Настоящее
– Мужчина? Какой? – Можно было бы и не спрашивать.
Я в своей жизни знала только одного, способного на такой подвиг…
– Да бес его знает, Лесенька. Павловна со второго этажа позвонила. Говорит, встретила на ступеньках какого-то… ходит, в каждую дверь стучит и спрашивает, где Олеся. А ты же у нас одна здесь такая…
– Мама, а это кто? Зачем он к тебе пришел? – Тёма умел быть глухим, слепым и немым, когда я его о чем-то просила.
Но как только взрослые заводили речь о чем-то любопытном, локаторы этого маленького притворюшки начинали работать раз в десять чувствительнее.
– Не знаю, сынок. Я еще не видела, кто там… Может, человек вообще заблудился. Или Нина Павловна все перепутала…
Но сердце мое знало точно. И разум, в принципе, тоже подсказывал: Аверченко решил опять показать себя во всей красе. Только зачем ему это понадобилось, когда прошло уже столько лет?
Нужно было встать и идти. Рано или поздно, добросердечные соседки скажут ему номер квартиры. А если попадется любопытная Семеновна, она и сама его сюда проводит…
Но я словно приросла к стулу. Ноги не слушались, вилка тряслась в руке, почему-то потяжелев… уронила несчастный прибор с противным «дзыньк» на тарелку.
– Хочешь, я сама его встречу, доченька? – бабуля почуяла неладное. И Тёмка подозрительно нахмурился…
– Нет, ба. Сидите здесь. Я схожу…
Я должна оберегать мою маленькую семью от всяких посторонних. Аверченко – давно уже не тот, кого здесь с радостью ждут.
Замок скрипел и скрежетал. Ключ не хотел проворачиваться. Даже вещи были против нежеланного вторжения…
– О! Я знал, что найду тебя! – Женька стоял на нашей площадке, только у квартиры напротив, и уже занес руку, чтобы нажать на звонок.
Потрясающий человек: если ему что-то нужно, ни перед чем не остановится!
– Зачем? – Это был главный вопрос. Зачем и почему. Я так долго мучилась в поисках ответов. И уже почти успокоилась, решила, что и без них проживу… И вот он – шанс. Узнать и успокоиться.
– Ты забыла свои вещи в моем кабинете. Так быстро убежала, что я даже не успел тебе крикнуть…
Он опять улыбался, как ни в чем ни бывало. Как будто не понимал вообще ничего!
– Зря потратил столько сил. Их теперь только на выброс…
Пожала плечами, старательно изображая беспечность. Я тоже так умею, если захочу: притворяться, что мне эти старания и забота совсем не нужны. И плевать, что сердце снова заходится. И щеки от смущения алеют…
Женька умеет свести с ума такими вот мелкими, ничего не значащими жестами. Знает, чем и как цеплять…
– Я завез их в экспресс-чистку. Все привели в порядок. Держи, – протянул мне яркий пакет, от которого невыносимо пахло чистотой. Свежестью. Богатством…
Я в такие места ни разу в жизни не заглядывала, зная, что мне это не по карману. И зачем такие траты, если все можно сделать своими руками? И постирать, и почистить, и погладить…
– Спасибо. Это все, что ты хотел? Тогда – счастливо. – Грубо и невежливо, да. Ба сказала бы, что очень некрасиво. И Тёмку бы я пожурила…
Но сама потянула за ручку, чтобы захлопнуть дверь перед его носом.
Позаботился – и ладно. Рассыпаться в благодарностях перед этим человеком я точно не планирую!
– Олесь… – Прикрыла глаза, чтобы не поддаться. Эта интонация… Такая интимная. Незабываемая… Плавит все внутри, ослабляет, лишает решимости.
– Мам, а это что за дядя? А что он нам принес?!
Артём! Обычно стеснительный и пугливый. Обычно прячется от любых посторонних, даже если знает, кого мы ждем…
Любопытная рожица просунулась меж дверным косяком и моим бедром. Так напористо и уверенно, что шансов запихнуть ее обратно – полный ноль!
