Я направилась домой сразу после спортзала, желая поскорее забраться обратно в постель и провалиться в сон, чтобы забыть о своем провале. Но тяжелые одеяла давят сверху. Я притащила в нашу спальню запасное одеяло, и их двойной вес ощущается как тяжесть навалившегося на меня человека. Какая-то часть моего сознания говорит, что я могу снова попытаться, что это вовсе не неудача, что Морвена выглядела заинтересованной. Однако основная часть кричит на меня, что я все просрала, что все вышло совсем не так, как я планировала. Я знаю: вероятно, это потому, что я как следует не выспалась. Но не могу побороть воспоминания, налетающие на меня плотно и быстро, как стая саранчи, – о другом разе, когда я строила планы лишь с целью убедиться, что все пойдет в прямо противоположном направлении…
Тогда весь Шеффилд охватило волнение от предстоящей королевской свадьбы. Я помогала соседке Бетти натягивать через улицу красные, белые и синие полотнища и обещала ей, что приготовлю «курицу по-королевски». Я всячески умасливала Билла, живущего через три дома, постучав ему в дверь с соблазнительной горкой лепешек, густо намазанных сливками и джемом, и попытавшись внушить, что принц Гарри и Меган – вполне современная королевская пара и что он не предаст свои убеждения, если заглянет на вечеринку хотя бы ненадолго. Мама, живущая на окраине города, приехала накануне вечером. Она сперва собиралась остаться у нас на все выходные, а Билл – с его соломенными волосами и стойкими левыми взглядами – был бы для нее превосходной парой. Хотя она и настаивает, что ей замечательно живется одной, я никогда не прекращаю попыток.
Гарри же пришел от всего этого в раздражение. Первое, что он спросил, проснувшись, – во сколько это обойдется налогоплательщикам? Ворчал по поводу сокращений и премьер-министра, и еще много чего – пока я не сказала, что он сможет обсудить это с Биллом. Мне нужна была всего одна его фотография – с пластиковой короной на кудрях, купленной мною же. Я собиралась ее подписать: «Может, Меган и отхватила себе принца, но я думаю, что мой Гарри даже лучше, не правда ли?» Эта свадьба, когда все Соединенное Королевство прониклось романтическим настроением, – казалась идеальным моментом для рекламы моего бизнеса. Но ни мама, ни Гарри этого не понимали. И даже Верити: внешне она выглядела увлеченной – замерев при виде белого свадебного платья и тиары из белого золота, уткнувшись носом в бокал коктейля «Кир-рояль» в десять утра, – однако я видела, как она закатывала глаза, перешептываясь с Джереми. Я дважды проходила мимо них и слышала, как они возмущаются состоянием Национальной службы здравоохранения. А я просто хотела, чтобы все позабыли о своих проблемах, хотя бы ненадолго, чтобы мы с Гарри не ссорились и чтобы мама не была в этот день одинока. Но мама вскоре уехала, сказав, что она не осел на привязи и предпочитает позагорать в своем саду. К двум часам дня Билл схлестнулся с Бетти, крича, что монархию давно следовало бы упразднить, Верити так напилась, что не могла стоять, Джереми пытался увести ее домой, а я ушла и закрылась в спальне. И когда Гарри туда заглянул, я заявила, что вся эта катастрофа – и даже то, что никто не притронулся к моей «курице по-королевски», – из-за него.
Мой телефон звонил уже три раза, пока я лежу здесь и пытаюсь отогнать воспоминания, как валялась на этой же кровати под звуки смеха и разговоров снаружи и судорожно, истерично плакала, а Гарри просто смотрел на меня, совершенно сбитый с толку. Будто не вполне понимал, что такое с его женой.
Я выпрастываю одну руку из-под одеял. На экране высвечивается имя Верити.
– Чувихааааа! – орет она. – Мы в пабе, и ты должна прийти!
Я слышу, как она спрашивает у кого-то зажигалку. «Она придет, как ты думаешь?» – доносится из трубки чей-то голос.
– Можно мне прийти в пижаме? – интересуюсь я, пока соображаю, что из одежды не в стирке.
Она смеется, и этот гудящий звук заставляет меня улыбнуться.
– А почему бы и нет? Эй, прихвати пижамку и для меня! Я буду как ты.
– Хорошо, я подойду через пять минут. – Я скатываюсь с кровати и бегу расчесывать волосы: они успели сваляться в тугой колтун, начинающийся где-то возле шеи. Я собиралась это сделать, но как-то руки не дошли.
Верити вскрикивает, когда видит меня в зеленой парке, наброшенной поверх пижамы.
