– Леоненко Дмитрий Николаевич, схолферм, – чиновник за стойкой со скучающим видом провел моим айдимом по панели, дернул пальцем, прокручивая список.
– Направление на работы отсутствует, – отозвалась система синт-голосом. – Продовольственный статус откорректирован. Выдача рациона подтверждена. Проследуйте в ПВР для ожидания выдачи рациона.
Обычное дело. Редко кому удается получить официальное направление хотя бы на временную работу. К счастью – пока еще кормят. Пусть рацион и состоит по большей части из отдающей кислым молоком агентировки. В сети все чаще всплывают – лагерные контент-фильтры, управляемые откопанными где-то в залежах ранних поколений модер-ботами, представляют собой одну большую дыру – увлекательнейшие дискуссии о присвоении нам «неактуального статуса». Зажатая в тисках двух сильнейших ГОК Евразии, Красноярская Республика явственно перенимала не лучшие черты конкурентов.
Несколько лиц в очереди повернулись в мою сторону, когда я двинулся к выходу из конторы. Безо всякого интереса, впрочем. Я не первый покидал очередь несолоно хлебавши. Общеизвестно было – рассчитывать на распределение в жилые блоки и рабочее место можно, либо обладая крайне востребованными на рудничных платформах Нориля и Жилинды навыками, либо договорившись с «вахтерами». Последнее стоило денег. Копеечных. Для обитателей Талнаха – неподъемных. Первое к недоучившемуся конструктору биоаркоценозов не относилось.
Стоило откинуть термосетку, и промозглый северный ветер хлестнул как ножом. Раскисшая земля с чавканьем втягивала в себя подошвы ботинок. Айдим надсадно пискнул, требуя не отклоняться от маршрута следования.
Дурость. Проверить, нет ли твоей фамилии в списке счастливчиков, можно было и из барака. Дважды в день наведываться в офис заставляла нас только косность администраторов. А может, и паранойя. Не исключено, что таким способом начальство лагеря проверяло, не присутствуют ли некоторые из перемещенцев в бараках лишь виртуально, устроившись на нелегальную работу или пополнив собой ряды мобильных банд.
Если и так, то непохоже, чтобы эта проверка была очень уж эффективна.
Я влился в жидкий ручеек товарищей по несчастью, тянувшийся между вздувшимися полуцилиндрами хабов. Полиэтиленовые телогрейки не спасали от мелких брызг, оседавших на лицо. Низкое, серое небо навалилось на лагерь, от прудов доносился чудный букет запахов – канализационная вонь, смешанная со слабым духом антисептика.
Я слишком глубоко задумался о нерадостных слухах. Пропустил момент, когда впереди раздался испуганный крик, тут же подхваченный десятками глоток. Спины людей мигом расступились, перемещенцы бросались в стороны, торопясь свернуть в узкие проходы между бараками. Я вскинул голову, оторвав взгляд от крохотной панели айдима, и стоящий передо мной человек улыбнулся светлой, радостной улыбкой, обнажив выкрошившиеся зубы. Босые ноги глубоко утопали в холодной грязи, крохотные язвочки между бровей и у крыльев носа открылись от улыбки, капелька крови повисла на носу.
– Какое красивое облако, – громко произнес он, обращаясь ко мне. Вскинул руку, будто указывая на предмет своего восторга. – Да посмотри же ты!
Я не стал ждать, пока эйфилитик сделает последний, гибельный шаг ко мне. Бросился прочь, вслед за остальными, разбрызгивая грязь по телогрейке, торопясь укрыться за углом хаба. Зацепился за торчащий кусок бетона, полетел лицом вниз, успел выставить руки, неловко вскочил. Обернулся – и увидел, как недоуменно смотрящий мне вслед эйфилитик с коротким хлопком нелепо дергается вперед, падает навзничь и вода вокруг его головы быстро становится мутно-красной.
Широкоплечая фигура «вахтера» в дальнем конце дорожки убрала пистолет за пазуху, извлекла айдим. Бросила в него несколько слов. Расположенная на соседнем бараке «шпарилка» крутнулась, нацеливаясь на тело. Раздалось высокое гудение, и эйфилитика окутали клубы горячего пара.
Медленно, стараясь не привлекать внимания, я попятился прочь. Уйти отсюда, уйти как можно скорее. Прежде чем появились санработники и охранники в защитных костюмах. Потом медики, конечно, проверят местонахождение айдимов всех, кто общался с зараженным, но эйфилитик не приближался ко мне ближе пяти метров. Есть шанс отделаться предохранительной прошивкой, а не заключением в карантинную зону.
