Несколько лет назад. В другой жизни
– Привет. Чего тут мерзнешь одна?
Я недоверчиво оглянулась по сторонам. Нет. Никакой ошибки: на крыльце института – никого, кроме нас.
Это что, получается, главный красавчик курса, мечта всех девчонок, сейчас обратился ко мне?
– Я? – Уточнила на всякий случай. Ну, вдруг, он с кем-то по телефону общается? А тут я вылезла…
– А здесь, поблизости, есть еще прекрасные снегурочки?
От смущения захотелось провалиться сквозь землю…
А Женька, Евген, Джек – как его имя только ни коверкали – приближался ко мне своим неспешным, кошачьим шагом.
Сыпал снег. Хлопьями, которые беззвучно покрывали все поверхности. Густой, пушистый, больше похожий на чей-то мех, этот первый настоящий снегопад сделал всю округу сказочной.
Но я? Какая из меня Снегурочка? В тонких джинсах, осенних ботиночках и такой же холодной куртке?
Мохнатые ресницы Женьки тоже успели поймать пару снежинок, и теперь так забавно с ними смотрелись…
– Ау? Красавица? Ты с земными людьми не общаешься?
Он, наверное, обладал даром гипноза… В ярко-карих, глубоких, бархатных глазах пряталось и танцевало мое отражение. Засмотрелась на него – забыла, о чем парень спрашивал…
– Что? – Теперь осталось только провалиться под землю от стыда.
Мало того, что выгляжу рядом с ним, как нищенка! Так еще и туплю по-страшному!
– Тебе же холодно, малыш? – Когда он успел подкрасться так близко? Только что стоял у нижней ступени крыльца – и вот уже вплотную ко мне, на самой верхней.
– Нет. – Как назло, вздрагиваю. Зуб на зуб не попадает.
А руководитель практики опаздывает. Ненадолго. Всего-то на полчасика… Это же не он теперь торчит на морозе!
– Я вижу, как тебе не холодно. – Секунда – и я внезапно укрыта полами его добротной куртки. А нос утыкается в мужскую грудь, затянутую в теплый свитер…
Внутри бушует ураган и вьюга. Не знаю, что теперь делать-то: хочется оттолкнуть его, чтобы не распускал руки, не наглел… но больше тянет прижаться еще крепче!
– Отпусти. Не нужно так делать! – Гордость пересиливает. Сглотнув комок в горле, пытаюсь спорить…
Но выходит совсем уж позорно: зубы снова стучат от холода, а все тело колотит крупной дрожью.
– Ага. Так я тебя и послушал.
– Это же неприлично, Жень! – Пришибленная стыдом, еле слышно шепчу ему, куда-то в крупную вязку свитера…
Но он все равно слышит: в ответ усмехается, а я щекой чувствую, как шевелятся все его грудные мышцы при этом.
– Неприлично быть такой красивой, Олесь. И стоять тут в холоде и одиночестве!
Он еще и мое имя знает? Боже. Вот это совсем уже чудо!
Кто я и кто – он?
– Как ты здесь, вообще, оказался? – Между прочим, сегодня воскресенье. И все нормальные студенты спят, а не торчат под закрытыми дверьми универа… Ну, такие, как я, могут еще тащиться на работу…
Женьке работать не нужно, и насиловать себя всякими отработками тоже: у него и с деньгами все круто, и с учебой…
– Пришел спасать тебя, принцесса. – И ни тени насмешки в голосе. Вообще не похоже, что он шутит…
– Если это розыгрыш, то пора уже остановить его. Не нужно меня обнимать, это нехорошо!
Спорю, а сама все льну и льну к нему ближе… И глаза закрываются от удовольствия. От тепла. От парфюма, которым пропитана каждая его клеточка… Загадываю глупое желание: хочу, чтобы моя одежда тоже ухватила капельку этого аромата… Чтобы хоть ненадолго, но я могла бы чувствовать, что он рядом.
Два года безнадежной влюбленности издалека. Заветные мечты. Полная безнадега… И вдруг – мой идеал меня обнимает, греет своим телом, сдувает снежинки с моих волос…
– Что ты делаешь?! – Женька чмокнул меня в нос. Похоже, я потеряла сознание на холоде, и теперь брежу.
И Евгений Аверченко, мечта всех женщин курса, обнимающий меня и целующий, – это галлюцинация.
Сейчас я приду в себя где-нибудь в приемном покое с отмороженными пальцами или руками…
– У тебя кончик носа стал красным. Я подумал, что так помогу ему прийти в порядок.
– Ты пьяный? Или еще под чем-то?
– Ага. – Он снова улыбается, глаза – шальные, красивые губы насмешливо гнутся…
– Тогда уходи быстрее! Скоро препод появится! Не нужно, чтобы он тебя таким видел! Ты же в курсе, с ним шутки плохи – очень принципиальный!
– Только с тобой, Олесь!
– Тебе нельзя показываться в таком виде, Женя! – Смакую его имя, перекатываю на языке. Хочется еще раз повторить… Но стесняюсь до онемения. Зубы не разжимаются.
С силой вырываюсь из его рук – и тут же попадаю в плен леденящего душу холода. Тянет спрятаться снова. Но не могу – волнуюсь за его будущее.
– Я из-за тебя пьяный, Олесь. Моя снегурочка. Поймал, наконец-то… – Снова стискивает в объятиях, не дает пошевельнуться.
– Да что происходит-то? – Волнение достигает предела. Вдруг, ему нужен доктор? Может, у человека уже интоксикация? А если ему станет плохо?!
– Пойдем, в машине посидим? Хоть немного согреешься?
–Ты еще и на машине?!
Синдром спасателя просыпается с удвоенной силой.
– Пойдем. Только ты за руль не садись! Позвони кому-нибудь, чтобы приехали и отвезли тебя домой, хорошо?
Он согласно кивает и тянет меня за собой. Так и не выпуская из рук. Греет своим теплом.
В принципе, все становится на свои места: и его такое нежное поведение, и ласковые глаза… Одного понять не могу: откуда он знает и помнит мое имя?!