Каждый раз, когда я переступаю порог квартиры, я надеюсь, что произойдёт чудо, и мне вдруг станет здесь комфортно. Но я так и не привыкла к тому, что они называют «дом». Жилища горожанок кажутся мне мрачными и холодными. Для цэрпер в норме строгость и минимализм, которые объясняются обычной рациональностью. Цэрперы меняют место жительства так же непрерывно, как переходят из одной профессии в другую.
Зажигаю свет. Узкие прямоугольники ламп расползаются по стенам и потолку, вытягивают комнату в сторону широкого квадратного окна. Мои ноги в тонком капроне скользят по серому ламинату. Я подхожу к окну и рефлекторно кончиками пальцев раздвигаю белые лопасти жалюзи. В Городе не бывает ветра, дождей, солнечной погоды, преобразований у деревьев под окном. Какой бы суетливой не была жизнь в Городе, по факту она статична, или, правильней сказать, стационарна.
«Возмутительно! Отправить тебя сюда, и не информировать в полной мере. Почему никто не предупредил про эту Аркадию? Если это их рук дело, почему не признаться? Разве ты не поняла бы?» – мой внутренний голос в ярости.
Мы этого не делали, мы никого не заставляли исчезнуть.
«Только Виту».
Вита не исчезла. Вита мертва.
«Да. Упала с водонапорной башни», – усмехается мой внутренний голос.
Впечатываю имя нашей Альфы в строке поиска. Всего несколько минут назад Джулия выступила с речью в своём стеклянном кабинете «Витрума». Она сидит за столом. В отражении окон я различаю рыжие волосы Альбины и её хмурый взгляд.
Альфа говорит:
– Из Города пропадают женщины. Паника ведёт к необдуманным поступкам: цэрперы требуют устанавливать камеры в квартирах. Когда разрабатывались законы для жизни под куполом, наша первая Альфа потратила очень много сил, чтобы отстоять право горожан на личное пространство. В Городе нет и не может быть собственности – Город является площадкой для работы. Но многочисленные исследования показывают, что любому человеку необходимо давать передышку. Если не позволять хотя бы немного уединения, это чревато как для самого индивида (перенапряжение и срывы), так и для всего общества (некачественные эмоции вместо полноценных психаров). Квартира, которую арендует цэрпера, должна быть пуста от наблюдения. Это необходимое невмешательство. Уже давно у меня возник пространный конфликт со структурой ЗОП, которые настаивали на установлении камер во всех квартирах Города, прикрывая это усилением мер безопасности. Я отказывала в принятии этого закона несколько раз, и буду продолжать отстаивать свою точку зрения. Исчезновение женщин – событие временное, скоро виновные будут обнаружены и наказаны. А камеры останутся навсегда, потому что с появлением новых правил появляется и новый закон. Сейчас ты заходишь в свою квартиру, и закрываешь за собой дверь. Здесь твой мир, в который ты не обязана никого впускать. Здесь ты продолжаешь контролировать свои эмоции, но ты не обязана являть собой образец превосходства. Ты неидеальна, если захочешь. Но разве другие должны об этом знать? Основную часть работников ЗОПа составляет мужской пол. Значит, скорее всего, мужчина будет наблюдать за тобой, когда ты останешься в квартире одна. Ты – женщина, которая не подпускает к себе так близко ни родителя, ни собственного ребёнка, ни психотерапевта, ни инсобу – ты готова впустить мужчину в свой мир? Мужчину, который знает, что такое прикасаться к женщине.
Альфа тысячу раз права. Вот приняли закон о том, что мужчины из ЗОПа могут делать с женщиной всё что угодно, если она нарушила Статью 1 ОП – и как они теперь смотрят на женщин? Как на кусок мяса. Так, как смотрел на меня сегодня тот зоповец в парке. Это всё последствия, побочные эффекты, которые проявились много лет спустя.
Я вытаскиваю из дальнего ящика комода свой нелегальный эргосум. По привычке открываю в нём электронный блокнот с таблицами и диаграммами, но новые цифры не заношу. Я вспоминаю слова молодого человека из парка.
«Всё относительно», – философски замечает мой внутренний голос.
Да. Мой подсчёт мнений – это полный бред. Ну ладно я – я воодушевилась, что смогу приобрести себе заветного аполло, и сломя голову бросилась выполнять эту работу. Но Альфа, и остальные – как они могли этого не заметить? Это какая-то подстава! Да-да. Как со стремительным карьерным ростом Элеоноры, как с этим молодым человеком в парке: не бывает везения и случайностей. Есть причина и следствие.
