случая, потому что кто-то нечаянно ударил или наступил. Они тыкались мордами и носами в руки Ноя, садились к нему на плечи, словно уговаривали, чтобы их одинокие жизни были преподнесены Богу.

Ной, испытывая страдания за жизнь животных, к которым привязался, как к членам семьи, попросил детей связать их, чтобы совершить всесожжение, угодное Господу, поблагодарить Бога, как того требовал обычай.

Когда жертвоприношение произошло, солнце стало сиять несколько сильнее, голубое небо наполнилось золотыми бликами, воздух начал светиться и все услышали громоподобный голос. С ними говорил Бог. Он приветствовал людей и животных, вернувшихся на землю:

– Я дарю вам Свое благословение и хочу пообещать, что больше никогда не пошлю людям подобного испытания. Не буду наказывать большой водой свои любимые создания. Мир всех живых существ никогда больше не познает таких невероятных потерь. Сколько будет существовать человек, в небе для него будет Мой знак, которым Я скрепляю свои слова. Это радуга. Вы никогда ее раньше не видели, а теперь она будет радовать вас всегда.

После этих слов изогнувшаяся полуовалом радуга образовалась над их головами. Она переливалась разными цветами, зачаровывая людей своей красотой и совершенством:

– Когда вы впредь увидите радугу, то знайте, что Я с вами, – сказал Господь. – Я вас люблю и не нарушу обещания, которое вы услышали от Меня. Для людей, которые окажутся далеко на севере, вместо радуги будет другое утешение. Но вы сейчас тоже сможете его увидеть.

В голубом солнечном небе вокруг радуги засветились не менее прекрасные всполохи северного сияния, завораживая людей еще больше. Им не надо было другой награды в эту минуту, чем осознание, что есть видимые приметы, которые Бог им от себя намеревается посылать постоянно, чтобы радовать их уставшие души.

Иафет в этот момент заиграл на своей свирели. Его музыка тронула всех, но в этом не было ничего удивительного. Впервые за все время красоту этой мелодии услышал Каин. Игра Иафета переплелась с раздольем радуги и свечением северного сияния. Мелодия сумела пробиться в сердце Каина, вытесняя оттуда слезы, которые полились по его щекам.

– Я благословляю каждого, – говорил Бог. – Сейчас вам ничто не угрожает. Вода быстро уйдет, а вы плодитесь и наполняйте землю! Таков Завет между Мною и вами.

– Как ты хочешь, чтобы мы жили? – воскликнул Ной.

– Помните, что Бог один! Забудьте про идолов, придуманных людьми! Никогда не хулите то, что Я делаю. Никогда никого не убивайте. Будьте верны своим женам и своей семье. Не изменяйте никогда. И не берите у ближнего ничего. Забудьте про чужое. Не мучайте живых. Не раньте животных и не ешьте от них частей. Пусть все решает закон ваших сердец. Если исполните это, Я буду любить вас, как люблю в эту минуту, когда Моя радуга утешает ваши души и дарит надежду на будущее. Теперь она будет с вами. Вы будете смотреть на радугу и знать, что видите Мою любовь к вам.

– Плодитесь и наполняйте землю! – повторил Ной всем, кто его окружал, вслед за Господом.

Только после этого звери начали расходиться, а птицы улетать. Ной опустился на землю рядом с ковчегом, а с ним присела его жена Ноема. Сыновья смотрели, как быстро уходит вода. Теперь, когда она была далеко от ковчега, они разошлись, чтобы рассмотреть мир вокруг.

Вершина горы виднелась высоко над ними. Ее склоны были зелеными и полными земли, которая словно просилась, чтобы ее возделали. Каин поднялся в ковчег, чтобы принести рыбу, которую он успел наловить, а Сим и Иафет по слову отца сходили за продуктами, которых почти не осталось. Они понимали, что вначале придется непросто. Ведь запасов нет никаких. Надо построить дом, организовать хозяйство, посадить пшеницу, а с ней – остальные семена, заранее приготовленные Ноем. Впереди их ждал труд ради утверждения в новой жизни, которую им подарил Бог.

Пока они возводили дом, все оставались жить в ковчеге, где могли бы ночевать и переносить непогоду. Строить им было радостно. Они умели это делать. Устраивали поля. Привели коров, баранов и овец, чтобы те паслись неподалеку. Им были нужны их молоко и шерсть. Распределили между собой, кто чем может заниматься. Сим взял на себя разведение домашних животных. Иафет – стройку. Каин, как и при Адаме, стал земледельцем.

Вскоре жена Каина Неелатамек родила сына Ханаана. Ее положение видели уже все, и родителям новорожденного пришлось покаяться перед семьей, что они ослушались приказа Ноя и допустили грех, когда жили в ковчеге.

– Может быть, поэтому наше путешествие длилось целый год! – воскликнул Сим.

Это оказалось единственным упреком, сказанным Каину и жене, потому что радость переполняла всю семью. Там не было места негодованию и выяснению отношений.

Каин устроил сразу четыре поля. Одно – с пшеницей, другое – с кукурузой, третье – с булгуром. А на четвертом зрел виноград.

Ной до того, как Бог повелел ему заниматься ковчегом, был виноделом. Но по возрасту уже забыл и рецепты вин, и их вкус. Иногда он приходил к Каину, чтобы поговорить о виноградной лозе, подержать в руках колосья пшеницы, вдохнуть скромные цветки кукурузы.

