Связаться с отделениями полиции соседних районов и окрестных городов было делом несложным, а потому и недолгим. Результат же оказался одновременно и многозначительным, и удручающим. Оказалось, что и в соседних районах города, и в других городах местные оперативники уже знают о «тоннеле». Знать-то знают, но при этом никто внятно не смог пояснить, откуда этот наркотик возник. По всему выходило, что появился он недавно, но откуда именно он взялся и какими путями попал на черный рынок – на этот вопрос никто так и не дал внятного ответа. «Работаем, ищем, – отвечали оперативники на местах. – Если раскопаем что-нибудь стоящее, то, конечно, поделимся информацией. А что, у вас тоже появился этот «тоннель»? Вот так дела… А вы случайно не знаете, отчего у него такое название? Вот и мы пока не знаем…»
– Да, дела, – сокрушаясь, покрутил головой Василий Лосенок. – Ничем нам не помогли братья-опера. Что ж, придется рыть землю самим. Как говорил поэт, задрав штаны, бежать за наркоманом… Ну, или что-то в этом роде.
…И Ливерпуль, и Мопсик были личностями, в уголовном розыске известными. Мешалкин и его подчиненные знали, где эти двое живут, где проводят вечера и ночи. Жили они вместе с родителями в особняках в одном из элитных городских районов. Более того, особняки эти располагались по соседству друг с другом. Ну, а вечера и ночи Мопсик и Ливерпуль проводили в различных увеселительных заведениях – в последнее время все больше в той самой «Башне».
Возникал вопрос – где было сподручнее взять Мопсика и Ливерпуля? По месту их жительства? Можно, конечно, и так, однако же здесь имелись некоторые неудобства, причем довольно-таки существенные. Помимо самих Ливерпуля и Мопсика, в доме обязательно будут и другие люди. А это шум и гвалт, а где шум и гвалт, там и огласка. Огласка оперативникам была не нужна. Ведь что такое огласка? Это возможность спрятать какие-то концы и уйти на дно тем гипотетическим персонажам, с которыми Мопсик и Ливерпуль, возможно, были как-то связаны в плане распространения наркотика «тоннель». А поэтому и Ливерпуля, и Мопсика нужно было брать тихо. А тихо – это означает неожиданно. А неожиданно – это означает, что их до поры до времени никто не хватится. А коль не хватится, то и не поднимет шума. А коль не поднимет шума, то, значит, никто из возможных подельников этой парочки не уйдет на дно. Потому что для чего уходить на дно, коль кругом тихо?
Все это было оперской азбукой, которую оперативники прекрасно знали. И уж, конечно, лучше всего такую азбуку знал сам Мешалкин. Он решил так. Архип Железняк – не в счет, он будет общаться с официанткой Айгуль, работающей в ночном клубе «Башня». Значит, оперативников остается трое. Двое из них – Лосенок и Герасимов – займутся Ливерпулем. Они должны его выследить, выбрать удобный момент, задержать и мигом доставить в районное управление полиции. И тотчас же, не давая ему опомниться, приступить к допросу. Расчет был на то, что пока Ливерпуль придет в себя, он, так или иначе, выболтает много чего интересного, если, конечно, он вообще что-нибудь будет знать по существу задаваемых ему вопросов. К слову, все это также было элементарной оперской азбукой.
Ну, а сам Мешалкин займется Мопсиком. Да, конечно, одному ему будет несподручно, поэтому он возьмет себе в помощь какого-нибудь сержантика. Так что действуем. Все должно получиться с первой попытки, иначе огласка и проистекающие из нее печальные последствия.
Герасимов и Лосенок решили подождать своего подопечного Ливерпуля у того самого особняка, где он, предположительно, проживал. Конечно, они не знали, дома ли Ливерпуль, а потому действовали наугад. Потому что надо же было с чего-то начинать.
К особняку оперативники подъехали на видавшем виды «жигуленке», принадлежавшем Герасимову. Точнее сказать, отцу Герасимова. У него-то Сергей и выпросил «жигуленок» для «оперативных нужд». Отец поворчал, но уступил машину. У самого же Сергея, равно как и у Василия Лосенка, собственного автомобиля не было. Подъехав к особняку, оперативники пристроились на противоположной стороне улицы так, чтобы никто не обращал на них особого внимания, и стали ждать.