«А что, если… А если они знают про папку?» – испуганно бормочет мой внутренний голос.
Я сажусь на кровать.
Кто? ЗОП?
«Да нет же! Альфа, Альбина, и остальные… Почему ты здесь? Разве не странно, что тебя отправили сюда в тот день, когда кто-то оставил на пороге твоего дома белую папку?»
Белую папку, которой не было.
«Ты же в своём уме. Ну?»
Я встаю и начинаю ходить по комнате из стороны в сторону.
Не было папки. Это была галлюцинация. То, что я в ней увидела – это невозможно.
«А мальчик из парка сказал…»
Верить словам особи второго пола? В ущерб своему сообществу?
«А верить своему сообществу в ущерб самой себе? Вита не могла погибнуть так, как тебе сказали. Более того, твоя сестра, возможно, по-прежнему жива. И то, что было в белой папке – тому доказательство».
Альфа не стала бы обманывать меня. Она всегда заботилась и обо мне, и о Вите.
«Ну, предположим, сама Джулия здесь и не причём. А что насчёт Альбины? Ведь в папке был компромат на неё. Чьей идеей было отправить тебя в Город?»
– Почему я здесь? Зачем они пропадают? – я задаю вопросы вслух и ложусь на кровать. Она не издаёт ни скрипа, она неподвижна, как бетонный блок. – Почему я здесь? Зачем они пропадают? – повторяю я и закрываю глаза.
23 июля 2113 года. Загородная Резиденция Альфы. Я в просторной светлой зале. Изящные колонны, перетянутые бирюзовыми браслетами, утончаются к высокому потолку, касаются его лишь изогнутыми в форме серпов металлическими скобами. Разноцветные витражи под идеально круглым куполом имитируют отблески нежного рассвета у морской глади. Ультрамариновые шторы из шёлка рассекают широкие окна стремительными волнами, падают в пол, и у самой окаёмки перевязаны муаровыми лентами. Эта зала – дуга восточного крыла здания. Я могла представить, как здесь напор утреннего солнца смягчается тёплой белизной тюли из кружева Шантильи. Пол обтянут бархатом цвета румяного золота. Изогнутые столы и стулья из перламутра напоминают гигантские ракушки, рассыпанные среди морских пейзажей на картинах маринистов. Акустика здесь такая, будто ты говоришь у края обрыва, и как только поднимется ветер, все твои слова разлетятся в стороны и превратятся в размеренный гул эха. Альфа очень любит море.
Я удивлена, потому что Джулия не одна. А в моём запросе было чётко сказано, что дело конфиденциально. Альфа всегда относилась к этому с пониманием.
Прохожу к полукругу из кресел, оббитых изумрудным бархатом, и располагаюсь через два места от Джулии. Она кивает мне в ответ. На ней строгий костюм, её густые каштановые волосы сияющим монолитом лежат за спиной, её атласная блузка фрез изящно драпирует тело, а твидовый пиджак с приглушённой малиновой ёлочкой подчёркивает острые плечи. Её стройные ноги скрещены одна над другой, ладони обхватили правую коленку; из-под окаёмки чёрных брюк выглядывают остроносые, начищенные до ослепительного блеска туфли. Безупречна.
Её спокойные карие глаза неспешно перебирают взглядом всех присутствующих: я, Альбина, Елизавета, и ещё две женщины, которых я никогда не видела.
Альфа размыкает губы:
– В Городе пропадают женщины. Между ними нет ничего общего. Кира, как ты думаешь, кто в этом виноват?
Она так внимательно смотрит на меня, как будто собирается выслушать мнение эксперта.
– Я, – откашливаюсь, – Джулия, я просила о личной встрече. И твой вопрос… я ничего…
Повторяет:
– Из Города, где все выходы герметично закрыты, вместо земли асфальт, а над головой только интерференционный купол; где каждый проспект и закоулок здания просматривают через камеры тысячи внимательных работников ЗОПа, исчезают без следа женщины. На месте среднестатистической цэрперы я бы начала верить в мистику. А ты?
– Сколько их уже? Пропавших? Семеро? – уточняю я.
– Пятеро.
– Это не так много, – натыкаюсь на возмущённые взгляды со всех сторон. – Я имею в виду… что… что…
Альфа смотрит на меня серьёзно.