Все были радостны и счастливы, даже когда продуктов было недостаточно для общего стола. Молоко и сыр у них были всегда. Куры несли яйца. А что еще нужно человеку? На одном из склонов горы росли оливки, которые женщины собирали, замачивали и приносили на трапезу. Из остатков муки пекли лепешки, добавляя к муке листья ревеня. Варили суп из крапивы и благодарили Бога за каждый шаг по земле. Ной и его жена Ноема, как и до Потопа, отказывались от мяса, а братья с удовольствием ели мясо животных, выращенных Симом или выловленных Иафетом во время охоты. Мясо было вкусным и легко насыщало братьев. Сразу появились силы для новой работы.

Несколько лет у них ушло, чтобы осуществить многое из задуманного. Не все получалось сразу. Много раз семье приходилось все начинать сначала. Когда вода ушла, выяснилось, что они рано начали строить дом и разбивать поля недалеко от вершины. Гора оказалась высоченной. Чем ближе к вершине, тем она была холоднее. А внизу земля была более благодатной. И солнце там было мягче. Они переходили ниже и ниже несколько раз, как ни жаль им было оставлять свои поля, постройки и, конечно, ковчег. Но он выполнил свою задачу. А потом еще долго снабжал семью деревом, необходимым для постройки. Они возвращались к нему, грузили на быков здоровенные бревна из ковчега, все время удивляясь, как вода укрепила древесину. Дерево от днища не боялось ни сырости, ни огня.

Годы шли, сын Каина Ханаан подрастал. У братьев тоже появились дети. Устроенные поля приносили свои скромные урожаи. Семья не уставала радоваться каждому колоску, каждой свежеиспеченной лепешке из новой муки.

Постепенно вырос виноградник. Каин заботливо ухаживал за каждой лозой. Как-то во время работы к нему подошел Армилус, про которого он стал забывать.

– Помнишь меня, Каин? – спросил черный человек.

– Зачем ты вернулся? – воскликнул Каин. – Уходи! Ты мне не нужен. Теперь у меня есть семья, которую я люблю, и работа, радующая мою душу.

– Не обманывай себя! Ты же не можешь видеть, что продолжаешь оставаться изгоем. Из тебя сочится твоя греховность. Бог, как и Ной, по-прежнему радуются больше Симу и Иафету.

– Зачем ты мне это говоришь? Они мои братья! Я хочу, чтобы у них все было хорошо.

– А у тебя? Посмотри, сколько времени Сим проводит в молитвах, разговорах с Богом. Его дети прекрасны. Животные, которых он пасет, плодятся без устали. Он стал главным кормильцем в доме. Иафет построил хороший дом, где всем удобно, его музыка тоже подарена ему Богом. А что Бог подарил тебе? Твоего скудного урожая надо ждать по нескольку месяцев.

– У нас у каждого свое дело. Ты мне мешаешь. У меня растет сын, а Неелатамек ждет еще ребенка, – спорил с ним Каин.

– Я хочу помочь тебе, – продолжал бубнить рядом Армилус, – ведь ты не умеешь делать вино из плодов своего виноградника. А я тебя научу, чтобы оно было сладким и манящим. Благодаря вину тебя будут ценить и Ной, и его сыновья.

– Они ко мне хорошо относятся, хотя Ной, как мне кажется, знает о всех наших с тобой замыслах.

– Слушай меня. Я помогу. Я вернусь, когда ты соберешь ягоды. Твое вино удивит всех. Все полюбят его больше, чем мясо Сима и музыку Иафета. Ты станешь лучшим. Не упускай эту возможность!

Несколько месяцев Каин вместе с Неелатамек плели корзины для поспевающего винограда. Но труды перестали дарить Каину такую радость, как прежде. Он думал про себя: а вдруг Армилус в чем-то прав? Может, в семье все продолжают помнить его грех с женой, который он совершил в ковчеге? Укоряют в разговорах, когда Каина нет поблизости? Вдруг Ной рассказал им, куда девались продукты из запасов? Теперь нет рыбы, которую он мог поставлять к трапезе каждый день.

Ужиная вместе со всеми, Каин чувствовал, что давно ничем не радует семью. На его душе опять появились черные пятна.

Каин стал замкнутым и отчужденным. Он не рассказывал отцу и братьям ни о чем из происходящего с ним в течение дня, не расспрашивал их. Братья тоже понемногу перестали задавать вопросы. А ему так хотелось вернуть былое расположение. Надо взять рецепт у Армилуса. Тогда Каин научится делать свежее вино и угостит всех, сумеет возвратить родные отношения, которых так долго был лишен и которые обрел лишь ненадолго. И снова утерял.

Настал вечер, когда со своих полей Каин вернулся с кувшином молодого вина. Он попросил Неелатамек принести чаши для всех. Ной уже не помнил, когда последний раз пил вино. Не помнил его вкуса. И того легкого чувства, которое дает вино телу и разуму. Никогда не пробовал этого напитка. Но сейчас наступили другие времена. Все, что удавалось получить, вырастить, произвести, вызывало радость и интерес. Поэтому вино, разлитое по глиняным чашам, согласились попробовать даже женщины. К сожалению, оно еще не созрело до нектарного вкуса, о котором мечтал Каин. Было кисловатым и легким. По нему бегали веселые пузырьки. День выдался жаркий и Ной, не особенно понимая в коварстве молодого напитка, потреблял его вместо воды. Каин не отставал от отца. Братья вели себя осторожней. Они попробовали, но что-то их остановило.

– Вы, как ваши жены! – пошутил Каин. – Боитесь пропустить виноградный дар к своим сердцам!

– Твой виноград сладкий! Каждая ягода – словно большая капля росы на утренних листьях, – ответил Сим, – а вино получилось слишком кислым. От этого даже вкус мяса меняется!