Ждали они долго, почти до самого вечера. Ворота особняка то и дело открывались, из них выезжали шикарные автомобили самых разных цветов и марок, спустя какое-то время они возвращались, затем выезжали вновь, и так без конца. Теоретически рассуждая, в любой из этих машин мог быть Ливерпуль либо за рулем, либо в качестве пассажира. Тут главным было не упустить его, а для этого нужно было внимательно вглядываться внутрь каждой машины, стараясь определить, кто именно находится в ее салоне. Занятие утомительное уже само по себе, а если к этому добавить, что у большинства машин стекла были затемненными, то дело в принципе и вовсе представлялось почти безнадежным. Потому что попробуй-ка определи, кто там сидит, за тонированными стеклами! И, тем не менее, надо было следить, надо было вглядываться.
– А давай будем наблюдать по очереди, – предложил Лосенок. – А то у меня уже и глаз замылился, и вообще – голова кругом. Умом можно тронуться от такого занятия.
– Ну, давай будем по очереди… – согласился Герасимов. – Ты, значит, пока отдохни, а я понаблюдаю. А потом поменяемся. Между прочим, где-то поблизости должен находиться и наш шеф Мешалкин. Может, он кого-нибудь углядит. У него глаз понадежнее нашего. Да и выдержки на десятерых хватит. Это ты у нас утонченный неврастеник.
– Сам ты неврастеник, – лениво огрызнулся Лосенок. – Лучше наблюдай, чтобы нам не упустить гражданина Ливерпуля…
…Ближе к вечеру и обнаружили и Ливерпуля и Мопсика. А дело было так. Вначале к воротам подрулил красный «Порше», остановился, посигналил. Ворота отворились, в них появился охранник. Из машины вышел какой-то молодой человек и что-то сказал охраннику. Охранник ему ответил и прикрыл ворота. Молодой человек не стал заезжать во двор, а принялся лениво прохаживаться у своего «Порше».
– Глянь, – толкнул Герасимов Лосенка, – а ведь это, кажись, мосье Мопсик собственной персоной! Точно он! Приглядись-ка!
– Он! – ахнул Лосенок. – Его рожу да не отличить от других! Вот только интересно, за каким чертом он сюда приперся?
– Я так думаю, что завернул за своим дружком Ливерпулем, – предположил Герасимов.
– Хорошо, если так, – неуверенно произнес Лосенок. – А вот я сейчас позвоню шефу… Алло, шеф! Тут мы наблюдаем вашего подопечного – гражданина Мопсика! На красном «Порше»…
– Вижу, – отозвался из мобильника голос Мешалкина. – И его вижу, и вас тоже…
– И что же будем делать? – спросил Лосенок.
– Ждите моей команды, – коротко приказал Мешалкин.
– Все понятно, – ответил Лосенок.
Вскоре ворота особняка распахнулись, и из них вышел еще один молодой человек.
– Вроде как Ливерпуль… – сказал Лосенок, вглядевшись.
– Ну да, он, – сказал Герасимов. – Его портрет в натуральном виде… Звони деду!
– Алло! – позвонил Лосенок. – Тут мы наблюдаем и другого персонажа – Ливерпуля. Что будем делать?
– Как только они отъедут, поезжайте за ними, – сказал Мешалкин. – А я – за вами. Проследим, выберем подходящее место и по моей команде…
– Вас понял, – по-деловому ответил Лосенок и взглянул на напарника. – Как только они отъедут, поезжай за ними следом. А батя – за нами. И ждем от бати команду…
Тем временем Ливерпуль и Мопсик о чем-то посовещались, затем уселись в машину, и «Порше» тронулся с места. Выждав несколько секунд, Герасимов поехал следом. В зеркало заднего вида он заметил – их начальник Мешалкин следует за ними. Теперь было главное – не упустить «Порше» из виду. И, конечно, не дать Ливерпулю и Мопсику почувствовать, что за ними следят. Слежка – дело тонкое, тут надобны и умение, и выдержка, и интуиция. И неважно при этом, за кем именно ведется слежка – за какими-то матерыми преступниками или за двумя легкомысленными и беспечными мажорами. Правила одни и те же.