– Они как сквозь землю провалились, – вступает Кристина. – Приходили поодиночке к себе в квартиру, кто после работы, кто после мероприятий, закрывали за собой дверь… и больше оттуда никогда уже не выходили. Утром на работе нет. Эргосум исчез вместе с жертвой, и не обнаруживает местоположения. Как растворились.
Я говорю:
– Видимо, кто-то подстроил так, что камеры в подъездах были неисправны. Но ведь нельзя всё продумать?
– Если ты сотрудник ЗОПа, можно продумать всё, – отвечают мне.
– Такого не может быть, – мотаю я головой. – Защитники общепринятых принципов не станут обижать тех, кого они обязаны оберегать.
Альбина хмыкает. Альфа смеряет её строгим взглядом и снова смотрит на меня:
– Не все сотрудники ЗОПа считают честью свою работу, Кира. Альбина говорила мне, когда предложила твою кандидатуру, – Альфа сочувственно улыбается, – что твоё… трепетное отношение к ЗОП могло бы повредить делу: твоя сестра работала в этой структуре…
– Вита была моей инсобой, – перебиваю я. – Родственные связи здесь не причём.
– Хорошо-хорошо, – Альфа извинительно улыбается. – Я знаю, что ты тоже хотела работать там. Тебе не нужно будет менять своё мнение об этой структуре, если уж на то пошло. У тебя будет другая задача. Я думаю, что ты справишься, потому что у тебя есть мотивация. Тебе просто нужно на время перестать доверять тем, кто обязан нас защищать. Потому что только работники ЗОП могут это сделать – подчистить видеозаписи. Никто кроме них, – Джулия вздыхает с таким разочарованием, будто её личный проект потерпел крах.
– И всё же я уверена, – настаиваю я, – что ЗОП просто пока не задействовал все свои ресурсы… А что за дело? В смысле, про какую задачу идёт речь – с которой я справлюсь, потому что у меня есть мотивация?
Джулия опускает глаза, и поправляет тонкое кольцо на длиннопалой руке:
– Твои усилия в борьбе с болезнью ведь пока не увенчались успехом?
– Да, это так, – пожимаю я плечами. – Тем не менее, я занялась новым проектом. Я продолжаю работать. Психотерапевт сказала, что я могу, наконец, устроить переезд ко мне моего аполло. Он ждёт этого ещё с марта, и всё это время мне приходилось оплачивать…
– Да, Себастьян, – улыбается Джулия.
– К сожалению, моих Средств не хватило…
– Я знаю, знаю. Ты купила себе Фредерико. Он – хороший аполло, но ведь совсем на тебя не похож. Другое дело – Себастьян. Мы можем всё исправить. Тем более, это увеличит шансы на выздоровление. Но просто отдать аполло, который так тебе подходит – не сработает. Я знаю, что у тебя сейчас рецидив. Болезнь зашла слишком далеко. Могут начаться панические атаки и галлюцинации. Бессмысленность как важнейшая характеристика подступающей пустоты порождает нигилизм, и нигилизм ставит под сомнение твои самые стойкие убеждения. Я уже несколько дней думала о том, что именно ты подходишь для той роли, которую кто-то из нашего сообщества должен будет выполнить. В любом случае, перемена обстановки будет фатальным ударом по болезни.
– Перемена обстановки? – уточняю я
Альфа переводит взгляд на Елизавету:
– Елизавета, объясни ситуацию, – говорит она, и откидывается на спинку кресла. Её правая рука свободно ложится на подлокотник, а левая подпирает указательным пальцем подбородок. Говорят, наша Альфа амбидекстер, она отлично управляется обеими руками, что в очередной раз доказывает полноценную работу обоих полушарий мозга.
– Компания «Итер», должность креатора документальных видеофайлов. С тобой в отделе будет работать Полина, среднестатистическая цэрпера. Завтра утром она отправится к психотерапевту, где пройдёт сеанс суггестии – ей внушат, что ты долгое время была с ней знакома, и от тебя у неё осталось приятное впечатление. Вы «случайно» встретитесь в 18.00, у входа в «Итер», и она вспомнит тебя. Она откроет свой эргосум, и найдёт в альбоме своего профиля фотографии с тобой – в дорабочем учреждении вы занимались бегом на одном стадионе, и немало общались. Доверие к тебе разовьётся в ней быстро. Она коммуникабельна и активна, введёт тебя в свою разнородную социальную сеть. Твоя задача – всего лишь наблюдение и подсчёт.
– Я что – переезжаю в Город?
– Ненадолго.