– А для моих овощей в самый раз, – похвалил напиток Ной, – и жажду хорошо утоляет. Оно прохладное! А вечер просто горячий! Когда я его пью, воздух становится более ласковым, а огонь из вина попадает в мою кровь. Кровь в последнее время просит, чтобы ее немного разогрели. Я что-то стал быстро уставать. После вина в меня словно вошли новые силы! Попробуйте!

– Спасибо, отец, – поблагодарил его Каин за слова поддержки.

Послушные братья снова пригубили чаши и отставили их от себя. Это Каина немного задело, но он тоже, как и Ной, почувствовал радостное движение в крови, которое затенило нарастающую было обиду на Иафета и Сима.

Отец, благодаря вину, стал очень разговорчивым. Он принялся рассказывать, как разводил виноградники в молодости, но оставил это занятие, потому что надо было строить ковчег. Стал вспоминать сорта винограда, а также свои хитрости, которыми добивался, чтобы урожай был обильным, вкус ягод насыщенным, а вино вкусным.

Каин тоже впервые за долгое время начал веселиться. Он рассказал собравшимся о мышах, которые подбираются к винограднику. Но стоит их поругать, как стыдливо удаляются на некоторое время. Зато приходят кроты, у которых после путешествия в ковчеге ослабло зрение. Они любят грызть корни пшеницы, а едва заслышав приближение Каина, пытаются убежать, но из-за слепоты не понимают, где их норки. Каин берет их в руки и переносит на другой берег горной реки, где у него нет полей. На поиски кротов из норок выбираются их семьи, которые ищут пропавших. Каину пришлось с одного берега на другой перекинуть дерево. Он сделал это таким образом, чтобы кроты и мыши легко перебирались по стволу и, преодолев речку, могли соскочить, а вернуться у них не получалось, оттого что ствол дерева на том берегу не прилегал к земле, как бы зависал над противоположным берегом. Благодаря этому с полей убежали почти все, кто мог повредить пшенице, винограду и булгуру.

Иафет рассказал, что его жена придумала новое блюдо: булгур с овощами. Она закладывает крупу и овощи в горшок, наливает туда воды и ставит прямо в пламя костра. А когда через некоторое время открывает горшок, оказывается, что булгур увеличился в размерах, вода испарилась, а овощи подарили блюду свой сок. Со специями отца вкус просто потрясает. Он попросит жену, чтобы она приготовила это блюдо к следующему ужину.

– А Каин пусть завтра принесет еще вина! – скомандовал Ной. – Потому что, когда много специй, только вино сможет охладить язык от всего острого и горького.

Когда он это говорил, все обратили внимание, что некоторые слова Ной выговаривает плохо. Словно язык его больше не слушался.

– Обязательно, отец! – ответил Каин. – Завтра будет вино из другого винограда! Возможно, оно остальным тоже понравится!

Все услышали, что язык Каина тоже справляется со словами не как обычно, а замедленно и с запинками. Но никто ничего не произнес, чтобы не нанести обиду.

Ной попытался встать, а ноги его не поддержали. Отец начал падать на сторону. И упал бы, если Сим и Иафет не подхватили его под руки. Каин тоже хотел помочь отцу, но у него ничего не получилось. Голова закружилась, как в первый день в ковчеге, когда казалось, что все вокруг плывет и раздваивается. Ноя отвели спать в шатер, а Каин завалился прямо у костра.

Утром он проснулся от того, что очень хотелось пить. И голова болела, словно внутри копошились безжалостные насекомые. Все-таки он смог подняться, но ему пришлось напрячься, чтобы припомнить вчерашний вечер и разговоры за ужином.

Да, вино оказалось опасным напитком!

Солнце только взошло, поэтому на дворе жизнь и движение лишь начинались. Сначала Каин решил заглянуть в шатер Ноя. На входе он споткнулся о его халат. Прошел внутрь шатра и увидел, что ночью отец сорвал с себя все одежды и остался спать обнаженным. Это повеселило Каина. Он выглянул наружу. Братья и их жены начали заниматься во дворе обычными трудами. Женщины принялись подметать и убирать посуду, которая осталась после ужина. Сим готовился к утренней молитве. Он каждый день начинал с разговора с Богом. Иафет занимался животными, которых надо было отвести к водопою.

Каин позвал их в шатер к отцу. Когда они вошли, он со смехом указал им на обнаженного Ноя:

– Вот такой у нас праведник! Взгляните на него! Все потому что он не ест мяса. Легко опьянел, тревожно спал!

Братьям не передалось его веселье. Они закрыли свои глаза руками, чтобы не видеть позора отца, и выскочили во двор.

– Чего вы? – удивился Каин, показывая им подобранный с земли халат Ноя. – Давайте его спрячем, а Ной начнет искать, не понимая, что произошло.

Сим выхватил одежды из рук Каина, сделал знак Иафету:

– Мы должны прикрыть отца. Ему не должно быть стыдно, когда он проснется!

Братья вошли в шатер спинами, чтобы не видеть больше фигуру охмелевшего Ноя. Не оглядываясь на отца, они бросили на его тело халат. Только после этого разрешили себе повернуться и поправить одежды, чтобы его срам больше никто не увидел.

Каин почувствовал себя ужаленным, как от ядовитой рыбы. Он понял, что сам еще не протрезвел до конца, а потому допустил эту непростительную оплошность. Ему хотелось почувствовать себя ближе к семье, а он наоборот, только что от всех отдалился. Каин наполнил кувшин водой и быстрым шагом удалился к своим полям.