Я так и не пристрастился к куреву, но при виде Гайка, торопливо смолящего с парой своих якутских корешей одну на троих сигарету, невольно позавидовал ему. Обдирающий горло дым, должно быть, позволял хоть ненадолго забыть и долетавший смрад, и стоявший внутри хаба густой аромат немытого человеческого тела. И скрыть трясущиеся руки от любопытных взоров.
Протолкаться, поминутно задевая чьи-то ноги, между тесными рядами коек. Сбросить телогрейку на крючок зарядки, сунуть в карман айдим. Разуться, вскарабкаться на свое ложе. Вытянуться и закрыть глаза, стараясь не обращать внимания на вонь. Скоро она перестанет ощущаться.
Ощутимый удар по плечу привел меня в чувство. Проклятье.
Вскинувшись на локте, я различил внизу три, увы, хорошо знакомые физиономии.
– Спишь? – недобро поинтересовался Серыс. – Слазь.
На соседних койках понимающе отводили глаза. Маленький спектакль, разыгрывающийся на нашей сцене почти ежедневно. Я потянулся за айдимом. Обреченно вздохнув, перекинул ноги через край койки. Очень хотелось от души пнуть по отъевшейся косоглазой харе.
Дураком я не был.
Резкий рывок сдернул меня вниз, так что плечом я со всей силы врезался в коечную опору. Кто-то из приятелей Серыса хохотнул.
– Голубь ты сизокрылый. – Серыс говорил без особой злости. – Расслабляешься, смотрю? Совсем забывчивый стал, что?
Молча я отомкнул айдимом шкафчик. Извлек накопленный сигаретный паек – две пачки. Вложил в требовательно протянутую лапу.
– Умный! – восхитился Серыс. – Ну раз умный, что надо сказать?
– Извини, – выдавил я. – Не выспался. Забыл. С утра бегал на раздачу.
– Извиняю. – «Сохатый» упрятал пачку себе в карман, вторую бросил подельникам. В следующую секунду жесткая крышка тумбочки впечаталась в мой подбородок. Я попытался вскочить, но второй удар отбросил меня на нижнюю койку.
– Как сходил? – поинтересовался Серыс, дождавшись, пока я перестану хватать ртом воздух.
– Никак, – выдавил я. Рука сама потянулась к вшитому в подкладку острому металлическому уголку. И отползла обратно. Дураком я не был.
– Ну и дурак, – выдал ошибочное заключение, тем не менее, Серыс. – Знаю пацанов – за пятерку впишут тебя на клатраты. Через недельку будешь калымить в Норильмане, а не жрать тут агенту. Ты гляди – зима, ежить ее, близко. Лагерь, говорят, бросят на неактуалке – уяснил, тюмка?
– Денег нет, – сквозь разбитые губы выговорил я. Что было чистой правдой.
– Дурак, – подытожил «сохатый». Утратив ко мне интерес, направился в глубь барака. Я обтер струйку крови, бегущую по подбородку.
Занятно. Отчасти я был даже благодарен ублюдкам. Теперь бьющую все тело дрожь и бледность в лице есть на что списывать.
– Скоты, – шепотом пробормотал мой сосед, Айян, бывший студент-инфотехник какой-то из екабургских субклиентелок. Как и нас, их территорию прожевал и выплюнул каток владиросской оптимизации. – А слышал, Димер? Позавчера в шестом хабе «вахтера» «сохатого» забили. Прямо после отбоя. Зашли, сняли с койки и запинали.
– Вранье, – вяло отозвался я. Хотя в слухи хотелось поверить. – У этих сук с «вахтерами» все схвачено.
– Может, – оживился Айян. – А слышал еще? В женском лагере вчера сел кольцевик. Врубили внеочередную раздачу, вызвали баб в офис в половину третьего ночи и полчаса прогоняли через медблок. Потом десятка три усадили в кольцевик и увезли.
– Молодых?
– Ага. Никого старше двадцати пяти не забирали.
– Ну и чему удивляться? – я хмыкнул. – Может, в Нориле будут раньше нашего. Тоже работа, и хоть с голоду не сдохнут. Хотя… жалко девчонок, – я не стал договаривать очевидного – что ждет отобранных даже не норильский бордель, а, скорее всего, лишь пьянка лагерной администрации.
– Погодь, – Айян приподнял руку. – Кольцевик был знаешь чей?
Я пожал плечами.
– Неужели арбитражный?
Айян ухмыльнулся.
– Бери выше, – он закатил глаза.
Я лишь покачал головой.
– Арктаны? – предположил наугад.
– Выше, – со значением повторил Айян. Я отвернулся. Настроение было не то, чтобы играть в загадки.
– Орбиталь, – раздалось за моей спиной.