– А как же Фелис? – рефлекторно протягиваю я.
– Кошка, – поясняет Альбина.
– Кристина будет о ней заботиться, – Альфа кивает в сторону русоволосой девушки. Я недоверчиво смотрю на её руки, неуклюже заправляющие за ухо прядь волос.
– А можно кто-нибудь другой? Поспокойнее, – протягиваю я. – Фелис очень раздражительна, и…
– Это единственное, что тебя волнует? – зло шипит Альбина.
– Между прочим, достать кошку в наше время очень непросто, – защищает меня кареглазая. – Лично я ждала её несколько месяцев, почти за полгода оставляла заявку на экофермах, – она улыбается мне и говорит: – Я позабочусь о твоей кошке.
– Если самый главный вопрос мы разрешили, – Джулия тоже улыбается, но не оголяя зубы, – тогда можно приступать к сборам. Я считаю, что жизнь в Городе хорошенько встряхнёт тебя. Пустота отступит, а к моменту возвращения домой исчезнет совсем. Тут тебя будет ждать Себастьян. Он отличный садовник, приведёт в порядок твои ивы и боярышники.
Мне приятно, что Альфа так участлива, и даже знает, что растёт в моём саду.
«Что-то не так…» – шепчет мой внутренний голос сквозь сон.
– Тебя наверняка настораживает, почему столько поблажек именно тебе? – скорее утверждает Альфа. – Я объясню. На самом деле, это большая редкость, что представительницу элиты не знают в Городе. Провокация цэрпер на зависть уже давно перестала быть не престижным способом заработка, более того, многие Зозо не упускают возможности делать эту эмоцию основным источником дохода. Ведь так просто ничего не создавать, а лишь показывать то, что имеешь. А ты продолжаешь зарабатывать по классическому методу, не участвуешь в передачах, где показывают твой дом и тебя в изумительных нарядах. И никто в Городе не знает в лицо создателя самых лучших за последние десять лет провокационных видеофайлов. Твоя неизвестность и твои навыки в области считывания эмоций делают тебя самой оптимальной кандидатурой для включённого наблюдения за цэрперами. Мне совсем не нужно, чтобы ты узнавала, почему пропадают горожанки, но обстановку в Городе ты промониторишь блестяще.
– Я ведь совсем не готова. Я в Городе-то была лишь один раз.
– Ничего особенного тебе делать не придётся, – вмешивается Елизавета. – В рабочее время – создание карьерных видеопрезентаций для цэрпер, а на досуге – посещение мероприятий и различных популярных в Городе мест (для Полины ты станешь настоящей инсобой, и она везде будет брать тебя с собой). Веди статистику. Какие версии превалируют у населения? Какое у них настроение, и есть ли подозрительная категория? Кто хочет перевернуть наш мир: неудачницы, трудоголички, маргиналки, второй пол. Просто наблюдай, считай, ищи значимые различия.
– Всё ведь не настолько безопасно, как ты описываешь? – прямо спрашиваю я.
– Я буду откровенна, – Альфа наклоняется немного вперёд, снова обхватывает ладонями коленку. – Если бы цэрперы пропадали при других обстоятельствах, на твоей стороне был бы ЗОП. А в данном случае именно их следует подозревать в первую очередь. Если их сотрудники делают поблажки определённой категории людей – обрати на это особое внимание. Скорее всего, в Городе сговор между ЗОПом и частью населения. И именно ЗОПа тебе надо опасаться. Если они узнают, что у тебя есть нелегальный эргосум, или твоя заинтересованность в исчезновениях вызовет у них подозрение, тебя задержат по какой-нибудь причине. Разумеется, мы тебя вытащим. Но тогда раскроется наше недоверие к ЗОПу, а это имеет негативные последствия для меня лично. Поэтому тебе надо быть максимально осторожной, и не делать лишних телодвижений. Работай строго по инструкции.
Альбина хмыкнула. Она давно знает меня, и помнит, как я мечтала попасть в ЗОП. Конечно, для меня эта игра в шпиона должна представиться настоящим приключением, за которое я ещё и приз получу – мне отдадут самого красивого аполло 2112-го года. У меня появляется стойкое убеждение, что Альбина догадывается о белой папке, и знает, что я видела компромат на неё. Альбина занималась организацией моей встречи с Киль, и то, что там произошло, не обошлось без её участия. И если бы не тот молодой человек с блокнотом, сидеть мне сейчас в «Гласе».
Джулия здесь не причём. Это Альбина хочет избавиться от меня.