Целый день Каин, поливая пшеницу и виноградник, надеялся, что появится Армилус. Тогда он сможет высказать злодею, что происходит сейчас в его душе. Это же падший ангел рассказал, как надо готовить вино, не предупредив, что молодая лоза может быть настолько коварной. Армилус был довольно хитер и не пришел в этот день к винограднику. Возвращаться вечером к семье Каину не хотелось. Он заночевал в шалаше возле реки. Домой вернулся только через три дня. Братья ему ничего не сказали. Никто не поинтересовался, где он пропадал. С ним не разговаривали, и он вел себя так же, как они. Но вот произошла встреча, которую он боялся больше всего: во двор вышел Ной. Он увидел Каина и знаком показал, что им надо уединиться. Отец вошел в шатер, Каин проследовал за ним.

– Как ты мог так пренебрежительно отнестись ко мне? Я глава рода, вы должны уважать меня, а не насмехаться над моими слабостями. Я сейчас буду стареть и не хочу, чтобы ты увидел многое из того, над чем может посмеяться человек с каменным сердцем!

– Прости, отец! – начал оправдываться Каин. – Я просто не подумал! Мне казалось, это просто шутка, которую все поймут.

– Очень плохая шутка. Я все дни думал о тебе. Впервые все это время на небе не появилась радуга. Я понял, что нет внутри твоей души ничего от прежнего скромного и тихого Хама. Куда он пропал? Как его заменили на тебя? Хам никогда бы не смог так поступить со мной!

– Такого больше не будет никогда, – пообещал Каин.

– Я больше не позволю, чтобы такое происходило. И вот, что я решил: ты возьмешь жену и детей, уйдешь из нашей семьи. Я хочу, чтобы человек, который меня опозорил, скрылся с моих глаз.

– Отец! – вскричал Каин.

– Какой же я тебе отец! Выпив вина, ты не уследил за собой, и открылась твоя настоящая натура! Уходи! И помни, что я не жду тебя обратно. И твоих детей видеть не хочу. Я не могу ничего сделать тебе, потому что после схождения с ковчега ты получил вместе с нами благословение Бога. Но я заклинаю! Твои дети! Они не смогут достичь таких же высот, как потомство твоих братьев. Тяжелый труд и услужение сыновьям Сима и Иафета ждут их впереди. Так я решил. И все пусть будет по моему слову!

– Зачем? Я не хотел! – кричал Каин.

– Поздно! И помни: грешники должны служить детям света, а не наоборот, – сказал отец.

Когда Каин с черным от скорби лицом покидал шатер Ноя, услышал вослед:

Ты должен уйти сегодня же, до заката солнца.

Каин прошел на женскую половину, молча приблизился к Неелатамек, взял ее за руку, позвал сыновей. Он не забирал ничего. И ничего не объяснял. Просто без прощаний удалился от всех в ночь, такую же бескрайнюю, какими раньше виделись им воды вокруг ковчега.

Люди в те времена жили долго. А значит, свои боли и страдания они должны были нести бесконечно. Каин боялся этого длинного срока. Однажды он уже прошел огромную жизнь без радости. И теперь это снова ждало его впереди. Ничто светлое не наполняло его сердце. С женой и сыновьями он уходил далеко от горы, у подножия которой поселилась семья Ноя. Уходил от своих надежд на жизнь с близкими людьми, которые его поймут и поддержат. Теперь он знал: не будет никой поддержки! Никакого сострадания!

Сколько столетий они скитались? Никто не умел считать время и даже не знал, для чего это было бы нужно. Человеческий век исчислялся числом потомков. Их у Каина было множество. Сыновья, дети, внуки, правнуки. В одном месте он задержался надолго. Без воодушевления следил, чтобы урожая на разбитых поблизости полях хватало на пропитание, чтобы рядом паслись коровы и овцы. Земля готова была радовать его, но он не готов был радоваться колосьям, плодам, приплоду в стадах. Дети занимались этим по его слову. От жены Неелатамек он отдалился, редко и мало с ней разговаривал, отчего на лице женщины часто появились слезы, вызванные одиночеством и размышлениями о том, какую же вину она совершила перед мужем?

Каин часто стал уходить от всех, чтобы в поле размышлять о своих несчастьях, которые вот уже третью жизнь не покидали его. Он пробовал молиться Господу, как это делал Сим, но у него ничего не выходило. От этого злость в душе на братьев нарастала внутри него, как грозовая туча перед летним ливнем. Зависть к ним крепла, как сорняки, которые зеленой травкой сначала появляются на пшеничном поле, а потом быстро крепчают и начинают забирать соки у золотых колосьев.

Как-то он возвращался после такого уединения и увидел, что во дворе дома у костра жена подает напиться какому-то путнику. Что-то в очертаниях странника Каину показалось знакомым. Это не принесло ему радости, потому что скоро он разглядел черные очертания худой и сутулой фигуры самого неприятного человека своей жизни – Армилуса. Только его не хватало ему в завершении всех бед! Он был виновен во всех злоключениях Каина. Откуда у него взялась смелость снова явиться к нему?

– Зачем ты пришел? – спросил его Каин со злостью.

– Ты не хочешь меня видеть? – ответил Армилус. – Я понимаю. Но выслушай меня. Может быть, на этот раз ты примешь мои слова более дружелюбно, чем раньше.

– Я много общался с тобой, но все это только разрушало мои жизни.

Каин попросил Неелатамек оставить их. Женщина удалилась в дом, а Каин молча присел напротив гостя. Их разделяло пламя огня. От бликов скуластое бледное лицо Армилуса казалось более зловещим. Он заговорил первым:

– Ты считаешь, что это я виноват в том, что Ной отверг тебя?