Невеселый смешок вырвался из груди, перейдя в кашель.
– Конечно, – выговорил я, откашлявшись. – На ХЕПОС-Монтажной среди персонала эпидемия острого вирусного спермотоксикоза. А так как все бордели Кито поражены сетевым дарвином и закрыты на профилактику с инвентаризацией, спейсеры обращают свой спутниковый взор на далекий Талнах.
– Смейся, смейся, – обиженно ответил Айян. – За что купил, за то и продаю. Кольцевик видели многие, девчонок в офис гоняли – вот за это ручаюсь. А про орбитальщиков – черт знает.
– Идешь на кормежку? – сменил я тему разговора.
– Рановато, – Айян привычно покосился вправо, затем, спохватившись, вынул айдим.
– Постоим, – я пожал плечами. Лучше уж отстоять лишних пару часов в очереди, чем успеть аккурат к показавшим дно котлам. И без того корректируемые в сторону уменьшения рационы упрямо не хотели соответствовать в количестве попадаемым в файлы лагерного начальства цифрам.
Однако вспомнилось другое срочное дело. Я выудил из тумбочки смену белья, прошел к раковине – слава богу, свободной в это время суток. Подтвердив расход воды с айдима, сунул замызганную одежду под кран, тонкая струйка мыльного раствора разбрызгалась по ткани. Засек время и принялся тереть штанины друг об друга, пытаясь отчистить вьевшуюся грязь.
– Б… Пошел ты в баню со своей стиркой, – посоветовали с соседней койки, когда брызги грязной воды долетели до нее. Я промолчал, снова глянул на айдим. Выделенное на умывание время истекло, а водный лимит – нет, и кран снова выдал струю воды. Что ж… по крайней мере, одежда стала чуть чище, чем была. Отжав барахло, я пристроил его на краю койки, понадеявшись, что никто не скинет его на пол за время моего отсутствия.
Час спустя мы с Айяном и Гайком и еще парой сотен перемещенцев сгрудились у обшарпанной стойки пищеблока. Скудные порции ароматизированной агентировки шлепались в бумажные миски, поверх ютились прозрачные ломтики прессованного хлеба и чанины. Дождавшись своей очереди, я отнес миску к расположенному ближе к выходу столу – под продувающий сквозняк, зато подальше от «сохатых», включая Серыса с приятелями.
Вкусовыми качествами каша похвастать не могла, но одного достоинства у обеда было не отнять – он согревал желудок. Я вытащил айдим, пробежался по норильскому сектору сети в поисках свежих новостей. В новостном портале пережевывали китайские события, общий тон обсуждений сводился к опасливому ожиданию – при всей богатой и кровавой истории отношений между Красноярском и Пхеньяном, в сравнении с таблигитами корейцы выглядели куда меньшим злом. На нашем черном портале эта тема тоже крутилась, кто-то даже полушутя предположил, что не сегодня-завтра весь лагерь скопом зачислят в ряды Самозащиты и пошлют со смартами в руках, словно наших праотцов в две тысячи сто третьем, крепить оборону под Хабаровск. Всплыл и озвученный Айяном слушок о загадочном кольцевике, то ли орбитальском, то ли все-таки арбитражном, немногочисленные очевидцы и очевидицы, как и положено, расходились в показаниях.
До последнего я оттягивал чтение темы, посвященной сегодняшней встрече. Пока не сказал себе, что незнание ни от чего меня не спасет, и решительно кликнул мигающую сигну.
Пробежал скупые строчки глазами, чувствуя, как страх медленно отпускает. Должно быть, зараженный почти до конца понимал, что с ним происходит, и старался скрывать припадки неуместного веселья, радостную улыбку при виде сокращаемого рациона и восторг, в который его приводил узор трещинок на пластике стены. Лишь когда уровень эндорфинов, выбрасываемых в кровь клетками возбудителя, превысил критический порог, бедняга переступил порог хаба, уже не отдавая отчета себе в своих поступках, и отправился навстречу своей гибели. В карантин пришлось бы отправлять две трети лагеря… решить проблему перемещенцев окончательно и радикально можно было и более простыми способами. Которые, впрочем, никто и не отменял в будущем. А пока сигны предупреждений об эпидемической угрозе курсировали по лагерной официальной сетке, сообщая об опасности и инструктируя нас, как себя вести при случайном контакте с зараженными.
Чтение не могло отвлечь меня от обеда, и моя ложка уже скребла по дну миски, когда айдим неожиданно замигал оповещением.
– Димер? – Гайк обернулся.
– Подожди… – я щелкнул по сенсу. – Странно…
– Что странно? Срочная раздача.