– Сынок. Уйди в квартиру, пожалуйста. – Присела на корточки перед ребенком.
Чтобы лучше видеть его лицо. Чтобы проще уговорить его…
И чтобы не видеть лица Женьки. Загадала самое сокровенное желание: чтобы он сейчас же ушел! Вот испарился бы, свалился с лестницы, вылетел в трубу… Да что угодно!
Только бы не видел Тёму. И не задавал никаких вопросов…
– Мам, я уже съел свои пироженки! И тебе немножко оставил! – Тёмыч на ходу сочинил предлог.
– Я же сказала, что не люблю сладкое… Это все – тебе!
Даже кончики ушей дымились, кажется. От стыда. И от того, как Евгений сверлил нас взглядом.
Не смотрела на него, и все равно – ощущала. Кожа горела. Сердце подбиралось куда-то к горлу.
– Я еще бабушку угощу, ладно? Можно, мамуль? – Хитрый носик упрямо поворачивался не в ту сторону. Его как магнитом тянуло к Женьке.
– Сын. – Пришлось включать всю строгость, на которую была способна. И даже чуть-чуть жесткость…
– Ну, что, мааааам?
– Мы с тобой обсуждали, что нельзя вмешиваться во взрослые разговоры? А ты что делаешь?
– Так я пришел поздороваться. И все!
– Иди домой. Вернусь – поговорим! – Больно было смотреть, как он обиделся и скуксился. Ненавижу себя, когда приходится сгонять радость с любимой рожицы…
Но иначе нельзя. Иначе вырастет капризное, избалованное нечто…
– Постой, парень! А разве мы не будем с тобой знакомиться? Зря, что ли, ты сюда вышел?!
– Женя, я запрещаю! Ребенку нельзя общаться с посторонними! – Возмущение просто взорвало меня изнутри!
Познакомиться ему приспичило, надо же! Очнулся!
Так много всего хотелось выкрикнуть, выплеснуть на урода!
И – нельзя. Рядом с Тёмой такое невозможно.
– Я ведь должен знать, какие сладости любит человек? Чтобы не ошибиться с выбором, когда приду к вам в гости?
– Сладости мне мама приносит! – «Человек» почему-то сегодня решил, что стесняться – не его конек. У него сегодня было общительное настроение.
– О! Так это же здорово! – Женьку тоже ничего не смутило. Наоборот, он присел на корточки перед… своим сыном…
Только сейчас меня накрыло полное осознание того, что творится. Я чуть не сползла по косяку на пол – ноги снова отказались держать…
Тёма чуть попятился назад. Все-таки, одно дело – вещать издалека, прячась за спиной у мамы, и совсем другое – когда незнакомый дядя к тебе приближается.
– А чего тебе мама не приносит? Но ты очень-очень хотел бы получить? – Взрослый человек – и так бессовестно взялся манипулировать маленьким, но между прочим, тоже человечком.
– Тёмушка, малыш, ты помнишь, чему я тебя учила? – Положила руку на плечико сына. Погладила по вихрам. Он задрал голову, ловя мой взгляд и старательное вспоминая…
– Много чему, мам. Ты мне скажи, и я сразу вспомню!
– Нельзя с посторонними разговаривать. А тем более – что-то у них просить и брать! Это же опасно, котеночек!
– А. Я помню. Но ты же рядом, так разве тоже нельзя?
– А ты говори через маму, парень. Она мне обязательно все передаст! И все будет тип-топ, по правилам! – Опять. Опять решил научить моего ребенка плохому!
– Мам, скажи ему… – Мой гномик потянул меня за руку, заставляя склониться, и очень-очень громко зашептал на ухо. – Скажи, что я хочу картошку фри, кока-колу и найгецы! И пиццу! И гамбургер!
Молодец сынок. Весь в папу, похоже: вроде как, и ничего не нарушил, и своего добился…
– Слушай, дружище… А как тебя, кстати, зовут?
– Артём!