– Ты предложил мне изготовить напиток из винограда. Теперь моя семья скитается, а дети и внуки не знают своих родных.

– Ты разве не знал, что нельзя смеяться над божьими людьми? Ни над праведниками, ни над юродивыми, ни над другими любимцами Господа! Я их не люблю, но и насмешек над ними никогда себе не позволял, – заметил черный человек. – И вспомни! Это не первый дом, который ты вынужден покинуть из-за своих ошибок! То же самое произошло, когда ты уходил из дома Адама. Возможно, так написано у тебя на роду. Навсегда ты должен оставаться человеком без пристанища.

– Ты говоришь, что все происходящее связано со мной?

– Так и есть! Будь ты немного хитрее и умнее, ничего бы не случилось. Особенности твоей души неистребимы. И даже смерть – а ты их пережил достаточно – не может тебя исцелить от того, что внутри тебя.

– Зачем же ты меня тогда воскрешаешь? – воскликнул Каин.

– Потому что ты нужен мне! Бог лишил меня возможности влиять на ход событий вокруг. Поэтому я не смогу ничего сотворить сам, только твоими руками. Как бы ты ни злился, мы нераздельны. Ты уже отделился от Бога и никогда не сможешь быть так близок к Нему, как Авель или Сим.

– Для чего ты пришел ко мне сегодня?

– Рассказать то, чего ты не знаешь! – таинственно ответил Армилус.

– А может, я не хочу этого знать?

– Хочешь, потому что это касается твоих братьев, которым ты так завидуешь.

– С чего ты это взял? – спросил Каин.

– Думаешь, мне не известно, зачем ты уходишь от всех с рассветом и о чем пытаешься сказать Богу? У тебя никогда ничего не получится.

– И что? Зачем ты мне это говоришь?

– Ты просто не знаешь, что после твоего ухода Ной обратился к Симу и Иафету. Он их тоже попросил уйти вместе с многочленными потомками, потому что люди не должны оставаться на одном месте. Они должны разойтись по всей земле.

– Это меня должно утешить?

– Ты начнешь новый путь и везде будешь встречать потомков своих братьев. Разве это не утешение?

– И что?

– Подумай сам. Ноя рядом нет. Его потомки находятся в разных краях. Это редкая возможность всех объединить вокруг меня. Они придут, как неразумные телята, как затерянные овечки. Я, наконец-то, смогу быть властителем над людьми.

– Ты по-прежнему хочешь править этим миром. Но для этого есть Бог.

– Бог где-то там! В своих владениях. А я здесь, рядом, вместе с вами, – со смехом ответил Армилус.

– Ну и иди к ним. Оставь меня, – просил Каин.

– Если ты послушаешь меня, мы сможем многое сделать. Ты станешь главным над всеми потомками Ноя. А их за эти столетия родилось немало.

– Мне ничего не нужно, – сказал Каин, поднимаясь от костра, чтобы уйти в дом.

– Ты собираешься всегда жить человеком, который ниже остальных? – остановил его Армилус. – А ты подумал о детях? Разве ты не хочешь подарить им бесконечную власть над всеми! Или пусть твои потомки, как приказал Ной, идут в услужение к остальным! Уж лучше бы тогда, чтобы не было потомков, чем тебе стать отцом рабов и слуг!

Каин снова присел к огню. Он молчал. Своим взглядом показал, что готов выслушать Армилуса. Тот немедленно этим воспользовался:

– Город! Когда-то ты придумал построить первый город. И это получилось. Город манил людей. Они готовы были отдавать продукты и предметы своего труда, чтобы войти в ворота твоего города.

– Сыновья Ноя уже жили в городе. И вернулись к прежнему миру без ворот и башен.

– Но их потомки могут легко поддаться соблазну городской жизни. Я увлеку их городом, который они построят сами. А внутри его начнут создавать огромную башню. Она будет такой огромной, что уйдет в небеса. Это будет ответ людей Богу. Ответ, который они сами не осознают.

– Люди захотят дотянуться до Господа?

– Они будут считать, что могут быть наравне с ним! Даже превзойти Бога.

– У тебя ничего не получится, – с сомнением ответил Каин.

– Не получится, если не дать им новую религию, новую веру. Не в Бога, а в другие силы, которые они будут ощущать сразу, еще при жизни, а не когда-то потом. Я объявлю тебя жрецом новой религии. И твои дети будут главными жрецами. А остальные будут их бояться и слушаться! Понимаешь?

– Нет, не понимаю! Какую веру ты придумал вместо той, которую подарил нам Господь?

– Ты ее хорошо знаешь по прошлой жизни. Веру в звездное небо. Каждый рожденный человек будет назван в честь созвездия над головой. Ты же помнишь, что я хорошо читаю книгу ночных светил. Там есть созвездие скорпиона, а есть овен, есть близнецы и лев! На любой выбор. Люди захотят соответствовать звездам над своими головами.

– А ритуалы? – с уже большей заинтересованностью спросил Каин.

– Я их им подарю. Жестокие ритуалы. Они будут приносить жертвы не Богу, а мне. И не животных, а своих детей. Самые одаренные и самые красивые потомки должны будут становиться закланием на жертвеннике во славу башни, уходящей в небеса. Мы отвлечем всех людей на эту стройку. Это станет их главной целью. Они забудут про все остальное, что могло наполнять их жизни! Потому что труд будет бесконечным и изнуряющим.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал для этого?

– Ты уйдешь вместе с семьей в места, где есть много глины. Я научу тебя делать кирпичи из нее, обмазывать их смолой, чтобы они были прочными и не боялись времени.