Айдим уже настойчиво попискивал, не в силах дождаться, когда я наконец направлюсь к лагерному офису.
С удивительной синхронностью соседи выхватили свои айдимы и уставились в них. Подняли глаза.
– Ну, Димер… – протянул Айян. – Может, ты везунчик?
Гайк промолчал, только как-то нехорошо глянул исподлобья.
– Наверняка какая-то ерунда, – проговорил я, боясь обрадоваться раньше времени. А сам уже двигался к выходу, промахнувшись миской мимо окошка утилиза, расталкивая все еще тянувшуюся в дверь пищеблока очередь. Выскочив за дверь, помчался по грязи, не обращая внимания на брызги, разлетающиеся при каждом моем шаге.
Дверь админ-хаба, скрипнув, уползла в сторону, отреагировав на приближение айдима. Термосетка горячей ладонью прошлась по лицу. Все тот же офис, черные глазки камер под светолентой, лепесток «шпарилки» под потолком, высокая стойка и заслонка из бронестекла с узким окошком под айдим. Опейчар за бронестеклом оторвал глаза от панели стола, с неудовольствием покосился на запыхавшегося меня.
– По вопросу? – судя по всему, это должно было звучать как «катись на хрен».
– Леоненко Дмитрий, – проговорил я. – Явился… оповещен, – дальше не хватило дыхания, и я молча сунул айдим сквозь стерилизующую завесу. Опейчар поднял его, будто нечто склизкое и мерзкое, приложил к столу. Медленно поднял на меня взгляд.
– Пройдите в главный админблок, четвертый офис, – без выражения произнес он.
Скучающие охранники на выходе из сектора пропустили меня, даже не удосужившись сличением айдима с мордой лица, лишь вяло махнули сканером.
Центральный офис лагеря размещался не во времянке, а в каком-то старом, чуть ли не федеральной постройки здании, обтянутом паутиной пластметалликовых стяжек. За ним начиналась мешанина из серых бетонных руин, обточенных за века запустения непогодой, каких-то готовых развалиться халуп неактуалов, колючих зарослей – даже на расстоянии я узнал желтые плети одичавших мод-тыквин. Если посмотреть влево – можно было увидеть раскинувший стальные лапы бактербашен и челюсти шлакороев рудничный узел, напоминавший километровой ширины паука, прижавшегося к земле. Над горизонтом блестели на солнце верхушки высоток и микроволновых приемников Нориля, в воздухе скользили несколько черных точек квадрохаридотов СПД.
Еще на подходе к развалинам старого Талнаха я увидел собравшуюся у конторы под навесом довольно большую – человек пятьдесят – кучку перемещенцев. Ни «сохатых», ни «вахтеров» видно не было. Никого из моих соседей по хабу я тоже не заметил. Дымили папиросы, люди тихо переговаривались между собой.
Судя по всему, именно под навесом и находилась точка айдима. Мне навстречу прошел человек лет сорока, разодранный рукав телогрейки хлопал на ветру, и хозяин рукава неловко пытался связать между собой концы разрыва. Затем оставил эти попытки и исчез за дверью офиса.
Подождав с минуту, я тронул за плечо одного из курильщиков.
– Друг, на секунду. Что тут такое?
Курильщик обернулся.
Лоб пересекала ниточка полумесяцем изогнутого шрама, на скуле виднелась характерная вмятина «лисичьего» клейма. Цепкий взгляд пробежался по мне, длинные пальцы затушили папиросу об опору навеса.
– Не знаю, приятель. Дернули срочной раздачей из барака. Стоим, ждем вызова. Ты из чьих?
– С четвертого хаба, – я обернулся на вход в контору. У одного из курильщиков запищал айдим, тот торопливо выбросил окурок и быстрым шагом заторопился к крыльцу.
– А до Арбитража?
Неожиданный вопрос. Я задумался.
– Димер. ТюменьАгро, схолферм, – я протянул руку.
– Почти земляки, – мой визави ответил рукопожатием. – Зови Корчмарем. ОбьВодОхрана, масбез, – мои глаза невольно скосились на клеймо.
– Да, «лисовин», – ответил собеседник на невысказанный вопрос. – Ты, выходит, из ферм?
Я кивнул.
– По этой раздаче, насколько я вижу, выдернули пищевиков и строителей, – Корчмарь обвел прислушивающихся к беседе перемещенцев. – К чему бы это?
– Продадут арктанам? – с надеждой предположил я.
– Что-то я не слышал, чтобы Арктика перекупала контракты в этом году, – с сомнением произнес «лисовин».
Я не успел ответить – айдим снова призывно запищал.
– Сейчас посмотрю своими глазами, – я попытался улыбнуться. Иные из перемещенцев проводили меня взглядами, иные безразлично отвернулись.