– Слушай, Артем! Ты мне все очень вредные вещи называешь. Боюсь, таможня их не пропустит!
– Кто? – На слове «таможня» их взаимопонимание закончилось. Мой ребенок потерялся, опять насупился, шагнул назад, прячась за мое бедро…
– Ну, это мама, просто по-взрослому! Если я ей передам для тебя такие угощения, она же их не возьмет!
Евгений Аверченко рассуждал правильно. Как настоящий ответственный взрослый, которому в голову не приходит, что один раз в несколько лет можно и гадостей дать ребенку. Не растолстеет, коркой не покроется. А вот радости ему будет даже больше, чем от Деда Мороза в Новый Год…
– Тогда можно просто котлет! Только многа-многа-многа! Принесешь? Котлеты же полезные?
Я прикрыла глаза. От стыда. Тёмка вот так, запросто, легко и ненавязчиво выдал всю глубину нашей с ним нищеты…
Проще умереть, чем смотреть на потрясенное лицо Женьки.
– Эммм… Котлет? Любых? А где они продаются-то? – Теперь пришла пора и ему впасть в растерянность.
И при этом изучать меня цепко и пристально: будто впервые увидел.
– Тёма пошутил. Нам ничего не нужно. – Вообще ничего. Самый лучший подарок в жизни он мне уже сделал.
А дальше – сама. Как-нибудь сама. Иначе нельзя просто. Что-то во мне сломается, если я позволю себе принять хоть что-нибудь от Аверченко.
– Видишь, Артём, как-то у нас разговор не клеится… – До Жени дошло, наверное, что он уже давно переступил заветную черту и вовсю топчется по запретной зоне своими грязными ботинками.
– А ты нам под дверь подбрось. Позвони и убеги. – Сын, как всегда, удивил. Со всей детской своей непосредственностью…
– А так можно? – Женька прикинулся очень удивленным…
– Ну, да. Как Дед Мороз. Он же всегда так делает….
– Малыш, иди-ка ты к бабушке. Здесь холодно, а мы еще тебя не долечили… – Не стала слушать его возражений, затолкала в прихожую, захлопнула за собой дверь.
Да, мой сладкий гном, конечно же, обидится. И даже не будет разговаривать минут пятнадцать-двадцать. И это будет самый мучительный период в моей жизни. Но мы обязательно с ним справимся.
– Олесь. У тебя все совсем хреново, да?
– Нет. Тебе показалось. Просто Тёмка – мясоед. Фанат жареного. Приходится ограничивать во всем.
Так странно. И так больно…
Обманывать отца своего ребенка, говоря о несуществующих привычках…
Но для Женьки этого ребенка и не существует, в общем-то. А Тёмыч – просто пацан, с которым захотелось пообщаться.
– Давай мои вещи, Жень. И я пойду. Нам уже пора готовиться ко сну…
Накатила внезапная дикая усталость. И плевать, что он обо мне подумает. Что осудит за грубость, наверное… Обидится, уйдет и никогда не вернется…
– Не позовешь в дом? Я так надеялся… – Он шагнул ко мне. Почти впритык. Нос к носу. Я опять могла ощутить аромат его одеколона… С новой ноткой – примесью женского парфюма.
– Я думаю, тебя ждут в другом доме. – Тут же вспомнилась красотка, чье эффектное появление помогло сбежать из Женькиного кабинета. Наверняка, ее духами он теперь благоухал. И кто я такая, чтобы портить жизнь этой женщине? Мою уже не восстановишь, так зачем еще одну ломать?
– Нет. Меня сегодня не ждет никто. Впрочем, как вчера и завтра…
Он не понял. Ничего не понял. Или, как обычно, отмахнулся от чужих желаний и мечт. Разве они что-то значат для Аверченко?
– Поразительно. – Так понравилась эта идея, что губы сами собой растянулись в злорадной улыбке.
– Что, Олесь? Что поразительно?
– Здесь тебя тоже никто не ждал. Ни вчера, ни сегодня, ни завтра… Никогда. Зря ты сюда приехал!