Последнюю подпись в обходном листе ставила библиотекарь Алевтина, женщина, даже по моим меркам, в возрасте.
– Уходите? – спросила она, как будто мой ответ мог как-то отменить написанное на бумажке.
– Ухожу.
– А ведь у нас, Алексей Иванович, есть две ваши книги.
– Где у нас?
– В библиотечном фонде.
– Неожиданно.
– Что ж тут неожиданного, в Батайске не так много писателей. Некоторые вас помнят.
Прозвучало похоже на угрозу, мол, помнят, найдут. Я улыбнулся.
– Разве это книжки, так, недоразумение.
– Ну не скажите, «Сладкий дым забытых костров» мне очень понравился. Знаете, я даже что-то набоковское в этом увидела.
– Спасибо.
– Куда теперь? – библиотекарь поставила печать.
– Не знаю, скорее всего, в торговлю.
– Мир катится в бездну. Писатели, педагоги… все в торговлю. Что нас ждёт? Не понимаю.
Мои ястребы из 21-й группы были злы и обижены. Я собрал их в нашем кабинете и сказал, что ухожу уже сегодня.
– А давайте мы набьём директору морду, – неожиданно предложил Толик Лушенко, – он сразу передумает вас увольнять.
Остальные одобрительно загудели.
– Не стоит, – усмехнулся я, – это ничего не изменит. Лучше заглядывайте в гости иногда.
И обнял каждого на прощание, что по меркам российской педагогики наверняка тянуло на махровое панибратство, впрочем, мне в тот момент было всё равно.
В приёмную, когда я сдавал обходной, из своего кабинета выглянул директор:
– Алексей Иванович, зайди на секундочку!
Я зашёл.
– Ты забери заявление, – сказал он задушевно, – ну погорячился я, с кем не бывает, ты пойми правильно, не туда тебя занесло.
Я вспомнил разговор с Андреем Андреевичем и ответил не менее задушевно:
– Понял я, Савелий Аркадьевич. Друзья объяснили. Я ж не со зла. По неопытности.
– Вот видишь, ты понимаешь, так что уже давай как-то забудем плохое, ты заявление забери у секретаря и к работе приступай.
– Не получится, я уже в торговлю устроился. Ждут меня там. Не могу обмануть протянувших руку помощи в трудную минуту, понимаете?
– Понимаю, но ты подумай хорошенько, тут уже всё везде знаешь, а там неизвестно, какие такие заморочки.
– Нет, Савелий Аркадьевич, поздно.
– Ну смотри, дело, конечно, твоё.
Мы обнялись, как старые добрые друзья, я забрал документы и трудовую у грустной Лерочки и стал совершенно свободным от техникума и его проблем.
Такое событие однозначно подразумевало некие проводы, и я, конечно, накрыл поляну во втором корпусе, а мои замечательные коллеги проводили меня как положено.