– Ты меня как-то научил делать вино, – упрекнул его Каин. – Это стало началом многих бед.

– Теперь все будет иначе, – успокаивал его Армилус. – Ты начнешь выкладывать фундамент будущей башни. Люди сами будут приходить к тебе, завидев гигантское возвышение.

– Зачем? Ведь вокруг достаточно высоких гор.

– Эта башня будет в центре твоего города. Мы привлечем всех. Я смогу обойти поселения потомков Ноя и рассказать, что возводится башня, по которой мы сможем дотянуться до небес. Больше не будет никакого Завета. Никаких законов жизни. Только те, которые ты скажешь этим людям.

– А как будет называться этот город? – спросил Каин.

– Давай назовем его Вавилон! Это означает «ворота к Богу». Наш город будет именно такими вратами. Они подумают, что поднимаются к Господу, а попадут ко мне!

Каин и в этот раз поверил Армилусу. Он созвал своих потомков и рассказал им, что они уходят в другие места. Объяснил им, что они должны скитаться, пока не найдут глину, подходящую для будущего строительства. Дети не привыкли перечить отцу. Семья Каина снова двинулась в путь. Он не был долгим, потому что у ближайшей реки были глинистые берега. Это очень обрадовало Каина: значит, Армилус действительно ему помогает!

Каин когда-то научился плести корзины для сбора винограда. Теперь они с женой и детьми снова занялись их плетением, чтобы собирать глину. По счастью, вдоль реки росло много тростника, который подходил для этих работ. Они изготовили огромные корзины. Деревянными лопатами нагружали в них глину и относили на огромный луг, который Каин присмотрел для основания будущего большого города с гигантской башней посередине.

Однажды вернулся Армилус. Осмотрел сотни наполненных глиной корзин и сказал:

– Конечно, этого мало! Но скоро к тебе подтянутся помощники. Они наберут еще. А ты и твои дети не будете работать. Вы станете управлять, раздавать приказы и проводить свои ритуалы.

– Когда они придут? – спросил Каин.

– Они уже вышли и двигаются к тебе. Там потомки всех сыновей Ноя. Их праотец не знает, что они снова будут вместе. Но теперь не с ним, а с нами!

– Ты обещал рассказать, как делать из глины кирпичи.

– Для этого нужны ямы, в которых будет гореть огонь. Кирпичи твои работники станут складывать из глины, обжигать их в пламени несколько дней. От этого они будут прочнее. А потом покрытие из смолы защитит их от разрушений на сотни лет.

– Как мы добудем смолу?

– После потопа вокруг много поваленных деревьев. Умирая, они выделяли сок, который не боится ни воды, ни воздуха. Мы отправим женщин собирать для нас эту смолу. Потерпи немного. Скоро работа закипит!

И действительно, через некоторое время к Каину стали подтягиваться люди, до которых дошли слухи о строительстве города с башней. Теперь у них появилась возможность быть не букашками на поверхности мира, а доказать себе и Богу величие человека.

Каждого Каин посвящал в его звездную религию, рассказывал о времени, когда одни созвездия сменяют другие. Люди смеялись, когда одни оказывались быками, а другие водолеями. Все слышали про потоп, устроенный Богом. А теперь не только Господь мог лить воду с неба. Человек тоже мог стать водолеем! Это манило людей к Каину. Он обучал их всему, что узнал от Армилуса, и они безропотно выполняли эти работы. По ночам они стояли на коленях перед полной луной, чтобы она была к ним милосердной, или умоляли молодой месяц исцелить их от недугов.

Когда-то к Ною никто не захотел присоединиться, чтобы помочь ему и его сыновьям построить ковчег. А башня, достигающая своей вершиной до Бога, привлекала всех. Стройка кипела, дело продвигалось. Каин узнал прелесть власти над людьми. Его душа не обрела легкость, какую он познал, когда был членом семьи Ноя. Власть оказалась таким сладостным чувством. Он разбивал пришедших на отряды. Самые сильные направлялись на строительство. Кто послабее, занимались скотоводством, чтобы у остальных было пропитание. Другим Каин рассказывал, как надо организовывать поля, чтобы на них созревала пшеница. Появились пашни, виноградники, сады с деревьями, на которых росли плоды, утоляющие жажду и голод. Сильные яки, побиваемые кнутами, доставляли из реки воду и глину. Воды нужно было много: люди могли долго обходиться без пищи, но без воды они ослабевали прямо на глазах.

Однажды Армилус явился к Каину и приказал начать проводить ритуалы с жертвоприношениями. Каин должен был объяснить людям, что стройка не получится, если они ничем не задобрят звездных покровителей.

– Люди обязательно должны бояться, – убеждал его Армилус, – страх – самая мощная сила в любых начинаниях.

– Я должен убить человека? – спросил Каин с дрожью в голосе.

– Не убить, а принести в жертву нашему делу! – ответил Армилус. – Без этого все остановится. Мы не поднимемся до нужных высот.

Если должна быть человеческая жертва… – начал Каин.

Но Армилус прервал его:

– Не жертва, а жертвы.

– Если так, то я хочу, чтобы это был кто-то из потомков Сима.

– Понимаю, – ответил черный человек. – Ты до сих пор жалеешь, что не дал умереть Симу в ковчеге, когда он подавился сухим хлебом.

– Да, жалею. Но если бы не было Сима, то меня за веревку на руке могла утащить за борт сильная рыба. Я бы уже умер.

– Ты же знаешь, что я тебя сразу бы вернул! Но это тебе будет урок: меня надо слушаться всегда, чтобы потом не кусать себе локти!

Так ты приведешь людей из рода Сима на всесожжение?