– О Боже, ты крута! Ты сделала это! Эй, дранкл Джек, она это сделала!
Джек – один из группы местных жителей, которые посещают этот паб так часто, что заработали прозвище «дранклы»[5].
На столе у Верити уже стоит бутылка белого, так что я просто прошу Джулию подать еще один бокал.
– Рада тебя видеть, Кэйт, – говорит та. – Давненько ты здесь не была. Надеюсь, у тебя все в порядке?
– Все замечательно, – отвечаю я, краснея, и внезапно понимаю, что это было глупое решение – явиться сюда в пижаме. Это производит дурное впечатление. Вернувшись к столу, я протягиваю Верити пакет с пижамой для нее.
– Ты должна переодеться в это немедленно! – шиплю я. – Люди странно на меня смотрят.
– Конечно, мне самой не терпится поскорее. Наливай себе пока. Эйд только что вышла покурить.
– Эйд здесь? – спрашиваю я, но еще до того, как Верити успевает ответить, я вижу ее – разматывающую полосатый шарф вокруг шеи и машущую мне рукой. Она пробирается к нам и шлепает свою сумку на стол. Эйд повсюду ходит с коричневым кожаным саквояжем, который ломится от барахла, но там никогда не найти того, что ей действительно нужно.
Она наливает себе вина, и теперь мы обе наблюдаем, как Верити, шатаясь, направляется в туалет.
– Она заглядывала в офис в поисках тебя, – говорит Эйд, пожимая плечами. – Уболтала меня прервать работу и пойти выпить.
– Ей невозможно отказать. – Я играю с ножкой бокала, пока Эйд копается в сумке. Наконец она вытаскивает телефон.
– Я уже добилась большого прогресса. Взгляни на ленту постов!
А там… в ярких красках и с натянутыми улыбками – вся моя жизнь с Гарри. Вот мы на рассвете в Мексике, квелые после перелета через несколько часовых поясов; вот сидим, забравшись с ногами, на коричнево-цветастом диване в мамином доме; вот стоим, вытянувшись в струнку, с бокалами шампанского в руках на различных свадьбах… Все фотографии взяты из моей ленты в «Фейсбуке». На верхнем снимке, самом последнем, который она опубликовала, – Гарри с пластиковой короной на голове. Тут улыбкой и не пахнет, потому что в аккурат перед тем, как попасть в кадр, он кричал: «Ну хрен с тобой, раз это для тебя так важно!»
– Эйд, он сойдет с ума, – качаю я головой, пытаясь вернуть хоть немного силы своему голосу. Гарри глядит на меня с фотографии, сверкая глазами. От этого у меня замирает сердце, и вместе с тем приятно смотреть на нашу совместную жизнь на этом маленьком экране.
– Я поговорю с ним, но, если честно, не думаю, что он вообще это увидит, – возражает Эйд, пока я пристально вглядываюсь в снимки. Она добилась своего – моя жизнь выглядит действительно идеальной. – Разве ты не говорила, что он до сих пор пользуется каким-то древним телефоном?
«Нокиа-3310», да. «Кому нужны приложения, если есть “Змейка?”» – говорил он, помахивая передо мной своим темно-синим «кирпичом».
– Вам, девочки, лучше не обсуждать сейчас работу! – визжит Верити, вернувшись из туалета в розовой пижаме в горошек. Поверх пижамы она нацепила нить жемчуга, висевшую на ней и ранее. Она допивает свое вино в два глотка, а затем вновь наполняет нам всем бокалы.
Я слышу жужжание телефона. Вытаскиваю его: звонков нет, но есть уведомление из «Инстаграма». Морвена Стар отправила мне сообщение!
– О Боже! – восклицаю я, а затем зачитываю сообщение вслух: – «Как здорово, что мы познакомились с вами в спортзале! Смотрела ваши фотографии – такая счастливая пара!» – Я осекаюсь, глядя на Верити. – Она имеет в виду тебя с Джереми!
Верити закатывает глаза и делает очередной глоток. Чей-то телефон снова жужжит. Опять мой!
– «Я была бы рада, если бы вы смогли мне помочь. Напишите мне…» Она дала мне свою электронную почту!
– Это великолепно! – Эйд выглядит очень довольной и достает свой блокнот. – Мы должны как можно скорее переработать веб-сайт. Я напишу Стью прямо сейчас, а встречусь с ним завтра…
Она продолжает бормотать что-то под нос. Я смотрю на Верити и замечаю, что та устремила невидящий взгляд куда-то в пространство, склонив голову набок.