Я миновал длинный обшарпанный коридор, наспех затянутый пленкой. Сверяясь с айдимом, отыскал дверь четвертого офиса. Айдим уже оповестил чиновника за дверью о моем прибытии, так что стук в дверь стал чистой данью вежливости.
– Войдите, схолферм, – раздалось из-за двери.
Свет – не тускло-зеленоватый отработанных светолент, а теплое белое свечение микролюма. Стены и потолок покрывал не тусклый кондич, а настоящие активные обои, сейчас, впрочем, выставленные на однотонный рабочий фон.
– Присаживайтесь, – сидящий за панелью стола человек указал мне на кресло. Я опустился на него и почувствовал, как спинка мягко прогнулась подо мной. Последние полгода отучили меня от таких удобств, как умная мебель. Я перевел взгляд на чиновника – и едва не подскочил. На сидящем была не серая форма лагерной администрации, а черный с желтым бумажный комбинезон. На плече поблескивала знакомая по новостям эмблема – четыре перекрещивающихся золотых эллипса в круге.
– Так, – офицер Орбитали легким движением над столом прокрутил мой (очевидно) файл. – Леоненко Дмитрий Николаевич, основной ник – Димер, родился 30 сентября 2735 года в шестнадцатой хаб-группе Тюмени, родители – Леоненко Николай Михайлович и Стерлинг Наталья Ивановна. Уровень биокоррекции – дельта, генный модуль «конфуций-прим-ант» разработки ИркГеномик. В 2740 году зачислен в биологическую учебную группу субклиентелы ТюменьАгро с заключением базового двадцатипятилетнего рабочего контракта, в 2749 начал специальную подготовку по специальности «конструирование урбоаграрных экосистем». В 2753 году принял гражданскую присягу Красноярской Республики и подтвердил базовый рабочий контракт с ТюменьАгро, однако заключению веточного контракта помешали Оттавский Арбитраж и аннулирование Владиросом базовых договоров. Перемещен согласно Закону о лицах без аккредитованного клиентажа в Талнахский пункт временного проживания. Все верно?
Я кивнул. Эти подробности, в принципе, можно было найти и в моем открытом файле, но сам факт того, что орбитальщик не поленился прочитать досье, обнадеживал…
– Тро Гарольд. ОрбитПерсональ, масейчар, – спейсер поднес руку к сердцу. Мой древний айдим не мог ответить сбросом визитки, но жест вежливости я оценил и сам ответил поклоном.
– Что Орбиталь заинтересовало в такой дыре, как Талнах? – проговорил я пересохшими губами.
– Кое-что, – Тро скупо улыбнулся. – Дмитрий, вы позволите мне задать несколько вопросов?
– На ваше усмотрение, – еще бы я ему не позволил!
– Если почувствуете себя лучше, можете закурить, – Тро щелкнул по столу, заставив стену вздуться портсигаром и прикуривателем. – Алкоголь, релаксы, эйфори – что вы употребляете, чтобы расслабиться?
Я покачал головой.
– Хочу иметь ясную голову. – Кажется, мой отказ не обидел орбитальщика, более того, он удовлетворенно кивнул.
– Квота распределения, выделенная Красноярском на перемещенный из западно-сибирской производственной зоны персонал. Вы вполне могли бы подать заявку на заключение рабочего контракта, скажем, с уланской клиентелой. Или хабаровской. Испугались войны?
Я потер ладони, выигрывая время для ответа. Посмотрел в бесстрастные, прозрачные глаза Тро.
– Ирке одиннадцать лет, масейчар. Она даже не выбрала ветку подготовки. Что бы ее ждало в лагере? А наша семейная квота включала только трех человек.
– Должно быть, такое решение оказалось довольно болезненным для ваших родителей, – взгляд Тро был изучающим. – Вам и не приходило в голову с ними связаться? Или с сестрой?
Странно. Такими дешевыми приемами мог бы пользоваться безопасник лагеря, а не масейчар Орбитали.
– Масейчар Тро, вы ведь знаете, как ужаты межсетевые трафик-менеджеры, к чему риторические вопросы? – Но внутренне я слегка напрягся. Вышерстить три моих письма и два Иркиных из глубин сетки – вопрос лишь времени, даже не лишних усилий. Другой вопрос, кому понадобится шить такую мелочь нищему перемещенцу Талнаха.
Тро слегка улыбнулся. Отпил воды из появившейся откуда-то из стола фляги-трубки.
– Дмитрий, вы когда-нибудь сталкивались с земледелием в открытом грунте?
Если масейчар хотел выбить меня из колеи неожиданной сменой темы, ему это удалось. На несколько секунд я морфнул в сбой в поисках ответа.