– Интересно, куда это они едут? – спросил Лосенок. – Глянь, поворачивают направо…
– В «Башню» они едут, куда же еще! – проворчал Герасимов. – Дорога знакомая…
– А дед-то от нас не отстает! – сказал Лосенок, оглянувшись. – Следует за нами, как пристегнутый.
– На то он и дед, – ответил Герасимов. – Глянь, они остановились! Интересно, для какой такой надобности?
И в самом деле – «Порше» затормозил. И как только он затормозил, к нему подошел какой-то мужчина. Задняя дверь «Порше» отворилась, мужчина сел внутрь, машина тронулась.
– Хм, таинственный пассажир, – ухмыльнулся Лосенок. – Ты его разглядел?
– Постольку-поскольку, – ответил Герасимов. – Толкотня такая, что и не разглядишь. Да и далековато…
– Вот и я тоже не разглядел, – вздохнул Лосенок. – А надо бы… Нутром чую, что надо бы.
Тем временем «Порше» свернул в какой-то узкий переулок и остановился. Дверь машины отворилась, и из нее вышел тот самый таинственный пассажир. Не оборачиваясь, он пошел по тротуару. Но прежде чем тот пошел, Лосенок успел сделать несколько фотоснимков с помощью сотового телефона.
– Хоть что-то… – проворчал он.
Вскоре «Порше» опять остановился. На этот раз к машине подошли две девицы, задняя дверца опять открылась, девицы уселись в машину, и она тронулась с места.
– Вот только девок нам и не хватало, – проворчал Лосенок. – Морока с этими девицами. Станешь их задерживать – всю личность тебе исцарапают. А уж сколько будет визгу! Испробовано неоднократно. А и не задерживать их тоже нельзя. Мало ли…
Раздался телефонный звонок. Звонил, конечно же, Мешалкин.
– Берем! – дал он команду и отключил связь.
– Дед сказал «берем»! – произнес Лосенок. – Ох, чувствую, будет нам концерт по заявкам!
Задерживать подозреваемых – здесь тоже надобны и умение, и сноровка. Впрочем, Герасимов и Лосенок, не говоря уже о Мешалкине, таким умением обладали. Поэтому, как только прозвучала команда, Герасимов в нарушение всех дорожных правил прибавил ходу, обогнал «Порше» и перегородил ему дорогу. А Мешалкин с сержантом тем временем пристроились сзади. Теперь «Порше» не было ходу ни взад, ни вперед.
Раздался визг тормозов, «Порше» едва успел затормозить. Из машины выскочили разъяренные Ливерпуль и Мопсик. Их ярость была понятна – дорогу им перегородил какой-то дрянной, негодный «жигуленок». Ну, разве это не оскорбление для таких значительных личностей, как Ливерпуль и Мопсик? Следом за кавалерами выскочили и обе девицы. Оперативники также вышли из машины.
– Вы чё! – со свирепым видом заорал Ливерпуль. – Берега попутали, что ли? Неприятностей захотели? Ну, так будут вам неприятности, обещаю!
Все эти традиционные для такого случая слова Ливерпуль выкрикивал вперемежку с отвратительными ругательствами. Крича и ругаясь, Ливерпуль и Мопсик подошли вплотную к Лосенку и Герасимову.
– Будут у вас неприятности, гарантирую! – повторил Ливерпуль.
– Это у тебя будут неприятности, – с улыбкой ответил Лосенок. – И у твоего дружка тоже. И, я так думаю, и у ваших девиц.
– Что ты сказал? – взвизгнул Мопсик.
Продолжая улыбаться, Лосенок достал из кармана наручники.
– Закрой рот и протяни руки, – спокойным, даже каким-то скучающим голосом произнес он. – И ты тоже, – он взглянул на Ливерпуля. – И без резких движений. А то тут же и ляжете рожами в асфальт.