– Ты в порядке?
Верити переводит глаза на меня.
– Все нормально, – отвечает она. – Отличные новости, но давайте на время оставим работу в покое. Эйд, мы должны разобраться с твоей личной жизнью.
Эйд убирает блокнот и сердито смотрит на Верити.
– У меня все хорошо! – заявляет она, округляя глаза и слегка качнув подбородком в мою сторону.
– Так, что происходит? – интересуюсь я. Они глядят друг на друга, словно решают, кто заговорит первой.
– Я же сказала тебе не грузить этим Кэйтлин! – шипит Эйд, которая выглядит так, будто вот-вот расплачется. Верити протягивает руку и успокаивающе кладет поверх ее ладони.
– Серьезно, что происходит? – Я удивлена, что настроение могло так быстро смениться. Словно над нашим столом повисла темная туча. Дранкл Джек начинает петь «Волшебную стену» невпопад, покачиваясь на стуле.
– Я не хотела, чтобы ты знала! – Крупные слезы уже катятся по щекам Эйд. – Мое сердце разбито. Ну, сперва было не так плохо, и я думала, что могу двигаться дальше… но затем… затем…
– Я наступила ей на больную мозоль, – поясняет Верити, произнося слова, с которыми Эйд не в состоянии справиться сама. – Оказывается, я знаю ее бывшую, и однажды случайно упомянула о ней, когда была у вас в офисе, а Эйд разрыдалась.
– Ох, Эйд, – мягко говорю я. – Тебе следовало мне сказать.
– Я не хотела, чтобы ты знала! Никто не захочет, чтобы какая-то убитая горем растрепа работала в брачном агентстве, – плачет она, и Верити неуверенно смотрит на меня, не зная, что я на это отвечу.
– У меня… Я имею в виду, что я… Мы все проходили через нечто подобное, – я делаю глоток вина. – Это никак не влияет на работу.
– Хорошо сказано, – замечает Верити, пристально глядя на меня в упор.
– Итак, – продолжаю я, не обращая на нее внимания, – расскажи мне о ней.
– Ее родители этого не одобряют, – сообщает Эйд. Оказывается, они встречались уже около полугода, когда Ханна сказала Эйд, что они будут видеться только тайком. Что они никогда не смогут заключить брак или жить вместе. – Это многое объясняло: она вела себя странно, когда мы бывали в некоторых районах Лондона, и всегда уклонялась от ответа на мои вопросы о будущем.
Она оглядывается. Джек теперь увлеченно исполняет «Маленькую танцовщицу».
– А ты этого хотела? Брака с ней, я имею в виду?
Эйд кивает:
– На самом деле я в глубине души романтик. И я решила, что не могу продолжать встречаться с Ханной, если это ни к чему не приведет. Так что я порвала с ней, собрала вещи и уехала сюда. Я думала, что пережила это. Но нет. Я по-прежнему люблю ее.
– Любовь – непростая штука, – вздыхает Верити. – Но может, так и лучше. Яркая страстная вспышка, бурный роман, как взрыв! – Она резко растопыривает пальцы, изображая фейерверк. – А в браке зачастую отношения выдыхаются, и ты постепенно понимаешь, что кто-то тебя уже разлюбил…
Я опускаю взгляд и кручу свое обручальное кольцо на пальце. Верити замечает это и поворачивает голову ко мне. Я избегаю встречаться с ней взглядом.
– Возможно, ты и права, – говорит Эйд, разливая остатки вина по нашим бокалам. – Ну что, возьмем еще одну?
– Нам нужно что-то покрепче, чтобы расхрабриться, – предлагает Верити. – Взгляни на нас, мы же в пижамах. Нам надо поймать кураж и найти тебе кого-то новенького, с кем можно переспать!
Я оглядываюсь вокруг:
– И ты притащила ее сюда за этим?
Дранкл Гэри теперь начал подпевать Джеку, причем на удивление хорошо. Джулия протирает бокалы, стараясь не обращать внимания на мужчину в углу, который на девяносто процентов состоит из пивного живота и крепко спит.
Мой телефон звякает. Это Джереми.
«Ты с Верити?» – пишет он.
Я пишу в ответ: «Ага, в пабе “Надежда”. Приходи!»
К прибытию Джереми мы уже перешли на джин с тоником. Верити в туалете, и он стоит перед нами, одетый в несколько слоев, сверкая широкой белозубой улыбкой. Он снимает ярко-оранжевый джемпер, демонстрируя футболку с геометрическим рисунком, из-за которого одно его плечо кажется больше другого. Я встаю, чтобы обнять его и представить Эйд.