– Факультативно, – наконец выговорил я. – В рамках курса рекреационной экологии, плюс учебные командировки в Семиречье. Отдельного курса по нему нам не читали, но кое-что представляю.
– С чем может быть связана низкая урожайность картофеля линии «Бербанк Термал VIII» при грунтовом выращивании?
– Вопрос слишком общий, – ответил я, запнувшись лишь на секунду. – Характер почвы… кислотность, соленость, уровень температуры и освещенности… Нужно ознакомиться с плантацией. А в каком регионе производились посадки?
– Предположим, Арка, – задумчиво вымолвил Тро.
– Переэксплуатация, истощение почв, интоксикация, – предположил я неуверенно. – Наверно, имеет смысл хотя бы на пару сезонов засеять площади злаково-аккумуляторным комплексом. Правда, мне казалось, что Арка лет сто как окончательно перешла на фитотронику?
– А если речь идет о ферралитных грунтах Бразильского плоскогорья?
– Наверно, переувлажнение, или повышенная кислотность. Можно попробовать фосфоритные, кальциевые присадки, мелиорацию. Но вообще сама линия не очень подходит под регион. С хорошим доступом к служебным сетям Нориля я бы мог…
– Достаточно, – прервал меня Тро. – Схолферм, насколько ваши допотопные республиканские убеждения помешают вам работать на ГОК?
Я проглотил просящиеся на язык едкие фразы насчет того, кто первым начал практиковать лишение актуального статуса и сколько клиентел на территории нынешнего Владироса изведало все его прелести.
– Смотря на какую. Если речь идет об Владиросе или Пацифике – дело одно. Если об Орбитали или Арктике – другое.
– Рад слышать, – в уголках глаз Тро снова собрались морщинки. – На самом деле нас слабо волнуют ваши политические взгляды, Дмитрий, разве что в той степени, в какой они влияют на ваш психопрофиль. Орбиталь сугубо нейтральна по отношению к земным гособразованиям. Но да, мы намерены предложить вам рабочий контракт гражданина.
Я тоже плеснул себе воды – горло окончательно пересохло. Стал пить мелкими глотками, пытаясь унять сердцебиение.
Уж очень щедр этот подарок судьбы.
– Зачем вам агрономы со специализацией по работе с открытым грунтом? Выращивать цветы в вакууме?
– Нет, мы запускаем новый проект по посадке лесополос на долгопериодических кометах, – улыбка Тро сделалась шире. – Вы узнаете все подробности в скором времени. Но хочу сразу предупредить – работа тяжелая, рискованная и низкооплачиваемая, а рабочий контракт заключается не на стандартные двадцать пять лет, а пожизненно. Правда, не могу вам гарантировать, что его действие не закончится гораздо раньше, чем через четверть века. Есть, впрочем, и плюс – работа будет нескучной.
– Обнадеживающе, – проговорил я. По крайней мере, подкупала искренность Тро. – Работа в космосе?
– В определенном смысле. Вам потребуется некоторая переподготовка, но это уже наша забота. Мы не хотим создавать впечатление, что загоняем вас в безвыходное положение… но наши аналитики дают девяносто два процента вероятности, что Красноярская Республика присвоит всем перемещенным лицам неактуальный статус. При том в Талнахском лагере зарегистрировано уже восемь случаев вспышечного эйфилиса, так что не исключается и введение карантинного положения. Тогда у вас не будет даже шанса прибиться к одной из мобильных банд. Боюсь, Дмитрий, наше предложение все же из тех, от которых не стоит отказываться.
– Вы не сказали сейчас ничего нового для нас, масейчар, – я положил айдим на стол. – Я согласен.
Тро пробежался пальцами по столу. Айдимы и стол пискнули, сопрягаясь в сеть.
– Доступ. Создание гражданского рабочего контракта. Форма К13-ЛС для проекта «Кементари». Шаблон «камень». Участники – перемещенное лицо схолферм Красноярской Республики Леоненко Дмитрий, трисубклиентела КементариИСРПерсонал. Опознать айдим, вывести текст.
Я перевел взгляд на стол. Это была по-настоящему хорошая модель, судя по лого – «Чейслин» британской работы. Даже без очков столешница отслеживала движения моих зрачков, прокручивая страницы формы рабочего контракта.
Увы, под рукой у меня не было панели юридической субклиентелы, через которую я бы мог прогнать текст, а если бы я принялся самостоятельно продираться через дебри многоуровневых ссылок и шаблонных параграфов, то закончил бы изучение контракта аккурат к завтрашнему полдню. Но на первый взгляд ловушек в тексте договора не содержалось, да и к чему? Орбиталь могла просто перекупить контракты, и раз целый масейчар тратил свое время на собеседования с нами – значит, спейсерам требовалось наше содействие. Понять бы, в чем?