– Это сложно, потому что Сим запретил своим потомкам участвовать в постройке нашего города.

Запретил? Почему ты мне этого сразу не сказал?

– Не переживай! Его не все послушали. Здесь есть люди его крови, которые пришли вопреки требованиям Сима. Недавно в наш город прибыла одна пара с младенцем на руках. Я приведу к тебе их на площадь перед башней завтра после полудня.

В назначенное время Каин приказал объявить строителям, чтобы все собрались в центре строящегося города. Люди пришли, оставив ненадолго свои труды.

Каин поднялся на возвышение у специально положенного в центре площади жертвенного камня и начал говорить:

– Мы приступили к важному делу. И без помощи звезд нам не дойти близко к небесам. У каждого из вас теперь есть небесный знак. У кого овен, у кого рак, кому-то покровительствуют рыбы. Но есть дети, которые рождаются между знаками. Они могут помешать вашей работе.

Со своего возвышения Каин увидел, как во время его речи сквозь людей проходил Армилус, который подталкивал перед собой растерявшуюся пару с ребенком на руках.

Каин продолжил:

– Чтобы у ваших работ не было препятствий, мы должны отдать этих детей в жертву. Благодаря всесожжению, мы искупим грехи их родителей, зачавших детей в неурочное время. Звезды подарят вам новых детей. А эти станут залогом благополучия наших трудов.

Одобрительный гул толпы подхватил слова Каина. Строителям города было жутко от таких слов, но они почему-то безропотно соглашались с ним.

– Вот семья, чей ребенок родился между звездами, – выкрикнул Каин, указывая на пару перед Армилусом, – они сами не понимают, сколько сложностей может принести дитя, которое лишено своего знака на небе. Он станет первым, кого мы принесем в жертву.

Родители младенца хотели отступить назад, защитить своего младенца, который лежал у них на руках, но Армилус толкнул их вперед, а дальше несчастных подхватила толпа, вытесняя их к жертвенному камню.

Когда старший сын Каина Ханаан вышел к ним и схватил младенца, мать мальчика закричала на всю площадь, а отец упал на колени со стонами, умоляя оставить жизнь ребенку. Но гул толпы покрывал их мольбы. Ханаан достал меч и одним ударом лишил младенца жизни. Он бросил тельце на жертвенник, под которым лежали дрова. Помощник поднес к ним факел и жертва оказалась охваченной огнем.

Неподалеку от Каина раздался женский вскрик. Это его жена Неелатамек, увидев происходящее, упала без чувств. К ней подбежали его сыновья Мицраим, Хул и Фут. Они взяли тело матери и унесли его с площади.

Каин повернулся и ушел, чтобы не видеть того, что происходит. Его руки оставались чисты, но он был снова причастен к убийству человека. Сколько он шел, столько слышал крики родителей, которые продолжали умолять о милосердии, хотя ничего поправить было нельзя.

Когда народ разошелся, Каин позвал Ханаана к себе, чтобы поговорить с ним.

– Мы должны будем продолжать наш обряд каждую неделю. Теперь всем будешь заниматься ты. Призови в помощники братьев. Люди должны знать, что это не просто работы, а священнодействие. Они строители, а мы жрецы. Все должно происходить по нашему слову. Любой, кто ослушается приказа, должен быть наказан.

Я понял, отец, – ответил Ханаан, – все будет по твоему слову!

– Твое лицо почернело, – заметил отец, – ты умывался сегодня? Или ты специально красишь его смолой?

– Я ничего не делал, – удивился сын, – но и твое лицо стало чернеть, отец!

Каин посмотрел в воду, которая была налита в кувшин с широким горлом. И убедился, что сын прав.

Когда он уже хотел отпустить сына, прибежали его братья Мицраим, Хул и Фут. Тяжело дыша, они объявили, что их мать Неелатамек так и не пришла в себя. Сначала ее дыхание было частым, а теперь оно остановилось.

Жена Каина умерла.

Когда они сообщали ему это и плакали, Каин рассматривал лица детей, в облике которых тоже проступил черный цвет. Это был не загар или сажа от дымящих котлов. Объяснить это было невозможно. Только беспощадным проклятием Ноя.

"Ну что ж, – сказал Каин сам себе, – жрецы должны отличаться от остальных. Пусть у нас будет черная кожа. Так нас станут бояться еще больше".

Он совсем не мучал себя мыслями о Неелатамек. Его душа никогда не была наполнена большими чувствами к этой женщине. Без ее помощи ему было бы труднее путешествовать в ковчеге и вставать на ноги, меняя одно место поселения за другим. Но в последнее время она была ему не нужна. Ее присутствие тяготило его. Он не заходил на ее половину. В доме она была только для воспитания детей. Дети выросли. Можно было обходиться и без Неелатамек. К тому же в Вавилон стекалось много женщин, которые готовы были с легкостью дарить свою любовь. Они жили прямо с рабочими на стройке. Среди них выделялась красавица Куниш, которая приглянулась Каину. Вот с ней он по-настоящему был ласков, заботился, чтобы Куниш жила в отдельном шатре, ни в чем не нуждалась. И чтобы у нее больше никого не было. Во время любовных ласк он называл ее «вавилонской блудницей». Она хохотала от этих слов, закидывала назад красивые волосы и падала в объятья своего властителя, покрывая его тело поцелуями. Неелатамек ему только мешала привести избранницу в свой замок. А теперь он мог это сделать. И никто не скажет ему ни слова упрека.