– Очередное твое творение?
Он оттягивает ткань:
– Ага, еще сам не привык.
Джереми пытается самостоятельно шить себе одежду все время, пока он с Верити. Он любит яркие цвета и странные узоры: наряды, которые почти невозможно найти в магазинах готового платья.
– Что ты здесь делаешь? – Верити грозно нависает над Джереми. Он худой и такой бледный, что его кожа кажется почти синей. Они выглядят довольно странно рядом друг с другом, но это всегда было частью их очарования.
– Кэйт пригласила меня! – отбивается он. – А почему вы в пижамах?
– Мы подумали, что это будет забавно, но шутка явно не для тебя.
Эйд резко выдвигает свой стул и встает, подхватывая сумку.
– Пойду-ка я, эээээ… покурю! – сообщает она.
– Я с тобой! – говорю я, накидывая парку.
– Ты же не куришь! – Тон Верити по-прежнему резок.
– Просто подышу воздухом. – Я спешу догнать Эйд, которая уже у дверей.
Мы наблюдаем за ними через окно. Верити подбоченилась, пока Джереми что-то говорит ей, бурно жестикулируя. В какой-то момент он тянется к ее бокалу с джином, но она бьет его по руке. Тогда он берет одну из почти пустых бутылок и выпивает остатки из горла. Верити смотрит на него, скривив губы.
– Эээххххх, – говорит Эйд. – Они не выглядят особо счастливыми.
– Все в порядке, они просто ссорятся. Все пары иногда ссорятся. – Я словно пытаюсь убедить в этом больше себя, чем ее.
Эйд выпускает струйку дыма:
– Я все же думаю, что лучше мне отправиться домой.
Я снова заглядываю внутрь через окно. Верити у бара, чокается рюмкой с Джеком, пока Джереми сидит в одиночестве за столом и пьет из ее бокала.
– Тогда плюнь на все и уходи прямо сейчас, – советую я. – Верити никого не отпускает домой без боя.
Когда я возвращаюсь внутрь, Джереми сидит у бара с Верити и Джеком, с тоской поглядывая на вереницу стаканов с текилой, выстроившихся перед ним.
– Верити, мне утром на работу, – говорит он, но ее так просто не проймешь.
– Ну и что? Раньше ты мог зависать со мной до пяти утра, а потом встать через час и успеть сделать до хренища дел, эй! Встряхнись! – Она замечает меня и отворачивается от Джереми, который осторожно насыпает на руку соль. – Джулия, налей текилы Кэйт и Эйд, пожалуйста. А, и себе, конечно.
Я отрицательно качаю головой:
– Эйд уехала домой… и у меня завтра тоже трудный день. Я должна подобрать кого-то подходящего для знакомства с Морвеной.
– Тьфу, блин, и ты туда же! Боже, когда все успели стать такими скучными?
Джереми виновато морщит нос, глядя на меня. Я принимаю чрезмерно огорченный вид, в то время как дранкл Джек подхватывает Верити под локоть, разворачивает на стуле и поднимает на ноги. Она опасно пошатывается.
– Зато я не скучный, милая! – мычит Джек, наклоняясь к ней слишком близко.
– Нет, но ты пьяный, – замечает Джулия, тем не менее выставляя на стойку еще три стакана с текилой. – И тебе пора домой!
Джулия пяти футов ростом, с черными, как у ведьмы, волосами, тремя кольцами пирсинга в носу и татуировками на обеих руках сверху донизу. Ей под шестьдесят, и она постоянно жалуется на суставы, но дранклы знают, что с ней лучше не связываться. Джек вскидывает руки вверх.
– Хорошо, хорошо, тогда завтра в это же время, дорогая, – сипит он и шаркает прочь. Я замечаю, как Джереми одними губами шепчет Джулии: «Спасибо», и… Верити это тоже замечает.
– За что ты ее благодаришь? Джек просто подшучивал.
– Он приставал к тебе, – возражает Джереми, пока мы с Джулией переглядываемся. – Он делал это весь вечер!
– Ну, по крайней мере хоть кто-то… – бормочет Верити, и они заходят на второй круг. К Джереми возвращается сарказм, когда он «извиняется» за то, что не осыпает ее вниманием «гребаные круглые сутки». А Верити напоминает ему – словами певицы Бейонсе, – что он живет «не с какой-то обыкновенной сукой».
Я начинаю медленно пятиться двери, помахав на прощание Джулии, которая лишь качает головой и снова принимается полировать бокалы. Три порции текилы на стойке остаются нетронутыми.