Я поднял глаза.
– Утверждение произведем, когда мы ознакомим вашу группу с проектом «Кементари», – произнес Тро. – Не исключено, что после презентации мобильная банда все-таки покажется вам более подходящей участью. Вам требуется вернуться в лагерь? Личные вещи, товарищи?
Я помотал головой.
– Ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться, масейчар.
– Отлично, – Тро что-то сбросил на мой айдим. – Тогда я направляю вас на сканирование и в комнату отдыха. Презентация начнется через два часа, когда мы закончим опросы.
Медскан занял около часа, в течение которых мне ввели великое множество каких-то то ли индикаторов, то ли прошивок, прогнали через такой же новый, с иголочки, сканер (судя по всему, попутно оглушив нейропунктурным лучом или наркотиком, так что точно о ходе времени я смог судить, только посмотрев затем на айдим), задали с десяток бессмысленных вопросов и заставили с нейросеткой на голове изучать странные комбинации цветов, звуков и запахов. Наконец медики спейсеров смилостивились и вышвырнули меня, выдав робу с логотипами Орбитали взамен прежней лагерной, в крохотную каморку, снабженную, однако, санузлом и экраном. На умных гамаках дремали пятеро человек, свет был приглушен.
– Схолферм, – негромко произнес кто-то с соседней койки.
Я обернулся на голос. Корчмарь приподнялся на локте.
– Они и тебе рассказывали про опасное, но, по их словам, безумно интересное предложение, от которого нельзя отказываться?
– Точно так, – подтвердил я. – И ничего конкретного. А у тебя есть какие-нибудь идеи?
– Сперва я подумал – вербуют в гвардию Кито. Но этот парень, Тро, не особо интересовался моей военной подготовкой. Зато долго выспрашивал, какими подразделениями я руководил, сколько человек имел под началом, доводилось ли сталкиваться с бунтами, занимался ли отладкой снабжения… Срань лисья, странно все это.
– И я думаю, – я присел на койку рядом с «лисовином». – А у меня выспрашивал про внешнее земледелие. Для чего это спейсерам, объясните мне?
Корчмарь промолчал, уставившись в потолок. Прочие соседи мирно дремали, и вскоре, откинувшись на койку, я последовал их примеру. В Талнахе, как нигде, я понял суть поговорки «Не выспаться всегда успеешь».
Сигнал айдима вырвал нас из забытья. Протиснувшись к умывальнику, я брызнул себе в лицо водой, пригладил волосы мокрой пятерней. Кандидаты уже выбирались в коридор.
В лекционный зал набилось около тридцати мужчин и женщин, к счастью, все имели возможность принять душ перед началом медсканирования – помещение было явно маловато. Я принялся пробиваться через толпу к назначенному мне месту. В подлокотнике обнаружилась пластинка очков, я согнул ее поудобнее и натянул на голову.
Тро расхаживал взад-вперед по подиуму, дожидаясь, пока зал наполнится. Наконец он затворил с айдима двери, прокашлялся. Гул голосов мгновенно стих, все уставились на масейчара и фоновые обои за его спиной.
– Соискатели! – негромко и буднично произнес он, очки послушно транслировали голос. – Государствообразующая клиентела Орбитальные Предприятия приветствует вас. В обмен на вашу клятву труда и преданности мы готовы предложить вам участие в одном из самых грандиозных проектов в истории человечества.
Он выдержал паузу. По рядам прокатился негромкий шепот. За спиной Тро проявился в воздухе лого Орбитали – знаменитые четыре перекрещенных эллипса.
– Прошу простить мне то, что кажется лишним пафосом, – все так же безэмоционально продолжал Тро. – Но именно так дело и обстоит. Проект «Кементари» действительно может открыть – если нам повезет – новую страницу в истории человечества, и так далее, и тому подобное. Перейдем же к делу.
Сначала немного истории. Шестьсот девяносто лет назад агентство НАСА, субклиентела в составе Соединенных Штатов Америки, специализирующаяся на космических исследованиях, организовала впечатляющий – для того времени – проект изучения внесолнечного пространства. На гелиоцентрическую орбиту были выведены четыре крупных орбитальных телескопа, объединенные в оптикорадиоинтерферометрический комплекс, предназначенный для обследования звезд и звездных систем на расстоянии до трехсот световых лет. Основной приоритет был отдан наблюдению процессов на поверхности звезд и в коронах, но изучению планетных систем также уделялся определенный интерес.