Дети тоже горевали недолго. У них было много забот: люди продолжали приходить к Вавилону. Они сами предлагали свои усилия для разных работ. Башня высилась. Чтобы увидеть ее до конца, приходилось запрокидывать голову. И город вокруг башни разрастался. Сыновья Каина посмеивались над строителями, говорили про них, как про сброд. Они выбрали из самых сильных мужчин-надсмотрщиков, которые подгоняли рабочих бичами, изготовленными из воловьей кожи.

Иногда люди умирали от болезней, недоедания или обезвоживания. Так, часто бывало, что до нового урожая продуктов почти не оставалось. Обессилев, они падали с вершины башни на землю и разбивались. На это не обращали внимания. Тела уносили и работы продолжались. Но если сверху падал и разбивался кирпич, виновному в таком ротозействе полагалась смертная казнь. Еще бы! Ведь чтобы поднять корзину с кирпичами на веревке, уходило очень много времени. Десятки дней. И любая расточительность была недопустима.

По приказу Каина продолжались жертвоприношения. Некоторые родители, узнав, что их ребенок родился в плохое время, сами отдавали дитя для обряда. А рядом с жертвенником Ханаан организовал место казни для провинившихся. Каждый день начинался с того, что люди, идущие из своих нор и шалашей на работы, видели, как убивают допустивших непослушание или нарушивших правила Вавилона.

Десятилетия стройки принесли результат. Башня вздымалась в небеса. Армилус ликовал. А Каин почти окончательно утерял дар радости. Безоглядная власть тешила его. Но лишь потому, что он мог отомстить любимым сыновьям Ноя за свое унижение. Однажды он повернулся в сторону гор, откуда был изгнан за свой проступок, и прокричал:

– Ной! Ты сказал, что мои дети будут служить Симу и Иафету? Смотри! Их потомки выполняют все мои приказы! Скоро мы доберемся до Бога! Никто не посмеет встать на пути. Даже с черными лицами мы будем самыми главными в этом мире.

– Но после меня, – проговорил Армилус, который, как всегда, неожиданно появился рядом.

Он выступил из-за спины Каина и довольным голосом сказал:

– Бог наказывал людей потопом, думал, что все изменится! Дал людям Завет, который они должны исполнять. Но нет! Новая жизнь не наступила! Я всех сбил с толку. Вместо работ на радость себе и родным, вместо трудов на поле, заботы о потомстве они строят эту башню, чтобы доказать Господу мое величие.

– И Бог молчит! – подтвердил Каин. – Взирает на нашу великую башню и скрывается за своими тучами!

Но они ошибались.

Когда до окончания постройки оставалось совсем немного времени, а вершина башни скрывалась за облаками, в небе началось светопреставление. Летали молнии и гремел гром, проливной дождь обрушился на изголодавших, изможденных строителей, которые все равно продолжали работать. Не могли остановиться из-за недремлющего свиста бичей надсмотрщиков, их крика и ругани.

Бог воспротивился.

До этого люди говорили на одном языке. Все изменилось.

Началось с того, что один строитель попросил другого передать несколько кирпичей. А в ответ вместо привычных слов услышал странные звуки.

– Ты меня обзываешь? – закричал он, набросившись на соседа с кулаками.

Но его сосед продолжал нести тарабарщину. За непонятный язык охранник ударил строителя бичом. Только что поднятая корзина с кирпичами полетела вниз. Разозлившись, рабочий, потерявший привычный язык, разбил надсмотрщику голову, выхватил бич и сбросил его тело вниз.

С этого момента все принялись нападать друг на друга. Люди, которые поднимали корзины, не могли уяснить, что им кричат с высоты. Укладчики кирпичей бросали в них камни и доски. Один человек не знал, чего хочет другой.

Не только строители башни, весь город пришел в неистовство. Грандиозный план Армилуса рушился на глазах. Строгая система, выстроенная Каином и его сыновьями, пошатнулась. Обозленные люди никого не слушали. Весь день и ночь они бегали по городу с факелами, поджигая дома и шалаши. От их ярости нигде не было укрытия.

– Ты должен выйти на площадь и припугнуть всех! – кричал на Каина Армилус.

– Что я им скажу, если они не понимают моих слов? А я не понимаю, что они мне отвечают! – визжал Каин в ответ.

Толпа начала приближаться к замку правителя города. Каин видел, что не может никуда спрятаться от вавилонского столпотворения. Он сидел на своем троне, вслушиваясь в нарастающие крики. Удары по дверям его замка становились сильнее и жестче. Совсем недавно тихие и покорные жители Вавилона рвались к нему и его детям. Двери уже скрипели и вываливались из петель.

И вот это случилось. Толпа ворвалась в его замок. Первым к Каину подбежал мужчина с ножом. Он со злостью смотрел в лицо верховного жреца Вавилона. Каин его узнал. Это был отец ребенка, которого он первым принес в жертву.

– Что сейчас говорят тебе твои звезды? – закричал мужчина, замахиваясь ножом.

Каин даже не попытался устраниться или прикрыться, когда рука налетчика взмыла в воздух. Удар пришелся прямо в сердце.

– Надеюсь, на этом всё! – успел прошептать верховный жрец перед смертью.

Последнее, что он услышал, это был мерзкий смех Армилуса.

– Не надейся, – прохрипел злодей, – мы еще не закончили! Готовься к новому рождению, мой друг.

На Армилуса тоже замахнулись ворвавшиеся, но он сделал шаг назад и исчез в туманах Вечности.

Тогда вся ненависть и ярость жителей Вавилона обрушилась на сыновей Каина. Их черные мертвые лица свалили в кучу рядом с телом правителя.

Ханаан успел убежать. Он стал началом нового племени чернокожих людей.