– Что такое? – все таким же визгливым голосом произнес Мопсик. – Да ты знаешь, кто мы такие? Да мы…
– Знаю, – сказал Лосенок, и беспечная улыбка на его лице превратилась в подобие хищного оскала. – Я сказал – протяните руки! Живо!
В голосе Лосенка было что-то такое, что заставило Ливерпуля и Мопсика попятиться. Впрочем, пятиться им было некуда, потому что сзади к ним неслышно подошли Мешалкин и сержант. У майора застыло на лице скучающее, даже брезгливое выражение. Никаких слов ни Мешалкин, ни сержант не говорили, но именно это молчание и оказалось решающим. Мопсик и Ливерпуль протянули руки, Лосенок мигом защелкнул один браслет наручников на запястье Ливерпуля, а другой – Мопсика. В итоге Мопсик и Ливерпуль оказались пристегнутыми друг к другу.
– Вот так, – сказал Лосенок, и ощупал карманы Мопсика. Ливерпуля обыскал Герасимов.
Ничего особенного оперативники в карманах мажоров не обнаружили – лишь деньги и ключи от машины. А вот водительских прав не оказалось.
– Как же они без прав ездят по городу? – удивленно спросил сержант.
– Вот так и ездят, – процедил сквозь зубы Лосенок. – А что ты хочешь – хозяева жизни… Для чего хозяевам какие-то там права? Вот тебе ключи, и отгони их драндулет на штрафную стоянку. Видишь они притормозили у запрещающего знака? Значит, мы действуем по закону. В общем, гони. Справишься?
– Справлюсь, – заверил сержант.
– А вы, оба молодца, одинаковых с лица, пожалуйте в нашу машину, – обратился Лосенок к Ливерпулю и Мопсику. – Да поживее, а то ведь я и помочь могу!
– У тебя будут проблемы! – злобно взвизгнул Мопсик. – У вас у всех будут проблемы! Вот увидите! Вы не знаете, с кем связались! У нас…
Лосенок не дал ему договорить. Он ухватил Мопсика за шиворот, а Герасимов ухватил за шиворот Ливерпуля. Несколько ловких слаженных движений – и оба мажора оказались внутри «жигуленка».
– Вот так, – сказал Лосенок, вытирая руки платком, который он машинально извлек из кармана. – А вы, красавицы, садитесь-ка в машину вот к этому суровому дяденьке, – Василий указал на Мешалкина, – и не вздумайте его обижать, понятно вам? Он хоть и старенький, но… Я все правильно делаю, шеф? – глянул он на Мешалкина.
– Правильно, – вздохнул майор. – Прямо-таки не подкопаешься.
– А тогда прошу, – и Лосенок сотворил перед девицами галантный жест истинного кавалера.
И тут началось. Девицы разом подняли истошный, злобный визг вперемежку с бранью.
– Мы никуда не пойдем! – кричали они. – Вы не имеете права! У вас будут проблемы!
– Ну, началось! – поморщился Лосенок. – Как я и предсказывал… Того и гляди – еще и рожу мне расцарапают… И как я появлюсь перед невестой с расцарапанной рожей? Какие оправдательные слова я ей буду говорить? Серега, слово за тобой…
Герасимов вынул из кармана еще одни наручники, а из другого кармана – рулон скотча.
– Ша! – гаркнул он, и это было так неожиданно, что девицы на миг умолкли. – Сейчас этим скотчем я заклею ваши милые ротики! А эти наручники – надену на ваши красивые ручки! Вы же не хотите этого? Или хотите?
Прием с наручниками и скотчем был, можно так сказать, фирменным изобретением оперативников. И обычно он действовал на всяких нервных дам самым отрезвляющим образом. Подействовал он и сейчас. Девицы больше не возмущались.
– Вот так-то лучше, – Лосенок расцвел в радушной улыбке. – К чему всякие визги и вопли, когда все можно решить полюбовно? Так что прошу в машину. И, сказано вам, не обижайте там дедушку! Шеф, я все правильно говорю?.. – Лосенок перевел дух и закончил свою тираду: – Вот ведь сколько хлопот и нервного истощения! А ведь всего-то – четверо переростков! Если разобраться – мелочь пузатая…