В 2066 году, как могут помнить те из вас, кто проявлял интерес к истории, данный комплекс обнаружил спектры поглощения кислорода в атмосфере четырех планет, согласно расчетам, попадающих в зону обитаемости своих светил или находящихся близко к ней. Это открытие наделало много шума, и до самого Второго Инцидента было одной из главных тем сетевых обсуждений. Думаю, многие из вас также в курсе, что ажиотаж вокруг этого открытия был достаточным для запуска к целевым звездам четырех беспилотных ядерных импульсных зондов. Этот совместный проект НАСА и ДЖАКСА потребовал огромных затрат, которые сыграли не последнюю роль в приходе к власти в Североамерике изоляционистского режима Купера и резком урезании вложений в космические исследования. Затем грянул Второй Инцидент, и до самого создания Орбитали все работы за пределами земной атмосферы были прекращены на века. Интерферометрический комплекс был заброшен, связь с зондами прекратилась.
А теперь я пропущу шестьсот лет истории и перейду к сегодняшним дням. Орбитали удалось восстановить связь с тремя зондами из четырех.
– Внимание! – очки усилили голос Тро, так что возбужденный гомон оказался заглушен. – Я ценю ваш интерес, но еще не перешел к самой впечатляющей части!
Он взмахнул рукой.
– Зонды передают информацию. Многое из их оборудования вышло из строя, они давно потеряли связь со своими аэростатическими платформами и лендерами, но все еще транслируют собранные данные. Мы получили достаточно сведений, чтобы представлять себе целевые планеты.
HD 156384 Cc, Изида. Связь с зондом утеряна, астрономические наблюдения не позволяют говорить с уверенностью об обитаемости планеты.
HD 40307 g, Аматерасу. Зонд успешно произвел торможение в целевой системе и вышел на экваториальную орбиту на высоте тысячи километров. Масса планеты составляет около десяти земных, радиус втрое больше земного, ускорение свободного падения – примерно 1,2 g. Атмосфера состоит из углекислого и угарного газов, кислорода и водяных паров, средняя температура около трехсот градусов по Цельсию, атмосферное давление до двадцати атмосфер. Предположительно, кислород в атмосфере накапливается в ходе дегазации горных пород. Планета подвержена активному вулканизму, связь с последним посадочным модулем утрачена через восемнадцать минут после входа в атмосферу.
HIP 57050 b, Деметра. Из-за нерасчетного торможения зонд вышел на целевую орбиту с превышением на две тысячи километров. В результате удалось произвести успешное приземление только одного посадочного модуля. Масса планеты – 1,6 земной, диаметр – 16 тысяч километров, ускорение свободного падения почти равно земному. Планета находится в устойчивом орбитальном резонансе 1 к 1 со своим светилом, атмосферное давление вчетверо больше земного, температура сильно варьируется. Атмосфера состоит из смеси азота и угарного газа с небольшим количеством кислорода, планета частично покрыта водным океаном, простирающимся от солнечного тропика в противосолнечное полушарие. Уверенно предполагается наличие развитой прокариотической жизни.
Тро сделал сценическую паузу. Я поймал себя на том, что слушаю, затаив дыхание. Странные вопросы масейчара начали складываться в единое целое…
– HD 160691 Bd. Кементари, – глаза Тро блеснули. – Зонд успешно произвел торможение и посадку модулей. Планета является спутником газового гиганта, лежащего в зоне обитаемости.
Он обернулся к фону, окутавшемуся черной тьмой с рассыпанными по ней крохотными, нестерпимо яркими иголочками звезд. На их фоне плыл бело-синий диск планеты. Сквозь облачный покров можно было рассмотреть явно отличающийся от земного рисунок континентов.
– Планета практически полностью соответствует Земле по всем основным показателям – составу атмосферы, силе тяжести, радиационному фону и температурному балансу. Посадочные модули обнаружили развитые белковые формы жизни, в целом соответствующие нашим позвоночным, насекомым и сосудистым растениям периода поздней перми. Биохимический анализ не обнаружил распространения опасных для человека соединений, а также подтвердил принципиальную совместимость биосферы Кементари и земных организмов.
Орбиталь располагает технологиями и строительными мощностями, достаточными для отправки в систему Мю Жертвенника корабля полезной нагрузкой до девятисот пятидесяти тысяч тонн. Имеющиеся запасы топлива позволят осуществить перелет в течение пятисот лет. Разработанные на Земле в последние двести лет консервационные технологии позволяют поддерживать жизнь пассажиров и экипажа на этом промежутке времени.
Орбиталь приступает к запуску программы межзвездной колонизации. Вы отобраны, чтобы присоединиться к ней. К величайшему приключению в вашей жизни.